Поздравляю, теперь нас будет трое.

Интересно, а со стороны мы смотримся парочкой? Мы неспешно направляемся в сторону большого супермаркета. Я иду с правой стороны от Найта, подавляя в себе желание взять его под руку. Это ведь ненормально, да? Даже для друзей. Мужчина совсем не подозревает, что творится в моей светленькой головушке. Одной рукой он уверенно катит впереди нас большую коляску, в которой смеется и что-то лепечет малыш Арин, вторую руку он убрал в карман своих брюк. И есть в нем что-то сексуальное… В этих растрепанных темных волосах, расстегнутой на пару пуговиц голубой рубашке и в небрежно перекинутом через локоть пиджаке. Я хочу этого мужчину. Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Я хочу принадлежать ему… У самого входа в супермаркет я ускоряю шаг, чтобы после придержать мужчине дверь. Мы оба понимаем, что дальше есть автоматические, но почему-то выбираем именно их. Я не знаю, о чем он думает, но верно следую ему. Это же нормально для друга? — Спасибо, — Найт с легкостью вкатывает коляску и останавливается, чтобы подождать меня. — А что мы будем делать с коляской? — растерянно спрашиваю я, следуя за брюнетом и только потом понимаю его план. Найт приветствует охранника и, вытащив из коляски сына, оставляет ее у поста. Судя по реакции незнакомого мужчины — он к этому привык. — Я часто прихожу сюда, — поясняет Найт, направляясь к тележкам. — Поэтому сговорился с охранником. У него у самого есть ребенок, и он меня прекрасно понимает. Возьмешь тележку? Я с улыбкой кивнул, толкая тележку в проход. Теперь Найт идет за мной. — Третий отдел, четвертый стеллаж, — направляет меня Найт, играя пальцами с малышом. Арин вновь смеется, пытаясь ухватиться за руку отца. — А что там? — Детский отдел. Я же говорил, что у нас кончаются смеси, да и подгузников тоже много не бывает. И снова образуется вопрос о жене, но я молчу. Лишь бросаю короткий взгляд на его руку. Кольцо присутствует, и это безумно злит, заставляя до скрежета сжимать эту чертову ручку. Почему он не мой? — Ты хороший отец. Мы попали в детский отдел. Боже, мои глаза просто разбегаются. Игрушки, соски, баночки, различные смеси и все это в большом количестве и совершенно разное! Да как тут вообще можно разобраться? Найт подходит к одному из стеллажей. Он высокий, метров под три, и в ширину метра четыре, не меньше. С многочисленными полками и различными баночками детских смесей. И Найт даже не теряется! С умным видом рассматривает, поворачивает, читает. Я неуверенно подошел к нему. — Как ты в этом разбираешься? — меня это правда волнует. Не потому, что я хочу сблизиться с ним, а по другой причине. Он оборачивается и снова смотрит на меня. Все тот же задумчивый взгляд. Особенный. — На самом деле тут все не так сложно. Различие лишь в составе смеси, а также ее возраст. Я предпочитаю вот эту марку, — мужчина указывает на одну из больших банок. — Арин лопает ее с большим аппетитом, хотя вот эта, — палец смещается ниже и левее. — Имеет тот же состав, правда почему-то дешевле и Арин ее не особо любит. Вот тут, — он вновь вернулся на свою баночку и указал на цифры внизу. — Указан год малыша. Видишь, вроде они и похожи, но различаются. Я улыбнулся. Не знаю, проверка это или нет, но Найт показал неверные цифры. Тут написано от года, а малышу десять. Я под его внимательным взглядом осмотрел нужную полку, а также ту, что ниже и выше. Вот она. Я осторожно вытащил необходимую нам банку и поставил ее в тележку. — Возьми, пожалуйста, еще две штуки, — просит он, разворачиваясь к другому стеллажу. Он не говорит ни слова насчет моего выбора, но я ощущаю, что его голос задумчив, и я не знаю плохо ли это или хорошо… Подгузники он берет сам, чему я несказанно рад. Нет, выбирать не так сложно, особенно если тебя контролируют, но я до сих пор не могу понять, как к этому относится Найт. — А теперь нам нужно в шестой отдел. — Шестой? — задумчиво протянул я, вспоминая строение супермаркета. — Постой, разве там не полуфабрикаты? — Все верно. — Я же говорил, что… — Кристиан, — в его голосе появились раздраженные нотки. — Это мой ужин, и есть я буду то, что хочу. Я лишь беспечно пожал плечами, всем своим видом показывая полное безразличие к его покупкам. Его слова задели меня, но я не имею права показывать этого. Я для него никто. Просто друг, которого он знает несколько дней. А для меня он — головная боль, что поселилась во мне практически месяц назад. Какой же ты дурак, Кристиан… Из магазина мы вышли в молчании. Найт все-таки купил эту гадость, и сейчас она умещалась в одном из больших пакетов в его левой руке. Предлагать помощь я не стал. Его слова коробили, хоть я и понимал, что ничего такого в них нет. Как и во мне для него… — Теперь домой? — интересуется он, посмотрев в сторону нашего двора. Благо, тут недалеко, но сейчас я хочу побыть один. Черт, веду себя как истеричка. Мне нужно расслабиться. Мне нужен секс… — Нет, извини, у меня дела. Пока, пока, Арин, — я склонился над коляской, мысленно готовясь к ору, но малыш молчал, сфокусировав на мне свои зеленые глаза. Дурак у тебя папка, а я совсем не лучше. Я направился в противоположную сторону, не получив ни одного взгляда или же просьб вернуться. Как глупо. О чем я только думаю?