Верю-не-верю

Ожидание длилось так долго, что я в полной мере смогла прокрутить в голове весь сегодняшний вечер. От запуска в клуб до ухода группы со сцены. От до костей промёрзших ног и до последнего рывка светомузыки, подобно чудовищу проглотившего темноту душного зала. Мой мозг позаботился о том, чтобы сохранить воспоминания всех видов. Зрительные – расстановка инструментов на сцене, широкий шаг настройщика, пальцы мистера Икс, постукивающие по корпусу гитары во время партии клавишных, его вожделеющий взгляд с расширенными будто в оргазме зрачками, его расстёгнутый кожаный жилет и надпись «X» под ним. Звуковые – стоны синтезатора, хлысты ударных, вводящая в транс смесь электронных примочек и томные вдохи-выдохи мистера Дирижёра в микрофон. Осязательные – прикосновение парня, клеящего неоновые браслеты на запястья, чужие ноги, руки и плечи, обездвиженность, боль в шее и внутренний трепет от резонанса со всем происходящим. Обонятельные – дьявольская смесь духов, пота, сигарет, алкоголя, новенькой билетной бумаги и скорее иллюзорный запах тела господина Жителя Ночи, раскинувшего руки и поднявшего голову вверх, к сплетениям лучей лазера. И, наконец, шестое чувство – рвущаяся в астрал душа, отделение разума от тела и тела от всего сущего, и вдруг обретённая гармония, сравнимая с выросшими за спиной крыльями, порвавшими лёгкие и забравшими возможность дышать взамен за возможность летать. Всё это остались позади. Теперь, в толпе самых стойких фанатов, решивших потратить полночи на ожидание заветных автографов и – если повезёт – фото, мне было ещё холоднее, чем на запуске. Продрогнув до предела, я даже спросила себя: «Зачем ты сюда притащилась? Что тебе даст этот автограф?». Он продлит волшебство этой ночи – разве этого мало? Возможно, мне удастся даже обнять кое-кого, и потом я смогу вспоминать это каждый раз перед сном. Я прервала свои жалкие мысли. Вернее, их прервал визг толпы – реакция на подъехавший наконец тур-автобус. Ночь была безлунной, происходящее освещали только тусклые звёзды и круглые фонари на аллее перед отелем. Первыми показались охранники в чёрном, затем из автобуса вышли музыканты – в точно таком же чёрном. Со стороны всё это напомнило мне похоронную процессию. Непонятно, правда, кто выступал в роли ожившего трупа – неужто Его Величество, мистер Вожделение, чья траурная шляпа уже явилась этому бренному миру? Рукой в выделяющейся на чёрном фоне белоснежной перчатке он надвинул поля шляпы на глаза, желая оградить себя от чего-то словно страус, опускающий голову в песок. Дул пронизывающий ветер, и я ненароком забеспокоилась об ушах мистера – как бы не застудил, уж они-то ему ещё точно понадобятся. Я приподнялась на носочки, пытаясь разглядеть его тонкую как спичку шейку – закрыта ли шарфом? Ничего не увидев, я понадеялась, что у него хватило ума обмотать мягкой тканью хотя бы это самое важное для него место – глотку, которой он извлекал воистину божественные звуки. Секунды сползались в минуты, а мои ноги, которых я и без того не чувствовала, словно вмёрзли в асфальт, запрещая мне двигаться вперёд. Волей случая или осознанным выбором хаоса Вселенной получилось так, что я осталась позади всех фанатов, мигом ринувшихся к автобусу и вступивших в борьбу за желанные трофеи. Понять, что я осталась стоять в одиночестве, мне помогли резкие ледяные порывы, проникшие под моё пальто: ветер больше ничего не сдерживало, ему не препятствовали другие тела, и он мог заняться только мной. Одной рукой придерживая капюшон, а в другой сжимая уже помятое фото, я попыталась двинуться вперёд, но снова была вынуждена замереть. Теперь зрелище не напоминало похороны. Оно скорее походило на рождение нового человека: младенец появился на свет, ещё не успел глотнуть воздуха и отмыться от крови, а все уже норовят увидеть его, потрогать и решить, что он собой представляет, станет ли достойным гражданином, во сколько лет впервые приползёт домой пьяным и получит ли медаль в колледже. В роли этого младенца, конечно, был мистер Возжелайте-Меня, окружённый фанатами, зажимающий маркер в своих отбеленных зубах и бросающий редкие взгляды из-под шляпы. Нескольких секунд мне оказалось достаточно, чтобы понять: автограф мне не нужен. Дрожащими от холода пальцами я свернула фото, с которого на меня смотрел всё тот же мистер, и убрала его в перекинутую через плечо сумку. После этого торжественного ритуала избавления я поняла и то, что мне совсем не хочется уходить отсюда, спускаться в пустое метро и нестись домой. Я снова взглянула в сторону оживлённой толпы – там уже мигали вспышки фотоаппаратов, губы Его Величества растягивались в вынужденной улыбке, а его руки осторожно, без видимой брезгливости обнимали всё новые и новые плечи. Нет, мне действительно не хотелось оказаться на месте кого-то из них, мне не хотелось оставить себе на память фото или след его перчаток на пальто. Но это не значит, что мне не хотелось ничего другого. Многоликий мистер Скрась-Своё-Существование по-прежнему оставался для меня самым загадочным человеком на Земле. Один из фонарей на аллее вдруг погас, и я увидела, как плечи мистера дрогнули в этот миг – он испугался как простой смертный. Тут-то я и поняла, чего желаю: препарировать душу Его Величества. * Поскольку анатом душ ему вряд ли требовался, я тут же спустилась с небес на землю. Было всё также холодно, но теперь изнутри меня подогревало бредовое желание, как бомба тикающее под моим сердцем. Я подошла чуть ближе, но всё ещё оставалась в стороне. Толпа потихоньку редела, а мистер выглядел всё более уставшим, этого не скрывала даже его шляпа. Не знаю, сколько я простояла так, гипнотизируя его взглядом, но в какой-то момент хаос Вселенной взял всё в свои руки, и Его Величество вдруг соизволил приподнять голову и заметить меня, подарив мне ответный прищуренный взгляд. Всё это было не более, чем ещё одним средством пустить по толпе волну возгласов о том, какой он мистер Совершенство, запустить ещё один механизм непоколебимой любви к его персоне, и всё же я вздрогнула, когда он обратился лично ко мне. – Не стесняйся, детка, подходи, – он приподнял руку и изящно поманил меня пальцами. Это было сродни божественному явлению – он потратил на меня несколько секунд времени своей жизни! Неловко, надеясь не упасть по дороге, я выполнила его просьбу, на ходу доставая из сумки истерзанную фотографию. Всё происходило как во сне: вот я рядом с ним, могу заглянуть под поля его шляпы, а при должной дерзости могу даже коснуться его тела. Вот он подписывает фото, продолжая почти не натянуто улыбаться, а потом с его губ срывается: – Твоя робость заслуживает отдельного приза, правда? Желаешь что-нибудь особенное? Он даже не взглянул на меня, я была уверена, что он произнёс это лишь затем, чтобы в очередной раз почувствовать себя богом – наверное, это его возбуждало. Не могу представить, что случилось со мной тогда и как я решилась на подобное, но слова вырвались на волю вперёд мыслей. – Подняться с тобой в номер? Моя дерзость удивила даже его. Никто кроме нас двоих не слышал этих слов; мистер Сексуальные-Ключицы бросил на меня изумлённый взгляд, подумал ровно секунду, а затем вдруг покорно кивнул, без промедлений схватил меня за рукав и оттащил слегка за себя, к его охране. Когда я оказалась между двух огромных как небоскрёбы секьюрити, Его Величество грациозно обернулся и быстро шепнул что-то одному из этих людей-зданий. Это произошло так молниеносно, что кто-то вряд успел заподозрить что-то странное. Я стояла за спинами охранников, задыхаясь от волнения и едва держась на ногах, а мистер как ни в чём не бывало продолжал раздавать автографы оставшимся фанатам. Вряд ли в тот момент я поверила, что действительно поднимусь в отель вместе с ним; это показалось мне шуткой, непонятным ходом хаоса. Однако когда один из секьюрити сообщил, что рандеву окончено и всем пора расходиться по домам, когда мистер Свет-В-Конце-Туннеля аристократично помахал грустным фанатам затянутыми в перчатку пальцами, домой меня никто не отправил. Не оглянувшись, он спешно зашагал к отелю. Секьюрити небрежно подтолкнул меня вперёд, подсказывая, что я могу пойти за ним. Наша странная процессия – уже не похоронная и ещё не сопровождающая рождение – двинулась вслед за мистером. Так и началась эта безумная ночь. *** Когда секьюрити остались позади и дверь номера закрылась, оставив меня наедине с мистером Забери-Мою-Жизнь, я как вкопанная замерла на пороге. Его Величество, не обращая на меня внимания и не разуваясь, включил светильник, прошёл вперёд и опустился на диван. Он облегчённо выдохнул, раскинул руки и закрыл глаза – похоже, так он приходил в себя. Не двигаясь с места, я осмотрела номер. Пастельные тона, красные розы в стеклянных вазах на столике, закрытые двери – по всей видимости, в ванную и спальню. Присутствия человека в этих апартаментах я не ощутила. Здесь даже ничем не пахло. Какое-то подобие жизни. Однако человек всё же был – он сидел на шикарном диване, бесцеремонно раздвинув ноги. «Что я здесь делаю?» – свалилось на меня как снег на голову, когда я осознала, что не сплю. Мистер Заставь-Меня-Дышать не двигался, его шляпа сползла на глаза, и за неимением иного плана я бесшумно сбросила ботинки и осмелилась подойти чуть ближе к нему, чтобы исполнить своё давнее желание и как следует его рассмотреть. Он был полностью одет, и увидеть я могла совсем не много, однако и это было уже что-то. Вернее, это было даже многое, если учесть, что раньше я видела его только на экране монитора. Откинутая назад голова и сползший вниз шарф (всё-таки надел, чёрт его дери!) почти полностью открывали его шею – да, местечко было действительно лакомое. Какие линии! Будь я вампиром – без промедления вонзила бы в эту трепетную плоть свои клыки. Губы мистера – тонкие, бледные, обветренные – были сладко приоткрыты, я едва удержалась от соблазна подойти ещё ближе и притронуться к ним. Я и без того уже подошла к нему почти вплотную, почти склонилась над ним как принц над спящей красавицей. Его грудь мерно вздымалась, будто он и вправду заснул. Проникшись его реальностью, неподдельностью, жизнью, я почувствовала сильнейшее желание ощутить его запах. С такого расстояния это было невозможно, и я принялась фантазировать – что же ударит мне в нос, если я подойду совсем близко, если почти коснусь лицом его шеи? Чем пахнет мистер? Мистером Духи-От-Диор? Жгучий-Как-Корица-Пот? Лови-Мои-Феромоны? С каждым новым предположением я придвигалась к нему чуточку ближе, моё сердце билось всё быстрее, но его собственного запаха я по-прежнему не чувствовала. И вот я уже натурально над ним нависла, пытаясь принюхаться к нему как голодный кот, как вдруг Его Величество в мгновение ока поднял руку и грубо схватил меня за локоть – так сильно, что я даже успела удивиться – откуда в такой худой ручке столько силы? Не поднимая головы и не убирая шляпы с глаз, но продолжая держать мой локоть, мистер подал голос: – Ночка что надо, правда, детка? Он сказал именно это. Не «Что ты делаешь?», не «Катись отсюда», а «Ночка что надо»! И при всей нелепости происходящего я не могла с ним не согласиться. Правда, моё согласие осталось мысленным, потому что я будто бы проглотила язык. У меня в горле бешено стучал пульс, меня даже почти тошнило, а мистер и не думал разжимать ладонь – всё ещё в перчатке. Он томно – для полной атмосферы не хватало только микрофона – выдохнул и продолжил говорить: – Если бы я позволил тебе до меня дотронуться, но ты должна была бы выбрать только одну часть моего тела, что бы ты предпочла, юная леди? Расширив глаза, я быстро его оглядела. Выбор был почти очевиден: место, под которым бьётся сердце мистера, или место, которым он так возбуждающе терзает музыкальные инструменты. – Руку, – выдохнула я, испугавшись собственного голоса. – Как интересно. Будь по-твоему, крошка, она в твоём распоряжении, – он ослабил хватку, его пальцы соскользнули с моего локтя, и он поднял руку в жесте желающего выйти к доске школьника. Я была не в силах двинуться. Выждав несколько секунд, мистер Охотник-За-Удовольствием усмехнулся и дал мне дополнительную инструкцию: – Если ты ещё не превратилась в бестелесную сущность, то можешь снять перчатку, солнце. Шляпа по-прежнему закрывала его глаза, и это хотя бы как-то придавало мне смелости. Я даже не представляла, как неловко было бы мне, видь я его взгляд. Я осторожно потянула за край его перчатки, осмелела, потянула сильнее, и кожа ладони господина тут же открылась мне, а затем свет увидели и его пальцы. Завороженная этим зрелищем, я швырнула перчатку прямо на пол и во все глаза воззрилась на голую руку мистера. Какое совершенство, тончайшая работа природы! И даже лёгкие мозоли от слишком сильного пристрастия к музыке только придавали этой руке шарма. Вспомнив, зачем я сняла с него перчатку, я несмело приблизила свои пальцы к его, и прикосновение свершилось. Мистер не дрогнул, позволяя мне нежно терзать его – сначала пальцы, сверху вниз, а потом и ладонь, а потом и тыльную её сторону с выпуклыми венами. Он был несказанно щедр. Дойдя до костяшек, я пребывала почти в экстазе. В этот миг я была уверена: в отсутствие гениталий люди непременно занимались бы сексом именно руками. Его кожа была сухой, ни капли пота, будто он не был живым человеком со всеми вытекающими последствиями. Зато моя ладонь вот-вот грозилась вспотеть, и я решила, что пора заканчивать это прикосновение, пока у меня ещё окончательно не поехала крыша. Как только я отняла руку, Его Величество резко поднял шляпу и открыл глаза. * Моё сердце ушло в пятки или подступило к самому горлу – этого я понять не успела. Мистер Вырви-Свои-Внутренности смотрел на меня так, будто впервые видел не только меня, но и человека вообще. Его зрачки по-прежнему были расширены, а накрашенные ресницы отягощали и без того томный взгляд. «Он носит линзы?» – промелькнуло у меня в голове, когда я всмотрелась в его радужку, тёмную как горький шоколад. Но нет, на белках глаз, перечёркнутых лопнувшими капиллярами, не было следов тонкой плёнки. – На дворе осень, – вдруг снова разомкнул губы мистер. – Какого хрена веснушки забыли на твоём лице? – он поморщился, а затем быстро, отточенным движением поднялся с дивана и, словно забыв о моём существовании, принялся раздеваться. «А из него вышел бы неплохой стриптизёр», – помыслила я, наблюдая за тем, как изящно он швырял вещи на пол. Сначала он снял оставшуюся перчатку, потом шарф, пальто и свитер. Оставшись в шляпе, том самом кожаном жилете и узких джинсах, он разулся и на мгновение замер так, стоя ко мне спиной и будто нарочно демонстрируя мне себя, а затем резко сорвался с места и направился к одной из дверей. Не обернувшись, он закрыл её за собой, а через пару мгновений открыл снова, высунул голову – всё ещё в шляпе – и как бы между прочим проговорил: – Мини-бар в твоём распоряжении, детка. * За закрытой дверью отчётливо шумела вода, а я продолжала сидеть на диване. Господин Бог-Звука принимал за этой тоненькой дверью ванну или душ, совершенно голый, как непорочный младенец, а я сидела в каких-то метрах от этого действа. Мне стало любопытно, какую воду он предпочитает – прохладную, от которой на его бледной коже поселяются колонии мурашек, или погорячее, от которой та же самая кожа становится алой? Мне больше понравился второй вариант, и я представила, как мистер подставляет под горячий душ свою шею, и она краснеет как от сексуального возбуждения. Эту фантазию срочно нужно было остановить – для моего же блага, и я заставила себя подняться с дивана, снять пальто и сумку и, недолго думая, положить их на пол прямо рядом с одеждой Его Величества. Я подошла к окну, отодвинула бежевую штору, воззрилась за стекло. Номер был на восьмом этаже. Внизу простиралась та самая аллея с фонарями. Их холодный свет был похож на размытый млечный путь. Вселенная с её хаосом, казалось, простиралась сейчас под моими ногами. У меня захватило дух; голова закружилась. Что там мистер сказал про мини-бар? * Я присела у холодильника, набитого алкоголем. Кроме всего прочего здесь обнаружился сок, кока-кола, шоколад и, конечно, презервативы. – Не можешь определиться – тащи вино, не прогадаешь. Я чуть не умерла от испуга, услышав голос Его Величества. Как бесшумно он вышел из ванной! Я не нашла в себе смелости обернуться и посмотреть на него, хотя мне и стало жутко интересно, что он оставил на себе – одно полотенце? А, может, и вовсе не утрудился прикрыться хоть чем-нибудь? Поглубже вдохнув, я взяла из бара то, что он просил, и неловко поднялась. Мои предположения не оказались верными: на мистере были чистые, уже не такие узкие джинсы, и серая футболка без каких-либо надписей. С его волос капала вода, он вообще выглядел как-то по-иному, словно заново родился, и меня всё-таки бросило в жар. Разглядев что-то в моём взгляде, он кашлянул и почти по слогам произнёс: – Надеюсь, ты уже поняла, что трахаться мы не будем. Я, в общем, не слишком-то и надеялась на такое, но от произнесённых им слов так растерялась, что выдавила из себя идиотское: – Почему?.. Из лёгких мистера Винодела вырвался приглушённый смешок, после чего он ответил мне: – У меня импотенция, я предпочитаю мальчиков, у меня СПИД, у меня вагинофобия, у меня перетрах, ты не в моём вкусе – выбери любую причину, ладно? И давай уже выпьем, – он собственнически поманил меня рукой. Подойдя к дивану, Его величество брезгливо отодвинул босой ногой свою же одежду и только после этого сел. – Соизволишь присесть, детка? – спросил он, похлопав ладонью по свободному месту рядом с собой. Я присела – чуть дальше, чем он указал, а потом каким-то чудом не дрожащей рукой протянула ему бутылку. – Принести бокал? – несмело поинтересовалась я. Лицо мистера исказилось в гримасе отвращения, он отрицательно покачал головой, отточенным движением откупорил бутылку, запрокинул голову и неслабо так приложился. Его кадык двигался туда-сюда, его губы плотно обхватили горлышко, а пальцы вцепились в бутылку как в протянутую на краю пропасти руку. – Вот так-то лучше, – закончив пить, выдохнул Его Величество и протянул бутылку мне. Мне совсем не хотелось пить, но я не могла отказаться и сделала пару символических глотков. Конечно, меня прельстил момент «поцелуя через горлышко» – касаться губами стекла, на котором осталась слюна мистера Открытая-Рана, было крайне волнительно и совсем не противно. Я впала в ступор, не зная, протягивать ли ему бутылку назад – почему-то я не могла представить, что он не побрезгует пить после меня. Я ошиблась – не дождавшись моей решительности, он сам протянул руки и забрал у меня вино. Какой он всё-таки странный, этот мистер. * Бутылка сделала в наших руках пару кругов, после чего была поставлена Его Величеством на пол, рядом с кучей одежды. Всё это время мы молчали. Я продолжала его разглядывать. Он не слишком тщательно умыл лицо, под его глазами остались следы чёрной туши, он напоминал подростка-наркомана. Мне отчаянно захотелось разглядеть в нём что-то необъятное, необъяснимое, неизгладимое, но пока я видела перед собой только отчаянно уставшего от всего и всех музыканта. Я вдруг почувствовала себя виноватой – ворвалась в его жизнь, какого-то чёрта забыла в его номере, не даю человеку спокойно отдохнуть. – Послушай… – пробормотала я, не зная, как к нему обратиться – его имя не могло сорваться с моих губ, а назвать его сейчас «мистером» было бы неуместно. – Может, мне уйти? Я же тебе мешаю, тебе надо спать и все дела… Он вновь воззрился на меня так, будто впервые увидел. – Ты мне мешаешь? – серьёзно переспросил он, смотря на меня как на полную идиотку. Для полноты картины ему оставалось только покрутить пальцем у виска. – Она мне мешает, – повторил он и расхохотался. Его смех из тихого перешёл в надрывный, а через пару секунд мне стало сложно понять – он ещё смеётся или уже плачет? Его худые плечи затряслись как в судороге, он поднёс ладони к своему лицу, и я услышала всхлип. На мгновения хаос Вселенной остановил своё движение. Я жутко растерялась, терзаемая страхом и желанием подсесть к нему ближе, обнять его, зажать в своих руках и выслушать его исповедь. Что же так терзало мистера? Груз славы? Безответная любовь? Творческий кризис? А, может, в порыве страсти он прикончил одну из своих фанаток?.. Пока я раздумывала, он успокоился и отнял руки от лица. – Чёрта с два ты мне мешаешь. Не будь тебя здесь, радость моя, я точно также сидел бы на этом диване и хлестал бы вино. Его глаза чуть-чуть покраснели, а на щеках остались следы слёз. Он подтянул к себе колени и откинул голову назад. – А сон? – спросила я. – Я не сплю по ночам, – с ноткой грусти в голосе ответил мистер Потеряй-Контроль. – Как? – я искренне удивилась. – А ты ничего не слышала об этом? – со столь же искренним удивлением спросил он. – До тебя не доходили слухи? Сплю я только днём, появляюсь на улице только ночью и побаиваюсь осиновых колов. – О чём ты? – Я – вампир, – как ни в чём не бывало пояснил он. * – А-а-а, – с пониманием протянула я. – Это следующий альбом, да? Вампирская тематика, кровь, любовь и бла-бла-бла. Ты для этого входишь в образ? – О, если бы это было так… – Его величество опустил ноги на пол и принялся разминать свою шею. – Если бы ты только знала, как это угнетает. Жить сотни лет, насыщаться кровью, не иметь возможности сходить позагорать на пляже… Я задержала на нём очередной взгляд. Он говорил так серьёзно, его кожа была так бледна, а его глаза так зловеще сверкали в полутьме, что я даже почти поверила. Я даже представила его в плаще графа Дракулы и с чашей с кровью в руке – ему очень подходил этот образ, в нём он становился ещё сексуальнее. – Знала бы ты, как тяжело порой бороться с соблазном вонзить свои клыки в шейку хорошенькой юной фанатки. Особенно когда она сидит прямо перед тобой и сама просится на роль жертвы, – полушёпотом проговорил он, резко подаваясь вперёд. Я и двинуться не успела, когда его рука крепко вцепилась в мою шею. Я замерла, перестала дышать и даже не попыталась вырваться. Пальцы мистера сжали мою сонную артерию, словно нащупывая пульс; его лицо медленно приближалось ко мне, его глаза продолжали зловеще сверкать, он оскалился, и я даже отчётливо увидела острые клыки и уже почти почувствовала, как они впиваются в меня и как моя кровь медленно перетекает из моего в его тело. Я даже успела подумать, что мне это нравится. Он доверил мне свою тайну, он поддержит мной свою жизненную силу. Я даже понадеялась, что он не высосет из меня всё до конца, что он сделает меня подобной ему, что мы вместе станем путешествовать по миру и завлекать в номера новых жертв… Я зажмурилась, готовясь к укусу. Но ничего не последовало. В порыве страха я даже не почувствовала, что его рука уже не держит мою шею. Я открыла глаза. Мистер спокойно сидел на диване и откровенно надо мной потешался. – Ноль-один в мою пользу, а? – хохотнув, спросил он. – А я мог бы стать актёром, если бы не эта чёртова музыка, – он вальяжно раскинул руки, видимо, представляя себя на красной дорожке. Да уж, он действительно заслуживал «Оскара». – Что-то дышать трудновато, – я наигранно сдавила горло своей рукой. – Могу я проветрить эту комнату? Мистер Доброе-Сердце, мысленно уже унесшийся в какие-то дали, безучастно кивнул. Я подошла к окну. Внизу всё ещё горели фонари. Мои ноги дрожали. Я не могла понять, что за чувство меня переполняло: остатки страха, стыд за свою наивность, восхищение тем, как он вошёл в образ и даже толика сожаления о том, что он врал и что моя кровь не станет его частью, соединились во мне во вселенский хаос. В эту минуту даже я не знала, какой следующий ход сделаю. * – Эй, ты проветрила там? Закрывай уже окно, холодно, – донёсся до меня голос мистера. Затаив дыхание, я мысленно сосчитала до десяти. Мои ноги уже замёрзли. – Детка, ты меня слышишь? Ты же не хочешь подхватить воспаление… Два, три, четыре, пять. Я ждала, пока он разозлится и поднимется с дивана. И – о чудо – это свершилось! Реакция Его Величества не заставила себя ждать. – Какого хрена? – возмущённо спросил он, увидев меня сидящей на подоконнике и свесившей ноги на улицу, прямо к далёкому свету фонарей. – Не подходи! – угрожающе крикнула я, даже не думая на него оглядываться. Мои руки вцепились в холодную оконную раму. Между мной и податливым асфальтом было всего каких-то восемь этажей. – Ты же не прыгать собралась, да, солнце? – его голос смягчился. Я так и представила, как его божественные губы дёрнулись в порыве страха за свою репутацию. – О нет! Я только подышу воздухом, ну и, может быть, совершу небольшой полёт, если ты не будешь против. – Я сейчас же позвоню на ресепшн или в полицию! – Только тронь телефон! Твой прекрасный палец коснётся кнопки вызова, и я тут же превращусь в расплющенный стейк с кровью, – я крепче сжала раму, уже не чувствуя ног. – Не трогаю, можешь убедиться! Я слегка повернула голову и смогла различить в отражении на стекле, что мистер поднял обе руки вверх. – Какого чёрта ты делаешь, крошка? – совсем мягко проговорил он, подойдя чуть-чуть ближе. – В чём проблема? Пересчитав фонари и собравшись с духом, я протянула: – Это всё ты! Ты не оправдал моих ожиданий! Я была влюблена в тебя, лелеяла твой образ, а ты оказался обыкновенным негодяем-алкоголиком, не обделённым талантом. В моей жизни больше нет смысла… – Я совсем не такой! Чего ты хочешь? Я сделаю всё, что угодно. Следить за переливами его переменчивого голоса было истинным наслаждением. Как быстро он менял окраску, как перетекал из злобы в ласку, как дрожал и как держался на грани спокойствия! – Сделай мне ребёнка, – серьёзно заключила я. – Чего? Да ты в своём уме? Вот и снова: ноты его голоса резко переменились, он взлетал и опускался как на американских горках, и вместе с ним то заходилось, то почти прекращало биение моё сердце. – Частица тебя во мне – единственное, ради чего я смогу жить дальше. Или ты предпочтёшь получить утренние газеты с заголовками вроде «Фанатка найдена мёртвой под окном своего кумира»? – Хорошо, я трахну тебя! Но с первого раза может и не получиться… – А ты очень постарайся! – надрывно рявкнула я, пытаясь не смотреть вниз и унять внезапное головокружение. – О’кей, а теперь закрывай окно и возвращайся сюда! Я всё ещё слышала в его голосе страх. Повернувшись, я эффектно перекинула ноги через подоконник, спрыгнула в комнату, подняла взгляд на Его Величество и проговорила: – Один-один, а, мистер Вампир?.. * Он молча смотрел на меня не больше пары секунд, а потом из его глотки вырвалось: – Да тебе и прыгать не придётся, маленькая стерва. Я сам задушу тебя вот этими руками, – он растопырил свои тонкие пальцы – точь-в-точь Фредди Крюгер. – Мои поджилки уже трясутся, – я бесстрашно подмигнула мистеру, но тем не менее постаралась обойти его стороной, двигаясь к двери в ванную. – Куда это ты? – настороженно пробормотал он, не пытаясь преградить мне путь. – В туалет. С твоего позволения. – А вдруг тебе приспичит вскрыть себе вены? Моя бритва достаточно остра. – Не беспокойся, мистер Психотерапевт, – моя рука уже легла на дверную ручку. – Ладно, детка, – его голос снова смягчился. – Я буду ждать тебя в спальне. Займёмся нашим будущим чадом. Посылая мне воздушный поцелуй, он легко лизнул свой средний палец. В ответ показав ему «фак», я хлопнула дверью. * Оставшись наедине с собой, я прислонилась к закрытой двери и закрыла глаза. Моё сердце бешено колотилось где-то в мозгах, грозясь вот-вот разорвать голову. Мне почудилось, что время вернулось назад, и я снова стою в зале клуба, в глаза мне бьют лазеры, сплетающиеся в танце инопланетной страсти, а голос Его Величества имеет мои барабанные перепонки. Избавившись от этой невыносимой иллюзии, я сделала свои дела, быстренько умылась, боясь смотреть на себя в зеркало – ну и что я творю? А всё это моя тяга делать то, на что разум никогда не даёт добро! И вся эта ночь, будь она неладна… Зажав сонную артерию, я попыталась посчитать свой пульс, но сразу же сбилась. Тянуть время я больше не могла: пора было возвращаться в мир мистера Утоли-Мои-Печали. * Я ожидала обнаружить в спальне что угодно, только не кровать под балдахином. Но это была именно она: большая круглая кровать под обручем с тяжёлой малиновой шторой! Комната вообще напоминала жилище Алл-ад-дина: узорчатый ковёр, восточные лампы, мягкие изгибы спинок кресел, куча подушек на полу. В углу я заметила синтезатор, гитару, спутанные провода и как попало валяющиеся листы – на мистера накатило вдохновение посреди гастролей?.. Я долго стояла перед кроватью, не решаясь отодвинуть штору. Всё-таки решившись, я увидела Его Величество: он лежал на животе, как и был, в джинсах и футболке. Носом он уткнулся в маленькую алую подушку; руки он раскинул как в свободном полёте. Он дышал ровно и никак не среагировал на моё появление, я даже подумала, что он заснул. Интересно, что он видел во сне? Себя в окружении сотен фанаток? Или себя, живущего в уединённом домике у моря? Я не успела выбрать: мистер, так и не двинувшись, всё-таки подал голос: – Я так устал, детка. У меня всё болит. Сделаешь мне массаж? Он говорил спокойно, я не чувствовала в его словах никакого подвоха. Всё это выглядело почти как идиллия, и я не смогла ему отказать. Забравшись на кровать и присев рядом с ним, я на удивление решительно коснулась его волос. Они оказались неожиданно мягкими: я-то думала, бесконечные покраски и укладки давно превратили их в солому. Они были даже слишком мягкими, и это почему-то придало моим пальцам, разминающим затылок мистера, неукротимой нежности. Когда я дошла до его висков, с губ Его Величества сорвался выдох удовольствия. Этот сигнал вознёс меня до небес, и я медленно перешла на его шею. А вот и сонная артерия, вот и потоки крови под моими пальцами, вот и мерное «тук-тук» – мне показалось, или это «тук-тук» постепенно ускоряется? Вот и плечи мистера; я смело проникла ладонями под вырез его футболки и прощупала его ключицы. Они действительно сводили с ума; если бы сейчас он предложил мне вакантное место своей массажистки, я ни секунды не раздумывала бы над ответом. – Я сниму твою футболку? – ласково шепнула я, берясь за края ткани. Господин согласно кивнул, приподнимаясь и вытягивая руки вперёд. Я подумала, что, похоже, всё-таки прыгнула из окна, попав при этом в рай – иначе как ещё можно было объяснить такой доступ к телу мистера? Мои пальцы гладили его тонкую талию, его спину и плечи, и это было по меньшей мере блаженством. Мало того, что меня вводило в нирвану просто осознание того, что за этим телом скрывалась душа, дающая миру такую музыку, так это тело ещё и оказалось сверхчувствительным. Плоть Его Величества реагировала на каждое прикосновение, отдавая моим ладоням энергетические импульсы. Мне казалось, что я могу ощущать ток жизни этого человека. Я потеряла контроль и неясным жестом попросила мистера перевернуться; он оказался настолько чуток, что без промедления внял моей просьбе. Его глаза были закрыты, он лежал передо мной – полуголый и абсолютно расслабленный. Я могла делать всё, что мне заблагорассудится. И я дала себе волю. Я наслаждалась ударами его сердца, считала его рёбра, играла с волосками на его груди, нежно проводила пальцами от основания шеи и вниз, до самой застёжки джинсов. Мистер награждал меня тяжёлым дыханием сквозь зубы, пару раз он даже почти стонал от удовольствия, запрокидывая голову назад и дразня меня своей совершенной шеей. Я даже подумала, что никогда раньше ещё не имела дела с телом живого человека – если я и ласкала кого-то, то были мертвецы, бесчувственное мясо. Настал момент, когда естественный инстинкт полностью затмил мой разум, и, дойдя до застёжки джинсов Его Величества, я не прервала прикосновение. Какие там причины он предлагал мне? По крайней мере одну из них точно можно было исключить: его член отменно стоял. Увидев, как мистер сжал губы от моего прикосновения – пусть и сквозь джинсы – к самой чувствительной части его тела, я расплылась в победной улыбке и, убрав руку, не смогла удержаться от томного: – Два-один в мою пользу, да? Перед моими глазами всё плыло, я пыталась успокоить своё бунтующее тело, как вдруг моя рука наткнулась на что-то твёрдое под покрывалом. Мистер ещё не открыл глаз, и я быстро, пока он не видел, приподняла покрывало, чтобы достать лежащий под ним предмет. Я едва не вскрикнула: это был револьвер. * Почуяв неладное, Его Величество поднял веки и приподнялся на локтях. Увидев, что я держу в руке, он раздосадовано закатил глаза, мол «а то без того проблем было мало». – И что он делает здесь? – спросила я, кивком указав на револьвер. – Не имею понятия. Предыдущий жилец забыл, наверное, – попытался отмахнуться мистер Прочитай-Мои-Мысли. – Да. Заливай, – я взвесила оружие в руке – довольно-таки тяжёлая штучка, а последствия её использования и того тяжелее. – Что ты хочешь услышать? Что он для защиты от назойливых фанаток, да, детка? Пусть будет так, если тебя это заводит, – он пожал голыми плечами, окончательно поднялся и сел. – Я хочу услышать правду, – я почувствовала себя следователем-дознавателем, эдаким Шерлоком Холмсом. – Придумай свою правду и отвали. – Ты сам скажешь мне правду. Или… – Ну? Что «или»? Чем ты готова мне пригрозить? Да можешь хоть пристрелить меня, малышка. Меня раззадорили его слова. Подняв револьвер, я прицелилась им прямо в голову мистера, который даже не дрогнул. – Ты будешь говорить? – настойчиво спросила я. – Не буду. Стреляй уже, – скучающим тоном протянул он, зажмуриваясь. Я растерялась. Стрелять я, само собой, не собиралась, мне только хотелось поиграть с Его Величеством, но он не изъявлял желания поддерживать игру. Открыв глаза, он вдруг придвинулся ко мне, подставил голову прямо под дуло револьвера, прижался виском к стволу и сквозь зубы прошипел: – Спускай курок. Я попыталась убрать оружие, но мистер поднял руку, вцепился в мои пальцы и с силой надавил на дуло – так, что кожа на его виске покраснела. – Вышиби мне мозги, пока я не сделал этого сам! Стреляй! – он почти уже кричал. – Я не сделаю этого! Какого чёрта? Мои пальцы боролись с его пальцами. Мне показалось, что в комнате вдруг стало так душно, словно в соседнем номере вовсю полыхал пожар. Сдавшись, он выдохнул: – Потому что я задолбался жить, моя принцесса. Я изумлённо на него уставилась. Вены на его лбу вздулись, в его глазах тлели безумные искры, его грудь вздымалась с бешеной силой. – Ты хотел… застрелиться? – Ничего я не хотел, мать твою, – мистер резко отодвинулся, отвернулся от меня, сел на край кровати. Его спина ссутулилась, позвоночник жалко скривился. Я выпустила из рук револьвер, и он безвольно опустился на покрывало. Я вспомнила истеричные слёзы мистера – там, на диване – и в моей голове будто бы сложились детали паззла. – У тебя есть на то серьёзная причина? – тихо спросила я, на всякий случай отодвигая револьвер подальше. Мистер Беги-Пока-Не-Поздно досадно выдохнул – даже сейчас он сделал это страстно – и нехотя проговорил: – Мне сорок лет, детка. И я ненавижу музыку. * Я пыталась собраться с мыслями, чтобы начать утешать Его Величество, когда он, не поворачиваясь ко мне, просмаковал коронное: – Два-два, радость моя. * Я молча потянулась за револьвером, вновь подняла его, открыла барабан: ни единой пули. А жаль, ведь сейчас как никогда я готова была пристрелить мистера, медленно поднявшегося с кровати, сдвинувшего штору и подошедшего к синтезатору. Ночь за стенами струилась, бежала, накатывала, плела чёрное кружево и укутывала тенью каждый бесхозный клочок Земли. Я взглянула на Его Величество: он стоял в углу комнаты, держа в руке один из листков. Приглушённый свет и тени на стенах создавали красивую иллюзию: можно было представить, что мистер оказался в открытом космосе, один среди огромных звёзд, и жить ему осталось считанные мгновения. Что смог бы он один против целой Вселенной? Он не смог бы даже оставить Земле мелодию, вдруг пришедшую к нему в момент слияния с материей космоса. Эта волшебная музыка просто потерялась бы, рассыпалась вместе с его совершенным телом и смешалась со звёздной пылью. Я вдруг осознала, что уже не чувствую к нему ни капли злости. Меня волновал только один вопрос: господин Вожделение, мистер Скрась-Своё-Существование, Его Величество Вырви-Свои-Внутренности, кто же он на самом деле? – Это ведь тоже была ложь, да? – тихо спросила я. – О чём ты? – без всякого раздражения уточнил он, всё ещё сжимая в руке лист. – О том, что ты ненавидишь музыку. Мистер бросил лист на пол. – Не я – её. Это она меня ненавидит. Любовно погладив гитару, он устало выдохнул, вернулся обратно к кровати и сказал: – Немного поспим, ладно? Если хочешь, я могу лечь на диване. Мне совсем не хотелось отпускать его в другую комнату, и я выдавила робкое: – Оставайся здесь, нам хватит места. Кивнув, он лёг на край кровати – прямо в джинсах, как истинный джентльмен. Он не стал укрываться одеялом – видимо, любил лёгкую прохладу. – Если ты выключишь светильники, я посвящу тебе песню, обещаю, – пролепетал мистер, закрывая глаза. – И, пожалуйста, никаких объятий, детка. * Потушив свет и на ощупь вернувшись в кровать, я тихо-тихо, почему-то решив, что Его Величество уже уснул, натянула на себя одеяло. Спать мне совершенно не хотелось. Да и возможно ли было уснуть, когда на другом краю кровати, в каких-то полутора метрах от меня, лежал мистер? Я попыталась ни о чём не думать, но мысли безжалостно штурмовали мою голову. Если бы только я могла вновь его коснуться. Ну почему же «никаких объятий»? Пусть эта ночь длится вечно. Пожалуйста. Я что угодно готова отдать взамен. Какая же я дура! Приняла эту его идиотскую игру, а ведь могла за это время просто поговорить с ним, узнать о нём хоть что-нибудь! Полушёпот мистера вырвал меня из паутины мыслей. – Тебе понравилось? – спросил он. – Что именно? Моё сердце колотилось так безумно, что я боялась, как бы Его Величество не услышал этот громкий стук. – Концерт. Наше выступление, детка. – Это было прекрасно, – я сжала в пальцах краешек одеяла, вдруг испугавшись чего-то неясного, невидимого, неощутимого. – Чем же тебя так привлекает моя музыка? Его бархатный тон начинал меня убаюкивать, но теперь я не могла поддаться. – Она будто взята из моего подсознания. Понимаешь? То есть если бы я могла создать идеальный звук, звучание своей мечты, оно было бы именно таким… – принялась объяснять я. Я говорила, забыв о времени и месте, говорила, представляя нас летящими на этой кровати по черноте космоса, только я и мистер, через всю Вселенную, в поисках новых нот. Я говорила до тех пор, пока не услышала размеренное дыхание Его величества – он заснул, а я невесть сколько времени проболтала с пустотой. * Сдержав выдох обиды, я чуть-чуть ближе придвинулась к мистеру. Его сон был удивительно спокоен. Именно сейчас, в момент его пребывания в царстве подсознания, я вдруг ощутила в нём огромную силу, неуправляемые волны энергии, чудовищную дисгармонию и гармонию, слитые воедино. Эта тёмная комната на самом крае Вселенной словно бы затягивала меня в чёрную дыру. Я так и не узнала, чем пахнет Его Величество – это волновало меня даже чуть больше, чем то, что мне так и не удалось препарировать его мир. Соблазн был слишком велик, и я придвинулась к мистеру совсем близко и собралась вдохнуть. * Я даже не коснулась его, но всё же умудрилась потревожить его сон – господин Король-Латекса недовольно пробурчал: – Я же просил, никаких объятий. Я отпрянула назад и забралась под одеяло. Всполохи бесконечных мыслей не оставляли меня в покое. Я думала о сотне-другой «если бы». Если бы не этот концерт. Если бы не моя дерзость. Если бы мистер действительно был вампиром. Если бы я прыгнула. Если бы переспала с ним. Если бы пристрелила. Если бы ощутила его запах. Если бы существовал идеальный круг. Если бы только у меня было чуть-чуть больше времени! Но время текло в своём обычном ритме, и рассветные лучи обещали мне взять меня и мистера и как две ничтожные частицы разнести нас по разным краям Вселенной. * Утром я всё-таки заснула. Его Величество собственноручно меня разбудил. Сегодня он был даже щедрее, чем вчера – он прикоснулся к моему плечу, вырывая меня из сна. – Да, тебе не приснилось, – почти приветливо улыбаясь, опередил он мои мысли. Утро вносило свои коррективы. Моя тяжёлая голова еле держалась на шее. Прошедшая ночь казалась сумасшедшим домом и одновременно самым большим приключением, случившимся со мной за всю мою недолгую жизнь. – Мне пора идти, а ты можешь принять душ, позавтракать, заказать такси и поехать домой. Оставишь ключ на ресепшене, – проговорил мистер. Я кое-как смогла сосредоточиться на его фигуре: уже при параде, снова в узких джинсах, шея укутана белоснежным шарфом, ресницы небрежно подкрашены, чистые волосы красиво обрамляют лоб. – Спасибо за отличную ночь и удачи, – протянул он, разворачиваясь и выбираясь из-под шторы-балдахина. Придерживая штору рукой, я смотрела на его изящные шаги. Два, три, четыре… – Крис, – окликнула я его. Он терпеливо обернулся. – Что это было?.. – задала я только один вопрос. Его Величество широко раскрыл глаза и сказал: – Гастроли убивают своим однообразием и дают слишком мало вдохновения. Ты – не единственная жертва. Я давно придумал эту забаву. В толпе я выбираю девушку, способную меня удивить, и пытаюсь заранее предугадать конечный счёт игры. Я ждала дальнейших объяснений, но он замолчал, давая понять, что сказал всё, что мне нужно знать. – То есть ты заранее знал, что я захочу к тебе подняться? Это тебя вдохновляет? Ты угадал счёт? Мистер не соизволил разложить передо мной ответы. Перед тем, как выйти из комнаты, он лишь поднял на меня умиротворённый взгляд и проговорил: – Это просто игра. Все ответы – в тебе. *** Уже уходя из его номера, я увидела, что моя сумка, оставленная ночью на полу, теперь аккуратно лежала на диване, а сверху на ней лежало фото мистера Игрока, на котором он вчера оставил автограф: расписался прямо на своём улыбающемся лице. Смятая фотобумага выглядела не слишком презентабельно – не повесишь на стену, чтобы хвастаться друзьям. Беря свой трофей в руки, я заметила открытый синий маркер – он валялся рядом с сумкой. Я быстро развернула фотографию. На её оборотной стороне красовалась свежая надпись. Она гласила: «Всё ещё веришь, что ты – не единственная жертва? Три-два в мою пользу, крошка». ***