Ihme

Не так давно, а может, совсем недавно, в одной особенной и даже чем-то примечательной деревушке, затерянной в сугробах Арктики совсем недалеко от холодного Северного полюса, жил-был паренек по имени Кюхен. И, так как Деревушка была необычной, то и Кюхен, всю жизнь в ней проживший и больше никуда носа не показывавший, тоже был весьма любопытным персонажем. Взять хотя бы для начала то, что он был вовсе не человеком, а эльфом! Самым-самым настоящим рождественским эльфом. И деревушка, как вы догадались, была рождественская – именно та, в которой жил Санта Клаус и его помощники, что неизменно, год за годом, вот уже несколько веков дарили всем самый светлый и добрый праздник на свете. И что же могло случиться? Ведь к тому времени, как произошла эта история, рождество уже пять дней как было отпраздновано, и вся суматоха, связанная с главным событием в жизни деревни, сходила на нет: никто больше не сновал по улицам туда-сюда, в спешке врезаясь в выставленные горы упакованных подарков, не звенел бубенчиками разных форм, цветов и размеров, прицепленных к одежде, не распевал праздничные песни. Теперь по вечерам было тихо, редкий эльф проходил, хрустя выпавшим снежком, - у всех был заслуженный отпуск, и теперь деревушка словно застыла, сверкая еще не убранными мишурой и гирляндами под темно-синим бархатом неба. Снег, еще неделю назад вихрем круживший над крышами домиков, теперь выпадал совсем нечасто, плавно кружа в сухом морозном воздухе. Но везде есть свои исключения. Где кто-то отдыхает – там кто-то и работает. И в большой компании по организации рождества есть свои отделы, которые, увы, не выходят на отпуск и после наступления праздника. Одним из таких был наименее престижный департамент под предсказуемым номером тринадцать, который исправлял все неизбежные ошибки, что могут случиться даже в таком приятном деле, как подготовка к празднику. Перепутанные, сломанные, недоставленные подарки, ошибки в списках плохих и хороших детей – это все к работникам сего отдела, кто за исключительную безалаберность, проявленную в других отделах, были сосланы сюда в целях самовоспитания. Вот тут-то мы снова вспоминаем о Кюхене – одном из работников этого самого департамента, кому в этом году случилось исполнить одну из самых сложных миссий, когда-либо выпадавших на долю его отдела. *** - Томас Вайт, десять лет, Колорадо, Дюранго. - Отмечено. - Аделин Дефоссе, восемь лет, Франция, Мартиг. - Есть. - Икеда Юки, одиннадцать лет, Япония, Мацуэ. - Есть. Кюхен, скрестив ноги, сидел на большой мягкой вельветовой подушке темно-зеленого цвета со свитком хрустящего пергамента в руках и отмечал имена не получивших подарки детей, продиктованных ему Хекдже – начальником их департамента. Изредка Кюхен потягивал какао через причудливо изогнутую длинную трубочку, что тянулась от самой кружки, которая стояла за целый метр до места, где он уселся. Кстати, если вы обязательно представляете эльфов исключительно коротышками со вздернутыми носами, то, взглянув хотя бы на одного Кюхена, вы поймете, что очень сильно ошибались. Высокий, всего на полголовы ниже Санты, с мягкими и приятными чертами лица и каштановым вьющимся шелком волос, в нашем мире он мог бы сойти за вполне симпатичного молодого человека, если бы не нелепо длинные уши, заостренные вверху, торчащие с обоих боков от красного колпака, увенчанного внушительных размеров золотистым бубенчиком, что поблескивал от всполохов огня в камине. Да, у эльфов было особое чувство стиля. Лосины в красно-белую полоску, поверх которых надеты сшитые из плюша зеленые шорты и свободный свитер им в тон с вывязанным на нем белым орнаментом, пресловутый колпак и так подходящие к нему красные туфли с загнутыми вверх концами, где также болтались бубенчики, - и облик вполне обычного рождественского эльфа, каким с первого взгляда и казался Кюхен, готов. Хотя эльфы бывают разными – не взялся же образ невысокого эльфа из ниоткуда? Так, например, Хекдже был гораздо ниже Кюхена – едва доставал ему до груди! Но амбиций у него было не занимать: доработался же до начальника отдела? Оттуда и в другой департамент перевестись как два пальца об асфальт (а об этом втайне мечтал абсолютно весь тринадцатый отдел). Но вернемся к происходящему. Хекдже размеренно диктовал список начальственным тоном, постукивая волшебной палочкой по столу, отчего по красному дереву расходились узоры, золотыми искрами испарявшиеся через несколько секунд. Он увлеченно произносил имена, но тут осекся, заставив Кюхена поднять глаза от списка и удивленно похлопать глазами: - Что произошло? - Так… - блондин явно был в недоумении, пытаясь разобраться в чем-то. – Возьми бумажку, пиши на ней. - Хорошо, - Кюхен дотянулся до блокнота, лежавшего на тумбочке, открыл его, обмакнул перо в чернильницу и занес над бумагой, - что там? - Пиши… Ли Сонмин, Южная Корея, Сеул…Эээ…Тридцать лет? - Что? – воскликнул Кюхен, глядя на написанные каллиграфическим почерком слова. – Ошибка? - Кюхен, когда мы в последний раз видели такие ошибки, а?! - Но тридцать лет? Хочешь сказать, он еще верит…в Санту? – голос Кюхена под конец фразы обернулся вкрадчивостью и стал тише. Это был слишком серьезный вопрос для каждого жителя Деревни. - Айщ, может, и ошибка! Сходи проверь, тебе нужно будет во второй отдел, ясно? Найдешь там Пами, передай ей, скажи так-то вышло, ничего не знаем, пусть разбираются сами. - Хорошо, - вырвав из блокнота страничку, Кюхен поднялся с насиженного места, вышел из департамента и по взмывавшей к самому куполу здания витой лестнице, вырезанной из гигантского куска особого твердого марципана, побрел на поиски эльфа из второго отдела. *** Нашел он ее быстро, отдал бумажку тоже быстро – девушка не особо удивилась, лишь нахмурилась, неоднозначно тряхнула копной черных волос и махнула Кюхену рукой, мол, убирайся подальше и не путайся под ногами. Нисколько не обидевшись, тот ушел, радостный, что избавился от проблемы. Но не тут-то было. На следующий день к ним постучалась курьер и, звоном кучи вплетенных в ее длинные косички бубенчиков оповещая о своем присутствии, на глазах у изумленного Хекдже позвала Кюхена на двадцатый этаж. Двадцатый этаж! Под самым ледяным Куполом! Там, где обычно сидит сам Санта Клаус! Не может такого быть, чтобы заурядного долговязого неудачника звали в такое место, не так ли? Этот вопрос мгновенно возник у него в голове, заставив заранее усомниться в своем неожиданном везении. Конечно, каждый эльф бывал на двадцатом этаже. Во время летних каникул в школе это было одной из самых интересных экскурсий, и вся параллель обязательно собиралась вместе, чтобы посетить чудесную мастерскую Санты. Но попасть туда по работе было великой честью, которой удостаивались далеко не многие, именно поэтому у Кюхена от страха и благоговения сосало под ложечкой и подкашивались ноги, а когда он увидел резную арку, которая была тем самым входом в приемную двадцатого этажа, он и вовсе потерял дар речи. Здесь было пусто – лишь за внушительным письменным столом сидела светловолосая эльфийка, по-видимому, секретарь. К ней-то курьер и подвела Кюхена, после чего она щелкнула каблуками и растворилась в воздухе, оставляя после себя розовое облачко, которое окутало приемную запахом засахаренной клюквы. Эльф уставился на секретаршу, не в силах вымолвить и слова, хотя один его взгляд и вскинутые до середины лба брови сразу говорили за себя. Блондинка посмотрела на него, хихикнула и привстала, чтобы поприветствовать сотрудника тринадцатого отдела легким поклоном. - Добрый день, Кюхен, - мелодично пропела она, указательным пальцем дирижируя самой себе. – У меня для тебя новости. - Здравствуйте, - бледнея, ответил Кюхен, пытаясь найти опору, чтобы не свалиться от сжимающего его сердце волнения, - что случилось? - Ты отправляешься к людям! – радостно объявила эльфийка, и, если бы не две феи, почему-то оказавшиеся как раз рядом с ушами Кюхена и потянувшие за них вверх, он бы уже упал в обморок. Но благодаря этим крошкам он остался стоять и хлопать глазами, пока где-то в глубине его горла клокотали и затем затихали десятки вопросов. Прошла минута, прежде чем он пришел в себя и, уже совсем не бледный, а румяный от возмущения, хлопнул по столу, вскрикивая: - Чтооооооооо?! Никуда я не еду! Феи пискнули и подлетели к потолку, а бедная эльфийка вздрогнула, но спокойно продолжила: - Появилось срочное задание, и мы решили выбрать тебя, я объясню все детали… - Это Санта так решил?! – от испуга и гнева Кюхен совсем зарделся, так сильно, что кончики его длинных ушей заалели, подобно пламени. - С-Санта, - последовал едва слышный ответ. - Тогда я требую поговорить с ним! Чтобы он куда-то ехал? Вот еще! Он слишком любит свою деревню, да и людской мир совершенно не кажется привлекательным! Здания из стекла и бетона, грязный воздух, все злые и озабоченные какими-то странными проблемами – это было все, что Кюхен извлек из школьных уроков по «людоведению». Насмотревшись фильмов, наслушавшись рассказов, он уже давно понял, что и ногой не ступит во внешний мир. И тут такое?! Сам Санта посылает его черт знает куда?! Не может такого быть! - Н-но Санта занят… - Мне все равно! - вспыхнул Кюхен еще раз, и можно было увидеть, как рядом с ним плавится разогретый воздух. – Требую поговорить с ним! - Я не могу это устроить. - Что ж, тогда и в мир людей вы меня тоже не затащите!! – топнул ногой Кюхен и уже развернулся, чтобы уйти, как дверь распахнулась, и эльфа настиг глубокий величественный голос: - Кюхен? Тринадцатый департамент? Эльф застыл на месте, вылупив глаза и выпрямив руки по швам. Не может быть, чтобы его окликнул сам Санта… Или может? Чуть ли не со скрипом Кюхен повернул голову, чтобы увидеть всем знакомую белую бороду и голубые глаза, сверкавшие поверх пышных усов. И правда он. Что же теперь делать? - Ну что ты так напрягся? Иди сюда, дружок, - рассмеялся Санта, раскрывая руки и приглашая эльфа подойти. – Чего меня бояться? Не верящий своим глазам Кюхен на автопилоте сделал несколько шагов, подходя к нему почти вплотную. Жестом руки его пригласили в мастерскую, и, скрестив пальцы и мысленно пожелав себе удачи, Кюхен прошел в огромную комнату, облик которой врезался в его память еще в шесть лет. Чудесное место, где на высоком потолке, с виду покрытым плитами с витиеватым орнаментом, при более пытливом взгляде можно было заметить звездную карту, складывающуюся из цветов снежинок, линий и букв, узоры на крепких толстых стенах изо льда двигались и менялись, не застывая и на мгновение, сверху сыпался снег, который таял, не успев долететь до пола, где-то кряхтел игрушечный поезд, видимо, пущенный по железной дороге, что была проложена по всему помещению, жужжали игрушечные вертолеты, гора плюшевых медведей устроила чаепитие, - все это эльф уже видел, рисовал у себя на полях тетради во время особенно скучных уроков и обсуждал с друзьями, проезжаясь по этой теме вдоль и поперек. Но до сегодняшнего дня ему не доводилось видеть, как мастерская работает, ведь, как говорилось выше, дети посещали ее только на выходных. Но сегодня Кюхен мог лицезреть первый департамент – самых искусных и образованных эльфов – во всей красе. Вместе с феями и лепреконами они творили что-то, неподдающееся описанию для среднестатистического эльфа. Вспышки сложных заклинаний (прошедший обязательный курс практического волшебства в школе Кюхен даже мог узнать некоторые из них) мигали то там, то здесь, где-то что-то хлопало, взрывалось, то и дело из одного угла в другой протягивались радуги, лопались гигантские мыльные пузыри, звенели монеты, раздавалось ржание лошадей (а они-то здесь откуда?!) и все это выглядело как один большой механизм настоящего волшебства, что таил в себе загадку, познать которую было целью жизни каждого жителя деревушки. - Но…но что я здесь забыл? – жалобно проблеял Кюхен, поворачиваясь к Санте. Тот хитро сощурился, обнял парнишку за плечо и повел вглубь мастерской: - Кюхен, ты, конечно же, не забыл тот случай со вчерашнего дня? - Ли Сонмин из Южной Кореи? Санта одобрительно кивнул: - Именно. Понимаешь, бывают такие случаи, когда наша система выходит из строя, и мы упускаем некоторых детей. Верят они в Рождество или нет, мы даже не видим их в списках! Соответственно, мы не дарим им подарки. Абсолютно никаких! Даже угля им не перепадает! Самый что ни на есть парадокс, согласись? Теперь была очередь Кюхена кивать. Делал он это как болванчик, пытаясь за дергающейся головой скрыть беспокойство. Все же ему никуда еще не хотелось. - И вот Ли Сонмин это такой человек. Только в этом году мы узнали о его существовании, представляешь? - Вот как? - К тому же, как мы прознали, он каждый год до двенадцати лет писал нам письма. Но ни разу не получил от нас ни ответа, ни тем более подарка! Это возмутительно! И такое случается примерно раз в пятьдесят лет. Немного, но ведь случается! - А он- - Неудивительно, что он не верит ни в нас, ни в чудеса. Он не верит ни во что и даже себя. Представляешь, как трудно ему живется? - Н-наверное, - выдавил улыбку Кюхен. - Так вот, тебе поручается задание первостепенной важности! Сделать так, чтобы Сонмин забыл все те плохие праздники, проведенные в детстве. Проще говоря – исполнить его желание. И сделать это надо, - Санта посмотрел на причудливые наручные часы с тремя циферблатами, - до конца этого года, то бишь через полтора дня! Челюсть Кюхена отвисла до того, что в его рот можно было спокойно поместить лампочку, а потом еще и достать ее без особых проблем: - Как это до конца года? Вообще, почему я? - Ну, ты умеешь говорить по-корейски, и ты из тринадцатого отдела, а исправлять ошибки – ваше прямое назначение. И выглядишь ты довольно похожим на человека, так что решили отправить тебя, - снова хлопок по плечу, и эльф почувствовал, как все его надежды остаться дома испаряются с невероятной скоростью. Нет, они уже испарились. - Но я даже людей никогда не видел! И не говорил с ними! А тут даже не ребенок, а взрослый. Что мне делать? - Я уверен, ты найдешь подход, - усмехнулся Санта, и почему-то в его голосе было столько уверенности, что Кюхена это даже приободрило. Все-таки когда в тебя верит сам Санта Клаус – это не хухры-мухры. – Я дам тебе одного из своих оленей, чтобы ты хорошо добрался. Но отправляться нужно уже через два часа. У главных ворот через два часа, понял, Кюхен? - Понял-понял, - несмотря на громкий голос и твердый тон, парень снова стал белым, как простыня. - И еще, - шепнул ему на ухо Санта, - если справишься, тебя переведут из тринадцатого отдела в четвертый. Ну, ради такого стоит попробовать? *** Дорога заняла несколько часов, но ее ни в коем случае нельзя было назвать муторной – мало того, что Кюхен удостоился чести сесть на одного из оленей Санты (кого по иронии судьбы сокращенно кликали Кью) и мог всю дорогу обнимать его за шею, вдыхая апельсиновый аромат длинной мягкой шерсти, - это одно. Но когда ты в первый раз летишь, опускаясь ниже облаков, чтобы можно было разглядеть все пролетаемые города и деревушки, извилистые дороги и реки, дремучие леса и их лысые опушки – это совсем другое. Одним словом, Кюхен пока даже не сильно жалел о том, что так легкомысленно согласился на эту безумную сделку. Когда Кью начал снижаться над гигантским пятном света, растекшимся по земле, словно огненное море, эльф понял, что они уже близко к цели, и также быстро спохватился, что люди не должны их видеть. Благо, заклинание невидимости он помнил еще со школьной скамьи, так что проблем не возникло, и, совершенно незамеченный, Кюхен верхом на олене прогарцевал мимо небоскребов, с довольным лицом бесстыже заглядывая во все окна. Не было никакой паники, царило лишь легкое волнение, и парень счел это хорошим знаком. Олень опустился еще ниже, прямо к одному из балкончиков внушительных размеров небоскреба и застыл в воздухе, явно намекая на то, что Кюхену придется слезть. Застигнутый врасплох неожиданной остановкой, эльф неуклюже свалился на балкон, начиная чувствовать себя все более неуверенно в мире людей. Он поглядел на оленя в последний раз, поблагодарил его, попросил передать благодарность и Санте тоже, потрепал животное за шею и еще долго смотрел вслед улетающему оленю, шепотом умоляя кого угодно помочь ему с этой миссией. В конце концов, развернувшись к стеклянным дверям, сквозь не запахнутые бордовые шторы Кюхен впервые увидел человека так близко. Ли Сонмин собственной персоной сидел на светлом диванчике с гитарой в руках и перебирал ее струнны, наигрывая какую-то мелодию. Обладая хорошим зрением, Кюхен без труда мог разглядеть его лицо – необычную линию челюсти, широкий подбородок, забавной формы губы, которые эльф про себя сравнил с голубиным клювом, прямой острый нос, слегка широковатый ниже переносицы, и темные глаза, что с неизменяемым прищуром поблескивали из-под смольных волос. Что ж, этот представитель рода людей был недурен собой даже по мнению избирательного Кюхена. Недолго думая, эльф решил прервать Сонмина и со всей силы постучал кулаком по стеклу, разумеется, напугав бедного человека до смерти – кто же может забраться на его балкон на сороковом этаже? Каково же было удивление Сонмина, когда он вскинул глаза и увидел за дверьми всего лишь чудного паренька, явно одетого в карнавальный или рождественский костюм. Зависнув на минуту, Сонмин скользил взглядом по лицу, на котором смешались вежливая улыбка, прикушенные изнутри от волнения щеки и совсем не читаемые глаза шоколадного цвета. И только после того, как их взгляды пересеклись (и от неожиданности разодетый паренек подпрыгнул), Сонмин сообразил, что его незваному гостю, должно быть, очень холодно, и кинулся к балкону, чтобы впустить его к себе. С щелчком открыв замок, он распахнул дверь, после втаскивая за рукав свитера парня внутрь и восклицая: - Ты сумасшедший?! Кюхен, до которого в первый раз дотронулся человек, только вытаращил на него глаза, опять же лишенный дара речи. Это же человек! Самый настоящий человек! Что с ним делать? Сонмин посмотрел на вставшего столбом незнакомца, у которого нервно дергался левый глаз, дрожали руки и нижняя губа. «Точно с катушек съехал», - подумал он и смягчил голос, вкрадчиво спрашивая: - Ты кто такой? - Я Кюхен. Сонмин с поднятой бровью оглядел его: - Ну, это понятно. А что ты забыл у меня на балконе в такой холод? Как ты там оказался? - Ах! – спохватился Кюхен, видимо, начиная оттаивать от оков своей неуверенности. – Я Кюхен, рождественский эльф, и я прилетел, чтобы исполнить твое желание на рождество! По виду Сонмина, чье лицо было в крайней степени сконфужено, он понял, что сказал что-то не так: - Нет-нет, я говорю правду! Я с Северного полюса! Посмотри…на мои уши! Да! Вот! У меня длинные уши, у вас таких нет! Человек сложил руки на груди: - Сейчас такие налепить – раз плюнуть. - Но они настоящие! – возмутился Кюхен. Его гордость – уши, что сразу отличало его от людей, - ущемили, причем таким низким способом! Сравнить их с какой-то подделкой! Кошмар для любого эльфа! – Можешь даже потрогать! - Спасибо, обойдусь, - рука Сонмина потянулась к телефонной трубке, висевшей на стене. Кюхен всполошился: - Нененененененет! Никуда не звони, куда там у вас…в психушку звонят, да? Я докажу, что я эльф! Смотри! – он щелкнул пальцами и вернул не так давно им использованное заклинание невидимости. Конечно же, тут Сонмин ахнул, пытаясь разглядеть хоть что-то колеблющееся в воздухе или увидеть проказника спрятавшимся за угол, но у него ничего не вышло. Довольный Кюхен снова стал видимым и с широкой улыбкой посмотрел на Сонмина: - Говорю же, это правда. Я еще снег могу вызывать! – эльф развел руки в стороны и звонко хлопнул в ладоши, и Сонмин почувствовал, как на его руки и лицо садятся холодные снежинки. Он встряхнул головой и посмотрел на Кюхена, которому стоило махнуть рукой, и снегопад прекратился. - Зачем, ты говоришь, приехал? – осевшим голосом спросил человек. - Чтобы исполнить твое желание и заставить тебя поверить в Рождество! Ведь ты не получал подарков от Санта Клауса, да? Я пришел это исправить. Сонмин уже и думать забыл о том, что когда-то в далеком детстве он единственный не получал на Рождество чего-то особенного, чем всегда хвастались его друзья, будь то новые машинки, куклы, или же те самые необыкновенные игрушки, от которых так и веяло чем-то волшебным. За бедами взрослой жизни, что поспешили настигнуть его прямо в тот момент, когда ему наступило двадцать, вспоминать такие мелочи было непозволительной тратой времени, поэтому подобные обиды хранились у него далеко-далеко, под гигантским замком, который он никогда не собирался снимать. - Нуу, - промычал Сонмин, что-то вспоминая, - и как ты собрался это делать? Кюхен тут же сел на пол, снял со спины рюкзак, открыл его и начал рыться в нем в поисках нужных вещей. - А что ты хочешь получить? Человек задумался: - Я хочу...быть счастливым, - ответил Сонмин, чем вверг бедного эльфа в крайнее замешательство. - Но я не могу просто так наколдовать тебе счастье! Для счастья нужна причина. - Тогда ничего не надо. - Что? Ты уверен? А как же… - и тут Кюхен принялся вспоминать разные фильмы, где люди чему-то радовались. – Деньги? Люди же любят деньги, верно? - Нет, деньги мне не нужны, - усмехнулся Сонмин. - Тогда, может, слава? - И без этого можно обойтись. - Кукольный домик? - О, это самый интересный вариант. - Значит, ты согласен? - Нет, конечно. Кюхен надул губы и недовольно посмотрел на Сонмина. Что это еще такое? Ему предлагают исполнение любого желания, а он отказывается? Вот же странные людишки! - Но я обязан сделать что-то до Нового года! Иначе я останусь в этом мире до следующего рождества, а я не хочу! Хочу домой! - Тогда оставайся до тех пор, пока я чего-нибудь не придумаю, хорошо? Я постараюсь сделать это как можно скорее. Ну, ничего не поделаешь? Пришлось Кюхену остаться. *** Всю ночь на тридцать первое декабря Кюхен старался угодить Сонмину. Он раскрашивал оконные стекла в морозные узоры, поставил в его квартире елку, увешенную самыми красивыми елочными шариками, которые делались у них в деревне, угостил своими любимыми имбирными пряниками (чтобы получить в ответ жалкое «м, довольно вкусно») и кидался в него мандаринами, крича «придумывай свое желание побыстрее!», но ничего не сработало. Кюхен не увидел не то что счастья, даже тени улыбки не было на красивом лице, что невольно подталкивало его задаться вопросом – а что же с ним могло такого случиться? Но Сонмин не рассказывал. Он отмахивался и отнекивался, и говорил, что все это пустяки, и не стоит внимания. Уже после трех минут расспросов, встретивший такую преграду, Кюхен сдался, решив разбираться не с прошлым, а с настоящим. - Что ты готовишь? – любопытный Кюхен обязательно бы сунул нос в кастрюлю, над которой стоял нацепивший розовый фартук Сонмин, что-то размеренно помешивая. - Глинтвейн. - О! Ты знаешь рецепт? А ты уверен, что он правильный? И вряд ли он сравнится с нашим фирменным, это точно, - Кюхен мечтательно прикрыл глаза, втягивая запах вина и приправ. – Но ладно, выглядит неплохо. Сонмин неопределенно качнул головой и развернулся к эльфу с кружкой в руках: - Можешь попробовать. Кюхен смутился, принимая кружку из чужих рук и уставив взгляд в темно-красную жидкость. В конце концов решив, что хоть он и может отравиться, но отказываться в гостях все же невежливо, эльф пригубил глинтвейн из кружки, и кончики его ушей снова покраснели, но на этот раз от удовольствия. - Ну как? – с едва промелькнувшим интересом в тусклом голосе спросил Сонмин. - Это потрясающе! Как ты умудрился его приготовить? Стащил у меня пыльцу фей, да? - Я всегда так готовлю, - возмутился Сонмин, и Кюхен не мог не порадоваться, наконец увидев у того хоть какие-то эмоции. – Кстати, Кюхен… - Да? - Расскажешь мне про себя и свою деревню? Я очень хочу послушать. - Конечно, - удивился Кюхен, следуя за человеком и вместе с ним садясь на диван. И Сонмин наконец разговорился и начал задавать вопросы, на которые Кюхен отвечал со всем воодушевлением: и о Северном полюсе, и о деревне, о ее домиках, целиком построенных из имбирного печенья, и о марципановой лестнице, и о ледяном куполе, и о феях, и о магии, и о мастерской Санты, и о каждом из его оленей в отдельности. Сонмин, словно забыв о своем возрасте, завороженно слушал, приоткрыв рот и следя за каждым взмахом руки, которыми эльф сопровождал свой рассказ, ведь иногда он даже показывал заклинания, от которых ярким всполохом рассыпались разноцветные искры, которые брюнет сопровождал удивленным взглядом и пытался дотянуться до них рукой, хоть они были неосязаемы. Так они сидели до утра, пока Кюхен не выдохся и не начал оглядывать комнату, вспоминая, о чем ему еще хотелось поведать, но тут взгляд его упал на балконную дверь, и Кюхен застыл, заметив на стекле отблески солнечных лучей. - Это… Это рассвет? – взволнованно спросил он, тыча пальцем в сторону балкона. Сонмин обернулся и кивнул головой. - Да, а что? - Я так давно его не видел, - шепнул Кюхен, вскакивая с дивана и бросаясь к дверям, мгновенно разбираясь с замком и выбегая на балкон. – И правда солнце. Подошедший сзади Сонмин, явно чего-то недопонимая, спросил: - Почему это? - Слышал о полярном дне? – спросил Кюхен, увлеченный созерцанием красок рассветного неба. За его спиной послышалось легкое понимающее «ах», и Кюхен краем глаза заметил, Сонмина, вставшего рядом с ним и молча наблюдавшего за тем, как из-за верхушек остальных небоскребов сквозит нежный, еще неокрепший солнечный свет, розоватыми бликами ложившийся на их лица. Так они стояли где-то двадцать минут, пока Сонмин не начал растирать свои руки и согревать их дыханием, явно недовольный низкой температурой, что по утрам падала до минус десяти. - Разве тебе не холодно? – спросил Сонмин, дотрагиваясь до рук эльфа. Но нет, те были теплыми, даже горячими и нисколько не покраснели. – Как так? - Холодно? – переспросил Кюхен. – В смысле, холодно? - Ну, когда температура такая низкая, что перестаешь чувствовать пальцы и начинаешь дрожать, - попытался объяснить Сонмин и затих, осознав тот факт, что у него это не очень хорошо получается. Кюхен удивленно взглянул на человека и, немного помедлив, взял пальцами онемевшую кисть, секундой погодя он взял вторую тоже и, сложив их вместе, сжал в своих ладонях. Сонмин вскинул взгляд, и шатен, на автомате поднявший глаза, увидел, что лицо человека преобразилось. Потерянный, с приоткрытым ртом, откуда вырываются клубы горячего дыхания, с бегающими из стороны в сторону зрачками и очаровательным румянцем, видимо, тоже полученным от морозного утреннего воздуха, брюнет напугал его странным пытливым молчанием, повисшим между ними. - Теперь тепло? – осторожно задал вопрос Кюхен, не понимая такой резкой перемены в чужом лице. - Тепло, - ответил тот, отворачиваясь к рассвету. Его глаза снова потухли и больше не было волнения, от которого еще минуту назад дыхание белыми витками пара часто-часто взмывало ввысь. Все же Кюхен ничего не понимал в людях. *** Тридцать первого числа Сонмин как можно старательнее отвлекал Кюхена от его миссии, ведь стоило тому подумать о том, что он останется здесь еще на год, его начинало трясти, а воздух вокруг него подозрительно нагревался. Не ознакомленный с физическими свойствами эльфов, Сонмин старался держаться подальше, потому что магическое существо – это все же вам не шутки. Вдруг еще спалит или телепортирует куда подальше? Или завалит золотыми монетами так, что не сможешь дышать? Ох, Сонмин успел придумать много страшных сказок и сейчас пытался держаться наиболее храбро и аккуратно рядом с Кюхеном, которого всеми силами вытягивал погулять по Сеулу. Тот упирался, по большей части потому, что условием Сонмина была просьба переодеться в человеческую одежду, а также укоротить уши или хотя бы сделать их часть невидимыми. Для эльфа это казалось неприемлемым, и он, чуть ли не брыкаясь и брызжа слюной, отпихивал от себя человека и стопку одежды, вереща о ценности ушей и возможности самовыражения. Но каким-то образом Сонмину все же удалось убедить упрямца (наверное, потому что он разрешил ему оставить свитер) и заставить его переодеться, и даже провести на улице целых шесть часов, в течение которых Кюхен испуганно цеплялся за локоть Сонмина, глазея по сторонам и шарахаясь практически от каждого голубя на улице. Сонмин в свою очередь, смеялся, успокаивая беднягу, отвечал на все его расспросы и объяснял все, что было непонятно его новому знакомому. Он также научил его пользоваться палочками, купил ему кучу подарков (в благодарность за пряники, и елку, и за демонстрацию магических заклинаний) и провел по всем любимым улочкам, и под конец прогулки, когда уже давно стемнело, и они вернулись домой, Кюхен, казалось, и думать забыл о своей миссии. Радостный, переодевшийся обратно в свою родную одежду, он сидел на диване и болтал ногами, переключая каналы. Впрочем, он быстро насупился до своего обычного выражения лица, когда к нему подсел Сонмин и спросил, понравился ли тому Сеул. - Понравился, - пробурчал он, - но жить бы я тут не стал. Сонмин замялся. - Тогда ты должен помнить, сколько осталось до полуночи. - А ты что-то придумал? – оживился Кюхен. - Да, но я не уверен, что это сработает. - Раз уж какая-то идея появилась, это уже хорошо. Давай выкладывай. Но вместо того, чтобы говорить, Сонмин внезапно наклонился к Кюхену, так близко, что эльф на автомате отпрянул, не понимая, что от него хотят. - Что ты задумал? Понимание мелькнуло в грустных темных глазах, и Сонмин хихикнул, безмятежным голосом командуя: - Закрой глаза. Послушавшись, Кюхен через пару секунд почувствовал сначала дыхание Сонмина на своей щеке, а затем тепло его губ на своих собственных. Зачем он это делает, Кюхен совсем не понимал – таких необычных касаний у эльфов не было – поэтому продолжал сидеть, жмурясь и стараясь не дышать. Но несмотря даже на такой дискомфорт, Кюхену определенно понравился этот согревающий жест, от которого в груди словно вспыхнул фейерверк, так любимый эльфами долгими полярными ночами. Голова пошла кругом, а сердце вдруг забилось часто и мелко, как у птички, а когда Сонмин отстранился, но его загадочный шепот все еще опалял губы Кюхена, оно забилось еще чаще, желая вырваться из груди: - У людей это называется поцелуй, - еще не открыв глаза, Кюхен услышал улыбку в чужом голосе и обрадовался. Но чему? Тому, что он может вернуться домой? Тому, что Сонмин наконец-то не хмурый? Или же этому самому «поцелую»? Кюхен потерялся в догадках, и, открыв глаза и встретившись взглядом с брюнетом, спросил: - Ты счастлив? Сонмин покраснел. Как странно, Кюхен думал, что взрослые совсем не смущаются! - Возможно. Ты можешь вернуться домой? Вытащив из кармана шорт елочный шарик и провернув его три раза в руке, эльф не почувствовал ничего. - Нет! Не сработало! – разочарованно вздохнул он, засовывая игрушку обратно. – Что нам теперь делать? Так они и просидели последние три часа, раздумывая о том, как же им быть. Кюхен уселся у елки и подавленно вздыхал, делая вид, что напряженно ищет решение проблемы, хотя на самом деле все, что крутилось в его голове, было то касание губ Сонмина, зажегшее в нем что-то, о чем ему никто никогда не рассказывал. Это было настолько приятно, что Кюхену хотелось еще и еще, но он понимал особенность этого момента, и, раз уж он не видел это на «людоведении», то вряд ли люди просто так брали и дарили друг другу эти «поцелуи», верно? Мечтая испытать это еще раз, эльф исподтишка следил за Сонмином, который, схватившись за голову, смотрел в никуда своим фирменным отрешенным взглядом. Он выглядел так жалко и грустно, несмотря даже на то, что весь этот день он только и делал, что улыбался, пока водил его, Кюхена, по городу. Можно ли вернуть ему ту замечательную улыбку, всего каких-то несколько часов назад сверкавшую не хуже снежных полей под лунным светом? - Ох, смотри, - Сонмин внезапно прервал поток его мыслей, - осталось две минуты! И тут Кюхена подстегнула то ли паника, то ли его долгие раздумья, то ли что-то еще, но он быстро сорвался из-под елки, кинулся к Сонмину и, пискнув что-то, смахивающее на «прости», попытался точь-в-точь повторить за тем, что делал брюнет, когда целовал его. Из-за неопытности Кю все вышло смазано, но стоило другому опомниться и ответить Кюхену, как оба почувствовали, что что-то изменилось. Не было ни искр, ни вспышек, никто не взлетел в воздух, нет. Но врожденное ощущение определять присутствие волшебства в помещении у Кюхена просто зашкалило. Казалось, с чего бы? Ведь он не использовал никаких заклинаний! - Твое желание исполнилось! - охнул Кюхен. - И вправду… - Сонмин огляделся, однако почему-то избегая Кюхена. – Ну что, ты возвращаешься домой? Наступила долгая тишина. Эльф задумался. Действительно ли ему так хочется обратно? Что подсказывало ему не оставлять Сонмина еще хотя бы несколько дней – ведь он только-только получил свою капельку новогоднего счастья. Правильным ли будет оставлять его с ней наедине? - Ты знаешь, - он улыбнулся, любуясь пунцовыми щеками и растерянным взглядом черных глаз, - я могу остаться еще на несколько дней.