Вопрос.1.

М-21 давно уловил тенденцию, что после «набега» детей на дом директора постоянно что-то случается. Не обязательно что-то грандиозное и масштабное..Что-то маленькое и незначительное, по-настоящему, важное только для тех, кто живёт под крылом Франкенштейна. Когда оборотень спросил у блондина, почему эти дети так часто заставляют его переосмысливать что-то по отношению к окружающему его миру и самому себе, что он считал правильным и безусловно верным, то учёный только загадочно улыбнулся и сказал, что рано или поздно он поймёт. М-21 понял, довольно быстро. Обычной жизни в доме Франкенштейна не знал никто. Ну и куда им….Куда ему Высшему созданию, которое практически вечность провело в одиночестве. Далее безумный учёный, который в силу своей гениальности не знал, да и не хотел знать нормальной человеческой жизни. Куда им, молодым благородным…Они воспитывались с целью стать достойными главами своих кланов, оберегать людей, и самое главное их обучали послушанию. Про модифицированных и так всё понятно, какая может быть обычная жизнь, если они не помнят себя ДО организации, а помнят только лабораторию, кровь и убийства..А и у них даже имена не настоящие. Про оборотня и говорить не приходится, у него даже такого имени нет, только циничный номер, словно он не живое существо, а кусок мяса. А эти дети…они были живые. Они знали лишь тот мир, что был вокруг них: живой, яркий и динамичный. -Аджосси! Ты когда-нибудь влюблялся? – Ик-Хан застенчиво потёр нос рукой. Сегодня у них был день вопросов и ответов. Отвечать обязаны все на любой, даже на самый компрометирующий вопрос. Естественно на все вопросы детей модифицированные и ноблесс не могли ответить, но они старались отвечать на многое предельно честно и искренне. -Я..Я не знаю.. – М-21 нахмурился. Он действительно не помнил, он вообще не помнил, что это за чувство. Голова отзывалась на попытки уловить и вспомнить хотя бы отголоски подобного чувства острой болью. Оборотень встал, извинился и пошёл в лабораторию: сердце стало биться тяжелее. -Что-то случилось? – несколько обеспокоенно спросил Франкенштейн, внимательно «сканируя» подопечного взглядом. -Сердце сильно бьётся и голова разболелась. – М-21 привычно сел на кушетку, устало потирая виски. Учёный какое-то время ничего не говорил, только молча наблюдал. Он знал что, а точнее кто довёл оборотня до подобного состояния. Дети, они всегда заставляют М-21 рыться в том, чего нет. Его воспоминания прочно заблокированы. Вместо них он видит только чистый лист. Нынешнего модифицированного тогда не существовало. Это уже не его воспоминания, но этот парень всё никак не может это понять. При попытках взломать прочный «замок» на своих воспоминаниях М-21 всегда чувствует себя плохо, «охранная система» слишком тяжёлая и запутанная. Он просто так не может сквозь неё пробиться. -Ложись и рассказывай. – парень сразу же исполняет приказ Франкенштейна. Блондин присаживается рядом с «пациентом» на кушетку. -Ик-Хан спросил, влюблялся ли я когда-нибудь. – М-21 закрыл глаза и попробовал максимально расслабиться, чтобы боль прошла и сердце успокоилось. -И что же ты ему ответил? – Франкенштейн отмечает, что когда оборотень полностью расслаблен, то черты его лица смягчаются и до него очень хочется дотронуться. Аккуратно провести по скуле, очертить безобразный шрам, рассекающий губы, легко провести по векам, смахнуть отросшие пряди со лба. -Что я не знаю. Я на самом деле не знаю. Я просто не помню, что это за чувство. Как себя ощущаешь. Я не могу вспомнить… - голос остаётся холодным, но блондин уже довольно хорошо знает М-21 для того, чтобы расслышать в его голосе нотки отчаяния. -Это не проблема. Это чувство не обязательно вспоминать. – Франкенштейн слегка улыбнулся и позволил себе маленькую вольность: нежно погладил щёку оборотня ладонью. Серебристые глаза модифицированного поражённо распахнулись. Невысказанный вопрос повис в воздухе. -Вспоминать не обязательно… - блондин поднялся с кушетки и пошёл к выходу из лаборатории, в дверях он обернулся и нежно улыбнулся. – Его нужно всего лишь почувствовать. М-21 моргнул. И ещё раз. Просто заново почувствовать? -И не засиживайся там! Ужин через 10 минут! – раздался уже из-за двери голос Франкенштейна. -Хорошо. «Я постараюсь почувствовать снова».