Муз 2

- Ким Хичоль, скажите, как вам удаётся так живо передавать настроение в своих картинах? - спрашивает один из журналистов, собравшихся в честь открытия уже второй выставки художника. - Просто моя муза всегда даёт мне хорошую основу, благодаря которой я потом могу довершить всё до идеала. - То есть, по-вашему, весь ваш успех благодаря музе? - уже другой тычет микрофон Хичолю чуть ли не в самое лицо. - Так и есть, - немного отстраняясь ото всех, проговаривает художник, в то же время выискивая в зале знакомую фигуру. - Думаю, что на сегодня хватит вопросов, - Ханген всегда появляется в самый нужный момент. Хичоль до сих пор не мог нарадоваться, что взял в роли своего агента именно его. Казалось, что никто не мог справиться с этой ролью лучше него. Хоть вначале Ханген и отказывался от этой идеи, аргументируя это тем, что вообще ничего в этом не смыслит, но тот факт, что Хичоль вообще согласился устроить выставку только из-за него, положительно сказались на окончательном решении официанта. И смотря на то, как искусно Ханген разбирался с накопившимися проблемами и как он с лёгкостью мог устроить второй выход его работ в свет, Хичоль был убеждён, что эта работа просто создана для него. - Последний вопрос, господин Ким, - всё же не унималась пресса. – Всем интересно, планируете ли вы что-то новое? И когда нам стоит ждать вашего возвращения? Хичоль на секунду задумался и, взглянув на своего парня, как-то хитро улыбнулся. - Ну, я надеюсь, что уже в скором времени смогу представить вам свои работы. А что касается чего-то нового, - тут Хичоль сделал выжидающую паузу, и все присутствующие замерли в предвкушении услышать ответ, - я хочу попробовать внести в своё творчество немного разнообразия. Поэтому, да. Думаю, в скором времени грядут изменения. По крайней мере, я на это надеюсь. На последней фразе Ханген поймал взгляд Хичоля на себе и понял, что его это “обновление” не обойдёт стороной. Вот только во что это всё может вылиться, учитывая творческую натуру его любимого, было неизвестно. Ханген, конечно, полностью доверял ему, но Хичоль порой становился таким извращенцем, что бывший официант просто удивлялся, как он может обычно выглядеть таким милым и невинным. Разные образы художника порой пугали, но он любил каждый из них. - И что это за изменения? – спросил Ханген, когда они, наконец, добрались до дома и принялись ужинать. - Узнаешь, - как-то загадочно ответил Хичоль, слизывая с губ соус. - И это прямым путём связанно со мной? – осторожно поинтересовался парень. - А то! Просто наипрямейшим! - Мне уже начинать бояться? - Да, думаю, можешь начинать,- отправляя очередной кусок мяса в рот, с улыбкой проговорил художник. Оставшийся ужин прошёл за обсуждением каких-то мелочей, полностью расслабив бдительность Хангена. Он уже позабыл о словах своего парня, принимая странный блеск во взгляде Хичоля за неправильное освещение. Как оказалось, напрасно… Когда Ханген вышел из душа, то увидел в их спальне холст и столик с красками. Наверное, стоило бы уже насторожиться, учитывая, что этим принадлежностям была отведена другая комната. - Раздевайся… - послышался томный голос прямо за спиной. Ханген нервно сглотнул, когда от такого тембра его парня по нему пробежались мурашки. Но выполнить просьбу художника он не спешил. Да и куда торопиться, если из одежды на нём только лишь одно полотенце? - Хи, что ты снова задумал? – спросил агент, наблюдая за парнем, который плавно походкой подошёл к кровати и откинул край одеяла в сторону. - Ничего, просто отвечаю на твой вопрос. - На какой… - Подойди ко мне, - перебил его Хичоль, подзывая к себе пальцем. Ханген колебался всего секунду и решил всё же довериться своему парню. Он медленно приблизился к краю кровати, где уже уселся художник. Хичоль посмотрел на своего агента снизу вверх, пряча свои глаза под отросшей чёлкой. Надо действовать осторожно, чтобы не спугнуть свою жертву. Художник проводит пальцами по оголённому животу, как он всегда делает с бумагой, прежде чем начать рисовать. Нет, он не собирался рисовать на теле официанта. Это развлечение он оставит себе на потом. В другой раз. Сейчас же у него были совершенно другие планы на этого красавчика. Обведя контур выделяющихся кубиков, Хичоль опустил свои руки ниже, пальцами очерчивая грань между полотенцем и ещё не до конца высохшим телом. Одно движение и белая ткань спадает с бёдер на пол, а перед художником открывается прекрасный вид на все прелести парня. - И чем я только заслужил это всё, - осматривая всё тело агента, проговаривает Хичоль. - Всем, - наклоняясь ближе к парню, шепчет Ханген, вовлекая того в нежный поцелуй. Хичоль охотно отвечает на инициативу своего любовника, тем временем поглаживая его по бокам. Он ложится на простыню, притягивая за собой парня, и после небольшого усилия перекидывает его на спину и, быстро чмокнув в губы, встаёт, направляясь к холсту. Ханген, ничего не понимая, тянется за ним, но Хичоль одним движением руки показывает ему оставаться на месте. Сам же он встаёт за холст и берёт в руки кисть. - На тебя вдруг снизошло вдохновение? – предположил парень. - Ты всегда был моим вдохновением, - привычной манерой касаясь поверхности холста, проговаривает Хичоль. Ханген, совсем не обращая внимания на свою наготу, наблюдает за своим любовником, который, макнув кисть в одну из масляных красок, начинает выводить какие-то узоры. Прошло около десяти минут, и Ханген, у которого уже затекли все конечности от одинаковой позы, перевернулся на спину. Он прекрасно знал, что если Хичоля накрыло вдохновение, то даже при начале ядерной войны он не сдвинется с места, пока не закончит свою работу. - Ляг обратно, - даже не смотря на него, проговорил художник. - В смысле? - Ты хочешь, чтобы я перерисовывал картину из-за того, что ты поменял позу? До парня потихоньку начал доходить смысл слов художника. Были, конечно, моменты, когда Хичоль начинал рисовать его. И почти никогда не предупреждал об этом. А о разрешении вообще можно не упоминать, ибо художник считал его полностью своим и никогда не стеснялся пользоваться этим. Ханген и сейчас бы послушно вернулся в бывшую позу, но его смущала одна маленькая деталь. - А ничего, что я тут голый? - Нет, самое то для моем задумки, - выражение лица Хичоля было спокойным, лишь взгляд был сосредоточен на холсте. - Хичоль, я, конечно, всё понимаю, но, по-моему, это уже лишнее. - Когда это обнажённое тело стало лишним в жанре “НЮ”? – художник выглянул из-за своего холста и серьёзным взглядом посмотрел на своего агента. – И вообще, не шевелись и постарайся расслабиться. Получай удовольствие! Получать удовольствие? Он серьёзно? И как же он, Ханген, должен расслабиться, когда его обрадовали тем, что он будет сиять голым пахом перед всей страной? Ему, честно, хотелось сказать Хичолю твёрдое «нет» и закутаться в десять слоёв одеяла для того, чтобы его тело очутилось в безопасности. Да и нервы тоже. Но видя художника за работой, ловя его блеск в его глазах и явное удовольствие от процесса, Ханген, отложив всё своё возмущение и смущение в сторону, постарался вернуться в прежнее положение. Но как бы он не старался, расслабиться ему так и не удавалось. Он чувствовал дискомфорт, находясь даже под взглядом любимого. Дааа.. профессиональным манекенщиком ему быть точно не судьба. Пять минут, десять, пятнадцать, шестнадцать. Казалось, что чем дольше он лежит, тем медленнее идёт время. Мышцы уже начинало сводить, да и бок он, похоже, себе явно отлежал. Хотелось просто поменять позу, хотя бы на секунду. Но нельзя. Ханген пробовал сосредоточиться на чём-нибудь, чтобы не так следить за временем. Поэтому, сначала мишенью стал сам художник. Но парень понял, что это плохая идея, ведь каждый раз, когда Хичоль хмурился или как-то менялся в лице, агент думал, что это всё из-за него. Снова он неправильно лежит или может руку не туда поставил, и вообще, член в таком положении, наверное, кажется маленьким… Ащщ…. Так, стоп! Такими темпами можно же и немалыми комплексами обзавестись! Следующим объектом стала стена. Уж она-то явно не будет выражать никаких эмоций. Ханген только заметил, что на обоях, оказывается, и рисунок имеется. Мелкий, правда, но раньше ему вообще казалось, что стены в этой комнате просто однотонные. Хотя он никогда к ним и не присматривался, как-то вечно в этой комнате не до этого было. - Ты совсем зажат, - голос разносится совсем рядом, отчего Ханген вздрагивает. И когда Хичоль успел снова подойти к нему? - Расслабься. Художник проводит своими пальцами по ключицам своего агента и, остановившись на груди, тихонько толкает его назад. Но и этого лёгкого движения хватает, чтобы уложить мощное тело на лопатки. Ханген недоуменно смотрит на своего парня, пытаясь понять, что сейчас от него хотят. Хичоль же забирается на кровать и устраивается поверх шатена, усаживаясь тому на живот. - Думаю, минутная пауза нам не навредит, - наклоняясь ближе к своему парню, проговаривает художник. Хичоль касается губ любовника, вовлекая того в ленивый поцелуй. Ханген охотно отвечает на такое проявление нежности, но сам что-то предпринимать пока не спешит. Он прекрасно знает взбалмошный характер своего партнёра, который может сначала до чёртиков возбудить, а потом со спокойным лицом, словно ничего и не было, пойти по своим делам, оставляя тебя одного со своей проблемой. Такое случалось, конечно, редко. Но раз на раз не приходится. Так что остаётся только бздить. Тем временем Хичоль уже оторвался от губ своего любовника, и теперь его ласки перешли на шею и ключицы. Он медленно, даже можно сказать мучительно медленно водил своим языком по коже, казалось бы не пропуская ни единого сантиметра, которого бы он не исследовал. Ханген просто плавился от его прикосновений. Казалось, что его бросает в жар каждый раз, как только Хичоль касается его тела. Всякий раз близость с этим парнем выливается такой бурей эмоций, что кажется, что ты никогда не сможешь насытиться им. Все ощущения и эмоции чувствуются так чётко, как будто в первый раз. Хичоль отрывается от своего любовника на время, чтобы снять с себя футболку. Возвращаясь к исследованию чужого тела, он с недовольством шепчет о том, что в комнате ужасно жарко и надо бы купить кондиционер. Ханген лишь улыбается про себя, прекрасно понимая, что жарко художнику вовсе не из-за отсутствия охлаждения воздуха. Возбуждение медленной волной начинает накрывать обоих парней, и Хичоль, чувствуя это, начинает потихоньку отстраняться от своего агента. Ведь секс сейчас совсем не входит в планы художника. Но похоже, что сегодня никто и не собирается следовать его желаниям. Ведь как только Ханген осознаёт, что его любовник пытается всё прекратить, в нём просто огромной силой просыпается протест. Он, словно не осознавая этого, одним рывком переворачивается, подминая под себя художника. Он не позволит вот так всё закончить. Хотя Ханген всегда был сверху, но Хичоль в первый раз так ярко чувствовал в нём актива. Его поцелуй, которым он заткнул протест художника, был настолько властным, что ему хотелось подчиняться. Руки хаотично бродили по телу, пока губы подминали другие, а язык хозяйничал в чужом рту. Хичоль зарывался пальцами в волосы своего агента, зажимая их и немного оттягивая. Ханген рычал, когда он тянул слишком сильно, но в по его взгляду было видно, что его это чертовски заводит. Тогда Хичоль решается на ещё одно безумство и без всякого зазрения совести царапает короткими ногтями спину брюнета. Глаза второго резко расширяются от переизбытка эмоций, а дыхание сбивается на несколько секунд. Кажется, обоим совсем сносит крышу. Ханген привстаёт и заставляет Хичоля встать перед ним на четвереньки. Художник и не думает сопротивляться. В первый раз он позволяет творить с собой такое. Но он понимает, что сам ужасно этого хочет. Хочет этого горячего мужчину, который сейчас целует его спину, в то же время гладя пальцами его живот. Из головы совсем летит прочь первоначальный план. Хотя нет, его просто выпихивает из мыслей возбуждение. Впервые для него что-то важнее рисования. Впервые так хочется гладить не холст бумаги, а чужое тело. Впервые красоту ярких красок заменяют стоны наслаждения. Хичоль с улыбкой понимает, что у него многое произошло впервые благодаря Хангену. Тем временем, любовник проходится языком по позвоночнику. Медленно. Обводя каждый позвонок. Дойдя до края штанов, он очерчивает их контур, пока пальцы впереди справляются с застёжкой и молнией. Хичоль ложится на бок, чтобы помочь быстрее снять с себя оставшуюся одежду. Ханген продолжает целовать своего избранника в податливые губы, при этом обнимая его со спины. Тела полностью избавлены от одежды, поэтому сейчас им ничего не мешает, как следует прочувствовать друг друга. Ощутить горячую кожу, сбивчивое дыхание, желание. Агент не тратит много времени на то, чтобы достать из тумбочки лубрикант и выдавить на пальцы нужное количество смазки. Все движения очень аккуратные и нежные, хотя и быстрые и нетерпеливые. Горячая смесь. Чувства словно на острие лезвия в любую минуту готовые перевалить на какую-то одну сторону. Хичоль просто плавится от контраста ощущений: в один момент Ханген нежный и заботливый, а вдруг страстный и необузданный. Крышу начинает окончательно сносить, когда их тела сплетаются воедино. Всё уже начинает происходить на автомате, ведь чувства напряженны до предела, а мысли лишь о любимом человеке. Тела сами двигаются в нужном направлении, позволяя хозяевам полностью наслаждаться процессом. Уже в какой раз они убеждаются, что они абсолютно идеально подходят друг другу. Просто созданы друг для друга. И не только в физическом плане, но и в моральном тоже. Экспрессивный и переменчивый Хичоль и спокойный и уравновешенный Ханген. Каждый дополняет своего партнёра, превращая минусы в плюсы. Их тела настолько привыкли друг к другу, что они доходят до пика почти одновременно. Ханген, слегка вцепившись в нежную кожу шеи своего избранника, делает последние толчки, как Хичоль издаёт звериный стон, пачкая спермой постельное бельё. *** - Вы как всегда превосходны, Ким Хичоль. Ваша выставка снова вызвала всеобщий фурор, а главная картина коллекции просто верх искусства! Буквально через месяц после предыдущей выставки Хичолю удаётся организовать новую. Все эти дни вдохновение просто лезло из всех щелей, поэтому эти три недели можно считать весьма плодотворными. Хотя художник сам не ожидал такой скорости и такого успеха его работ. В центре всеобщего внимания картина под названием «Счастливое утро». На ней изображен брюнет, спящий на кровати и по пояс прикрытый одеялом. Лицо юноши не видно, так как оно повернуто в противоположном направлении, поэтому зрителям видна лишь макушка нарисованного мужчины. Но от этого картина не теряет своей привлекательности. Утренние солнечные лучи переливаются на тёмных волосах парня, а также придают золотистого блеска его широким плечам, мускулистым рукам и мощной спине. Все линии просто идеально прорисованы, цвета поражают своей яркостью и живостью. И сама работа вызывает чувство спокойствия и теплоты. Как и парень, нарисованный на ней. Ханген. Личный муз Ким Хичоля. Смотря на название, многие подумают, что это утро счастливое, потому что есть возможность выспаться и поваляться подольше в кровати, чего никак невозможно сделать в будничные дни. «Счастливое утро» у всех связано с выходными, со временем, которое можно уделить себе. Для Хичоля же смысл названия заключается в другом. Для него неважно какой на дворе будет день недели, какой месяц и какой год. Главное, чтобы этот идеальный парень с картины всегда по утрам вот так вот лежал, просыпаясь рядом, даря утренний поцелуй и слегка хриплым голосом шепча на ухо: «Доброе утро». Вот что является счастливым утром для Ким Хичоля. Художника, у которого в жизни появилось ещё что-то важное кроме холста и красок. Что стало даже важнее рисования. - Ты снова всех сделал, - подходя сзади и тихонько приобнимая, пока никто не видит, шепчет тому на ухо Ханген. - Всё благодаря тебе, - хоть и на несколько секунд, но прижимаясь ближе к сильному телу, отвечает Хичоль. - Я всё-таки рад, что ты не стал рисовать меня полностью обнажённым. Я бы здесь со стыда умер, - утыкаясь в чужую шею, проговаривает агент. - Тебе нечего стесняться, ты просто идеален, - без доли вранья. Художник и вправду так считает. - Я идеален только для тебя. И правда. Ханген идеален. Но этим идеалом Хичоль не хочет делиться ни с кем. Ведь Ханген лишь его. Его поддержка, вдохновение, любовь. И значит, прелестями своего любимого тоже может любоваться только он. Хичоль всегда готов делиться с миром красотой, готов показывать ему её. Все свои картины художник обязательно выставляет на всеобщее обозрение. Но есть лишь одна картина, которую мир никогда не увидит. Она будет лишь для него, Хичоля. Картина, исполненная совершенно новым для художника стилем. Картина, которая спрятана у него в мастерской. Картина в жанре «НЮ», где изображён его любимый. Картина, где полностью обнажённый Ханген смотрит на него с желанием и любовью. И Хичоль не хочет делить эти чувства больше ни с кем, ведь он безумно любит своего муза.