Оружие для революции

Разглядывая пышные викторианские обои, Элизабет думала: «Облака. Там у меня хотя бы были облака, целое небо, а между мной и небом – стекло библиотечной комнаты. Там у меня был Соловей, а здесь механический монстр с пулеметом, патрулирующий коридор за стеной». Как раз у того окна ее схватили солдаты. Она долго не могла поверить, что это не продолжение сна – ночью ей снились солдаты, окружившие ее, сковавшие наручниками, заточившие в средневековом подземелье. Проснувшись, она чувствовала себя Эсмеральдой из романа Гюго, который читала накануне. Несчастную цыганку осудили на смерть за удар кинжалом, который нанес священник. Элизабет пообещала себе больше не читать на ночь страшных книг, но сон оказался вещим. Библиотечная дверь открылась, в нее вбежали полицейские, солдаты и люди в белых халатах. Все наперебой кричали, что пророчество сбылось, и Ложный Пастырь уже льет кровь на улицах Колумбии. Девушку следует немедленно доставить в секретное убежище. Впервые за много лет между ней и миром не было преграды. Пока летающая лодка скользила над крышами и облаками, ветер растрепал волосы и сорвал бант. Свободное пространство опьяняло, хотелось броситься вниз, чтобы вобрать в себя эту ширь, вобрать зеленые квадраты внизу, пересеченные извилистой речкой. Лодка причалила к высоченной башне, по четырем углам крыши – пулеметы. Из открытых окон выдвинуты хищные стволы орудий. Уже внутри, спускаясь по винтовой лестнице, Элизабет поняла, что башня стальная, как броненосец, о которых она читала в журнале. «Мы готовы умереть ради агнца Колумбии» - говорили солдаты, отдавая честь. «Интересно, кто этот агнец» - думала Элизабет, вглядываясь в лица механических бойцов, похожие на физиономии президентов из учебника истории. После долгого спуска и блужданий по лабиринту коридоров, когда за спиной раз за разом закрывались бронированные двери, уставшую Элизабет оставили одну в крохотной, но богато оформленной комнатке. Едва лязгнули засовы, как она подбежала к тяжелым шторам, распахнула их и чуть не заплакала от разочарования – вместо окна – ниша. Элизабет подошла к единственному креслу, привинченному в центре комнаты, и уселась на пол, прижавшись щекой к львиной голове, украшающей подлокотник. Если бы она могла сбежать! Хоть на один день! Хоть на пару часов, чтобы почувствовать вкус жизни, который знала только по книжным пересказам. Тогда бы она точно что-нибудь придумала, чтобы добраться до Парижа! Там в городе должны быть разрывы ведущие куда угодно. Тем более что вдали от башни она чувствовала как крепнут ее силы. Ей казалось, что обмануть десятки вооруженных солдат проще, чем одну механическую птицу. Элизабет поднялась и принялась обследовать комнату. Она простучала стены, сломала две отмычки, заранее спрятанные в кармане юбки, пытаясь справиться с входной дверью, но замок оказался новейшей конструкции, сведения о подобных ей еще не встречались. Такая узенькая дверца, что даже тоненькой девушке пришлось протискиваться боком, вела в ванную комнату. Элизабет повернула вентиль, подставила лодочку ладоней под холодную струю, умыла лицо, поправила растрепанные волосы. Что это? Показалось? Нет, она точно слышит тихий стук. Элизабет прижала ухо к трубе, уходящей в пол рядом с умывальником. Это не просто стук, это азбука Морзе! Как хорошо, что у нее было достаточно времени, чтобы изучить и этот код! Пять минут спустя она уже точно знала, что делать. Она присела, пошарила под раковиной, нащупала ключ, приклеенный у самой стены. Встав туфельками на скользкий край ванны, Элизабет отвинтила медный шар, нашла скважину, вставила ключ, повернула три раза. В комнате раздался щелчок, а затем – жужжание. Она вернулась в комнату, но поначалу не увидела никаких перемен. Стоило ей разочарованно вздохнуть и, чтобы унять волнение, поправить прическу, как взгляд, поднявшийся к потолку, наткнулся на дыру над декоративным камином. Если это и путь к свободе, то туда еще нужно забраться. Элизабет попробовала вскарабкаться по каминным украшениям, но ее пальцы не могли удержать веса тела. Походив взад-вперед, как она всегда делала, когда размышляла, девушка достала из карманчика юбки ножницы. Она отрезала от плотной ткани шторы широкую полосу, скрутила ее, связав по длине несколько узлов для крепости. У камина была прикреплена декоративная кочерга с подходящим крючком. Элизабет оторвала ее почти без усилий, прикрепила к веревке и зацепила за край дыры с первого же броска. «Везет, - подумала она, - наверное, сегодня мой самый счастливый день». Она утащила и кочергу, и связанную ткань в вентиляционную трубу и закрыла за собой заслонку. Теперь ей пришлось, дико кашляя от пыли, щекочущей гортань, ползти на дальний проблеск света. Свет пробивался сквозь решетку, за которой просматривался темный, едва освещенный одной лампой, кабинет. Элизабет без труда сдвинула решетку, свесила вниз ноги и спрыгнула на кожаное кресло, едва не подвернув ступню. У бородатой статуи, которая вызывает Соловья, высился тяжелый стол, заваленный бумагами. На грифельной доске какой-то чертеж и расчеты, но свет в тот угол почти не доходил. Девушка подползла к столу, боязливо косясь на статую, стянула на пол папку, бегло пересмотрела бумаги, одна показалась ей интересной. Она сложила бумагу и спрятала в рукав, вернула папку на столешницу, но тут ей показалось, что статуя оживает. Она так же ползком добралась до кресла, взобралась на него, стараясь не сбить лампу, и протиснулась обратно в вентиляцию. Девушка потеряла счет времени – она ползла, пробовала решетки, но те или не поддавались, либо внизу расхаживала охрана. Она уже готова была сдаться и позвать на помощь, лишь бы не умереть в царстве тьмы и пыли, как одна из решеток открылась и Элизабет попала в орудийный каземат. Из открытой амбразуры лился чистый воздух. Она, обогнув пушку, подобралась к амбразуре. Чистое небо переливалось и мерцало. - Финк поможет вам, мисс, - из тьмы послышался приятный голос. - Я вас не вижу! - Протяните руку, мисс. Чуть ниже. Все, я вас поймал. Теперь аккуратно выбирайтесь наружу. У меня здесь лодка. Летающая лодка оказалась крохотной – они вдвоем едва уместились на одной скамейке, плотно прижавшись друг к другу. Молодой человек в черной одежде и в черной же маске накинул на плечи Элизабет плащ с капюшоном такого же цвета. - Наденьте, мисс. Нас не должны заметить. Медлить нельзя – сейчас Соловей спит, но через десять минут он станет патрулировать вокруг этой башни. Мы должны успеть в Финктон. Там вы получите надежное убежище. Он не соврал. Он вел тихоходную лодку так ловко и уверенно, что прошмыгнул под самым днищем патрульной канонерки, миновал три пулеметных турели и некоторое время летел за спинами солдат, скользящих по небесной линии на новых, усиленных, крюках. Они поднялись выше – вокруг вспыхнули огни, задымились трубы, послышался гул станков. Фабрики и рабочие мистера Финка не знали отдыха. Лодка внеслась прямо в окно и пролетела в сорока футах над конвейером, по которому перемещалось множество торговых автоматов. Они причалили у дверцы под самой крышей, Молодой человек соскочил первым и галантно подал руку. Через минуту они уже спускались в лифте. - Один вопрос, - сказала Элизабет. - Обождите малость, мисс, мистер Финк ответит на все ваши вопросы. Аккуратный джентльмен посасывал сигару, согнувшись над чертежами. На тумбочке плотной колонной стояли красивые емкости с разноцветными жидкостями. Игла, скользя по пластинке, извлекала странную, но чарующую мелодию. Джентльмен поднял глаза на вошедших и поставил сигару в пепельницу. Он улыбнулся и, раскрыв руки, будто для объятий, подошел к Элизабет. Он взял ее тонкие ладони и, почти вальсируя, провел к креслу. - Садитесь, милая, садитесь, что ж вы стоите! Устали, наверное! Вы меня совсем не помните? Элизабет отрицательно покачала головой. - А я вас хорошо помню, мисс, - сказал он, подкручивая напомаженный ус. – Вы у меня на коленях сидели. Да и некоторые книги я посылал вам против правил. Пророк запрещает, а я посылал. Вот, к примеру, «Отверженные» Гюго. Или книги о кодах и отмычках! Я так надеялся, что вы, моя милая, обретете свободу. Если бы это было в моих силах! Если бы не я, то у вас бы не было ни научных трудов, ни занимательных романов, а только религиозная литература мистера Комстока. - Комсток? Я читала о нем! - Да, милая, - сказал Финк, садясь на стул у стола. – Это наш пророк. Это он запер вас в башне. Он странный человек и страшный. Раньше ему удавались точные пророчества, и он обрел влияние. Он стоял у истоков летающего города. Но всю черную работу делал я! Я умею работать, я этого не стыжусь, у меня руки труженика, а не изнеженного европейского аристократа, вроде Оскара Уайльда. Но я думаю, то были не пророчества, а удача. Я уже давно не могу узнать того пророка, за которым готов был идти хоть на верную гибель. Он стал жесток, он уверовал в собственную непогрешимость, он запер вас в башне из-за выдумки. Ему почудилось, что вы обладаете чудовищной силой, что вы поддадитесь греху! Но разве быть молодой – это грех? - Вы поможете мне? Я бы так хотела увидеть мир внизу! - Да что угодно, моя милая, что угодно. Хоть Нью-Йорк, хоть Париж. Жаль, что Пекин я показать уже не смогу, забавный был город. Но нужно немного обождать. Погостите у меня пару недель, а когда поиски прекратятся… Тут есть еще одна трудность. Этот ваш крылатый тюремщик. В Колумбии он вас не сможет найти, но стоит вам попытаться покинуть ее пределы, как он сразу поймет ваше месторасположение. Через две недели у меня коммерческий рейс к океану за добытым продуктом. Возможно, если вас переодеть рабочим, то дело бы прошло гладко. Но проблему Соловья все равно нужно решить прежде. У меня есть несколько идей. В городе зреет бунт и для механической птички найдутся иные занятия! Элизабет жила как у Христа за пазухой. Ей ни в чем не было отказа. День за днем она пробовала новые блюда и пьянела от одного восхищения. А было еще и вино с этикетками на французском языке. Особенно радовали этикетки с видами Парижа – Елисейские поля, Лувр, Нотр-Дам. Она получала любые книги из огромной библиотеки мистера Финка. Первым делом она дочитала про Эсмеральду – с новым покровителем девушка не боялась никого и ничего, кроме Соловья. «Как это печально, погибнуть такой молодой!» - думала она, вытирая рукавом слезы. «Я бы хотела жить долго-долго. Пусть я буду беззубой старухой, но я хочу и полуслепыми глазами видеть восходящее солнце». Она рисовала Эсмеральду, глядя на себя в зеркало, а Клода Фролло срисовывала с портрета пророка, висевшего в библиотеке в золоченной, но уже покрывшейся трещинками и паутиной, рамке. Одной ночью она проснулась и захотела дочитать книгу, на беду забытую в библиотеке. В темноте Элизабет перепутала лестницу и заблудилась. Чтобы найти выход, она пошла на едва различимый звук человеческих голосов. Звук доносился из отдушины в полу. Элизабет заглянула – в кожаном кресле сидела чернокожая женщина в красном галстуке и мужских брюках. - Так Ложный Пастырь уже на нашей стороне? – послышался голос Финка. - Еще как. Отлично дерется, - ответила женщина. - Это хорошо. Он отвлекает силы пророка. Я распустил слух, что девчонка с ним. Вскоре прибудут главные силы основателей. Нужно услать его подальше. Скажем, на Солдатское поле. - Легко. Он верит мне, конечно, не во всем. Но у парня нет иного выхода – он совершенно не ориентируется в городе. - Вот и замечательно. Как только основатели займутся Пастырем, вы атакуете Эмпорию. - У нас мало оружия. - Я дам вам еще. - Нам нужно много, действительно много. Нам нужны последние разработки, а не старые карабины и пистолеты. Я не поведу моих людей на смерть. - Мои силы ударят вместе с вами, Фицрой. Только завяжите бой. Я знаю слабые места в обороне. - Хорошо. Но нам нужно предварительно договориться. Я не думаю, что вы собираетесь отдать фабрики рабочим. - Я собираюсь обеспечить такие условия жизни, какие рабочие никогда не смогут создать самостоятельно. Я ненавижу трутней из богатых районов. Там должны жить те, кто трудится. Руководство будет выборным. Я неоднократно говорил Комстоку, что человек работает хорошо, когда счастлив. Но вы же знаете этого фанатика! Никаких цветных и ирландцев. - Я слышала, что девчонка у вас. - Вы о ком, любезная? – подчеркнуто вежливо спросил Финк. - Об агнце. - Да, так уж случилось. - Почему я об этом не знаю? - Чем меньше людей узнают, где она, тем меньшая вероятность, что Комсток тоже пронюхает. Я не хочу лишиться такого козыря. - Отдайте ее нам. Как залог своей верности. К тому же у меня есть идея, как использовать ее способности. - Хорошо, но позже. Ее способности мне тоже нужны для одного дела. - Когда? - Во время атаки на Эмпорию. Вам же не обязательно руководить отрядами лично. Прилетайте, и я отдам девчонку. - По рукам, Финк. У нас один враг и я брала ваши деньги. Теперь я беру ваше оружие. Вскоре на каждой крыше будет развиваться алое полотнище. Подумайте хорошенько, что вы еще можете предложить нашим людям. Тогда и мы найдем для вас хорошее место в новом справедливом обществе. Фицрой ушла. Элизабет уже хотела подняться и уйти к себе в комнату, чтобы обдумать услышанное, как внизу снова послышались голоса. - Ну что, слышал сумасшедшую черномазую! Если бы она не была нужна нам, я бы давно сдал ее Комстоку. Она бы уже собирала хлопок в райских садах, или чем там еще могут заниматься ниггеры на том свете. Как только они атакуют Эмпорию, наши силы имитируют поддержку, а в решающий момент ударят ей в спину. Я, конечно, хочу избавиться от пророка, но мои фабрики мне тоже дороги. Подожди, не уходи. Она прознала про девчонку. Это плохо. Я не хочу отдавать такой козырь бешеной собаке. Победа над пророком должна даться народникам такой кровью, чтобы мои ребята с легкостью ликвидировали их израненные остатки. А еще Фицрой что-то знает о способностях агнца. Боюсь, как бы она не сбежала сквозь разрыв. Я хочу, чтоб вот на этом столе на золотых блюдах, как голова Иоанна Крестителя, скалились черепа Комстока и Фицрой. Так что распорядись, пусть девчонку уберут. Пошли Механика – он точно болтать не станет. Нам она без надобности, а пророк лишится наследника. А если учесть, что жить ему осталось, как мне выкурить сигару… Элизабет буквально влетела в комнату. Если промедлить, то за ней придет рукастое страшилище. Как же она ошиблась в Финке! В Колумбии можно рассчитывать только на саму себя. Элизабет быстро собралась, соорудив при помощи ножниц из наволочки суму для продуктов. Она прихватила хлеб, ветчину, бутылку вина с розой на этикетке. Девушка вырвала иллюстрацию из романа Гюго, на которой цыганку везут на казнь. Нашла она и самолетик, который смастерила из бумаги, подобранной в кабинете. И снова шифр на ней показался легким. CAGE. Чтобы это могло значить? Она спрятала бумагу и иллюстрацию за корсет, схватила сумку и тихо вышла к окну, чтобы выбраться на крышу. Скат был так крут, что становилось понятным, почему Финк не боялся, что она ускользнет этим путем. Но девушка почти пробежала опасный участок. Затем она протиснулась в приоткрытое окно и оказалась на металлических балках под самой крышей цеха. Внизу, между рядами сторонящихся рабочих, шел Механик. Элизабет почти доползла до противоположной стороны здания, где также виднелось открытое окно, как поняла, что с бутылкой, постоянно грозящей выпасть из сумки, ей не выбраться. «La Vie en Rose» - прочитала она название и подумала: «Какое красивое. Под такие слова и умереть не страшно». Она пристроила бутылку в пустое птичье гнездо на перекрестье балок. «Прощай, моя розовая жизнь» - подумала девушка, выбираясь на крышу. Ночной ветер взъерошил волосы, наполнил платье, как парус. Установки, уменьшающие силу ветра, над фабрикой работали кое-как. Ночь была темна и бездонна. Крыша под девушкой вздрогнула, Элизабет оглянулась – на дальнем конце, освещенный огненным пламенем из цеха, появился Механик. «Если я шелохнусь, он меня заметит и сбросит вниз, или оторвет голову. Мистеру Финку нравятся головы на блюде» - подумала девушка, медленно опустившись на корточки, чтобы обогнуть по узкому карнизу башню. Механик неспешно приближался. Видимо, он еще не обнаружил ее, но точно что-то чувствовал. Когда она уже почти завершила путь и замерла у окна, Механик оказался на самой башенке прямо над ее головой. Элизабет попробовала задвижку, но ставни были наглухо закрыты изнутри. Она едва дышала, тратя последние силы, чтобы не упасть с высоты в облака, клубившиеся далеко внизу. Механик опустил руку и широким жестом, точно зачерпывая воду, махнул перед самым лицом Элизабет так, что у нее от дуновения встрепенулись волосы. Механик подождал немного и повторил движение, на этот раз девушка едва успела плотно прижать голову к ставням, иначе на золотом блюде появилось бы украшение с голубыми глазами. Над крышей взмыли две канонерки. Внезапно Механик замер, парализованный электрическим разрядом. Лодка подлетела совсем близко, и сильные руки втащили Элизабет на борт. - Не бойся, девочка, Фицрой слабых в обиду не дает! После второго разряда Механик потерял равновесие, соскользнул с башни и, истошно хватая ручищами воздух, низвергнулся в бездну. Фицрой, оторвав лоскут от юбки Элизабет, прикрепила его к ставням: - Пусть думают, что ты тоже сорвалась. - Смотри, девочка, всматривайся в лица этих людей, - говорила Фицрой, водя Элизабет по Шэнтитауну. – Ты видишь голод во плоти, голод – это кожа, натянутая на ребра. Какой злостью горят их глаза. А ведь тот мир наверху, помнишь, я показывала тебе Эмпорию, создан их трудом и должен принадлежать им. Матери кормят детей собственной кровью, так как у них нет молока. Эти дети никогда не попадут в школу, а если они выживут, то погибнут, раздавленные шестернями на заводах Финка. Как же я ненавижу эту мразь! Этот вампир сосет наши соки. Но пророка я ненавижу еще больше. Иеремия Финк гнет нас в три погибели от жадности, Комсток же утверждает, что это божья воля. Он и меня несправедливо обвинил, - тут она, закашлявшись, смолкла. - Но я слышала ваш разговор? – спросила Элизабет, отдавая остатки еды, похищенной у Финка перед бегством, изможденным детям. - Финк ненавидит Комстока. Он не верит в его пророчества и считает нашего старца шарлатаном. Он хочет править единолично. Но он нам помогает деньгами и оружием, прячет от полиции. Если бы не Финк, нас бы давно уже передавили. Мы берем то, что само идет в руки. А потом мы возьмем и все остальное. Поверь, Финку пощады не будет. Увы, Ложный Пастырь, который пришел за тобой, должен погибнуть, чтобы отвлечь силы Комстока. Но мы не будем атаковать Эмпорию, как желает Финк, не доведется ему разгребать угли нашими мозолистыми руками. Мы начнем здесь и начнем с него. Не Ложный Пастырь, не Финк, а я, Дейзи Фицрой, дарую тебе настоящую свободу. Свободу бедных и обездоленных. А ты дашь свободу нам всем. Успех нашего дела, девочка, в твоих руках. - Что я могу? Я даже стрелять толком не умею! - Идем, Бетти, я покажу тебе то, с чем в силах совладать лишь ты одна. В темных подвальных коридорах трущоб кишели крысы и похожие на крыс люди. Народники шли впереди, расталкивая нищих и освещая лампой тесный путь. Этот лабиринт показался Элизабет еще страшнее и запутанней, чем вентиляционные трубы в броненосной башне. Когда они спустились по лестнице и прошли в крепко охраняемую дверь, то волосы девушки казались седыми от паутины и пыли. Окруженный лампами разрыв в пространстве сверкал и переливался. - У нас был оружейник, китаеза, - шептала Фицрой на ухо Элизабет. – Он делал для нас оружие. Не такую рухлядь, как присылал нам Иеремия Финк. Нет, он чертовски талантлив, этот узкоглазый, а еще он заглядывал в разрыв и подсматривал там технологии. У Финка есть много таких разрывов. Мы доставали китайцу материалы и оборудование и он работал. Финку он показывал простые карабины, но ночью он работал на нас. Но этот чертяка нас предал, когда уже все было готово. И Финк конфисковал и спрятал и его станки и наше оружие. А у китайца мы хранили и другое оружие, привезенное снизу. Он свое получит, но ты можешь нам помочь – посмотри сквозь разрыв, что ты видишь? - Ящики, - ответила Элизабет. - А в ящиках – оружие. Оно хорошо охраняется, но этот разрыв появился недавно, как раз, когда я ехала на переговоры с Финком. Он еще не успел его заметить и не перепрятал наш груз. Давай, девочка, открой его и держи открытым, сколько сможешь, пока наши люди будут выносить все оттуда и складировать здесь. - И тогда будет революция? – спросила Элизабет. - Тогда будет справедливость, - ответила Фицрой, повязывая красную повязку поверх разорванного рукава девушки. - Я недавно читала роман Гюго. Там про бедных и честных людей, про то, как они восстали. - Молодец, Бетти. Ты читаешь правильные книжки. После нашей победы ты станешь учить им наших детей. Элизабет представила, как читает «Отверженных», проходя между рядами парт и угощая конфетами чумазых детишек. Она смахнула слезу и сжала кулачки. - Хорошо, Дейзи. Только я не знаю, сколько времени смогу удерживать его открытым. Я не так сильна, как несколько лет назад. Видимо, заключение в башне ослабило мою силу. - Сейчас, я построю парней и прикажу, чтоб шевелились. Элизабет давно не доводилось открывать такие большие разрывы, а тем более, удерживать их. Колени дрожали, из прокушенной губы сочилась кровь, пальцы сводило судорогой, в голове колокола перекликались с артиллерийской канонадой. Фицрой поддерживала ее за талию, иначе девушка бы давно упала. Дюжие грузчики сновали туда-сюда, перенося смертоносный груз. - Молодца, девчонка! - крикнула Фицрой, когда был перенесен последний ящик. Элизабет рухнула без чувств. Оставшихся сил едва хватало сердцу, чтобы кое-как биться. Полубесчувственную девушку отнесли на борт дирижабля. Она еще пробовала упираться, увидев статую, вызывающую Соловья. Но птица не прилетела, а Элизабет пролежала несколько дней в бреду и горячке на дырявой в заплатах простыне на втором этаже здания с заколоченными окнами. За ней никто не присматривал, ею не интересовались. Возле кровати стоял большой кувшин с водой. Когда Элизабет пришла в себя, но еще не могла ходить, то нашла у себя бумагу с загадкой. «Код, знакомый код. Это же просто, но у меня голова, будто заткана изнутри паутиной. Ни одна мысль не пролетит. Думай, думай!». И она додумалась. «Это же мелодия, чтобы управлять Соловьем. Но для этого нужен инструмент, спрятанный в статуе. Статуя есть у Дейзи на дирижабле «Первая леди». Я ей все расскажу и с помощью птицы мы одолеем и Финка и Комстока». Прошло еще немного времени и Элизабет окрепла, хоть и чертовски проголодалась. Вода в кувшине закончилась – настало время позаботиться о себе самой. Ослабевшее тело не слушалось, она раскачивалась со стороны в сторону, будто выпившая. За окном город пылал. Всюду бегали люди с красными повязками. И вдруг она увидела саму себя с каким-то мускулистым мужчиной с перевязанной правой ладонью. «Это я? Я умерла? Почему я вижу себя? Да они, наверное, из другого мира. А это Ложный Пастырь, спасающий… Еще одну меня? Нужно им помочь». Элизабет схватила бумагу с тайной механической птицы, достала карандаш из карманчика юбки, дописала несколько слов, чтобы стало понятней. Она спрятала бумагу за корсет. Затем спустилась, рискуя сломать шею, по крутой зловонной лесенке. К ней подбежал чернокожий парень с дробовиком, но увидав красную ленту на рукаве, кивнул головой и отошел. Девушка в синей юбке и мужчина уже были на другом конце улицы. Как Элизабет ни старалась, но все равно не поспевала за ними. Котел дикого гнева кипел. Народники вытаскивали из домов всех более-менее прилично одетых людей, всех клерков и служащих. Чтобы не тратить патроны, им перерезали глотки, сбрасывали прочь на землю, вешали за шею или за ноги. Сопротивляющихся женщин волокли в подвалы. Внимание Элизабет привлек красный плакат: «Букер ДеВитт – мученик революции, он отдал жизнь за нашу свободу». «Вот ты какой, Ложный Пастырь, - подумала девушка, - который так и не успел за мной. Почему мне так тебя жаль? Каким ты был человеком? Ты умер и за меня тоже. А вот той другой девочке повезло. Интересно, ее тоже зовут Элизабет?». Она не добежала каких-то двадцать шагов, крича: «Букер, постой». Но ее слабый голос утонул в общем ликовании, а преследуемая пара уехала на лифте. Элизабет дождалась следующего, а когда вошла в него, то с ужасом заметила, что ее платье перепачкано в крови, которая половодила на улицах. «Неужели это и есть свобода» - думала Элизабет, поднимаясь в кабине. Дальше было только хуже – в Финктоне народники добивали последних служащих, мужчина в ковбойской шляпе снимал скальпы с мертвых. Элизабет едва не лишилась чувств. Подол ее юбки намок от крови и отяжелел. «Боже, что я натворила! Я ничего не знаю о жизни, а берусь вершить человеческие судьбы. Неужели все эти несчастные были злодеями?! Правильно пророк запер меня в башне! Нужно было сковать меня цепями. Что это за дар такой, нести разрушение?». Искалеченный мизинец под наперстком больно пульсировал, будто вместо фаланги выросло еще одно, незримое, но совестливое сердце. «Букер, Букер, Элизабет, Элизабет»! – кричала девушка, когда снова почти нагнала пару. «Как же он ее оберегает» - завистливо думала она, когда опоздала. Она увидела вывеску «Чэнь Линь – оружейник». У входа лежал мертвый китаец и его жена. « Вот он заплатил сполна за помощь Фицрой. Теперь моя очередь. Ничего я ей не расскажу о секрете Соловья. Мне бы только добраться до дирижабля. Я остановлю эту резню! Но как? Снова проливая кровь? Догнать бы Букера, он уж точно сможет придумать выход». Погоня начала казаться безнадежной. «Ппопробую срезать» - решила Элизабет, заметив короткую дорогу. Для этого нужно было подняться по высокой заводской лестнице, ползущей вверх по наружной стороне здания. Идти было тяжело, ноги подкашивались, но она понимала, что если не успеет сейчас, то на дальнейшее преследование сил не хватит. Сложностей добавлял и ветер, пропахший дымом пожарищ. Рядом застыла канонерка, но красная повязка снова спасла и лодка, полная народников, взмыла в небо. Спускаться было уже легче. Элизабет обогнула здание, внизу, далеко внизу она увидела Букера и другую Элизабет, как раз доставшую из разрыва снайперскую винтовку. «Я их опережаю, - обрадовалась девушка, - вон на той площадке я их и обожду. Если ничего не случится, то мы встретимся через пятнадцать минут». Стрельба стихла. За поворотом послышалось отчетливое цоканье каблучков, прерываемое громыханьем кованных ботинок. «Букер, Лови!» - услышала Элизабет свой собственный голос, когда здание содрогнулось от взрыва. Площадка, на которой она стояла, откололась и, избавившись от тяжести всего строения, резко взмыла вверх. От отчаянья девушка расплакалась. Она оказалась на летающем острове, который, хоть и медленно, относило все дальше. Вскоре остров содрогнулся и замер, зацепившись за стену. Сверху спустился дирижабль «Первая леди», дверь отворилась и Фицрой жестом позвала Элизабет. Второй рукой она крепко схватила за шиворот круглого, хорошо одетого мальчика, который попытался улизнуть, воспользовавшись остановкой. - Иди на место, отродье. Держите его! – крикнула Фицрой и спрыгнула на остров к Элизабет. – Поднимайся на борт. Мы расправимся с Финком, а потом сразу отправимся и за пророком. - Мальчишка, кто он? - Дурной корень. Это сын Финка. Семя будет уничтожено вместе с сорняком, его посеявшим. - Он же ребенок! – выкрикнула Элизабет, рванувшись к гондоле. - Прекратить истерику. Новый мир восстанет из пепла. Элизабет машинально выхватила из кармана юбки ножницы, но Дейзи ударом ноги обезоружила девушку. Сверкнул маузер. Удар рукоятью и Элизабет откатилась к краю площадки. - Ты либо с нами до конца, либо с Комстоком. Никаких «возможно» или «я не знаю». Кровь смывается только кровью. Но Элизабет не слушала. Прямо под островом она заметила Букера и другую Элизабет. - Букер, Букер, - истошно завопила она. - Черт, что это такое! – воскликнула Фицрой, тоже заметив странную парочку. – Ты все вечно усложняешь, семя пророка. Ступай на дирижабль. Нам не нужен еще один Букер. Да и тебя одной мне более чем достаточно. Но Элизабет не слушала. Она звала Букера, надрывая голос: - Соловей, шифр, управление! Букер, я здесь, посмотри вверх. Маузер в руке Фицрой подскочил. Элизабет не слышала звука выстрела. Она ощутила колючую боль, пронзившую грудь навылет. Мгновение – и боль уже далека, а разум заволакивает туманом. Туман густой, дышать им невозможно. На губах проступила кровь. Фицрой подхватила Элизабет, поддерживая за плечи, помогла опуститься ей на площадку: - Агнец Колумбии, это было твоим предназначением – умереть за свободу. Знай, твоя жизнь отдана не напрасно. Мы не забудем тебя. Песни о тебе прозвучат в нашем справедливом мире. Тише, тише. Это не так больно, как тебе кажется. Еще несколько минут, и ты встретишься с нашими погибшими братьями. Фицрой поцеловала Элизабет в лоб, бодро вскочила на ноги, заткнула маузер за пояс и с разбегу впрыгнула в открытую дверь гондолы. - Букер, Букер, - пыталась кричать Элизабет, но булькающая в горле кровь поглощала все звуки. Она нащупала за корсетом бумагу, перевернулась на живот, сплюнула кровь и бросила бумагу вниз, прямо под ноги Букеру, который опасливо рассматривал окрестности сквозь оптический прицел. - Букер, смотри, это упало сверху, - сказала Элизабет. – Какая-то бумага, но она вся в крови. Я ни за что не возьму ее в руки. - Интересно, посмотрим, - Букер прислонил винтовку к ящику, присел, поднял скомканный лист, распрямил, протер об штанину. – Интересная картинка. - Это иллюстрацию из книги «Собор Парижской Богоматери», - сказала Элизабет, заглядывая через плечо ДеВитта. – У меня в башне была эта книга. Цыганку везут на казнь. Я долго плакала над этой картинкой. Это книга о Париже, Букер. - Странная мода в Париже. Такие костюмы я видел в музее, - сказал Букер и, сложив вчетверо, спрятал бумагу в карман. «Я успела. Теперь у них есть разгадка. При помощи Соловья они остановят кровопролитие. Устранят пророка. Я ухожу, как Эсмеральда, совсем молодой» - Элизабет додумала последние мысли. Она перекатилась на спину, чтобы позволить небесной сини влиться в ее собственные глаза. Теперь она дышала на удивление легко. Правой рукой с покалеченным мизинцем она сжимала под блузкой над корсетом еще один документ, который так разбух от крови, что напоминал сердце больше, чем орган, затихающий под ребрами девушки. В этом красном и липком комке никто бы не узнал бумагу, на которой была раскрыта тайна управления механической птицей.