Наверное

      Они возвращаются в Хиросиму с тяжёлым сердцем. Все, кроме Мии — он отчего-то в очень хорошем настроении, и Рё даже начинает сомневаться, точно ли Аракита угощал его безобидной газировкой. Хотя на пьяного Мия точно не похож, но он куда жизнерадостнее, чем полагается быть капитану команды, проигравшей… при таких обстоятельствах. Куда жизнерадостнее, чем Рё мог бы ожидать.       — Мия, что будем делать дальше? — подавленно спрашивает Рё. Они сидят на кухне Мии — Рё часто к нему заходит, что по-соседски, что по-дружески, так ещё с детства повелось — и делают вид, что всерьёз озабочены будущим велоклуба. Вернее, Рё действительно беспокоится, правда, не столько о самом велоклубе, сколько о его капитане, а капитан явно витает где-то в облаках, и приходится повторить вопрос ещё трижды, прежде чем в ответ доносится неопределённое мычание. Витает, да. Где-то очень высоко. Рё до него не докричаться.       Ещё пару дней назад Рё готов был бы поспорить, что точно знает, о чём Мия думает, но сейчас понимает, что не рискнул бы даже попытаться угадать. Хотя бы приблизительно. Это неправильно, непривычно и неправильно: Рё знает Мию всю жизнь — маленькую вечность. Знает его лучше, чем Мия — сам себя. С полуслова ведь друг друга всегда понимали. Хигашимура даже неуклюже шутил то о телепатии, то о красной нити, которая протянулась между ними вместо оптоволокна. В каждой шутке, как говорится, только доля шутки: Рё насмешливо фыркал и иногда отвешивал разошедшемуся кохаю подзатыльник — чтобы не наглел, — но в глубине души был согласен.       По крайней мере, так казалось.       Мия кажется слишком незнакомым, и Рё от этого до странности неуютно. Может, это и есть настоящий Мия, просто Рё от него, такого, за год отвык совсем?       Рё помнит, каким разбитым Мия был после прошлогоднего проигрыша — сам ведь неделю от него не отходил, оттягивая на себя почти осязаемые лучи негатива, и пытался подбодрить поникшего друга. Получалось плохо, но зато Мия, по крайней мере, срывался только на нём, а не на остальной команде и Кане-чан. Потом устало тёр виски, скомканно извинялся, ненадолго оживал и снова мрачнел, а Рё снова без особого успеха пытался его отвлечь. И снова огребал. И снова. И снова.       — Ибитани, ты здесь или в астрале? — ввинчивается в уши голос Мии — и кто тут, спрашивается, в облаках витает? — и Рё вымученно улыбается. Год назад было проще. Понятнее. Как вести себя сейчас — он не представляет.       Рё боялся, что после поражения Мия попросту сломается, потеряв внутренний стержень, на котором держался весь этот год. Держался и держал всю команду, включая самого Рё. Но Мия выглядит вполне жизнерадостным, зато Рё сейчас совсем не помешал бы дружеский тычок в плечо и целое ведро бреда на тему «ну ничего, в универе уже отыграемся за все годы».       Мия говорит о команде. Говорит, что капитаном стоит назначить Харимото, а вице-капитаном — Сатозаки. Говорит, что за оставшиеся полгода им двоим — ему и Рё — нужно будет натаскать команду так, чтобы в следующем году их молодняк точно взял хотя бы одно из призовых мест. Говорит, говорит, говорит. Рё не перебивает. Ему нравится слушать Мию. С детства ещё. Мия всегда знает, чего хочет, знает, как этого добиться. Его легко слушаться.       — Слушай, Ибитани, — неожиданно задумчивым тоном тянет Мия, и Рё смотрит на него вопросительно из-под растрепавшейся чёлки, кое-как подобранной дурацкой, у младшей сестрёнки одолженной заколкой.       — В общем, я вот чего думаю… — Мия неловким жестом трёт вспыхнувшую красным, под цвет волосам, шею, и перебивает сам себя. — Это не о команде, лады? И вообще, личное и тыры-пыры…       Рё кивает, чувствуя смутное внутреннее ликование. Раньше Мия не раз обсуждал с ним «личное». И «очень личное». И даже «очень-очень личное». Перестал как раз год назад, после чемпионата. Даже когда с Каной порвал…       — Хочу с Каной помириться, — доверительно сообщает Мия, пожевав губу. — Как думаешь, она меня не пошлёт?       Пошлёт, хочется сказать Рё. Обязательно пошлёт, причём далеко и надолго. А я — не пошлю, пойму всё, не стану обижаться хоть бы и на то, на что стоило бы, ты ведь знаешь. И мешаться под ногами не стану. Только я не милая девочка-второгодка с оленьими глазами. А жаль.       Но вместо этого Рё снова натягивает на лицо привычную усмешку, надеясь, что она не похожа на болезненный оскал, и заверяет Мию, что Кана-чан, конечно, всё поймёт и простит, ты только объясни, она ведь весь этот год ни с кем не встречалась, и вообще, всё ещё на тебя влюблёнными глазами смотрит, так что дерзай, друг…       Наверное, всё правильно говорит: Мия даже светлеет лицом и от души хлопает Рё по плечу.       — Подожди чуток, — говорит Мия, выуживая из кармана джинсов мобильный. Звонит Кане-чан: договориться о встрече. По доносящемуся из динамика тонкому голоску, по лицу Мии и просто по наитию Рё понимает, что действительно всё правильно сказал. Всё так и будет.       Рё знает Мию всю жизнь — маленькую вечность. Знает его лучше, чем Мия — сам себя. С полуслова ведь друг друга всегда понимали.       Наверное, Рё понимает Мию немного лучше, чем Мия — его. Но это и к лучшему. Наверное.       Наверное, Рё не хотел бы, чтобы Мия понимал больше, чем сейчас. Это слишком бы всё осложнило.       Рё подождёт. Ему не сложно.       Он привык.