Утопия для четверых

Не спалось, руки на коленях слегка подрагивали, пальцы комкали халат, идти в кровать совершенно не хотелось, ровно, как и держать в себе шквал эмоций. Сегодня она снова убила человека… Хотя нет, не так. Сегодня она снова приготовила человека и важно заметить, весьма и весьма недурственно. Стянув с тарелки шестой кусочек Чеддера, Диана медленно положила его в рот. По языку до желудка прокатился сгусток кисловатой слюны с привкусом ореха. Женщина зажмурилась, наслаждаясь тишиной ночного дома, но тут ее бровь резко взметнулась вверх. Нет, ей определенно не показалось, она слышала грохот. Поднявшись со стула, Диана не спеша пережевала сыр, словно это способствовало пониманию ситуации, и еще более неспешно вышла из кухни в коридор. Грохот повторился, но на этот раз гораздо тише. Возможно ли, что кто-то пробрался в дом? Но какой ненормальный будет так шуметь? Диана подошла к двери Рейна, слегка приоткрыв ее. Юноша крепко спал, волосы разметались по подушке, футболка была задрана до подбородка, джинсы расстегнуты и приспущенный. Мысленно улыбнувшись, женщина скользнула в комнату, накрыла сладко потянувшегося Рейна покрывалом и поцеловала в висок, отметив на бледной шее и груди несколько смачных засосов. Больше ничего не шумело, но где-то в воздухе витала навязчивая мысль посетить Питера. Да, конечно, когда мужчине за тридцать он уже не нуждается в том, чтобы к нему заходили и желали приятных снов. Тем более Питеру, тем более в час ночи. Однако она решилась и через несколько секунд легонько постучала в дверь. Ответом было вполне будничное «Входи, дорогая!» — Не спишь ещё? – ее бровь снова взметнулась вверх. В привычной комнате Уильямса был настоящий беспорядок. Покрывало на постели было смято в комок, одно из кресел валялось на боку, точно подстреленное животное. Шторы, остававшиеся по-прежнему раскрытыми, пропускали, врывающийся с перерывом в пару мгновений, холодный ветер, перелистывающий страницы, небрежно оставленной у кровати книги, раздувая балдахин. — Уснешь тут, – хмыкнул Питер, вальяжно развалившись на втором кресле. Проследив его хищный взгляд, который, как поначалу показалось, был адресован ей, женщина увидела все того же мужчину прислонившегося к стене. На его губах бродила какая-то безумная улыбка, и он так же пристально смотрел на Питера. – Его зовут Стивен. — Вот как. – Диана соизволила добавить к паре улыбок ещё и свою собственную. — Ты не представляешь, каких трудов мне стоило это узнать, – Питер сжал зубами зубочистку и принялся катать её из одного уголка губ в другой. – Ему тридцать шесть лет, – мужчина начал грызть ее кончик. – Он сделал попытку убить меня, – зубочистка с треском переломилась. Стивен только пожал плечами и скрестил руки на груди, мол, ничего такого он и не собирался делать. — Я все думал, как же мне поступить с ним. Просто распотрошить или распотрошить и скормить Рейну, но затем понял, – Питер безумно округлил глаза, вскакивая с места. – Это то, чего мне так не хватает. Дорогая, я оставлю его у нас. Я решил. — Он будет четвертым. Ты уверен, что ничего не случится? — Мне показалось или это была ревность? Диана, мы взрослые люди, если уж что-то хочешь сказать, то давай на прямую. — Ты упрямый осел, – выдохнула женщина, повернув голову в сторону Стивена. – Ну, мистер, а вы сами-то хотите во все это ввязаться? Стивен в упор посмотрел на нее, его губы были плотно сжаты, а глаза… По началу казались похожими на глаза сумасшедшего, зрачки были расширены так, что черная каемка, опоясывающая радужку глаза, была не видна. Сейчас же они были спокойны, слегка затуманены, красивые карие глаза. Мужчина будто смотрел внутрь себя, вел какой-то содержательный внутренний… диалог? Диана очнулась от горячего дыхания у себя на затылке. Питер, покачиваясь на пятках, стоял позади нее. — Ты, кажется, что-то хотела? — А? — Я спрашиваю, что тебе понадобилось ночью в моей комнате?— для пущего эффекта мужчина потрепал ее за плече. — А, это… Уже ничего. Я была у Рейна, умилялась твоей обходительности. Питер только неопределенно хмыкнул и, не отнимая руку от плеча Дианы, вывел ее за дверь и ласково поцеловал. — Я люблю вас, что ж поделаешь. Утром того же дня Рейн варил себе кофе. Вначале он тщательно распаковал пакет с обжаренными зернами и засыпал необходимое количество в кофемолку, с интересом, будто в первый раз, приложив палец к вибрирующей машине, а потом зачем то провел им по губам. Юноша чему-то улыбался, посматривая в окно, внутри, в животе было приятное томление, однако наяву ничего значительного не происходило. Он отхлебнул из кружки и, причмокнув, направился в спальню. Рейну уж очень хотелось повалять сегодня дурака, не заправлять постель, сидеть в одних трусах за ноутбуком, есть прямо в комнате, потом ходить хвостом за Дианой, пока та командует в ресторане, после, когда Питер вернется, долго сидеть с ним на кухне или в читальне, пока тот лениво перелистывает вечернюю газету. Думая об этом, юноша полностью ушел в себя и машинально ответил на утреннее приветствие Уильямса коротким кивком, а после поймал на лету падающую кружку кофе. — Что-то не так? — сдерживая зевок поинтересовался Уильямс. — Ты дома. Не заболел? — Ты тоже не на учебе. — Не хочу, сегодня в морге и так народу больше нужного… — Хочешь, чтобы тебя отчислили? Я-то, может, и переживу, а Диана… Эй, ты только не говори, что тебе все еще мало вчерашнего мяса!? Ты поэтому не хочешь в морг? Боишься? — Нет, нет, что ты! – увидев в глазах мужчины тревогу, воскликнул Рейн, хватая его за руку. – Просто хочу побыть дома. Вместе с Дианой и, раз уж ты тут… Теплая от кружки ладонь юноши коснулась немного заспанного и усталого лица Уильямса, и такое же теплое дыхание сопровождало короткий, по-утреннему нежный поцелуй. Прежде Питер бы продал дьяволу душу, что бы эта процедура повторялась изо дня в день, однако ответить на ласки так же трепетно не вышло. — Знаешь, Рейн, не сердись, но я уже не смогу любить тебя как прежде.