Воздушный Король.

Его глаза холодны, они глядят сквозь стекло. И будто мера длины, по пальцам время стекло. Слабеют все голоса, и в мышцах плещется боль, Когда в ночных небесах летит Воздушный король. Где королевство его, не помнит даже он сам. Он не от мира сего, он верит песням и снам. Он рубит корни у скал, он пляшет в топях болот. Он тот, кто жил и устал. Он убывающий год. Темнело, в небе зажигались мириады ярких точек, звёзд. Вот-вот поднимутся на небесный купол две луны, без которых не может существовать этот волшебный мир, Чародол. Совсем скоро появятся в небе золотые линии, созданные Повелителем этого чудного края. Он не жив и не мёртв. Его душа фактически погибла, но до сих пор изо всех сил цепляется за магию, не давая этому человеку стать духом. Он, как призрак, Король Воздуха. Ему не страшны враги и недображелатели, он не боится их многочисленных армий. А ведь мало кто знал, насколько важным этот день является для него. Ежегодно создаёт он в небе илюзию великого Златограда. Все они думают, это лишь дань памяти, но это история Рика, судьба и дело всей жизни колдуна. Как же ему дорога память о матери, великой Мэндейре. - Здравствуй, Рик, - за спиной стоящего на краю крыши князя раздался знакомый голос. - Ты так и не выполнила своё обещание, Танюша, - сказал Рик, поворачиваясь и старой знакомой, которая попортила ему столько крови. - Я не надолго, по делу, - смутилась Таня - и да, не называй меня так. Для тебя я всегда буду Каве Лизард. - А это имя принадлежит только Вордаку, не так ли? - продолжал издеваться над девушкой полудух, - Ты совсем не изменилась. - Мне говорили другое, Кир Гойстри. - Ты до сих пор помнишь это имя? Как мило, - насмешливо протянул он. Его проклятие – день, его спасенье – ночь. Дорожный плащ – его тень. Он до бесед не охоч. В том уголке, где темнее, в несоблюдении доль, В нагроможденьи камней живет Воздушный король. Его походка быстра, его движения просты. Он укрощает ветра, он ловит их за хвосты. Считает он в темноте осколки лунных монет, И дарит их пустоте, последней тысяче лет. - Помню и случай, когда его услышала, тоже. Спасибо. - Зря ты меня снова благодаришь. Всё это дела давно минувших дней. Тебе не холодно? - поинтересовался Рик собеседницы. Полудух окинул девушку внимательным взглядом: на улице уже ночь, а она стоит в чёрном дорожном плаще с накинутым на голову капюшоном, из-под которого торчали светлые пряди непослушных волос. И как не холодно этому солнечному зайчику! Сам он тоже не стал изменять своему стилю, и пусть стоя на крыше своего замка, всё так же был одет в плащ, накинутый на простую, повседневную одежду. - Не очень. Всё хорошо. - Так по какому делу ты пришла? - спросил Рик, когда понял, что пора заканчивать этот бессмысленный разговор. Девушка полезла в сумку, что висела у неё на плече, достала какой-то свиток. - Что за старомодные у него послания? - проворчала Танюша, пердавая Рику свиток. - От Вордака? - спросил Стригой и, получив ответный кивок, продолжил, - Что у него снова случилось? - Ему нужна помощь, моя, пусть Лёша этого и не пишет, но нам, кажется, удалось найти новый междумирный переход. Причём весьма необычный. - Почему вы так думаете? - На тропинке сильная илюзия. По предварительным расчётам, это может быть переход в Чародол, - нехотя, созналась Краюшка. - И вы решили провернусть это в тайне от Несамовитого Ковена? Я, конечно, признаю, что вы очень талантливы, но… - Я передам это Лёше, - с улыбкой на губах перебила его девушка. - Совестливые вы… Ну да ладно, я вас прикрою, хотя с вас результаты и карта. Госпожа Чакла знает, о том что ты сбежала? - Ну я же вернусь! - возмутилась упрёку она. - Иди уже. Удачи вам. - Пока, Рик, - сказала девушка, рассыпаясь на мелкие песчинки. А ведь это он когда-то научил её этому приёму. Талантливая девчушка, что сказать. И хитрая, не зря же полудух заметил на её шее сверкающий ключик, открывающий все замки… И не спасет от него мерцанье тусклое свеч. Он завершенье всего, и он соткет твою речь Из трепетанья ресниц и сопряжения воль. И душу лапками птиц возьмет Воздушный король. Ты не умел одного – сражаться и проклинать. И ты забудешь его, но он вернется опять. Нальет столетний коньяк, разгонит в снах воронье, Возьмет в уплату пустяк: лишь вырвет сердце твое.