Неупокоенные.

ты умерла. ты умерла. ты. умерла. я знаю, я помню твою могилу, на которую проливал алкогольные слезы; молчал, но в душе орал от боли до изможденных хрипов. я был пьян погоней за правдой, за честностью — выкрикивал обвинения, плевал в лицо отца. больно? свирепо. хищное зверье за куском такого же бездушного стекла; я за решеткой, а у него очередное представление и поклон на бис. я буду помнить; это как раскаленным докрасна железом по коже — клеймо, безобразный рубец прямо на сердце. ты тоже это чувствовала? я мог бы отдать всё на свете, но это как песок сквозь пальцы — у меня ничего нет; меня больше нет. дышу запахом плесени и хлорки; в этой камере холодно что в могиле. адвокаты один за другим отказываются и я чувствую как очередной ржавый гвоздь входит в крышку моего гроба; Вику ломает — я вижу это в её выплаканных глазах. деньги — бумажные самолеты счастья приземляются где-то в карманах продажных костюмов; и меня тошнит слезами. ты. умерла. я превращаюсь во что-то незаметное, никому ненужное; я навсегда забыт. жизнь скручивает и гнет, тухнут глаза; я безвременно заканчиваюсь, остаюсь брошенным в луже навсегда из алой крови и незатихающей боли под ребрами. респектабельный господь бог Игнатьев; Вика улыбается и я знаю что за дверьми камеры — атеист. — мама? — срываюсь, не успев осознать что ты умерла. знаю что невозможно, но её ладони как твои — теплые и мягкие. мы где-то посреди бесконечного поля, я иду на твой голос. ты умерла. а как же я?