Крепостная

Каждую пятницу и через субботу Марина не ночует дома. Началось это ровно с того дня, когда она перестала ощущать взгляд голубых глаз Егора на своей удаляющейся спине. Его сменил другой, более нетерпеливый и жгучий, и от него Марина передергивала плечами, пытаясь скинуть с поясницы ледяную кольцом свернувшуюся там гадюку. Марина нагло улыбалась ему в лицо, пока внутри ее колебались волны, разбушевавшиеся от одного лишь притворно-ласкового «Мариночка». Марина садится на стул напротив него и застёгивает три верхних пуговицы, потому что ледяная змея уже успела обосноваться в вырезе ее рубашки. С недавних пор у Марины в ванной дорогие кремы, в шкатулке – золото и серебро, а не дешевая бижутерия, в шкафу – новое шмотье сорокового размера, а в красном лаковом кошельке всегда есть деньги. Марина, наконец, узнала о существовании «Тирамису» и фуа-гра (в Подольске еще остались приличные рестораны), а не только об опостылевшей пицце и дешевых кремовых тортах. У Жилина – хоромы за городом, шикарный автомобиль с удобными креслами и острые липкие ледяные пальцы. Марина никогда не была брезгливой, а Жилин – глупым. Марина изменилась, а Жилин – нет. К сорока четырем годам его характер сформировался до конца. до победного Он, вполне состоявшийся женатый человек, смотрел на нее так, как никогда не смотрели ни Егор, ни Смирнов, и Марина, в самом деле, чувствовала себя крепостной: захочет – продаст, а захочет – захочет. Марине восемнадцать, и ей самую малость тревожно. Марина крепко зажмуривается каждый раз, когда переступает порог спальни, а он, наверное, думает, что это она от предвкушения предстоящего. Марине вроде бы не противно, но, приехав домой, она прямо с порога бежит в душ. Простыни – идеально свежие, подушки – мягкие, кровать – удобная, одеколон – дорогой. его руки - тяжелые Но только Марина все равно отчего-то чувствует себя грязной и убогой, захлопывая тяжелую резную деревянную дверь. Марина зовет его на «ты», но по имени-отчеству, стараясь при этом не смотреть в глаза. Марина боится не угодить. Крепостные – они как вещи, а Марина полностью вжилась в свою роль. И его якобы «вольная» оказалась аннулированной, была признана недействительной, улетела в тартарары – он выкрутится, найдет подходящие слова, но не отпустит. Но крепостным не застегивают платье осторожно, боясь прищемить кожу молнией. Марина знает – он-то, в отличие от нее, давно ничего и никого не боится, а потому специально беспомощно смотрит на него, наслаждаясь его надменным выражением лица – ну просто самый настоящий барин. Марина видит, как уничижающее выражение лица Егора исчезает при одном появлении и вопросительно-разъяренном взгляде мужчины в очках, и усмехается, все про себя понимая, но не высказывая вслух. он точно не отдаст задаром Ей больно, страшно и стыдно, но впервые в жизни она чувствует себя защищенной, защищённой золотой зубчатой стеной со всех сторон. И она даже не пытается выбраться, ибо, во-первых – незачем, во-вторых – ей этого не удастся. он сможет не дать ей уйти Марина прикладывает к шее жемчужное ожерелье и довольно улыбается, глядя на то, как выгодно оно оттеняет ее темно-русые волосы и черный шелк нового платья. - Нравится? – змея обвивает серебрящимся гибким телом ее снежно-белую шею. - Безумно, - она легко касается губами его гладко выбритой впалой щеки, чувствуя, как к горлу подкатывает знакомый комок невысказанных слов и слез. Марина – крепостная, но ее, как и её барина, такое положение устраивает. И Марину больше не тянет к голубоглазому капитану так бешено, как раньше. Ведь у Жилина глаза тоже голубые.