Тот еще змееуст!

1. Как-то незаметно подкрались праздники. Я задремал за столом, а Северус толкнул меня под локоть. - Это я за твоим котлом смотреть должен? – пыхнул он злобой. - Простите, профессор, - покаянно сказал я. В дверь поскреблись, и Снейп рявкнул: - Войдите! Анезаки Мамори вид имела очень серьезный. - Профессор. При всем уважении, у вас нет ровно никаких оснований заваливать Сену дополнительными занятиями по зельеварению! Его знания не так уж и плохи! - Не так уж и плохи? – Северус был ядовит и в гневе. То есть – в норме. За плечом Мамори маячила Гермиона, и вместе они были тяжелой артиллерией. Но Снейп сунул девочкам в нос лист с моим тестом по зельварению, заваленный напрочь. Это было отчасти правдой. Я его завалил, но умышленно. Был вызван на ковер и тут же завалил профессора тысячей и одним вопросом по зельеварению. Я выстреливал вопросы как пулемет, а потом сделал щенячьи глазки, сообщая что готов лизать ему ботинки за ответы. Все это вылилось в дополнительные занятия, от которых, я, наверное, по замыслу Снейпа должен был в итоге сбежать. Но как я мог? Мечта моя сбылась. Я был дотошен, вреден и упрям. То есть следовал всему тому, чему наставлял меня Хирума. Староста когтеврана – Юкимитсу Манабу - отстранил девушек, покашлял в кулак. - Профессор Снейп, при всем моем уважении, неправильно сданный тест… - Все пропало, - настолько горько сказал я, глядя на зелье, что Северус бросился к нему. – Хотя, смотрите, профессор… - специальной ложкой я подчерпнул жижу. – Надо протестировать… - Давай. Манабу отвернулся, сжал плечи девушек: - Мужайтесь. Усмехнувшись, староста вытащил их обеих в коридор, закрывая дверь. Надо сказать, что профессор Квирелл не делал никаких подозрительных телодвижений, так что и я несколько успокоился, поглощенный книгами профессора. Я сидел у него в кабинете почти каждую свободную секунду, и когда он был явно зол, молчал в тряпочку, иногда дожидаясь окрика: - Да спрашивай уже! Вижу же что неймется! Иногда он был в хорошем расположении духа, и мы тестировали какую-то безумную идею, либо мою, либо его. Но пару дней назад меня вызвал к себе директор. Дамболдор, насколько я знаю, очень уважал профессора Снейпа, поэтому зачем он мне рассказывал о его прошлом мне было непонятно. Конечно, по факту директор погрузился в воспоминания о моем отце и матери. Но зачем в них так часто мелькал профессор по зельеварению, мне было непонятно. Дамболдор рассказывал о том, какой мой отец был замечательный, и легко и непринужденно опускал при этом профессора. Как ему так удавалось? И вроде не специально. - У меня есть кое-что для тебя! – “вдруг” вспомнил Альбрус. Надо сказать, что так как я сам двуличная сволочь, то я улавливаю мельчайшие оттенки речи, узнаю любую игру, каким бы великим актером ни был человек. Конечно, оставалась лазейка, что он делал вид, что играл. Но сейчас это было неважно. Не так-то уж часто я общаюсь с директором, чтобы что-то с уверенностью утверждать, так что сейчас я просто накапливал объем мимики, выражений глаз, жестов рук. Все то, что поможет отличить правду от лжи. - Будем считать это рождественским подарком… Он протянул мне мантию. - Она принадлежала твоему отцу. Используй ее с умом! С его слов выходило, что Джеймс был великим магом, которому было простительно все. В том числе издевательства над профессором. Отличная характеристика. - Я должен попросить у тебя прощения, Сена, - мягко сказал Дамболдор. – У меня не было выбора, как отправить тебя к Дурслям. И нет выбора, кроме как просить тебя возвращаться к ним каждый год. Когда-нибудь, ты поймешь причину этому. Поверь, это не для того, чтобы заставить тебя страдать сверх меры. Его патока все лилась и лилась, а я был паинькой и внимательно слушал, положив ручки на коленки и глядя ему в рот. Рождество было прекрасным, но я хотел вернуться домой. Но мне не дали. Рон оставался, потому что его братья оставались, а родители улетали куда-то к драконам. По-моему дальше улететь было просто невозможно. Судьба камня меня тоже немного волновала, хотя я не считаю себя безумно ответственным. Но ведь логично, что, если эта тварь возродится, то в первую очередь укокошит меня, раз я виноват в его первой гибели? Помирать во славу темного волшебства мне как-то не хотелось. Зал Хогвартса был прекрасен, а утром, я, под елкой в спальне, должен был найти подарки. Я долго думал, что подарить Хируме, но что я мог? Разве что, что-то сварить, либо украсть. Что я мог сварить такого, что не мог сделать Хирума сам? Если у него есть доступ к Косому переулку, то вряд ли мне удастся его перещеголять. В итоге я забрал у Филча старый-престарый фотоаппарат, наделал кучу фотографий Хогвартса, сделал его подробную карту, и с помощью зелья заставил фотки двигаться. Вышел чудесный альбом, с некоторой долей практичности. Фотки Хирума один раз просмотрит и выкинет наверняка, а вот карту оставит. 100%-тов оставит! На ответные подарки я особо не рассчитывал, ибо у Хирумы всегда много дел, да и ломать себе голову что дарить человеку, который живет в другом мире – та еще пустая трата времени. Однако, когда я разлепил глаза, несколько свертков все-таки лежало. Коробка печений от Гермионы, свитер от мамы Рона, в который я тут же оделся. Он выглядел слишком соблазнительно тепло. Чудесные весы от… Снейпа? Я даже проморгался: “Супер-точность!” – гласила этикетка. Магическая надиктовка от Малфлоя. Я покрутил в руках подобие ручки на вид. Судя по всему, на нее стоило диктовать свои умные мысли, а она бы стала их запоминать, а потом воспроизводить. Мило. Но весы меня покорили. А потом я увидел коробку размером 20х30х30. Сверху лежало письмо от Хирумы. Привет, чиби. Не знаю, отмечают ли у вас там этот праздник, мы точно не будем, просто ужремся в хлам. Посылаю тебе заколдованную коробочку. Я купил ее в лютном переулке и испробовал на одной мимо проходившей ведьме – не умрешь. Открывается она, если мысленно произнесешь название моей школы, я надеюсь, ты его еще не забыл? Да-да, ведьма помогла мне настроить на ней пароль. Письмо мое, кстати, сожги, как прочитаешь. Так вот, коробка заколдованная и размеры свои показывает в зависимости от твоих пожеланий. Может, и комнатой стать, а может размер не поменять. Будешь хранить в ней свои зелья и самые дорогие предметы. Там куча двойных карманов и прочей ерунды. Мне это недоступно, но я видел, как ведьмак при мне менял ее конфигурацию. Перед этим он выпил зелье правды, так что я уверен, что все это реально. И еще, напоминаю тебе, креветка, не пытайся решить все проблемы в одиночку. Напомню, любого мага можно уложить на месте из снайперской винтовки. И твоего Темного Лорда в том числе, можно отстреливать хоть каждый день. Не смей рисковать своей жизнью! Она принадлежит не только тебе. Запомнил? Я надеюсь, что совесть в тебе дремлет. Будет опасно – уноси ноги. Вместе, мы что-нибудь придумаем. П.С. И надеюсь, ты помнишь, что слишком явное добро должно вызывать подозрение. Хирума такое ощущение, что не просто слышал, будто и видел все, что со мной происходит. Я сидел на кровати, держа в руке письмо и думая о нем. Он был чаще всего ехидной злюкой, острым на язык хамом. Но… Для меня не было добрей человека. Он не пытался притворяться кем-то, он просто был. И было это прекрасно. - Сена? – спросил Рон с кровати. – Все хорошо? Все живы? - Да, - тихо сказал я, вытирая уголок правого глаза, который оказался сентиментальней, чем левый. Наверное, сентиментальность меня и подвела в итоге. Я заблудился в Хогвартсе! Такого не было никогда. Я медленно представил в голове карту, что отправил Хируме и понял, что этой комнаты попросту нет. И не было! Уж я школу обегал хорошенько, чтобы составить подробную карту! В этой комнате были парты, сдвинутые к окнам, и зеркало, которое выглядело здесь очень чужим. Будто его просто пытались куда-то деть. Я встал перед ним и заглянул. Я не мог оторваться. Мне было тяжело дышать, но я продолжал смотреть. Это был наркотик, от которого было невозможно сбежать. Я провел рукой по горлу, понимая, что схожу с ума. Пальцы царапали кожу, мозг сходил с ума. Боль позволила упасть на задницу и глянуть на высокий потолок комнаты вместо зеркала. И, конечно, на следующий день, и день потом я снова был здесь. Я не мог уйти. Не мог не приходить. Каждый день. Я понял, что готов торчать тут до выпуска. Какие к черту занятия? Даже на уроках Северуса я стал рассеян. Может, он сказал об этом директору, потому что в очередной вечер я обнаружил в этой комнате Дамболдора. - Сена… - в его добром голосе было понимание. – Это непростое зеркало. Как ты думаешь, что оно показывает? - Желание? Мысли? – высказал я догадку. - Самое сокровенное, самое дорогое тебе желание. Конечно, видеть своих родителей каждый день… Родителей? То есть, он не знает, что я вижу на самом деле? - Но это их не вернет. Не воскресит. Они не выйдут из зеркала. Это я понимал, но… - Для тебя это зависимость, наркотик, который надо перебороть. Ладно уж. Воображение у меня и так отличное, а после того, что мне показало зеркало, будет еще хлеще! Справлюсь. - Не ищи его больше. Я уберу его в другое место. - А что видите вы, директор? – спросил я его. - Я? – Альбрус замялся на секунды. – Самый счастливый человек увидит самого себя. Я же вижу себя с носками в руке. Мне никогда не дарят носки, а между тем, их всегда не хватает. Я слабо улыбнулся. - А я думал, вы видите тех, кого потеряли во время войны с Волан-де-Мортом. Дамболдор улыбнулся. - Люди склонны ошибаться. Неправильные решения ведут к последствиям, которые уже не исправить. Смерть одна из них. Смерть непоправима. Ее нельзя обратить. И люди всегда будут о чем-то сожалеть. Всегда чего-то желать. В этом суть человеческой души. Наверное, надо быть богом, чтобы было иначе. Я склонился в легком поклоне. Нет, я не видел родителей в зеркале. Не видел своих родственников. Наверное, я плохой сын. Я видел Хируму, который обнимал меня, который целовал меня, который делал то, о чем я раньше не думал. От чего кровь бурлила и возникало желание внизу. Это было мое желание. Не его. Даже осознав это, я не мог ничего изменить. Нас не просто разделяют километры. Для него я просто младший друг, которого надо учить всему и гонять как можно быстрее. Но под одеялом фантазии почти реальны. Воображать я умею прекрасно. Надеюсь только, Рон ничего не слышал.