Глава 3
3 января 2015 г. в 18:01
Поезд резко остановился. 11 дистрикт. Приехали.
Все оставшееся время после случая с Иккингом я просидела в своей комнате, и выходить не хотелось. Но выбора, в общем, не было.
Если учитывать, что мы шли в разных концах коридора, то можно было понять, что и он не жаждет общения. Пока - ладно.
Мы вышли. Камеры, папарацци... Нет, этого не было. Было кое-что похуже.
Какой-то неприметный пустырь с одной-единственной широкой дорогой, ведущей неизвестно куда; по краям дороги высится забор под напряжением, по краям забора - шеренга миротворцев с огромными пушками; боевые машины, скрытые камеры... все это наводило ужас.
Нас повели по пыльной дороге. я чуть не задохнулась, но Ред кое-как дотащил меня до железных ворот, которые, открывшись, показали нам 11 дистрикт.
Слышатся бурные аплодисменты; в отличие от Капитолия, публика здесь не свистит и не гикает. Проходим через тенистую веранду и замираем на вершине большого мраморного лестничного пролета, под ослепительным солнцем. Немного привыкнув к свету, я различаю дома, увешанные пестрыми флагами, дабы скрыть запустение. Площадь заполнена зрителями, но опять же, в масштабах местного населения это — капля в море.
Как обычно, у подножия сцены сооружен помост для членов семей погибших трибутов. Со стороны Юджина сидит ссутулившаяся старуха и девушка. А вот со стороны Рапунцель… Никого нет.
Овация умолкает, и мэр произносит спич. На помост выходят две маленькие девочки с гигантскими букетами.
...Эти букеты несут нам. Эти букеты несут нам за то, что мы убили людей. Эти букеты несут нам за то, что сейчас на помосте со стороны Рапунцель никого нет.
Нужно держаться.
Мы с Иккингом взялись за руки и, взяв букеты, подошли к микрофонам.
Иккинг первый взял слово.
- Простите... Мы сожалеем о вашей утрате. Мы вас понимаем. Простите нас. Ваша потеря - безразмерная. Мы с Меридой понимаем, что это никак не восполнит вашей потери, но каждый месяц мы будем высылать небольшую сумму семьям погибшим - просто в память о них - до нашей смерти - всегда. Просто для того, чтобы сказать, что мы помним. Что мы этого не хотели.
Теперь и я должна что-то сказать. Чёрт, словно разговаривать разучилась. Хоть что-то нужно сказать.
На большом экране я увидела лицо Рапунцель.
- Да. Простите нас с Иккингом. Такова, видимо, была наша судьба. В Играх нет победителей - в Играх есть выжившие, и только. Нам нужно было выжить. Но я не хотела выживать такой ценой.
Я хорошо помню Рапунцель. Она была добрая и нежная - ей было не место на Играх - в прочем, как и остальным. Она умерла случайно - совершенно случайно. И от этого еще хуже. Она вообще не должна была умирать. А сейчас я вижу перед глазами ее мертвое лицо.
На моих глазах застыли слёзы. Бедная Рапунцель. Но тут случилось что-то странное.
Какая-то старушка из толпы поцеловала и подняла вверх три пальца. Ее примеру последовали остальные. Вскоре вся толпа стояла в глубоком молчании с поднятыми вверх руками.
Они смотрели на меня. Я... была чем-то для них. Они показали мне негласный знак уважения. Слёзы полились из моих глаз, и Ред, взяв за руку, потащил меня со сцены.
Старушку, которая была первой, схватили миротворцы и потащили на трибуну. По пути они сломали ей руки, потом переволокли через лестницу и поставили на колени.
Выстрел.
Что-то вспыхнуло во мне, вскипело, и я рванула к месту убийства, но кто-то остановил меня.
Иккинг.
- Нет! Пусти меня! Иккинг, отпусти меня! Пусти!
Я не знаю, что это было. Я словно сорвалась с цепи.
- Успокойся! Ты же понимаешь, что ты сделаешь только хуже!
По моим щекам потекли слезы.
Конечно, я это понимала.
Но Капитолий сам подал знак.
Я обняла Иккинга.
За что ей так?