Больше, чем механизм

Медленной и неспешной походкой он ступал по слабо освещенному коридору тяжело передвигая свои механические лапы. Аниматроник старался ступать как можно тише, но его лапы все равно гулко били по полу, разнося по пустому коридору слабое эхо. В пиццерии царила тишина. Охранника на ночную смену не нашли, слишком много слухов поползло. А потому помещение было свободным от людей. А без них механические машины потеряли интерес ходить по коридорам. Изредка они прохаживались, «разминая» застоявшиеся сервоприводы и снова возвращались в свое родное гнездышко. Но сейчас аниматроник имел четкую цель. Путь его лежал к сцене, скрытой кулисами. В убежище пирата все оставалось по-прежнему. Занавес был испещрен звездочками, а перед ним стояла эта до боли знакомая табличка. Вышел из строя. Отодвинув громадными лапами занавес, аниматроник вытянул голову, желая узнать, находится ли на месте его искомый объект. А он, конечно, был тут. Отвернувшись от всего мира и уткнувшись лбом в стенку, пират раз за разом царапал ее крюком, оставляя глубокие белые следы. Движения его были медленные и безжизненные. Видно было, что царапать цемент он начал уже давно. Вот только остановиться до сих пор не смог. Просто какая-то строка программы дала сбой. Минуту аниматроник любовался другом. Пускай он и покореженный, обветшалый и помятый жизнью, железной машине всегда нравился его корпус. Изящные черные пальчики сейчас то волнующе сжимались, то разжимались. Голова немного дергалась из стороны в сторону, а обрубок облезлого хвоста беспокойно метался. Поворачиваться пират не спешил. Либо он не услышал тяжелых шагов, что маловероятно, либо он просто не желал отрываться от своего занятия. Прождав минуту, аниматроник вытянул лапу вперед, касаясь пальцами плеча друга. - Фокси… Лис вздернул голову и слабо задрожал. На миг зависнув, он медленно развернулся к вошедшему. Тусклые стекляшки его глаз рассеянно изучали родственную машину, после чего он расплылся в неуверенной, но искренней улыбке. - Фредди. Я рад тебя видеть! Медведь только сухо кивнул. Он чувствовал, что в этот момент на его глаза наворачиваются слезы. Но стеклянные очи железной машины оставались такими же сухими, какими и были до этого. Оставались такими же сухими, как и его сердце. - Я пришел тебя навестить, Фокси. Как ты? - Стабильно… стабильно плохо, - перед тем, как ответить на вопрос, расшатанная машина долго размышляла. - Почему ты не обернулся, когда я пришел? - Я задумался, наверное. - О чем? - О том… о том, что… - Лис прикрыл глаза, пытаясь вспомнить. Было прямо слышно, как в его голове тикают стертые шестеренки. А пауза все затягивалась. Наконец, открыв глаза, Лис грустно выдал. – А ни о чем. Я же машина, Фредди, я аниматроник. Разве у меня могут быть мысли? Медведь тихо выдохнул горячим паром. Лис забыл. Он как всегда забыл. - Да, Фокси, ты можешь думать. Ты отличаешься от нас. От меня, Бонни, Чики. Ты имеешь другую природу, нежели мы. И ты имеешь самый настоящий разум. - Да? А почему так? Фредди вновь выдохнул. Пират сохранил в себе много хороших черт. Сохранил много человечного. Но вот его память сильно пострадала. Ему постоянно приходится рассказывать одно и то же. - Ты помнишь ноябрь 1987 года, Фокси? - Я, кажется, тогда стоял в коридоре и развлекал детей… - Нет, Фокси, совсем не так. В это время случился инцидент-87. Ты помнишь, что ты делал? Лис прикрыл глаза. Его тело напряженно дрогнуло, после чего он поднял лапы, закрывая свое лицо. Послышался тонкий и слабый гул – робот так выражал свое страдание. - Я-я п-помню. Я самый неуравновешенный аниматроник, Фредди. Меня нужно было разломать и вышвырнуть на свалку. Я монстр. - Нет, Фокси. Не так, - медведь каждый раз напоминал роботу его имя, делал акцент на это. – Не ты самая неуравновешенная машина в этой пиццерии. Не ты. - А кто же тогда? – пират немного опустил ладонь с крюком, открывая медведю широко-раскрытые глаза. – Кто? Пальцы Фредди с хрустом сжались в кулак. Он столь часто рассказывает эту историю Лису, что уже запомнил ее до последней фразы. Он наперед знал все вопросы, которые задаст аниматроник. Наперед знал каждую его эмоцию. Но каждый чертов раз признаваться было до боли страшно. - Это я, Фокси. Это я монстр этой пиццерии. - Да не может быть, Фредди! Что ты такое говоришь! – пират в ужасе закрыл себе рот ладонью, прямо уставившись на друга. - 11 ноября 1987 года. Ты тогда отмечал здесь свой день рождения. - Н-нет, это невозможно! – робота трясло и лихорадило. – Я машина! Железный скелет! И праздники мы тоже не отмечаем! - Ты тогда пришел с компанией друзей. Вы смеялись, играли в веселые игры. Ты получил много подарков и был счастлив. - Т-тогда что? Что произошло? Почему я… такой? – если бы машины умели бледнеть, то Фокси сейчас бы побелел от эмоций, захлестывающих его человеческий разум. - Моя программа идеальнее, чем у остальных аниматроников, Фокси. Она не содержит в себе прорех. Но один раз все же несколько букв кода оказались неверными. Это породило «Инцидент-87». Или «Укус-87». Я тогда откусил лобную долю празднующему мальчику. - Нет, нет, нет, нет, нет, Фредди. Ты выдумываешь. Ты шутишь, пытаясь подловить меня, но это очень подлая шутка, прекрати… Каждый день. Каждый день он ведет этот рассказ. Ведь Лис забывает это, как страшный сон, но медведь ему все равно напоминает. Упорно и методично. Он вдалбливает это в его механическую голову. Фокси не должен забыть, кто он был, и кто он есть. - Я откусил тебе часть черепа. Спасти уже было невозможно. Но, каким-то чудом подключившись к системе аниматроника Фокси Фокса, мы вытащили тебя с того света. В новом теле и с новыми возможностями. Ты – единственный робот с человеческим разумом. Ты не допускаешь ошибок в коде, это твоя память теряется из-за утраченной части мозга. А Я – монстр, Фокси. - Я не верю, Фредди… не верю… - Вчера ты говорил то же самое. И позавчера. Ты каждый день говоришь так. А потом забываешь это. И каждый раз, когда ты тяжело задумываешься, ты вспоминаешь отголоски моих слов. Но целиком их воспроизвести не можешь. Это мучает тебя, заставляет царапать стену и стонать от бессилия. А потом прихожу я и говорю тебе то, что ты не смог вспомнить сам. Но тебе от этого становится лишь тяжелее. Лис не ответил. Опустив голову, он завыл. Тихо, пронзительно и… горько. Машина, не умеющая плакать, содрогалась от жесткого познания, полученного только что. - И я чувствую себя в долгу перед тобой, Фокси. Они сказали, что ты больше не пригоден к работе потому, что ты часто давал сбои в работе. Это неверно! Ты – самый здравомыслящий из всех нас. Самый целый. И самый живой. Робко подняв голову, пират глянул на медведя. Его глаза слабо блестели в темноте, и в отражении этих темных пуговиц Фредди видел не только боль и сострадание. Он видел в них всего себя. Всю свою жизнь. - Многое меняется, Фокси. И только одно неизменно. Подавшись вперед, аниматроник широко раздвинул руки и крепко прижал к себе дрожащее тельце Лиса. - Ты – часть меня. Та часть, которая дает мне самому почувствовать себя живым и не слететь с катушек. Та часть, которая никогда не выйдет из строя. Ты не просто машина или сотня килограмм железа. Ты – часть моего разума. Больше, чем механизм. И еще… Ты мой. Фокси.