Его сын

Забавно… Это было действительно забавно. Стоило окочуриться в одном мире, возродиться в другом, чтобы понять, что у Вселенной — прекрасное чувство юмора. Ее собственное. Недоступное для других… Шутки для своих, так сказать. Стоило умереть и вновь родиться, чтобы понять, насколько гениален был Эйнштейн, когда сказал: «Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчёт Вселенной я не вполне уверен». Да, необходимо было переродиться, чтобы осознать эту сакраментальную истину во всей ее красе и удостовериться, что относится она не только к людям и не только к неодаренным. Представители остальных рас ей тоже подвержены. И ситхи в том числе. *** Люк подпрыгивал от нетерпения, едва не приплясывая на раскаленном песке. Отец был уже близко. Мальчик чувствовал его, это было совершенно ясно и четко: скоро, еще максимум полчаса — и они увидятся. Странное ощущение… невероятное. Ему было под сорок, когда он умер, но сейчас он ощущал себя пятилетним мальчишкой, ожидающим встречи с тем, кого он никогда не видел, но о ком мечтал все эти годы… Со своим родителем. Сознание взрослого, поврежденное и покореженное перерождением телесным и духовным, причудливо сплелось с инстинктами, присущими большинству разумных и всем неразумным созданиям. Стремление быть под защитой кровных родственников, желание безопасности, покоя и любви, жажда быть членом пусть маленькой, но своей стаи. Дав ему почувствовать — на краткий, даже кратчайший миг — общность с кем-то другим, таким же, как он, инстинкты едва не погрузили и так расшатанную сначала нападением, потом исчезновением щитов и восстановлением связи с Силой, а затем и откликом на его призыв о помощи психику в длительный ступор. Это было потрясающе. Сейчас, отойдя от горячки, вызванной потребностью достать жемчужину, Люк мог смело себе признаться, что именно о таком он мечтал все свои жизни. Что прошлую, что нынешнюю. Он смог прикоснуться к Вейдеру всего лишь на миллисекунду, но этого хватило для взращивания твердой убежденности — это его отец. Его. Только его и ничей больше. Его отец. Чудовищная мощь, сила и жестокость, при этом — странная мягкость по отношению к избранным разумным, недюжинный ум. Как он смог это осознать, Люк и сам не понимал, но впечатление у него сложилось именно такое. И теперь он мерил беспокойными шагами песок, поглядывая на небо, и нервничал все сильнее. Что-то беспокоило. Странное, смутное ощущение на грани восприятия, беспокойство и раздражение. Он чувствовал себя стоящим в бассейне, наполненном водой, неожиданно пошедшей волнами по неизвестной причине. Если закрыть глаза, то воду ты не видишь, но волнение чувствуешь… Люк рефлекторно закрутил головой, но никто не выпрыгивал из песка, не мчался через барханы с дикими криками, не потрясал оружием. — Неужели ужасная новость все-таки припрется в гости? — тоскливо пробормотал мальчик, вцепившись в сумку. Там, на дне, замотанный в тряпки, лежал сейбер. Даже прикосновения к нему через много слоев ткани приносили облегчение и уверенность. Ощущение опасности нарастало, медленно, но верно, Люк терял остатки терпения, ничего не происходило. Он уже почти убедил себя, что ему все просто мерещится с непривычки и от скудости знаний, когда неожиданно ощутил пришедшую издалека еле ощутимую волну одобрения и утешения. Люк вздрогнул, обалдело вылупившись в пространство и рефлекторно прижимая руки к груди. — Обалдеть… — выдохнул он. Неожиданно за спиной скрипнул песок, и Люк подпрыгнул как ужаленный, разворачиваясь и со страхом осознавая, что та ужасная или кошмарная новость, которой он пугал дядю, обрела плоть и кровь. Перед ним стоял здоровенный татуированный мужик в странном костюме с элементами брони, телосложением похожий на Терминатора, не обремененный интеллектом, судя по жуткой роже, и с самыми нехорошими намерениями в отношении Люка, если судить по той невероятно довольной ухмылке, которая по этой самой роже расползалась. Но пугало до колик даже не это, и не сейбер, висящий на поясе, и даже не висящая рядом непонятная штуковина размером с крупный апельсин из металла, покрытого странными символами, при взгляде на которые у мальчика начали болеть и слезиться глаза. Пугало другое. Люк его не чувствовал. Совершенно. Он слабо ощущал все вокруг, но только не стоящего перед ним человека, словно того не было вообще или он был галлюцинацией. Ничего. Мужчина оскалился, окинул ребенка довольным взглядом собирателя, откопавшего на помойке бесценное сокровище, доставшееся ему даром, и коротко ударил попытавшегося дать деру Люка пальцами правой руки в шею. И мир померк. *** Как только перед ним возникла фигура Императора, Вейдер опустился на одно колено, склоняя голову. — Встань, Лорд Вейдер. — Мастер. — Рассказывай. Вейдер выпрямился и замер, слегка наклонив голову набок. Палпатин молчал, испытующе глядя на своего ученика. По связи, соединяющей их, до Императора доносились отзвуки волнения и все более крепнущей решимости, и все это на фоне слегка притушенных ярости, злобы и гнева. Казалось, пламя Мустафара готовится вырваться из тела того, кого оно несколько лет назад едва не сожгло дотла. Решимость окрепла окончательно, и Вейдер резко хрустнул пальцами протезов. Ощущение грядущего извержения вулкана усилилось. — Мастер. Как и когда именно вы узнали, что Падме мертва? *** Люк злобно смотрел на своего похитителя, прижимая к себе сумку. Только успокаивающее тепло от сейбера не давало сорваться и дать выход затмевающей глаза ярости. Стискивая и жамкая руками сумку, мальчик пытался хоть как-то очистить разум, понимая, что все его попытки напасть или удрать бессмысленны. Сидящий в кресле и потягивающий каф громила превосходил его весом раз в десять, об остальном и говорить нечего… С корабля — а то, что они летят в космосе, было понятно сразу — тем более не сбежать! Но понимание пониманием, а жажда крови никуда не уходила, только разрасталась. Татуированный скот только нагло лыбился, показывая крепкие белые зубы, и шумно хлебал ароматный напиток, совершенно не воспринимая едва не рычащего мальчика, сжавшегося на диване, как угрозу. Допив каф, мужчина встал, похмыкал и ткнул пальцем в столик рядом с диваном. — Поешь. Потом с тобой поговорят. И, равнодушно отвернувшись, пошел к пилотскому креслу. Люк проводил его подозрительным взглядом, прижимая к себе свои сокровища, а потом резко зажмурился, старательно вдыхая и выдыхая, пытаясь хоть как-то успокоиться. Постепенно дыхание стало ровным, волна бешенства схлынула, позволив разуму начать осмысливать произошедшее. Люк пододвинулся к столику, придирчиво осмотрел лежащий на нем пакет стандартного сухпайка, распространенного почти по всей галактике, безвкусного, но питательного, и чашку воды. Осторожно понюхав воду, он на пробу окунул палец в кружку и осторожно облизал, прислушиваясь к ощущениям. Вроде вода. Пакет был запечатанным, в животе неожиданно громко заурчало, что заставило мальчика скрипнуть зубами. Дома он очень плотно поел, значит… летят они уже достаточно долго, чтобы желудок переварил все, в него попавшее. И это плохо. Учитывая, что они в космосе и сколько времени прошло — неизвестно, кто знает, куда они могли улететь. Хотя… для Силы ведь нет расстояний… вроде бы. Если он правильно помнил, в фильмах Вейдер с Люком чувствовали присутствие друг друга, даже находясь на разных концах галактики или на дистанции вполовину меньшей, это уж точно. Да он сам смог ведь позвать отца! Значит, и сейчас позовет! Надо только сосредоточиться, позвать, дождаться прилета Вейдера и с удовольствием понаблюдать за вразумлением всяких уродов, похищающих детей, злобным ситхом, и не просто ситхом, а Темным Лордом Ситхов! Повеселев, Люк воровато вытянул шею, разглядывая полностью ушедшего в пилотирование похитителя, радостно улыбнулся и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. И… ничего. Попытка. Еще попытка. Еще. Ничего. Пустота. Странная пустота. Люк открыл глаза, отодвинул от себя сумку, с трудом разжав сведенные судорогой пальцы, взял пакет, распечатал и принялся механически жевать, запивая никакущее содержимое водой. Он совершенно не чувствовал Силу. Совсем. Конечно, прошло не более суток, как осознал, что это вообще такое, но уж понять разницу между «Оно есть, это странное ощущение» и «Караул! Его нет!» он в состоянии. Сжевав паек, Люк снова вцепился в сумку, пытаясь не поддаваться панике и отчаянию. Связь с Силой блокирована. Это совершенно точно. Остается только понять, каким именно образом. Поправив штанину и проверив наличие спрятанного на голени ножа (есть!), мальчик сел ровнее, начиная рассматривать обстановку в поисках подсказок. Что он знает о блокировке Силы? Вроде есть места, где этой самой Силы нет вообще. Далее, некоторые умельцы могут скрывать свое в ней присутствие и прятать других, тот же Кеноби это прекрасно делал. Кеноби здесь нет, этот вариант отпадает. Может, это похититель постарался? С сомнением покосившись в сторону импровизированной рубки, Люк неопределенно покачал головой. Почему-то в это не верилось. Что еще? Вроде есть странные волосатые ящерицы — исаламири, которые являются естественными генераторами помех, так сказать. Хм-м-м… Столик, два кресла, диван, на котором он сидит, еще один маленький столик, дверца, еще одна, похоже на кладовую, что ли, ящик… Полка, на которой стоят пирамидка и шар на подставке… Приборная панель, кресло, в кресле мужик. Ящериц нет. Отпадает. А это что такое? Глаза, как приклеенные, не могли оторваться от полки с непонятными фиговинами на ней. Пирамидка. Небольшая, навскидку — сантиметров десять-двенадцать в высоту. Черно-золотая. Кажущаяся странно тяжелой на вид. Металл и… камень? Вполне вероятно. Или часть поверхности зачернили. Странные символы, вызвавшие зуд в глазах. Что-то заворочалось в памяти при ее виде. Что-то он такое когда-то видел… или читал? Читал. Это точно. И картинка была с чем-то похожим. Воспоминания не спешили приходить, и Люк перевел взгляд на шар на подставке. Блестящий, серебристого цвета, словно не до конца разделенный на дольки апельсин и такого же размера. В верхней части лепестки гладкие, ниже — покрыты все теми же странными символами, от которых болят и слезятся глаза. Изнутри сияет алым светом, пульсирующим, словно он включен и работает. Ух ты… работает. Интересно, а можно изготовить что-то, что отключает-включает Силу в определенном месте или на каком-то расстоянии? Люк уже почти собрался слезть и попытаться добраться до подозрительного шарика, как вдруг до него дошло. Он потрясенно замер, уставившись на пирамидку. Перед глазами пробегали строчки из той самой статьи о вселенной «Звездных Войн», которую он когда-то прочитал, пытаясь хоть как-то разобраться в царящих там реалиях. Ситхский голокрон. Голокрон. Вот как это называется. И там может быть чей-то дух. Или не дух? Слепок памяти или знания… В общем, что-то. Или кто-то. Тогда почему не вылезает наружу? Мальчик неосознанно вжался в спинку дивана, крепко вцепившись в сумку. Все еще хуже, чем он думал. Ситхский голокрон. Значит… Он покосился в сторону что-то напевающего под нос мужчины, чьи руки порхали над приборами. Не похож он на ситха. На наемника, это да. А на ситха… Или это маскировка такая? Корабль странно задрожал. Что такое? Они прилетели? Куда? Люк едва не скулил от напряжения и накатывающей истерики. Неопределенность ситуации просто убивала. Толчок, корабль вздрогнул, гул двигателей стих. Они прилетели. Громила встал, довольно потянулся, поиграв впечатляющими мускулами, после чего весело гаркнул: — Подъем, парень! Мы прилетели! Добро пожаловать в твой новый дом! — Новый? — процедил Люк сквозь зубы, напружинившись. — Меня и старый вполне устраивал! Верни, откуда взял! Громила весело заржал, хлопая себя ладонями по ляжкам. — Малец! Ну ты даешь! Вернуть! Он еще раз хохотнул и неожиданно посмотрел на Люка совершенно спокойными, холодными глазами. — Нет. И это не обсуждается! Когда тебя хватают за шкирку и тащат, как котенка, под мышкой, это очень неприятно и унизительно. Особенно если противопоставить произволу нечего. *** Вейдер сидел в медитационной камере, которую только что закончили ремонтировать, обдумывая рассказанное Мастером. Банальный маячок… Метка, которая только и может, что сигнализировать, жив помеченный или нет. Поставленная за год до всех этих трагических событий, практически выдохшаяся… Одна из многих, поставленных тогда еще канцлером на своих соперников и союзников. Так, на всякий случай… «Истец» висел на орбите, нервируя облеченных властью обитателей Татуина. Расследование шло полным ходом, разведчики превосходно знали свое дело, перелопачивая скудную информацию и тщательно исследуя оставшиеся после похищения следы. Пока что данные поступали неутешительные, но Вейдер держал себя в руках, не срывая свою злость и нетерпение на подчиненных. Этому очень способствовала голография сына, зависшая в настоящий момент перед ним на уровне лица. Шлем Вейдер снял, рассматривая изображение собственными глазами, не сквозь визоры маски. Малыш улыбался, счастливо и беззаботно, как улыбаются только совсем маленькие дети и влюбленные, напоминая Вейдеру о прошлом. Неужели он тоже мог так улыбаться когда-то? Даже не верится… В детстве он не был настолько счастлив, позднее… тоже. Только когда понял, что его чувства к Падме не безответны… И тогда, когда узнал, что она беременна, что через какое-то время их станет трое. Да, тогда он тоже так улыбался… Неожиданно запищал коммуникатор, и Вейдер не глядя ткнул пальцем в кнопку. — Слушаю. — Милорд. Найдены опекуны разыскиваемого: Оуэн Ларс и Беру Ларс. Они доставлены на борт. — Проводите их в мои покои… — механические пальцы в перчатке осторожно взяли рамку за уголок. — Вежливо. — Слушаюсь, милорд! Мальчик на изображении был действительно счастлив, Вейдер ощущал это всеми доступными ему чувствами. Значит… он будет снисходителен. *** Оуэн молча разглядывал огромный кабинет, морально готовясь к предстоящему ужасу. То, что это будет именно ужас, мужчина был уверен на все сто, и для осознания этой уверенности совсем не надо было быть одаренным. Вспоминая характер сводного брата, Ларс ежился. Энакин и раньше, судя по всему, был не мёд, а уж сейчас и подавно, Оуэн даром что жил на Татуине, новостями интересовался. Особенно в последнее время. За прошедшие с момента побега с фермы сутки он успел наслушаться разных интересных подробностей, касающихся Главнокомандующего, на Беру они тоже произвели огромное впечатление. Так что будет… весело. Остается только вести себя так, как посоветовал Люк. Не хочется огорчать мальчика своими похоронами, он от этого в восторге не будет. Дверь отъехала в сторону, и в кабинет ворвался Вейдер, заставляя охраняющих их военных вытянуться в струнку и дышать через раз. Беру застыла в ступоре, Оуэна тоже пробрало, словно он вновь смотрел в пасть крайт-дракона, выпрыгнувшего из бархана, вот только Люка с мечом наперевес сейчас рядом не было. *** Палпатин массировал виски, пытаясь расслабиться и переварить сообщенные ему учеником новости. Старый ситх был в шоке, и это еще слабо сказано. Недаром его тогда не отпускало ощущение, что он что-то упустил, что-то крайне важное! Вот это упущение и вылезло в самый интересный момент… И остается только возблагодарить Силу, что вылезло именно сейчас, а лет не через двадцать, например. Вот тогда было бы совсем весело… Новость была потрясающей, впрочем, у Вейдера все было только такое. Потрясающее. Избранный, сожри его сарлакк! Впрочем, не надо. Сарлакка жалко, сдохнет от несварения желудка… Переварить такое чудо Силы, как Вейдер, никому не под силу… Впрочем, шутки в сторону. Сын Энакина Скайуокера и Падме Амидалы Наберрие выжил. Совершил первый в своей жизни подвиг… Выжил и дожил почти до пяти лет, причем — вот ирония Судьбы и насмешка Силы! — все это время он был практически у них под носом — на Татуине. Просто и изящно, ничего нельзя сказать. Однако хорошие новости на этом заканчивались и начинались плохие. Ребенка кто-то похитил. Кто-то, сумевший спрятаться в Силе от взора разъяренного Вейдера, а это уровень очень сильного и очень знающего Одаренного… И это наводит на размышления. Сейчас поисковые команды просеивают Татуин сквозь частое сито. Вейдер в бешенстве, но держится, как это ни странно, неужели воспитательные меры по методу Плэгаса подействовали? Мальчишку надо найти. И дело не только в том, что он — настоящее сокровище неимоверной ценности! Одаренный, сын одаренного, значит, уже можно говорить о династии! Император мечтательно закатил глаза, прикидывая перспективы только от обнародования данного факта. Колоссальные перспективы! Но был во всем этом маленький нюанс. Вейдер только-только стабилизировался… Палпатину пришлось потрудиться, чтобы помочь своему ученику обрести якорь и привести расшатанную «падением» психику в адекватное состояние… И если сейчас он снова сорвется… Его можно будет использовать только как оружие массового поражения, Вейдер превратится во второго Малака — чудовище без тормозов и нравственных ценностей, без авторитетов и с практически отсутствующими болевыми точками, нажимая на которые, им можно будет управлять. И если это произойдет… Его ценность сведется к нулю. А это недопустимо. *** Вейдер сел в кресло, разглядывая своего сводного брата и его жену. Беру Ларс. Молодая, довольно симпатичная. Не красавица, но очень милая и домашняя женщина. Беру обуревали чувства. Естественный страх перед ним, Вейдером, любопытство и беспокойство за малыша. Она волновалась, пытаясь держать себя в руках. Ларс… Тут тоже была опаска, но какая-то странная. Мужчина смотрел на Вейдера и сравнивал его с кем-то… Словно Оуэн недавно пережил какое-то невероятно сильное потрясение и никак не мог от него отойти, а еще… Он смотрел так, словно знал, кто перед ним. Здравствуй, Энакин. Ларс смотрел прямо ему в глаза, скрытые маской, и Вейдер с легкостью прочел мысль, вывешенную, словно транспарант, на первый план. — Все — вон. Капитан. Проводите сае* Ларс в зону отдыха. — Слушаюсь, милорд! Беру беспомощно оглянулась на мужа, вставая, но Оуэн только махнул рукой. — Иди, Беру. Едва за вышедшими закрылись двери, как Оуэн глубоко вздохнул и слабо улыбнулся. — Здравствуй, Энакин. Вейдер сжал кулаки, замерев. Оуэн смотрел на него странным взглядом, словно и веря, и одновременно не веря своему собственному заявлению. — Откуда… — Твой сын сказал. — Что?! *** Бреха, нахмурившись, читала предоставленный ей специально нанятым независимым специалистом отчет. Чтобы нанять этого каминоанца, королеве пришлось потрудиться: привлечь несколько очень специфических знакомых, списать некоторые долги, открыть кошелек пошире, в конце концов, обеспечить полную секретность. Огромное нервное напряжение… Но оно было жизненно необходимым. Тогда, получив посылку с препаратами для подавления Дара, они, естественно, провели проверку всего, там находящегося. Все-таки травить ребенка непонятно чем не хотелось. Проведенные испытания и исследования однозначно свидетельствовали, что работать эти препараты будут, и даже успешно. Но у Брехи не выходили из головы слова о побочных эффектах и о том, что неизвестно, как они скажутся на детском организме. Нанятый специалист должен был разобраться в проблеме. Он и разобрался, хотя на это потребовалось полгода и прорва денег. И вот она читает отчет, так же, как и Бейл, и чувствует, с одной стороны, облегчение, а с другой — тревогу. Как выяснилось, побочный эффект действительно был. Бреха не могла понять, то ли это случайность, то ли специально так было сделано, но препараты, которые им прислали… Они не просто ограничивали каким-то образом связь между мидихлорианами и их носителем, нет, они блокировали эту связь полностью. А так как организм носителя детский, эта связь не сформирована правильно и не развита как следует, то сработал тот самый побочный эффект, и сейчас королевская чета не знала, радоваться им или плакать, вспоминая свое принятое когда-то решение. Лея никогда не сможет восстановить связь между собой и мидихлорианами. Никогда. Максимум, что ей светит, и то при крайне удачном стечении обстоятельств — это чувствительность к определенному разумному, одаренному, о ком она будет беспокоиться. Даже не к группе… Только к кому-то одному, кто будет «резонировать» с ней. Уже сейчас отмечалось влияние препаратов на девочку. Она перестала ощущать эмоции окружающих, исчезла способность предчувствовать их намерения… Лея так и осталась невероятно развитым ребенком с великолепными аналитическими способностями, бойким умом и живым воображением, но ничего выходящего за рамки теперь нет и не будет. Самый обычный человек. Бреха покачала головой. Сочетание препаратов и психологической обработки дало свой эффект, что и требовалось. Вот только особой радости королева не испытывала. Возможно, при правильно подобранном брачном партнере подавленные способности дочери можно будет пробудить в ее детях, но гарантии нет. Совершенно. Шансы исчезающе малы… Если не сказать грубее. И теперь Бреха испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, она была рада, что удалось обезопасить дочь от Императора и Инквизитория, хоть и таким радикальным способом. С другой… Кто откажется улучшить свою «породу»? Сделать своих потомков сильнее, дать им возможности обходить конкурентов и давить врагов? Все аристократические дома занимались селекцией, все. И каждый из них сделал хоть одну попытку заполучить в свои ряды одаренных. Да, попытки были, но все как одна неудачные. А тут… Им самим пришлось отказаться от такой возможности! Но иного выхода не было. Не дай Сила, боги и все остальные, кто-нибудь вроде Вейдера почует в Лее одаренную. Даже страшно представить последствия! Впрочем… можно сделать задел на будущее. — Начните поиски подходящего для зачатия партнера. — Это будет долго, — пожал плечами доктор. — Неважно. У нас впереди по крайней мере лет десять. Даже если шанс исчезающе мал, упускать его нельзя. *** — Пять лет назад к нам в дверь постучал Кеноби, — сочувственно глядя на застывшего статуей Вейдера, начал Ларс. Состояние его было странным. С одной стороны — начало беседы прошло просто отлично, и все живы. С другой… Кто знает, как Скайуокер отреагирует, когда переварит сообщаемые ему новости. Но выхода не было. Люк тогда дал ему крайне ценный совет, которым сейчас Оуэн пользовался на полную катушку. Не врать, не утаивать информацию, рассказывать все как есть. — Он принес очень печальные новости о смерти Энакина Скайуокера… И принес его сына. Младенца. Руки Вейдера конвульсивно сжались в кулаки, но он молчал, жадно слушая подробности произошедшего. — Сказал, что Энакина, моего сводного брата, убил Дарт Вейдер и теперь ребенок, одаренный ребенок, в опасности. Я его выгнал, запретив приближаться к дому и особенно к Люку. Не хотел, чтобы своими проповедями он испоганил еще одну жизнь. Ларс вздохнул, собираясь с мыслями, Вейдер все так же молчал. Ситх прекрасно ощущал, что сейчас ему рассказывают правду, и не собирался мешать Оуэну. Он выслушает, а потом задаст вопросы. — Все было нормально до… недавнего времени. Я не говорил малышу ничего. Во-первых, ничего толком я не знал, а во-вторых… нет у меня к Кеноби доверия. Да, все было нормально… — Что произошло? — глухо спросил Вейдер, заставив Ларса вздрогнуть. Ответ мужчины погрузил ситха просто в шоковое состояние. — На нас напал крайт-дракон, и Люк его убил. Вейдер молча смотрел на Ларса, пытаясь хоть как-то переварить данное заявление. Оуэн смотрел честными глазами, ожидая реакции на свои слова. Молчание заполнило кабинет. Наконец, Вейдер отмер. — Крайт-дракон? — Да. — Прямо под домом? — Почти. — И Люк его убил… — Именно. — Ребенок, которому еще пяти не исполнилось! — взорвался Вейдер. Оуэн развел руками. — Что я могу сказать… Весь в тебя! Гневно поднявший было руку Вейдер застыл… и осел в кресле. — Какой он? — в глухом голосе сквозила ясно различимая тоска. Оуэн слабо улыбнулся. — Невероятный. Очень умный… Развитый. Шебутной ребенок. Обожает ловить скеров руками. Невозможно оторвать от спидера. Чинит все, что попадает на глаза… или гробит окончательно. Все делает по-своему, заставить сделать что-то, что ему не нравится, совершенно невозможно. Очень сильный… Вейдер задумчиво смотрел на Ларса, делящегося воспоминаниями и впечатлениями, и чувствовал боль и зависть. Оуэн был рядом… Не он. Оуэн воспитывал малыша… Не он. Оуэн видел его первые шаги… Не он. В груди заворочалось что-то темное. — Почему вы уехали? — резко спросил Лорд. Оуэн дернул рукой. — Люк нас выгнал. — То есть? — изумился мужчина, вновь резко отвлекаясь от нехороших намерений. — Когда напал дракон, мы остались в живых только чудом. У малыша был с собой сейбер. Я не знаю, где он его взял, — поторопился ответить на незаданный вопрос Ларс, — но догадаться могу. — Кеноби, — с ненавистью выплюнул Вейдер. Ларс кивнул. — Скорее всего. Мы шли от влагоуловителей домой, когда малыш начал нервничать. Мы пошли быстрее, но тут бархан просто взорвался, и на нас понеслась пасть… Оуэн передернулся, вспоминая самое страшное происшествие за последнее время. — И что дальше? — поторопил его Вейдер. — Дальше? Дальше Люк бросил в него включенный меч, и дракон закономерно подавился. — М-да… Ларс только развел руками. Вейдер хмыкнул про себя. Сын у него получился что надо. Пяти нет, а уже крайт-дракона убил. Что дальше? — И что дальше? — А дальше Люк заставил меня пригнать спидер, чтобы отволочь тушу домой. — Зачем? — Ты меня спрашиваешь? — возмутился Оуэн. — Сказал, что это — его первый трофей, что теперь в мясе нужды нет, что голову и когти на стенку повесит, шкуру обдерет и куртку сошьет. — И ты послушался ребенка? — Знаешь, Энакин, — вкрадчиво пояснил Оуэн, — мне было проще пригнать спидер и отволочь тушу, чем сказать «нет», потому что было у меня ощущение, что если бы я отказал, то впряг бы он меня и я сам бы потащил этого гребаного дракона на своем горбу. Вот так. Вейдер секунду смотрел на своего сводного брата, а потом рассмеялся. Искренне. Весело. Впервые за долгие, долгие годы. — Я же говорю… — вздохнул Ларс. — Весь в тебя. — Так почему вы уехали? — мягко спросил успокоившийся Вейдер. Ларс замялся, пытаясь подобрать слова. — Малыш словно взбесился. Бегал кругами вокруг туши с ножом, даже ковырять пытался… Ни на что не реагировал. Был просто невменяемым… Потом резко остановился. И смотрел так… странно… — Оуэн мучительно подбирал сравнения, — словно видел что-то, чего я не вижу. — Видения… — еле слышно прошептал потрясенный Вейдер. Ларс пожал плечами. — Наверное… Он неожиданно заметался, сказал, чтобы мы убирались, иначе погибнем. А он не хочет нас хоронить. Сказал, что сумел дозваться до тебя. До своего отца. — Откуда… — Не знаю, — отрубил Оуэн, — но Люк знает, что ты его отец. Что Лорд Вейдер, которого когда-то звали Энакином Скайуокером, является его отцом. Он был абсолютно в этом уверен… И очень горд. Я это видел. Вейдер прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Новости обрушивались на него камнепадом, причем каждая последующая «глыба» была крупнее предыдущей. — И еще… — вспомнил Ларс, — Люк сказал, что когда он испугался и позвал тебя, то вокруг него что-то разбилось. Что-то, не дававшее ему возможности позвать тебя раньше. — Кеноби! — прорычал Вейдер, сжимая кулак. — Щиты поставил, скотина! Стол задрожал, заставив Ларса опасливо покоситься на него. Лорд дернул головой, успокаиваясь. — Что-то еще? — Да. Забери голову и когти дракона. Иначе Люк нас всех с потрохами съест. И не подавится. Невзирая на маску, Ларс прекрасно понял повисшее в воздухе молчание. — Нет. Я не преувеличиваю. Твой сын — весь в тебя. Полностью. Абсолютно. Поэтому найди его, пока он не поднял на уши всю галактику, и воспитывай сам. У меня на это никаких нервов не хватит. *** Нервничающая Беру вскочила, когда в помещение вошел ее муж в сопровождении очень вежливого офицера. — Идем, Беру. Нас доставят домой. Вейдер проводил глазами отчаливший челнок и пошел к себе. Следовало обдумать все услышанное. Скоро капитан представит доклад, он уже успел сообщить, что есть новости. Это хорошо… Заодно приволокут остатки крайт-дракона. Молодец, сын! Явно до жемчужины добирался… И добрался, судя по всему! На бледных губах заиграла улыбка. Вейдера распирало от гордости. Очевидно, малыш действительно весь в него! И не только внешне… Команда осторожно косилась на равнодушно шествующего по коридору Лорда, облегченно вздыхая, когда он проходил мимо. Главнокомандующий явно был в хорошем настроении… Теперь всех занимал только один вопрос. Надолго ли? *** Злобно шипящий на невозмутимого громилу Люк только широко распахнул глаза, когда голокрон засиял и рядом с ним появился светящийся голубоватым призрачным светом силуэт высокого белокожего забрака с алыми глазами, покрытого татуировками. — Здравствуй, мой ученик! — довольно улыбнулся призрак, рассматривая приваливший ему прямо в руки истинный подарок Силы. Малыш сиял, как сверхновая, радуя глаза невероятно яркими переливами своей ауры. Истинное сокровище… Необученный, сильный и при этом имеющий склонность как к Темной, так и к Светлой стороне! Изумительно! И вот это чудо он обнаружил на какой-то занюханной планете, где и жителей-то нет практически! Невзирая на все свои способности к предвидению и весь свой ум, Акаади, долгие годы томившийся в голокроне, упустил из виду один нюанс. Бесхозных сокровищ не бывает. *Сае — вежливое обращение (Моя придумка. Ну должно же быть что-то такое?).