I hear animals voices

      Я снова слышу их... Эти голоса, шелест, звуки крадущихся и ползущих животных внутри стен. Снова этот холод, будто вокруг все давно отсырело как в старой могиле. Да и запах скоро появится аналогичный. Собаки неспокойно наворачивали круги по комнате, не то что их хозяин. Но спокойствие внешнее не предполагает спокойствия внутреннего: все дрожало и рвалось наружу. Так хотелось разбиться о стену, прижаться каждой частью тела, каждой клеточкой. Пропустить сквозь поры частички обоев, пыль, побелку, гипсокартон стены и слиться с монстрами внутри.       От долгого созерцания меня отвлек стук в дверь. Лишь одного человека могло занести в Wolf Trap посреди ночи. И я ждал его... И они его ждали.       Когда Ганнибал открыл незапертую дверь и прошел на ощупь в гостиную, я почувствовал, что они следят за ним, скребутся и пытаются достать его.       Тело пробрало мелкой дрожью от холода, выскальзывающего из открытой двери. Он обвивал скудно одетое в майку и шорты тело, завиваясь в волосах и следуя далее, застилая все помещение. Было страшно и непонятно почему. "Духов" стен я давно не боялся, Ганнибалу - доверял... Что-то внутри заставляло скрутиться всем внутренностям в ломающей судороге.       Лектер остановился напротив меня, встал на колени и накрыл мой лоб ладонью. Как холодно и приятно... Нет, не отпускай! Я, ничего не сказав, потянулся за рукой Ганнибала, что теперь лежала на подлокотнике кресла. Положив голову на руку, от которой веяло спасительным холодом, принесенным с улицы, я закрыл глаза.       Я слышу их, они не уходят, и он не уходит...       Свободной рукой Ганнибал потянулся за пледом. К чему такая забота? Я позволил себе слабость, а Вам-то это зачем, доктор Лектер? Неужели решили проявить каплю хоть каких-то чувств?       Открыв глаза, я посмотрел на доктора, поглаживающего мое плечо. Я ошибался. На лице снова дежурная ухмылочка, в глазах блеск интереса. Ему всегда интересно, что будет с его подопытными кроликами.       - Мерзавец... - от моего тихого хрипящего голоса переполошилось стадо зрителей в стенах.       Я встал, а Ганнибал все так же улыбался, не сводя с меня глаз и не вставая. Хотелось схватить его за шиворот, поднять, резко встряхнув, прижать к стене, сильно прижав его головой о плотные гипсокартонные покрытия. Я и не заметил, как выполнил все, что творилось в моей голове. В глазах доктора проскочило удивление, но он не сопротивлялся. Отпустив ворот рубашки, я со всей силы приложился кулаком о его острую, обтянутую тонкой кожей, скулу. Ну что, как тебе такая реакция, докторище расфуфыренное?! Может, еще? И еще? Ты доволен? Какого черта ты улыбаешься? Какого черта, я спрашиваю?!       Останавливаюсь и понимаю, что последний вопрос произношу вслух. Костяшки выбиты, скулы Ганнибала разбиты, одна щека припухла, нос разбит... Сплевывает кровь. Ничего не отвечает и снова лыбится.       В следующий миг он набрасывается на меня, отчего я, отшатнувшись, сбиваю столик. Собаки, поджав хвосты, расходятся по углам комнаты. Что ж, он просто первоклассно слился с теми монстрами в стенах, поглотив их силу и мощь. А может, это наш истинный Ганнибал, что сейчас сдавил мое горло, опрокинув на журнальный столик?       Мне хватило сил перекатиться, повалив доктора на пол, и усесться сверху, зажав его руки над головой. Его улыбка превратилась в дикий оскал, а глаза наполнились звериной жаждой и яростью.       Внутри все переворачивалось и сжималось как при больших нагрузках. Развязав галстук и скрепив его руки, я впился зубами в шею. Мужчина подо мной зашипел, запрокинув голову, и попытался лягнуть меня коленом в спину. Я сидел как на электрическом стуле. Становилось страшно, но в одночасье заводил тот факт, что Ганнибала вся эта перепалка разогрела до такой степени, что становилось неудобно на нем сидеть.       Пиджак и жилетка расстегнуты, рубашка разорвана, а пуговицы, с жалобным треском оторванные от белоснежной ткани, рассыпаны по полу. Постепенно Лектер перестает извиваться как пойманная змея и наблюдает с нескрываемым интересом за моими действиями. Брюки спущены, туфли откинуты, ремень еле ощутимым движением скользит по бедрам, иногда проскальзывая по напряженному члену в нижнем белье.       Резкий взмах. Удар. И алый след пересекает тазовую косточку. Еще взмах. Еще удар. Полоса задевает тонюсенький шрам под ребрами. И снова, снова и снова, пока вся грудь и бедра не покрываются багровыми полосами с пересекающими их тонкими кровоточащими ранами.       На этот раз происходящая картина сводила с ума меня: Ганнибал был подобен холсту с четкими резкими мазками. Наклоняюсь к истерзанной груди и провожу языком по разошедшейся коже, слегка прикусываю и посасываю вытекающую алую жидкость. Доктор не сдержал тихого сдавленного стона.       Ну все, это была последняя капля... Отбросив ремень в сторону, стягиваю с себя и Лектера остатки одежды. Он смотрел на меня с вызовом, а шорохи в стенах превратились в монотонный гул. Единственный скудный опыт времен колледжа напоминал о том, что стоит Ганнибала подготовить. Ну уж прости, дорогой. Не поминай лихим словом.       Размазав капли смазки, собранные у головки по стволу, закидываю ноги своего доктора к себе на бедра и резко вхожу на половину. Лектер шипит и прикусывает губу так сильно, что по подбородку стекает тонкая струйка крови. Войдя полностью, я хватаю его горло одной рукой, почти перекрывая доступ к кислороду. Он широко открывает рот, закатывая глаза, пока я начинаю резкие движения и пробую его кровь на вкус, прикусывая его губы и язык как можно сильнее, делая этот "поцелуй" как можно более насыщенным, диким, ядовитым. Иногда Ганнибал издает хрипящее рычание и стоны, не похожие на стоны боли. О, я рад, что тебе нравится. Я знал, что тебе понравится. Отпуская горло, скольжу рукой вниз, обхватывая его член у основания. Лектер извивался, царапал половицы и кусал мои плечи и шею. Внутри него сдавливало до звездочек и белых пятен в глазах.       И когда оргазм почти подступил... Резко все поменялось: Ганнибал со всей силы ударил меня в грудь локтями и уселся сверху. Но он и не думал останавливаться. Схватившись связанными руками за мое горло, он начал насаживаться на мой член до основания, потираясь своим о мой живот и тихо постанывая. Когда сладкая судорога скрутила его тело, заставляя выгнуться, не выдержал и я: все цвета и вещи смешались, галстук на сжимающих меня руках превратился в пеструю змею...       Животные в стенах ликовали.       Очнувшись утром на диване, я бы подумал, что все это лишь очередной больной бред воспаленного разума... Вот только следы крови на полу и разорванный галстук, привязанный аккуратным бантиком на лампе, доказывали обратное.       - Как же я все-таки ненавижу Вас, доктор Лектер.