Храни любовь, как талисман

      Фальк привозил меня на элапспцию, и я отправлялась в 1953 год лежала там, а потом возвращалась. Я перестала двигаться и говорить. Все больше погружаясь в небытие.       - Гвенни, Гвенни, - кричал на меня Гидеон, - не смей, слышишь, не смей, ты чертова эгоистка. Думаешь, одной тебе больно? А о матери Филиппа ты подумала, каково ей? Но она не раскисает.       - У нее есть ради чего жить – дети, внуки. У меня не осталось ничего, – прошептала я и впала в забытье.       Тьма окружала меня со всех сторон. Меня затягивало все глубже и глубже. Я не сопротивлялась,…не было сил,… не хотела.       - Мама, мама, – плакал где-то малыш. Он плакал так горько, безутешно, что все внутри меня встрепенулось и рванулось на помощь. Тьма неохотно отступала, не желая выпускать меня из цепких объятий. Но малыш повторял как заклинание «мама, мама» и эти слова заставляли тьму корчиться и отступать.       - Мама Вен, - закричал ребенок пронзительно и отчаянно.       - Господи, это же Тони, Тони зовет меня. И мое сердце рванулось навстречу голосу. Я с трудом открыла глаза. На меня смотрело заплаканное лицо Тони. Крупные, как горошины слезы горячим потоком падали мне на лицо.       - Ну, что ты, тише, тише дорогой, - еле-еле разлепив глаза, прошептала я и прижала маленькое тельце к себе. - Что случилось, солнышко?       Малыш крепко обхватил меня за шею и прижался изо всех сил. Я с трудом приподнялась. Его маленькое тело казалось мне неимоверно тяжелым. Напротив стояло зеркало, и я увидела там изнеможённое лицо, ввалившиеся глаза. Господи, краше в гроб кладут. Неудивительно, что малыш испугался. Возле дивана стояла капельница, и я только теперь заметила, что из нее по трубке сбегает какая-то жидкость мне в вену. Я с отвращением вынула иглу и отшвырнула подальше.       - Ну, ну, все хорошо, не плачь, малыш. - Я нежно погладила малыша по спинке. - Что хочет мой малыш?       - Кусать, - заявил он.       - Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем, мой хороший, только не плачь. – У меня совершенно не было сил. Я на секунду закрыла глаза, и Тони опять закричал:        – Мама, мама, не нада пать.       - Я не сплю, нет, не волнуйся.       Как только я открыла глаза, Тони перестал плакать, но все равно продолжал всхлипывать. Он судорожно обнял меня за шею.       - Не волнуйся, все хорошо. Сейчас мама даст тебе кушать. А где твой папа? Какого… куда он ушел? - Малыш посмотрел на меня серьезными глазами.       - Сам.       - Что сам?       - Он хочет сказать, что пришел сюда сам, - заявил Химериус.       - Как сам?! Через весь Лондон?       - Я помогал ему, показывал куда идти, и мы прокатились на автобусе.       - Зачем ты это сделал? В городе полно сумасшедших, а если бы его кто-нибудь обидел?       - Не волнуйся, я бы его защитил.       - Как?! Пописал на негодяя?!       - Гвенни, успокойся, малыш здесь и с ним ничего плохого не случилось. Чего ты волнуешься попусту?       - Но зачем? Зачем ты тащил его через весь город?       - Ты умирала, Тони это почувствовал. Твоего обожаемого Гидеона не было. Воспитательница оказалась слишком тупой, что бы выслушать его. Тони очень сильно беспокоился, единственный кто ему мог помочь добраться сюда – это я, и не благодари меня.       - Благодарить, за что?!       - За то, что если бы не я, то Тони не успел бы, а если он не успел бы, то ты умерла, глупая девчонка. Угробила бы целых две жизни.       - Не лугай маму! – вдруг сердито закричал Тони.       - Ну, вот тебе, пожалуйста! Это что, такое спасибо, да, малыш? Вы, люди, поразительно неблагодарные создания. Я помог ему сбежать из этого дурацкого садика, где дети не хотят с ним играть, провел меня через весь город, а он на меня кричит.       - Почему это с ним не играют?       - Тони, как и ты, болтает с тем, кого не видно, а глупых деток это пугает, точнее их тупых родителей, которые говорят своим детям, чтобы они не играли со странным мальчиком.       - Боже, почему же ты раньше мне об этом не сказал? Гидеону стоит поменять садик.       - Детка, ты в последнее время была больше похожа на зомби, чем живого человека. Тебе на всех было начхать. Ты игнорировала Гидеона, плевала на слезы матери, не обращала внимания на заботу Ника и Кэролайн. А с родителями Филиппа вообще отказалась видеться.       - Химериус, ты должен был попытаться! А ты молчал. Я прекрасно знаю, что переживает сейчас Тони, но у меня была семья, которая меня защищала.       - У малыша есть отец.       - Гидеон постоянно занят. Он делает все, что может, но иногда этого недостаточно. Если не вмешаться,… Возможно, Мадлен в этом случае была права. Тони нужна няня.       - Угу, только где найти такую, которая будет спокойно реагировать на то, что малыш разговаривает с кем-то невидимым?       - Значит, это должна быть няня, которая сама способна на подобные фокусы.       - Уж не намекаешь ли ты на себя?       - Намекаю. Я не могу сейчас вернуться на работу, но безделье на меня тоже дурно влияет.       Я позвонила миссис Дженкинс и попросила принести нам с Тони еды.       - Так, а пока нам несут еду, я хочу знать, что ты имел в виду, когда сказал «Тони почувствовал..»       - То и имел.       - Химериус!       - Ус! - Гневно выкрикнул Тони. - Не глуби маме!       Химериус закатил глаза. Все-таки общение с нами наложило на него свой отпечаток.       - Пожалуйста, будь любезен…       - О, хорошо. Тони провидец. Его талант со временем начнет расти. Больше я ничего не скажу, извини, придется тебе с этим смириться. Когда придет время, тебе кое-кто объяснит.       - Кто?       - Тот, кому ты поверишь.       - Подожди, провидец – это что-то вроде моей бабушки, у которой бывают видения?       - Хм, бабушка… детка, тут ближе Нострадамус, да Винчи…       Дверь скрипнула и в проем с трудом проникла миссис Дженкинс с подносом, на котором стояла большая чашка с крепким куриным бульоном, чашка чая, хлеб и каша. Тони зачерпнул ложкой бульон, положил себе в рот, потом снова зачерпнул и поднес ложку к моему рту.       - Маме, - твердо заявил он.       Я покачала головой:       - Спасибо, малыш, мама не голодна, кушай сам.       - Маме, - потребовал Тони упрямо и губы его скривились, как будто он собирался заплакать. Я тут же открыла рот. Через несколько минут мы с увлечением поглощали все, что было на подносе. Открылась дверь, и вошедшая Грейс без сил прислонилась к стене:       - Слава Богу, - пробормотала она, сквозь слезы, рассматривая две совершенно перемазанные мордашки.       - Гвенни, доченька, как же ты нас напугала.       Мне стало стыдно: - Прости, мама.       - Наконец-то образумилась, - проворчал вошедший доктор Уайт. - Ну и заставили вы меня побегать. Я не знал, как до вас достучаться.       - Вы не только чуть себя не угробили, но и малыша.       - Какого малыша? - Я посмотрела оторопело на Тони. Он выглядел чумазым, но совершенно здоровым.       - Вашего разумеется. Еще немного и ты бы потеряла его. Срок еще очень маленький. И я не даю никаких…       - Стоп! Стоп! Док, я… у меня…       - Если бросите все ваши глупости, то станете матерью, а так я не…       Я обхватила живот руками.       - Спасибо, спасибо, Господи, у меня будет частица Филиппа. О, дорогой, я клянусь, сделаю все чтобы наш малыш, о котором ты так мечтал - родился.       - Доктор Уайт, отныне я самая исполнительная ваша клиентка, что мне надо делать?