Невеста

Холод ночных дорог обдавал неприятными порывами колючего ветра, кусая оголенные ноги, царапая сухую шершавую кожу, заставляя глаза краснеть и слезиться. Я шла по проселочной дороге. Вокруг было темно, и лишь тусклый свет фонарика, что я держала в руках, не давал мне сбиться с пути. Мимо меня то и дело проплывали звуки, исходящие из домов деревень, которые находились не так далеко от меня, но мне было неприятно слышать возню людей, их голоса, их громкий пошлый смех. Напротив, я хотела убежать оттуда, скрыться в том миниатюрном рае, в который я направлялась. Там я могла почувствовать свободу чистого воздуха, который не был насквозь пропитан стойким запахом пива и прокисшего молока. Дорога сменилась тропинкой, и, раздвигая руками широкие ветви необъятных деревьев, я стала пробираться к пункту назначения. Путь был не из коротких, но я знала, что то, к чему я иду, стоило любой дороги, любых трудностей. Я никогда не понимаю, сколько времени занимает эта дорога; видимо, я слишком сильно погружаюсь в свои мечты, чтобы заботиться о таком пустяке, как время. Вот и то, к чему я шла. Передо мной стояла одноэтажная хижина с небольшим сеновалом на крыше. Я поднялась на крыльцо и постучалась. Через пару секунд стал слышен скрежет тяжелого засова, а затем открылась дверь, и я смогла зайти внутрь. —Ты замерзла? Зачем ты так легко оделась? — в голосе, любимом до трепета сердца, слышался нешуточный укор. — Хотелось порадовать тебя плечиками, — я кокетливо покрутилась, отчего белая тонкая ткань стала похожа на легкое облако и лепесток загадочного восточного цветка одновременно. Освещаемое лишь пламенем лучинки, платье сливалось с моей бледной кожей, и поэтому я выглядела невинно-обнаженной. — Это, конечно, красиво, но ты можешь простудиться. Тебе надо согреться. Я попробую подогреть воду, — фигура, с которой я разговаривала, уже собиралась удалиться, но разве я могу отпустить её? — Неужели ты считаешь, что это самый лучший способ согреться? — схватив за руку, я протянула её к себе и приобняла за плечи. — Хелен, мы не... — снова нотации? Ну уж нет. Сейчас мне не до этого. — Неужели тебе не хочется узнать, как согревает тепло человеческого тела? — я улыбаюсь, и тепло моего взгляда передается Вэйл. Поколебавшись для приличия еще пару секунд, она прикоснулась к моей щеке и нежно провела кончиками пальцев по скулам. — А если нас поймают? — девушка все еще мнется, но я вижу, что в её глазах разгорается огонек страсти. — А, пошло все к чёрту! Через мгновение я почувствовала жар дыхания на своих губах, а еще через секунду её губы унесли меня в самые райские уголки человечества. Нежно прикасаясь к моему лицу, будто бы боясь его сломать или разбить, она целовала меня, сначала очень осторожно и мягко, потом все более страстно, кусая губы, а затем снова еле касаясь, будто бы дразня. Руки сжимали мое лицо, и от такой близости её тела мне становилось тепло, а в какие-то моменты — удушливо жарко. — Знаешь, на кого ты похожа? — я была расстроена тем, что поцелуй прервался, но всё же кивнула головой в знак того, что готова выслушать предположение. — Ты как невеста, — Вэйл подвела меня к запыленному зеркалу, поставила в луч лунного света, и я увидела, что моя подруга была права. В волосах сверкали росинки, которые упали на меня, когда я шла по лесу, белое платье было похоже на свадебное, и вся я казалась столь невинной и женственной, что от такого образа и правда думалось, что я иду под венец. Вэйл сняла со своей шеи шарфик и надела мне его на голову. Он не был тем грубым шарфом, что обычно носили местные женщины, а напоминал прозрачную дымку, и поэтому так походил на фату. — Ты очаровательна, — девушка повернула меня к себе, и я заглянула в её счастливые темные глаза. — Выходи за меня. Я засмеялась, но нервозность в голосе давала понять, что это вовсе не от радости. — Ты шутишь! Нам не позволят, да и к тому же я уже твоя... — Плевать, что нам не позволят, я всё равно сделаю тебя своей женой, — я никогда не видела в её взгляде столько упрямства и решительности. — Я люблю тебя, и мне всё равно, какие у нас законы. Я не могу и не хочу менять свою сущность, иначе это буду уже не я, а кто-то другой. Понимаешь? Меня пронзило непреодолимое желание овладеть ею, сделать её своей рабыней и своей защитницей. Я обхватила её за талию и, прижав к себе что было сил, поцеловала. Теплая, мягкая, но вместе с тем обжигающая страсть заставляла меня снова и снова утопать в пучине блаженства. — Пойдем наверх? — этот вопрос не подразумевал отрицательного ответа. Держа друг друга за руки, мы, сдерживая пыл, добрались до лестницы и, борясь с неловкостью, возникшей от возбуждения, поднялись по узкой приставной лестнице на сеновал. Несмотря на то, что там было холоднее, нам было жарко. Пронизывающий ветер лишь придавал романтики моменту, и нам было всё равно, что после такой ночи мы могли подхватить ангину. Сладковатый, летний аромат засушенной травы ласкал обоняние, согревая душу нотками тепла. Мы легли на мягкую перину из сена и начали вдыхать этот чудесный аромат. Словно опьяненные, мы все больше и больше утопали, растворялись в этом раю, и каждая из нас чувствовала уединение с природой и друг с другом. Вскоре психоэмоциональное возбуждение стало уступать место физическому влечению, и мы сами не заметили, как наши руки, сплетаясь, оказались на телах друг друга. Я повернулась к Вэйл; она смотрела на меня, и сквозь полог ночи были видны её затуманенные влюбленные глаза. Исполненная нежностью, я коснулась её щек и дотронулась губами до её лба. Её кожа пахла еловыми веточками и свежей смолой и была настолько горячей, что казалось, что она была больна. Хотя в этот момент мы обе были больны. Вэйл взяла прядь моих темных волос, отливавших в лунном свете серебром, и пропустила её между пальцев. – Почему ты сделана из шелка? – Вэйл смотрела на меня с такой неподдельной нежностью, с какой смотрят только любящие люди, и от такого взгляда стало так хорошо, что я была готова отдать все, лишь бы этот момент длился чуть дольше вечности. – Потому что тебе очень идут нежные ткани, – касаясь её загоревшей под палящим солнцем обветренной кожи, я проводила пальцами по ключицам, спускаясь к грудине, и переходила на руки, задевая спину, поднималась к шее, очерчивала проступающую венку и снова подступала к ключицам. Каждый раз, когда я касалась её плеча, кожа заметно менялась, становясь "гусиной", и густые темные ресницы прикрытых глаз дрожали, а пухлые губы расползались в нежной, манящей улыбке. Не выдержав столь соблазнительного вида, я, опершись на локти, подползла к ней совсем близко и поцеловала. Одно движение, и я уже лежала на разгоряченном теле, касаясь её поднимающегося и опускающегося в такт вдохам и выдохам живота внутренней стороной коленок. – Что же мы творим? – дыхание было настолько рваным, что слова были едва различимы, но я прекрасно понимала, о чем она. – Мы творим свое счастье, – какая глупая, но правдивая фраза. – А что потом? – она все не унималась. – И потом будет счастье, – я просто улыбнулась. Разве сейчас важны последствия? – Ты уверена? – в её глазах блестел страх. – Нет, – я всегда говорила правду. Увы. Но даже такой ответ не сильно смутил её, и она ответила страстным, долгим поцелуем. Руки скользнули вниз по моей шее, к груди, и мягко подступились к талии, обхватили её и вознамерились больше никогда не отпускать. Я шумно втянула носом воздух и выдохнула на горячо любимые губы. Глаза Вэйл блестели страстью, и томный взгляд выражал её чувства лучше любых слов. – Я люблю тебя, – прошептала я, когда её руки скользнули еще ниже и оказались на моих бедрах. Жесты были настолько красноречивыми, что нам не приходилось использовать слова для выражения наших чувств. Она оказалась сверху. Такое простое движение, а я уже впала в полное подчинение. – Наша первая брачная ночь? – я была в растерянности, но одновременно с этим во мне возросла уверенность, а желание глушило все остальные эмоции. – Можно сказать и так, – она устало улыбнулась и запустила свои длинные пальцы в мои темные локоны. – Ты прекрасна. Я никому не отдам свою невесту.

***

Я проснулась оттого, что мое лицо щекотало что-то мягкое, приятно пахнущее. Открыв глаза, я обнаружила, что это была маленькая, хрупкая соломинка. Взяв пальцами, я поднесла её к волосам спящей подруги. Какое поразительное цветовое сходство! Приподнявшись на локтях, я осмотрелась. Кроме нас двоих на сеновале, да и в округе, не было людей. Дерево крыши покрылось мельчайшими капельками таявшего морозного слоя. Солнце пробивалось сквозь ветки деревьев, освещая желтовато-красными лучами еще зеленые листья и уже буро-серую землю. Встав со своеобразного матраса, я потянулась, стряхнула с себя соломинки и подошла к краю нашего шалаша. Посмотрев вниз, я с интересом обнаружила, что рядом с нашим домом собралась толпа людей. Вилы, факелы, грозный взгляд... Рафинированное средневековье. – Посмотрите, они проснулись! – раздался голос из толпы. Все сразу оживились, послышались гневные выкрики про нашу ориентацию, аморальное поведение и то, где нам самое место. – Это к нам? – Вэйл неожиданно подкралась ко мне и обняла за плечи. Тепло её тела убило весь страх и заставило меня согреться после такого холодного пробуждения. – К нам. За нами. Не бойся, я не отдам тебя, – я посмотрела на нее через плечо и улыбнулась, читая в её взгляде заботу и внимание. – Я и не боюсь. У меня есть ты, и это главное. Что мне до законов? Никто не может запретить любовь. Она повернула меня к себе и поцеловала так же горячо, как ночью. Мы все еще слышали крики и ругань, но понимали, что людей здесь нет. Мы одни в своем раю, и я останусь её невестой несмотря ни на что.