Скованный

      Тонкий, плотно сжатый рот, тени под глазами и пронзительно-ядовитый галстук – таким было первое впечатление от этого человека. Красивые волосы, бесцветно-серый костюм и своеобразную грацию движений Кейт разглядел позже. Не то чтобы Юрий Петров имел такую уж непримечательную внешность, но вот как-то запали в душу именно эти его тонкие и упрямые губы. Кейту казалось, что судья так плотно сжимает рот, чтобы сдержать крик. Но о чём мог бы кричать такой преуспевающий, и во всех смыслах достойный, человек? Это казалось глупостью, но избавиться от странного ощущения Кейт не мог.       С другой стороны, все считали Кейта если не глуповатым, то не в меру наивным уж точно. Кейт и сам не заблуждался на этот счёт – семи пядей во лбу он не был. Но своим ощущениям он доверял. А ощущения упрямо твердили, что складка красиво очерченных губ не упрямая, не сердитая, а… горькая.       Привычка наблюдать за Юрием Петровым возникла как-то сама собой. Кейт поймал себя на этом слишком поздно, когда уже не было ни сил, ни желания отводить взгляд от стройной фигуры в унылом костюме. Кейт вообще не любил костюмы – неудобные, формальные, сковывающие, а вот Юрий носил этот явно дорогущий кошмар с непринуждённостью и грацией модели. И от этого становилось горько. Как от вида синицы в клетке – вроде бы пичуга всё такая же беззаботная и шустрая, поводит тонким и любопытным клювиком, поглядывает глазками-бусинами, а не то. Не дело держать синицу в клетке, не кенар какой-нибудь. Вот и Юрий Петров производит впечатление пойманной синицы. Вроде бы и ведёт себя непринужденно, иногда улыбается, изредка даже почти приветливо, но сковывающий костюм всё больше напоминает клетку, а тонкие губы сжаты слишком плотно. Сжат, закрыт, скован. Даже сейчас, на очередном приёме в честь короля героев.       Кейт отворачивается. Он не может больше смотреть и видеть немой крик, который бьётся внутри Юрия. О чём он беззвучно кричит? Почему на нём незримые оковы? За что ему всё это? И почему сам Кейт думает об этом? Ведь сегодня его день, его праздник, он должен уделять внимание гостям, а вместо этого все его мысли заняты одним-единственным человеком.       Кейт улыбается спонсорам и продюсерам, хотя под маской этого не видно, шутит с журналистами, говорит ничего не значащие комплименты женщинами и пожимает руки мужчинам. Всё как обычно. Всё привычно и правильно. Только… только взгляд постоянно ищет в толпе прямые плечи под серым пиджаком, волну пепельных волос и плотно сжатые губы.       Когда сдерживаться уже не получается, Кейт выходит на балкон, опирается о перила и опускает голову. Он спрашивает себя, когда это случилось, когда поверхностный интерес к судье по юстиции обернулся одержимостью этим человеком? И вообще, разве это нормально? Юрий Петров не сказал Кейту и двадцати слов за всё то время, что они знакомы, да и те, что сказал – формальность. Так почему? Почему Кейт не может относиться к нему так же, как и к другим людям? Почему так хочет знать, что таится внутри Юрия?       Вопросы, вопросы, вопросы. И ни одного ответа. Кейт поднимает голову к ночному небу. Звезды далёкие и тусклые. Совсем как Юрий. Но прекрасны и манящи. Совсем как…       - Вам нехорошо? – Кейт вздрагивает от этого голоса.       - Судья Петров? – непривычную фамилию он произносит как «Петрофф», и это заставляет тонкие губы изогнуться в лёгкой улыбке.       – Я не слышал, как вы подошли.       - Простите. – В голосе ни капли раскаяния, но взгляд запавших глаз на мгновение опускается вниз. – Я волновался, что герой праздника пропал.       - Теперь надо извиниться мне. – Кейт тоже не раскаивается, облокачивается о перила и смотрит на огни города. – Все эти люди пришли ради меня. Я должен оказать им всё возможное внимание, но…       - Я понимаю. – Юрий встаёт рядом, кладёт бледную и костистую руку на перила. – Такие мероприятия могут быть весьма утомительны. Особенно для тех, кто становится их якобы причиной. На самом деле вы – просто повод устроить вечеринку. Не очень справедливо по отношению к вам.       - Да нет, - Кейт смеётся. – Я всё понимаю, и не против быть просто предлогом. Это же хорошо, когда есть повод собраться вместе, выпить хорошего вина и пообщаться с интересными людьми. Вот с вами мы можем поговорить только на таких вечеринках.       - Откровенно говоря, я предпочитаю не сближаться с героями, - Юрий задумчиво поправляет выбитую ветерком прядь. – Моя работа требует абсолютно непредвзятого отношения.       - Даже вам надо расслабляться время от времени. - Юрий вдруг резко оборачивается, хотя слова Кейта сказаны без задней мысли, пронзительный взгляд, казалось, проникает до кишок, выворачивает их наружу и основательно встряхивает. Ошарашенный герой едва выдавливает из себя неуверенное: – Наверное, странно слышать этот от человека в маске?       - Не особо. – Взявший себя в руки Юрий уже безразлично смотрит на город. – По долгу службы я знаю, кто под маской, мистер Гудман.       Кейт почти физически ощущает, как между ним и Юрием Петровым возникает стена. Юрий сейчас рядом, но в то же время бесконечно далеко, намного дальше, чем в начале вечеринки. Кейт теряется. Он понимает, что неосторожно сказал что-то, что оттолкнуло или даже напугало этого человека. Но, несмотря на всё желание исправить ситуацию, Кейт не понимает, где ошибся и как это исправить. Но понимает, что вот так уходить нельзя, как нельзя отпускать сейчас Юрия – уйдёт и не вернётся уже никогда, а бесплотная, но осязаемая стена останется.       - Я… - Кейт чешет шлем. – Вы летали когда-нибудь?       Вопрос вырывается непроизвольно, раньше, чем Кейт может удержать его. Наградой становится ошарашенный взгляд широко распахнутых глаз.       - Я не в смысле самолётов или ещё чего в этом роде, а про настоящий полёт.       Прозрачно-серые глаза напротив, моргнув, возвращаются к привычному размеру.       - Как птицы... – совсем жалобно бормочет Кейт, а затем решительно стягивает шлем. – Не могу больше. Такое чувство, что просто не честно говорить с вами сейчас вот в этом.       Парень качает шлемом перед бледным носом. Юрий выглядит сбитым с толку и одновременно загадочно-отчуждённым. Кейт не может понять, что сейчас думает о нем и его предложении этот человек.       - Я уже говорил, что не хочу сближаться с героями.       - Ну, да. - С этим трудно не согласиться. Кейт терпеть не может быть навязчивым, свято веря в право каждого на собственную свободу, но сейчас он чувствует, что Юрий Петров, хоть и не лукавит, но всё же совсем не против продолжить общение. – Но один полёт вам не повредит.       - Пожалуй, - задумчиво соглашается Юрий.

***

      Синий сполох пламени нёс Лунатика в тёмном предрассветном небе. По какому-то международному экологическому соглашению с двух часов ночи и до десяти утра в Штернбилде выключали большую часть рекламных огней. И это нравилось и Юрию, и Лунатику. Не то, чтобы Юрий как-то сильно различал обе свои ипостаси – так и до шизофрении недалеко, но именно то, что не мог принять судья, с лёгкостью принимал загадочный некст в маске. И Юрия это устраивало.       Маска-шлем, плащ и костюм отправились в шкаф, а сам Юрий – в душ. Хотелось смыть с себя всё, что случилось сегодня: и хорошее, и плохое. Полёт давал лишь частичное чувство очищения. Впрочем, ничто не смогло бы очистить Юрия полностью: ни полёты, ни душ, ни работа. Ни даже смертоносное синее пламя. Ничто. Слишком много нёс он на своих плечах. Лишь однажды он смог почувствовать, как ветер срывает все его тревоги и грехи. Тогда один бестолковый американец, поддавшись порыву, нес его на руках через ночное небо Штернбилда.       Юрий закрыл глаза и подставил лицо струям. Память услужливо вернула ощущение тепла чужих крепких рук, резковато-свежий запах одеколона и странное чувство покоя и защищённости. Это незнакомое до сих пор чувство напугало Юрия. Он боялся не того, что Гудман оплошает и выронит его, не того, что может догадаться, кого держит в руках. А того странного чувства, тонкой струйкой проникшей под кожу через слои одежды. Чувства, подаренного Гудманом, его теплыми руками и легким дыханием, от которого вздрагивали пепельные волосы. Странного, непривычного и потому пугающего.       Юрий резко закрутил кран, накинул на плечи полотенце и быстрым шагом направился в спальню. До утра осталось не так много времени, следует выспаться перед новым рабочим днём. На миг Юрий остановился перед зеркалом. Шрам на лице привычен, но менее омерзительным от этого не кажется. Каким станет лицо короля героев, если он увидит это? Какие чувства отразятся на открытом и обычно приветливом лице? Отвращение? Разочарование? Брезгливость?       Зачем гадать?       Юрий отворачивается от зеркала. Не стоит об этом думать. Он много лет назад решил для себя, что посвятит свою жизнь справедливости и только ей. Какая разница, что подумает Гудман? Или кто-нибудь ещё? Не важно. Не стоит об этом думать.       Юрий ложится в кровать и закутывается в одеяло. Лёгкое и теплое, оно обволакивает тело, даря иллюзию нежных объятий. Юрий закрывает глаза. Не думать о Гудмане становится сложнее.

***

      Кейт рассеяно патрулировал город. Сегодня он не столько всматривался в суетливо снующую жизнь Штернбилда, сколько предавался воспоминаниям о внеплановом полёте в тот день, когда на целый час сбежал с приёма в собственную честь. Всего лишь час, но этот час остался в памяти так ярко, словно цветной витраж. Час, когда в его руках был другой мужчина. Могущественный, бесстрашный и прекрасный. Держать его в объятиях было так естественно и правильно.       Юрий доверился сразу и безоговорочно. У него даже дыхание не перехватило, когда Кейт оттолкнулся от перил балкона и шагнул в пустоту. Тонкое, но жилистое тело не напряглось ни на миг. Это доверие поразило и обрадовало одновременно. Кейт был счастлив весь этот час. Ему казалось, что он, наконец, обрёл себя, стал цельным и законченным. Это чувство поглотило надолго, а потом пришло осознание.       На горизонте появилось здание суда. Высокие стрельчатые башни вспарывали небо, обещая кару во имя справедливости. За одним из окон дворца правосудия сейчас занимался делами судья по юстиции Юрий Петров. Мужчина, держать которого в объятиях было так естественно и приятно.       Занятно. Кейт никогда не обращал внимания на мужчин, и не замечал за собой подобных склонностей. Впрочем, раньше он никем вообще не увлекался, а сейчас безнадёжно искал знакомый профиль за прозрачными прямоугольниками бесчисленных окон. Воистину, пути любви неисповедимы. Кейт не был искушён, его сердце никогда раньше не трепетало при виде другого человека. Зато прямо сейчас оно было готово разорваться только от мысли, что есть возможность увидеть Юрия. Кейт резко изменил маршрут патрулирования и взмыл на крышу здания суда.       Звонок телефона прозвучал резко и неожиданно. Юрий вздрогнул и случайно закрыл окошко протокола. Вот же!       - Алло? – сдерживая раздражение, выдавил Юрий.       - Судья Петров? – знакомое «Петрофф» погасило раздражение мягко и мгновенно. – Это Кейт Гудман!        Я узнал вас. Что-то случилось?       - Нет, но я хотел сегодня снова полетать с вами. Вы же не против?       Юрий отнял трубку от уха, вопросительно посмотрел на неё и снова приложил.       - Полетать?       - Ну да. Как тогда. Было же здорово!       С этим Юрий спорить не собирался. Гудман умудрился одним вопросом полностью выбить его из колеи. И не в первый раз. Юрий не понимал, что мешает ему сейчас отказаться. Возможно то, что никто раньше так настойчиво не пытался пробить невидимую стену, которую он воздвиг вокруг себя. Страх разоблачения, который терзал его совсем недавно, совершенно исчез под действием голоса неугомонного американца.       - Я работаю.       - Рабочий день уже три часа как закончен, – весело ответил Гудман, – но, как я и думал, вы ещё на работе. Я жду вас на крыше. Доставлю вас домой быстрей и надёжней любого такси.       - Тогда я буду обязан вас хотя бы накормить.       - Бутерброда и кофе будет достаточно.       - Гудман, только не говорите, что вы всё время так питаетесь.       - Почему? Я ещё пиццу люблю.       Юрий решительно выключил компьютер.       - Я сейчас поднимусь на крышу, а потом мы отправимся ко мне, и я покажу вам, что такое настоящий ужин.       Кейт уже был сам не рад, что затеял всё это. Три вилки рядом с белоснежной тарелкой, на которой горкой лежали тушёные овощи и две фрикадельки, как-то быстро поубавили энтузиазм. Юрий же с ловкостью фокусника орудовал бесчисленными приборами. Кейт жалобно посмотрел на хозяина и взял первую попавшуюся вилку. Юрий никак не отреагировал. Вот и пойми, ту он вилку взял или облажался. Овощи оказались неожиданно вкусными, а фрикадельки нежными.       - Здорово! Где вы заказали это? – Кейт уже забыл про дополнительные вилки и ловко наворачивал угощение.       - Я сам готовлю. – Юрий едва не добавил: «Когда вспоминаю, что надо есть».       - Невероятно!       Восхищение бесхитростного героя оказалось гораздо приятнее, чем Юрий мог ожидать. Он мягко улыбнулся       - Это менее невероятно, чем полёт. Думаю, не многие испытали это волнующие чувство, когда ветер бьёт в лицо, а под ногами пустота.       Юрий отложил вилку. Настроение резко упало. Ложь, такая привычная, осела горечью на языке. Этому наивному парню с открытым лицом и честным взглядом лгать не хотелось. Юрий не узнавал себя. Одновременно его поражало, насколько спокойней ему становилось в присутствии Гудмана. А тот, словно уловив перемену настроения, затих.       - Вина? – хозяину требовалось исправить собственную оплошность и вернуть ужин в прежнее доброжелательное русло.       - Конечно, - гость улыбнулся и словно засветился изнутри.       Кейт предпочитал пиво, но благодаря приёмам уже научился получать удовольствие и от хорошего вина. В том, что у Юрия вино будет хорошее, он не сомневался.       Юрий смотрел на улыбающегося Гудмана и поражался играющей в нём молодости и незримому свету, который, казалось, озарял всё вокруг. Сердце сжалось от мысли, что этот свет явит всё внутреннее уродство Юрия. Гудман такой яркий и солнечный, не испорченный и искренний, что собственные грехи кажутся ещё омерзительней. Быть рядом с этим парнем было приятно и мучительно одновременно. Юрий, обычно не притрагивающийся к спиртному, едва ли не залпом выпил бокал. В голове приятно зашумело. Он улыбнулся гостю, откровенно любуясь им, и почти не вслушиваясь в какую-то забавную историю из жизни героев.       Бокал, каким-то мистическим образом, снова наполнился. Во всяком случае, сам Юрий не помнил, чтобы наполнял его. Он с улыбкой слушал Гудмана и пил вино. Один вечер. Всего один вечер, когда он сможет так близко видеть сияющего героя и чистой души человека. А потом все вернётся на круги своя. Юрий решил, что больше не позволит Гудману сокращать расстояние между ними. Не стоит пачкать настолько замечательного юношу гноем вины и безумия. Рядом с ним должен быть не изуродованный Юрий с отравленной душой, а кто-то такой же чистый, светлый и добрый.       - У вас глаза грустные.       Юрий даже не сразу понял, что сказал Гудман, слишком уж погрузился в собственные мысли.       - Просто немного устал.       Но неугомонный американец уже тащил Юрия из-за стола к массивному дивану. Сидеть, прижимаясь к широкому плечу, оказалось очень приятно. Юрий закрыл глаза. Раз уж сегодня последний раз, когда он так близко общается с Гудманом, то не стоит отталкивать того раньше времени. Завтра он холодно скажет, что занят, а сегодня… сегодня можно положить голову на сильное плечо и расслабленно выдохнуть. Забыть о неприятностях, несправедливости, долге, вине и боли. Сегодня будет самый счастливый вечер в его жизни. Уж один-единственный вечер он заслужил. Всего один.       То ли Юрия сморило от вина, то ли он действительно очень устал. Мужчина сидел тихо, положив голову на плечо Кейта и закрыв глаза. Бледное лицо почти не было видно. Кейт, вывернув шею, мог видеть только подбородок и рот. Обычная горькая складка вечно сжатых губ словно истаяла. Пепельная прядка, самовольно выбившись из хвоста, мягкой кисточкой прошлась по щеке и замерла возле губ. Кейт протянул руку и нежным жестом отвёл её, заправляя за ухо. Юрий тихо выдохнул. Видимо, его уши были настолько чувствительными. Кейт погладил мужчину по волосам. Мягкие и пышные они невесомо ласкали ладонь. Убирать руку не хотелось, и Кейт коснулся бледной щеки. Ресницы Юрия затрепетали, но глаз он так и не открыл. Кейт задержал дыхание. «А вдруг?», - что именно «вдруг» он не додумал. Юрий разомкнул губы, намереваясь что-то сказать. Но Кейт не позволил, приложив большой палец к этим губам, проминая мягкую плоть. Подушечку опалило горячее дыхание, и Кейт потерял над собой контроль. Губы Юрия до сих пор хранили вкус вина, а ещё оказались на удивление мягкими.       Юрий ответил на поцелуй, не задумываясь ни на миг. Это казалось таким правильным и естественным. Собственное решение порвать с этим парнем, пока не стало поздно, с грохотом провалилось куда-то вглубь сознания. Уже было поздно. Очищающий свет Гудмана проникал в тело через слившиеся в поцелуе губы, разливался внутри тёплой волной, высвечивая тьму. Юрий обхватил голову Гудмана, зарываясь пальцами в светлые пряди. В голове медленно колыхался серый туман, тающий в лучах света, исходящего от парня.       - Кейт… - прошептал Юрий, едва тот освободил его губы.       А Кейт уже целовал шею, прижимался широкой грудью, обнимал сильными руками. Юрий плавился в этих руках, не отпуская золото волос, льнул всем телом, и ощущал странную правильность происходящего.       - Один только раз, - прошептал он по-русски.       Кейт не понял ни слова, но согласно кивнул в ответ на просящую интонацию. Растрёпанный Юрий покорно лег спиной на диван и закрыл глаза. Кейт провёл пальцем по зацелованным губам.       - Так лучше. Обычно они так плотно сжаты…       Пальцы скользнули на подбородок, пробежали по бледной шее, стягивая яркий галстук. Мелкие пуговицы рубашки одна за другой выскальзывали из петелек, обнажая худую грудь. Кейт коснулся губами выпирающих косточек ключиц, ладонью огладил тонкую кожу, дразня кончиками пальцев крошечный сосок. Наградой ему стал прерывистый вздох. Губы Кейта спустились ниже, а руки обхватили стройные бёдра. Парень не думал о том, что он делает. Полностью покорившись инстинкту и собственным чувствам, которые твердили, что Юрию нравилось то, что с ним делали.       Кейт выцеловывал сложные узоры на выступающих рёбрах, удерживал рвущиеся навстречу бёдра Юрия и вдыхал тонкий, терпкий запах бледной кожи. В паху всё свело от желания. И Кейт, перехватив ногу Юрия, прижал её к ноющей плоти. Наслаждение оказалось таким острым, что он слегка сжал зубами кожу на животе мужчины, чувствуя, как в подбородок ему упирается доказательство чужого удовольствия. Юрий задрожал и сильнее прижал голову Гудмана к себе. И тот, словно извиняясь, поцеловал след укуса. Запах Юрия кружил голову. Кейт погладил ладонью твёрдый бугор через одежду, обхватил пальцами язычок застёжки и потянул собачку вниз. Тихо вжикнув, молния разошлась, открывая светлую ткань белья, натянутого восставшей плотью. Кейт не удержавшись, лизнул ткань и расстегнул пуговицу. Тонкая ткань белья натянулась, совершенно не скрывая возбуждения Юрия. Кейту казалось, что подобное зрелище должно было его шокировать, но он не почувствовал отторжения. Пальцы сами легли на ткань, заставляя мужчину под ним выгнуться дугой. Юрий трепетал, отзываясь на каждое движение пальцев, и отчаянно стискивал золото волос. Кейт поморщился от лёгкой боли, которую причиняли пальцы любимого. Да, именно любимого. Теперь парень прекрасно понимал это. Он любил Юрия, любил впервые в жизни.       Горячее дыхание обжигало нежную кожу даже через ткань, а сильные пальцы, сжимавшие естество, казалось, держали в руках само сердце, истерично бившееся о рёбра. Юрий закусил губу и мотнул головой. Где-то в теле звенела на высокой, пронзительной ноте туго натянутая струна. Никогда никто не касался Юрия там. Одержимый виной и долгом он никогда не разменивался на интимные связи, и лавина незнакомых ощущений поглотила его без остатка. Телесная и духовная близость с другим человеком, столь внезапно обретенная, выворачивала его наизнанку, заставляя задыхаться от страсти и нежности. Юрий всхлипнул, дёрнулся и обмяк.       - Уже? – Не поверил Кейт. Специфичный запах и расплывающееся пятно на белье подтвердили - действительно всё.       Юрий распахнул глаза и уставился диким взглядом. Кейт ясно видел испуг, прячущийся на дне прозрачно-серых глаз.       - Юрий… - Кейт ещё и сам не понял, о чём просит.       - Нет. Не стоит.       Юрий мягко оттолкнул Кейта и скованным движением запахнул рубашку. Тот с грустью смотрел, но не посмел ничего сказать. Юрий молча встал и отошел на несколько шагов. Он винил себя за проявленную слабость. Такой как он, мог только запачкать Кейта Гудмана, а король героев должен оставаться безупречным и светлым. Он – надежда Штернбилда. Юрий не обернулся на тихие шаги Кейта. Упрямо ждал, когда тот, отчаявшись ждать у него за спиной и не решаясь прикоснуться, всё же отойдет к окну и вылетит прочь. Только после этого напряжённые плечи опустились вниз. Юрий шагнул к зеркалу и всмотрелся в лицо, истинный вид которого скрывал грим. Распухшие от поцелуев губы привычно сложились в тонкую линию, но выглядело это непривычно и неправильно.

***

      Кейт потерянно сидел на тренажёре, не замечая встревоженных взглядов друзей. Внезапно он встал и решительно подошёл к Натану.       - Скажи, а что бы ты подарил парню, который тебе по-настоящему нравится?       Натан тихо икнул и приложил наманикюренные пальцы к щекам. Герои обменялись красноречивыми взглядами, а Кейт терпеливо ждал ответ специалиста по нетрадиционным отношениям. Сдаваться король героев не собирался.