you are always

То, как Хината ему доверяется, даже не смешно. Скорее неловко. Слепая такая вера, почти отчаянная. Хината принимает пасы с улыбкой. Кагеяма пропускает момент, когда начинает получать от игры такое удовольствие. Пропускает момент, когда их начинают считать друзьями. Он приходит в себя, только когда между их лицам сантиметры, которые стремительно тают. Губы Кагеямы — его самый безудержный и опасный пас. У Хинаты такие круглые глаза, светлые-светлые, почти не испуганные. Совсем не удивлённые. Он не зажмуривается, когда Кагеяма наклоняется к его лицу. Не зажмуривается, когда тот выдыхает и его дыхание касается щеки. Хината то ли дурак, то ли идиот — Кагеяма ещё не решил. Он упирается ладонью в стену над плечом Хинаты. От того, каким крошечным тот кажется, у Кагеямы мурашки по спине бегают, и он нервно передёргивает плечами в попытке избавиться от этого ощущения. Кадык Хинаты дёргается, когда он тяжело сглатывает, у Кагеямы губы едва не жжёт: так хочется целоваться. У него так — никогда и ни с кем. А потом появился Хината и всё полетело к чёрту. Они так близко, что можно расслышать стук чужого сердца. Хината чуть дрожит, облизывает губы, а у Кагеямы перед глазами всё мучительно плывёт и смазывается, как чернила на намокшей бумаге. Если он сейчас его всё-таки поцелует, Хината закроет глаза? Этот вопрос бесит в той же степени, в какой не даёт покоя. Кагеяма сжимает плечо Хинаты, держит крепко — держится. Кажется, что в любой момент ноги либо подкосятся, либо станут ватными, либо просто переломятся, как пара спичек. Может, Кагеяма хотел бы, чтобы Хината доверял ему на эти несчастные сто процентов не только в волейболе. Выходит как-то жалко — Кагеяма тычется в губы Хинаты, словно щенок мордой в чьи-то ладони, а тот дёргается и — чёртчёртчёрт — подаётся на встречу. Как они не съезжают по стене — тот ещё вопрос. Кажется, Кагеяма оставляет у Хинаты на плече синяки — так сильно сжимает пальцы. Хината смотрит на него прямо и как будто пьяно. У него красные щёки и волосы растрёпанные, и, блин, не то чтобы Кагеяме настолько нравилось то, что он видит, но сердце бьётся где-то в горле. У Кагеямы сводит живот. Надо назвать Хинату дураком — это всегда срабатывает. По-разному, иногда совсем непредсказуемо, но срабатывает. У Кагеямы пересыхает в горле, а язык словно наждачка. Так страшно не было с того матча, когда позади никого не осталось. Хината сжимает его ладонь, гладит пальцем запястье. Вскидывает голову. — Целуй быстрей, я так долго не простою. Шея затечёт, — и ухмыляется. У Кагеямы в груди, в горле, в животе — барабаны. Ему хорошо и страшно, он сгребает Хинату за ворот футболки, подтаскивает к себе и целует. Хината не закрывает глаз — и это реально жутко, но Кагеяма смотрит в ответ и отчётливо понимает: это ведь у него здесь чёртовы проблемы с доверием. И Хината поможет их решить.