***
Нед почувствовал, как от волнения у него сжимает в животе. Но детектив Код уже вытолкнул своего напарника из машины. — Специалист по собакам? — Пожилой патологоанатом, хихикнув, указал на пирожника. — А в этом деле нужен специалист по кошакам. Эмерсон, закатив глаза, сунул в черную ладонь десятку. — Кстати, определили, что за кошка могла оставить такие следы? Патологоанатом, успевший к этому времени спрятать купюру в нагрудный карман, снова протянул ладонь. Детектив посмотрел на эту требующую подношения длань испепеляющим взглядом. — Ну ладно… Кажется, зоологи нашли застывшие в бетоне ворсинки уссурийского тигра. До трех центнеров живого веса, когти длиною десять сантиметров. Настоящая машина для убийства. Понимаю, почему бедолага предпочел залезть в бетономешалку. — Просто дотрагиваешься пальцем, он оживает, я задаю вопрос, и ты снова дотрагиваешься пальцем, — повторил Код заартачившемуся пирожнику. Нед стоял около бетономешалки, поскольку тело усопшего так и не смогли извлечь из цемента, не решаясь прикоснуться убитому. — Дотронулся, минута, дотронулся — дело раскрыто. Почему всегда так убого? — Боже мой, кажется я слышу голос своей совести, загорающей в бикини под солнцем Португалии. — Не надо приплетать сюда Чак! — Если тебе так хочется, можешь забрать 30 секунд себе на душеспасительные разговоры. Нед, прикоснувшись к лицу мертвого, которое кое-как освободили от застывшего бетона, нажал на кнопку секундомера. — Мистер Дарвин, пресекая дальнейшие вопросы, вы утонули в цементе. Хотите ли вы передать сообщение кому-нибудь из родственников? Чарльз Дарвин, находясь в бетономешалке, напоминал собой фигуру толстого китайского божка, беспомощно открывавшего и закрывавшего рот. — Бетон попал в горло и навряд ли он нам что-то расскажет. Бедняга только повторно задохнется. — Нед побледнел. Оставалась 37 секунд до окончания времени. Он хотел дотронуться до лаборанта, чтобы прекратить его мучения, но детектив опередил его. — Мистер Дарвин! — Код зажал нос умершего, своими унизанными кольцами пальцами. — Вас убили? — Хда! — Мужчина выдохнул слепок гортани, который со свистом угодил в одну из ламп, освещавшую резекционную городского морга, разбив ее вдребезги. — Кто это сделал? — Хноборотень! — Хноборотень? — одновременно вскричали детективы. — Хда, хноборотень. — Но вокруг вас нашли следы большой кошки. — Хно хнут хне хнонятно? Хнето хноборотень — хношка! — «прохнокал» усопший, перед тем как умереть во второй раз.***
Оставалось четыре часа до закрытия, когда к взъерошенному Неду, читавшему толстую книгу под названием «Антология оборотней» подсела Олив Снук. — Нед, я уйду сегодня пораньше? Мне нужно навестить тетушку. Пекарь оторвал взгляд от зловещих описаний зверств оборотней и посмотрел на белеющую в декольте легкомысленного салатового платьица грудь официантки. Моргнув, он перевел взгляд на лицо Олив. — Мы же договорились, что если кому-то из нас будет нужно отпроситься на вечер, то предупредить об этом заранее. — Вот я предупреждаю об этом… Заранее. — Олив кокетливо улыбнулась. Девушка сменила прическу, и уже достающие хрупких плеч светлые локоны необычайно шли официантке. Нед вновь почувствовал свербящие уколы ревности, которые посещали его, когда Снук шла на свидание со своим таксидермистом. — Через двадцать минут за мной заедет Эмерсон и, если ты тоже уйдешь, то кто закроет кафе? — Закроем через двадцать минут. Посетителей трое, я их выпровожу. — За два месяца мы пятнадцать раз закрывались до окончания работы, если так будет продолжаться дальше, мы разоримся. — Но не по моей вине! — Взорвалась Снук. — Что-то твое предупреждать «пораньше» не распространялось на тебя и Чак! — Мы были заняты расследованием. — Вы были заняты размножением своих секретиков! А бедная маленькая Олив в это время как рабыня скребла грязь со столиков! — Но ведь ты в прошлом месяце уже отпрашивалась, чтобы навестить тетушку? — Внезапно вспомнилось Неду. — Почему бы тебе просто не позвонить? Олив Снук поднялась и с высоты своего чуть более 1,5 метрового роста с поправкой на 10-сантиметровые шпильки гневно сверкнула глазами в сторону пирожника. Парень понял, что, возможно, он перегнул палку. — Может быть в твоей странной жизни, Нед, нет места для родственников, но у обычных людей это не так. И если бы ты воспринимал меня не только в качестве говорящей посудомоечной машины или кофеварки, то ты бы заметил, что все три года, что я работаю в кафе, я раз в месяц навещаю тетушку Ребекку. — Олив, — Нед, поднявшись, возвышался над девушкой как скала. Но как смущенная и неуверенная в себе скала, спрятавшая руки в карманы джинсов. — Можешь идти, я закрою кафе. — Спасибо, добрый хозяин. Твоя рабыня будет завтра к девяти утра, чтобы начать драить противни! — В голосе Олив был хорошо различим сарказм. — И не забудь покормить Дигби и Пигби. Когда Код подсел за столик к пирожнику, он привычно сделал заказ: — Один с ревенем. Нед тяжело вздохнул и сам сходил за порцией пирога на кухню. — А где Олив? — Отпросилась навестить тетушку. — Так она ее в прошлом месяце навещала шестнадцатого числа. Видать рассчитывает на наследство, раз так печется о старухе. — Эмерсон, если кого и можно подозревать в меркантильности, то только тебя. — Знаешь, Нед, я тебе на это ничего не отвечу. — Чернокожий детектив погрозил вилкой другу. — Потому что ты сейчас пойдешь на кухню и принесешь еще одну порцию с ревенем. И с яблоками. И лимонный с мороженым. К черту диету! Парень усмехнулся. — Но как ты запомнил, что Олив Снук отпрашивалась именно шестнадцатого числа? — Память — странная штука. Шестнадцатого, если верить полицейским криминалистам, убили недотепу-лаборанта из «Кысь-кысь-брысь». А я же помню, что именно в этот день ты угощал меня куском ежевичного пирога, так как твоей официантки не было в кафе.***
Офис мистера Адама Ньютона, крупнейшего специалиста по диким кошкам Северной Америки, располагался в его загородном доме. Маленький сухопарый старичок, вооружившись лупой, долго осматривал пучок рыжих ворсинок намертво склеенных цементных раствором. Он растер между пальцами несколько вырванных волосков, понюхал, пожевал, причитая после своих странных манипуляций: «Не может быть!». — Может, мистер Адам, вы наконец-то скажете, чьи эти волоски? — Начал терять терпение Код. — А? — Ученый оторвался от окуляров микроскопа. — О, это редкий экземпляр крупного никарагуанского оцелота. Детективы переглянулись. — Но именитые зоологи, у которых консультировалась полиция, утверждают, что это шерсть уссурийского тигра. А вы, признанный эксперт, говорите, что это оцелот. Как так может быть? — спросил Нед. Маленькие глазки Адама Ньютона перебегали от симпатичного доброго лица пирожника до не сулящей ничего хорошего непробиваемой физиономии частного детектива Эмерсона Кода. — Ладно. — Сдался профессор, когда тревога от ожидания тычка от толстого Кода все же перевесила. — Правды вам официально все равно никто не скажет. Потому что это страшный сон любого зоолога, специализирующегося на семействе кошачьих. — Ньютон театрально потряс куском цемента. — Прощайте гранты, патенты, статьи в серьезных научных журналах и молоденькие ассистентки, здравствуй психбольница и санитары! Теперь и невозмутимый Эмерсон открыл рот от удивления. — Это артефакт — вот что я скажу! — Ньютон принялся ходить вокруг детективов со скоростью маленького смерча. — То, что никак не должно быть в этом куске цемента! — Шерсть уссурийского тигра, который обитает в России? — предложил Нед. — Ворсинки дикого оцелота, обитающего в южных широтах? — вставил свою версию детектив. — Нет, нет и еще раз нет. Это существо — коренной обитатель Северной Америки. Вопрос лишь, когда оно обитало на этой территории! А было это более 10 тысяч лет назад! Эмерсон Код, прислонившись к кадиллаку, впервые с тех пор, как стал вязать спицами для успокоения своих нервов, выкурил сигарету. Нед, вдыхая табачный дым, понял, что сегодня он узнал чрезвычайно много информации о кошачьих, которых он не любил все больше и больше. Полная луна показалась из-за тучи, осветив пространство вокруг. Пирожник не поверил своим глазам, ибо по узкой проселочной дороге, скрепя гравием, двигался старый кабриолет Олив Снук. Автомобиль, обогнув дом профессора Ньютона, скрылся из вида, и Нед, с замиранием сердца, понял, что маленькая официантка его обманывает. Ее тетушка, насколько он помнил, проживала в центре города, а не в пригороде. Он, конечно, мог попросить Кода проехать за Олив, но со стороны это сильно напоминало обыкновенную ревность обманутого ухажера, которому подружка наставила рога, и потому Нед промолчал. Эмерсон же, смотря на луну, флегматично заметил: — Когда убили Чарльза Дарвина тоже было полнолуние. Впервые за время, что прошло с отъезда Чак, Неду было так плохо. И виной его удручающего состояния была не темноволосая подруга детства, а блондинка-официантка. Разум его шептал, что любя одну, невозможно ревновать другую, но где-то в груди росло убеждение, что еще как можно. Парень, перед глазами которого мелькали картинки, как кроха Олив предается библейскому разврату со своим таксидермистом, не выдержал и набрал номер телефона Ренди Мэнна. На удивление, тот ответил сразу: — Алле? А, это ты Нед? — Да. Просто я не смог найти ключи от кладовки. Решил спросить о них у Олив… — Олив? Разве она не уехала к тетке? Кроме того, Нед, наши отношения далеки от тех, чтобы разыскивать её в пятницу ночью у меня в квартире. Невозможно сказать, как отлегло от большого сердца высокого пекаря. Однако облегчение от того, что таксидермист сейчас не с Олив, длилось ровно минуту, ведь тогда получалось, что официантка в объятьях другого мужчины. Открыв дверь ключом, который Снук по обыкновению прятала в почтовом ящике, парень прошел в квартиру. Наскоро накормив Дигби и Пигби, он приступил к осмотру квартиры. Конечно, он бывал здесь тысячу раз, особенно когда сюда переехала Чак, но впервые не его девушка занимала мысли пирожника, а маленькая светловолосая Олив. Он решил ознакомиться с личными вещами Снук. Книг было немного, точнее много, но большинство из них были Шарлотт Чарльз, а вот «1000 и одна прическа для полудлинных волос», «Аллегории в нашей жизни» и «Антология оборотней» явно не принадлежали Чак. «Царство нижнего белья», — заключил после беглого осмотра шкафчиков пекарь. Действительно, количество нижнего белья официантки поражало. Бюстгальтеры с косточками и без, пушап, хотя у Олив с этим было все в порядке в отличии от худосочной Шарлотты. На секунду в голове мелькнул вид маленьких дынек Олив, на которых не только периодически останавливался взгляд Неда, но и однажды лежали большие ладони пирожника… Пекарь попал в королевство кружева, атласа и прозрачной сетки. Корсеты, классические трусики, трусики-танго, стринги и переплетение полосочек, названия которого Нед не знал, но живо представил надетым на кругленькую попку официантки. Очнувшись от сладких грез, парень обнаружил, что держит перед собой белый кружевной бюстгальтер. Пес укоризненно смотрел на хозяина, а поросенок, наоборот, заговорщицки подмигнув, махнул тоненьким хвостиком. Пекарь, устыдившись собственных мыслей, судорожно сглотнул и поплелся в ванную. Он присел на край раковины и включил холодную воду. Так и есть, пирожник был красный как рак, а взмокшая челка прилипла ко лбу. Внезапно его взгляд натолкнулся на мусорное ведро. Порывшись в нем, парень обнаружил новенький бритвенный станок «Божественные ножки» забитый рыжим кошачьим ворсом, подозрительно похожим на найденную на месте преступления шерсть саблезубого тигра. Пирожник осознал, что у Олив есть страшная тайна, сопоставимая с секретом Чак, только он о ней ничего не знал до этого времени. На свою беду, он нашел загадочного Хноборотеня Чарльза Дарвина и это была Олив Снук! Нед лежал на узкой постели и смотрел в потолок. Аккуратно подвернув под себя одеяло, чтобы нигде не осталось зазора, куда мог проскользнуть вездесущий палец и дотронуться до тела, он положил руки поверх темной материи. Крепко зажмурившись, он старался не думать об Олив… И как всегда, когда пирожник старался не думать перед сном об Олив, проснувшись, Нед обнаружил, что его руки были под одеялом. Точнее, на том месте, где надлежало быть шерстяному покрывалу, ибо сам продукт текстильной промышленности был стянут к острым коленям мужчины, как и пижамные брюки, и нижнее белье. Пекарь мысленно поблагодарил Господа, что Чак далеко и не может видеть его в таком состоянии.***
— Эмерсон! — Произнес Нед, поглядывая поверх плеча своего друга на порхающую по кафе официантку. Олив явно пребывала в хорошем настроении, чего нельзя было сказать о не выспавшемся пирожнике. — Говорю, это она! Тоненький смех детектива Кода никак не вязался с массивной фигурой мужчины. — У меня есть доказательства! — Не унимался Нед. — Олив отпрашивалась, когда произошло убийство Чарльза Дарвина — раз. В тот день было полнолуние — два. У Олив в квартире есть книга про оборотней — три. Эмерсон, продолжая хихикать, смахнул слезинку с глаза. Отломив вилкой кусок пирога с ревенем, он с наслаждением отправил его в рот. — И четвертое — самое важное, смотри, что я обнаружил в ее мусорном ведре. — Пекарь достал из полиэтиленового пакета бритву. — Матерь божья, ты своем уме? Я же ем. — поперхнулся детектив. — Но я же нашел ее в квартире Олив… — Знаешь, Нед, даже мой пытливый ум и богатый сексуальный опыт боятся представить в каком месте у женщины может расти такая шерсть. Может быть, это редкая генетическая аномалия? — Брезгливо произнес чернокожий мужчина, предпочитая изучать «вещдок», не прикасаясь к нему руками. — Говорю, она Хноборотень! — Пирожник сдавленно прошептал, ибо к ним направлялась Снук, напевающая под нос какую-то легкомысленную мелодию. Профессиональная выдержка дала о себе знать, когда детектив Код скрыл свежей газетой бритвенный станок «Божественные ножки» и приветливо улыбнулся официантке. — Привет, Эмерсон. Как новое дело? Помощь внештатного сотрудника не нужна? — Конечно, твое задание — принести кофе со сливками и кусок лимонного пирога. Олив, скорчив недовольную мину, спросила у пекаря: — А тебе, Нед, что принести? — Ничего. — Ответил парень внезапно осипшим голосом. — Кстати, как ты съездила к тетушке? — Отлично, тетушке очень понравился твой фирменный клубничный пирог. — Видишь, она продолжает врать! — тихонько произнес пекарь, когда Олив скрылась на кухне. — А может ты ищешь слои там, где их нет? Просто у Олив дружок, о котором она не хочет никому рассказывать, прежде всего тебе, но это не делает из нее преступницу. — Эмерсон, у тебя же есть знакомый в полиции? Узнай домашний адрес тетки Олив. Прыснув в кулак нечто похожее на «ревнивец», Код все же пошел к стационарному телефону. Вернувшись, он отодвинул порцию аппетитно пахнущего пирога в сторону и мрачно произнес: — В настоящее время Ребекка Снук имеет постоянный адрес проживания: городское кладбище, 50 линия, 43 могила. Она скончалась около трех лет тому назад. — Допрашивать вдвоем будем? — Спросил Нед, когда они, став с Кодом плечо к плечу, загородили выход из кухни. — Сам рассуди, зачем тебе присутствовать при допросе? Она же живая. — Да, но… — Так что твой волшебный палец мне не нужен. Позволь вести беседу профессионалу. — Но… — Кроме того, она же была в тебя влюблена и ей будет неловко рассказывать о тех местах, где у нее растет рыжая шерсть. Пирожник широко распахнул глаза: — Но ведь она покрывается шерстью, когда превращается в оборотня. — А если нет? Просто вовремя забыла побриться, а ты нашел «улики» этого «преступления» в мусорном ведре? Мой дед говорил: «Эмерсон, женщины как оборотни — подчиняются лунному циклу, бывают кровожадными, только кожа у них потоньше и волос на теле поменьше», хотя в последнем насчет малышки Снук я не уверен. — Мальчики? — В руках официантка держала холодный пирог, покрытый толстым слоем ванильного мороженого, от вида которого у Эмерсона потекли слюнки. Девушка остановилась перед импровизированной преградой. — Что-то случилось? — Есть разговор, Олив. — Детектив Код увлек Снук, которая покрепче вцепилась руками в поднос, в подсобку. Нед, снедаемый любопытством, пытался разобрать невнятное шушуканье за массивной дубовой дверью. Но звуки та пропускала из рук вон плохо и потому пирожник, запрыгнув на выключенную плиту, прижался ухом к решетке вентиляционного люка, сообщающегося с соседней комнатой. Время, потраченное на эти манипуляции, оградили пекаря от знакомства с нелестными эпитетами, которыми награждала Эмерсона рассерженная девушка. Зато он услышал следующее: — У меня крайняя степень «ПреМС»! Это предменструальный синдром! И не нужно путать его с «ПМС»! — Хорошо, Олив. И как этот синдром объясняет твои ежемесячные тайные вылазки? — У меня овуляция в полнолуние! Детектив Код сглотнул, ведь он хорошо ознакомился с личным циклом очаровательной хозяйки «Вафли», которая становилась просто необузданной при наступлении этих дней. — У меня овуляция в полнолуние! — Повторила Снук. — И мне дико-ужасно-жутко… Хочется секса! Нед, не удержавшись от потрясения, грохнулся на пол, слетев с кухонной плиты. А Эмерсон Код, глядя на миниатюрную фигурку официантки, рассмеялся так, как никогда в своей жизни еще не смеялся, ну может быть только после заверения той же Олив, что в детстве она мечтала стать наездницей. Пока Нед вновь водружал свое тело на многострадальный кухонный инвентарь, нить разговора была им потеряна. Теперь девушка тихо всхлипывала, а голос детектива Кода был необычно ласков. Единственное, что пекарь отчетливо услышал — был ответ Олив Снук, когда Эмерсон ее спросил, почему она просто не заведет себе парня: — Но я же люблю Неда… Пирожник почувствовал, как его сердце, учащенно заколотившись, так и грозило выскочить из груди, как венчик электрического миксера взвивается из чаши со сливками, если установить его на «турборежим». Олив по по-прежнему любила Неда… И дико-ужасно-жутко хотела с ним секса! Поздно ночью, когда Нед готовился ко сну и одновременно пытался не думать об Олив, детектив Код, сидя в своем офисе, расположенном над китайским ресторанчиком, думал, что впервые в жизни ему возможно придется вернуть гонорар. К деньгам Эмерсон относился своеобразно, точнее, по-собственнически, считая, что все, что попало в его большой карман, то пропало для клиента. Но дело об убийстве Чарльза Дарвина застопорилось за неимением нормальных улик. Артефакт, помещенный в один пакет с «волосатой» бритвой Олив Снук покоился на полке в шкафу, а новой информации не было. Пирожник же, хорошо приготовившись к атаке своего разбуженного фантазиями об официантке либидо, натянул на пижамные брюки джинсы и тщательно заправил под себя одеяло. Скрестив руки на груди, он начал считать «овечек». Парень подумал, что быть пастухом не так плохо, никого не надо оживлять, а овец предостаточно, чтобы неторопливо их пересчитывать и засыпать… На небе взошла полная луна, освещая своим зловещим светом равнину. Нед, недосчитавшись двух овец, надвинул черную ковбойскую шляпу на глаза. Он решил, что наверняка бедные животные уже были истерзаны страшным Хноборотнем, который терроризировал всю округу. Приказав Дигби сторожить стадо, бесстрашный пекарь вскочил на вороного коня и поскакал, следуя отпечаткам гигантских кошачьих лап. Следы привели его прямо к маленькому домику, из окна которого раздавались леденящие кровь завывания. Выбив дверь ногой, он, чуть было не растянувшись на пороге, ввалился внутрь. На широкой кровати лежала рыдающая Олив Снук. Одна рука девушки была прикована наручниками к столбику изголовья, а другая рука ковыряла ложечкой в ведерке с клубничным мороженом. На экране старого телевизора Ретт Батлер подхватил на руки Скарлетт ОʼХара, чтобы предаться с ней всепоглощающей страсти, когда вновь раздался пугающий вой, который испустила маленькая официантка. Пирожник, поскрипывая рыжими чапсами, кинулся к постели. — Олив, что случилось? Тебе плохо? — О, Нед, мне очень плохо. Мне дико-ужасно-жутенько плохо. Здесь все объято огнем! — Девушка, сладострастно прикрыв веки, положила большую ладонь пекаря себе на грудь. Нед почувствовал, что взмок как мышь. Все же пижама, поверх которой были одеты джинсы, поверх которых чапсы — были не лучшим вариантом, чтобы оградить себя от своих же потребностей. Он осторожно помял округлую грудь Олив. — Так лучше? — Да… Но теперь вот здесь так горячо. — официантка, положив вторую ладонь пирожника себе на живот, изогнулась дугой. — О, Нед, у тебя просто волшебные руки! — Точнее палец. Олив, я должен был давно тебе об этом рассказать… — Мм, Нееед, — протянула девушка, игриво поставив маленькую ступню ему на плечо. Тонкие пальчики погладили внушительную выпуклость в паху пирожника. — У тебе здесь гораздо больше пальца. — Раздался звук расстегивающейся молнии, и парень в предвкушении закрыл глаза. — Да у тебя настоящая… Скалка! — В ужасе пискнула Олив. Из ширинки пирожника действительно высовывалась ручка деревянной кухонной скалки. Неудачный поворот на кровати, который привел к падению почти двухметрового тела пирожника на пол, прекратил ужасный сон. Вскочив на ноги, парень, запутавшись в джинсах, которые были стянуты к коленям, поплелся в ванную. Дигби прикрыл глаза лапой.***
Впервые в жизни Нед понял, что преградой для его полноценной сексуальной жизни может являться не только то, что ожившая подруга детства рискует превратиться в труп при его неосторожном прикосновении, сколько… Некоторые размеры пирожника. Олив была такой махонькой, что даже стоя на шпильках, не доставала своей начесанной светлой макушкой до плеча парня. Конечно, Нед не имел права рассматривать Снук как сексуальный объект, ведь у него была Чак… С которою он не виделся больше месяца. А Олив была рядом и безумно хотела секса с ним. Ему срочно нужно было поделиться своими странными мыслями с Эмерсоном. Но пирожнику было стыдно. Тем более он чувствовал некую неловкость, что, догадываясь об интересе Олив, в свое время не пресек его в корне, а позволил чувствам девушки разрастись ядовитой лианой, которая теперь душила маленькую официантку. Собравшись с мужеством, пирожник решился поговорить с Олив и попробовать убедить ее, что они не подходят друг другу. — Олив! — Нед стоял, прислонившись к столешнице. Поверх его бедер был повязан белый фартук и официантка решила, что если бы на пекаре еще и не было футболки, то это была бы ее ожившая эротическая фантазия. Парень так пристально смотрел на Снук, что сердце Олив сладко затрепетало. — Олив, что ты видишь на столе? — Странный вопрос, Нед. На столе колобок теста. — Вот… Видишь какой он маленький? Официантка склонилась над столом, от чего ее и так микроскопическое платьице задралось еще выше. — Ну да, поменьше чем ты обычно делаешь. — И чтобы раскатать тесто нужна скалка. — Нед сделал соответствующие движения руками и вновь уставился на Олив. Девушка не знала, что и подумать, но видя, что пекарь явно хотел получить от нее какую-то реакцию, кивнула головой. — Есть стандартные скалки. — Пирожник достал свежий номер «Супер-Пекаря» и указал на соответствующую иллюстрацию. — А есть размера «XXL». — Он показал разворот журнала. — Это же твоя скалка! — Осенило Снук. — Так вот, не каждому кусочку теста нужен такой размер. Например, если раскатывать такой колобок, то будет некомфортно и ему, и скалке. Сказать, что Олив Снук была ошеломлена, значит ничего не сказать. Мысленно она тысячу раз пожалела, что не дочитала книгу об аллегориях и иносказаниях, потому что не понимала, чего от нее хотел пирожник. — Вообще-то, Нед, — осторожно начала девушка, — я много раз видела, как ты легко и быстро раскатываешь своей скалкой вот такой тонюсенький пласт теста для пирога. Пальцы пекаря побелели от напряжения, когда он вцепился в столешницу. — Хорошо, Олив, иди. Кажется, у нас посетители. Эмерсон Код присел за столик пирожника, который подперев кулаками подбородок, с кислой миной следил за ловко маневрирующей между столиками официанткой. — Что-то не так с этим кормом «Кысь-кысь-брысь», — детектив протянул пекарю газету. «Вчера на достопочтенного мэра напал собственный трехлетний сфинкс Гоген. Глава города отделался рваными ранами лица. По словам известного кошачьего психолога, миссис Люмен, Гоген перенес психоэмоциональную травму, поскольку супруга мэра систематически не докладывала любимого корма „Кысь-кысь-брысь“ в миску кота», — было напечатано на первой полосе. — Я поговорю с этой миссис Люмен, с чего это милое сознание напало на своего хозяина, а ты отправишься на фабрику. Там как раз требуется мастер-зверовод. — Кормить котов? У меня аллергия на шерсть. — И за одно разберешься со своей мнимой аллергией. Пекарь понял, что спорить с Эмерсоном бесполезно. — Олив, вечером закроешь кафе сама. Девушка отсалютовала своему начальнику. — Ты расскажешь, о чем вы говорили с Олив? — спросил Нед, когда сел в машину детектива Кода. — Разве ты не все подслушал? — Нет. — Парень стушевался. — Тогда этого тебе знать не обязательно. Прокашляв в кулак «Ревнивец», Эмерсон завел автомобиль. — Ваша ориентация, молодой человек? — Строгая секретарша на ресепшен заполняла его анкету. — Гетеросексуальная. Секретарша укоризненно посмотрела на парня поверх очков: — Я имею в виду, предпочитаете кошек или собак? — Собак… Глаза, окруженные пушистыми накладными ресницами, от возмущения готовы были выскочить из орбит и Нед поспешил добавить: — Собака раньше была, но умерла. А сейчас мое сердце принадлежит только кошечкам. — Каждый может ошибиться в прошлом. Самое главное, Нед, что вы встали на путь истинный. — Женщина указала пальцем на портрет Эрнеста Кыся, отца-основателя «Кысь-кысь-брысь», на котором был изображен мужчина в изумрудном костюме. Вместо лица у него была нарисована морда кота. — Подпишите вот здесь и пойдемте, я выдам вам униформу. Новая рабочая униформа пекаря представляла собой костюм черного кота, к которому прилагались «когтистые» мохнатые тапки и шапка с треугольными ушами. — Будете кормить фокус-группу два раза в день и следите, чтобы порции были у всех одинаковы. Знаете, кошки очень не любят, если их в чем-то обделяют. Клетки убирать не нужно, автоматическая система уборки лотков все сделает за вас. Кроме того, не забывайте почесывать наших красавиц за ушком. Они это обожают. — Секретарь открыла металлическую дверь и Нед оказался в просторном помещении, в котором стояли огромные стеллажи с клетками. Это была целая кошачья «картотека», содержащая все существующие в мире породы. Увидев ошарашенного пирожника, они завизжали в сотни глоток, требуя еды и ласки. — Зачем так много? — Мистер Нед, мы ищем формулу идеального корма, который бы удовлетворил всех кошек. — Женщина ущипнула его повыше хвоста. Пекарь подумал о том, что когда-то в детстве он мечтал погладить кошку и похоже сейчас его мечта осуществится в стократном размере. — Ну, что выяснил, Нед? — спросил детектив у пирожника, чьи руки были расцарапаны в кровь. — Там целый полигон бешеных кошек для испытания новых видов кормов. Не удивлюсь, что на фабрике что-то подмешивают в этот «Кысь-кысь-брысь». А ты что выяснил у этой миссис Люмен? — Она в отъезде, и я не смог с ней поговорить. Парень возмутился: — Пока я, рискуя здоровьем и жизнью, добывал информацию на фабрике, ты спокойно отсиживался у себя в кабинете? — Я был занят другими делами. — Эмерсон смахнул пылинку с дорогой шелковой рубашки. Конечно он был занят другими делами, ведь за рабочую смену Неда он успел связать переднюю полочку к новому свитеру и часть рукава, но пирожнику этого знать было не обязательно. — Если тебе тяжело, завтра возьмешь в помощницы Олив. Кошечка всегда поймет кошечку! — Захохотал Код. Когда парень вернулся в кафе на входной двери красовалась надпись: «Закрыто», а официантка протирала столики. — Что с тобой, Нед? Ты на ногах еле держишься. — Снук усадила его за стол. Через пять минут перед пекарем стояла тарелка с тарталетками, начиненными печеными баклажанами и оливками и чашка горячего чая. — Попробуй, я сама сделала. — Спасибо. — Пирожник накинулся на еду. Все же как хорошо, что у него есть Олив, которая заботится о нем. Зазвонил телефон, и девушка подняла трубку: — Чак, привет, как дела? Нормально. Конечно рядом. Голодный и от него несет помойкой и валерианой. Уж не знаю, чем они с Эмерсоном сейчас заняты. Они не посвящают меня в свои дела. Олив поставила телефонный аппарат рядом с Недом и ушла на кухню, а пекаря обхватила такая странная робость, что он с трудом заставил себя взять трубку в руку. — Привет, Чак. — Привет, Нед. — Ответил ему хорошо знакомый голос. — Как дела? — У меня все хорошо, приехали в Венецию. У тебя как? — Нормально, расследую убийство с Эмерсоном. Как здоровье тетушек? — Отлично, они счастливы. — … Пауза затягивалась, но Неду не приходило в голову, о чем еще можно спросить Чак. — У вас, наверное, поздно? Все время забываю о часовых поясах. Звони, хорошо? — Хорошо, пока, Чак. В трубке раздались гудки, подтверждающие, что пекаря и Шарлотту Чарльз разделяли не только тысячи километров, но и нечто большее.***
На удивление, энтузиазма, которым буквально лучилась Олив Снук, когда привлекалась внештатным сотрудником детективного агентства Кода, сейчас не наблюдалось. Узнав, что ей предстоит шпионить на фабрике по производству кошачьего корма «Кысь-кысь-брысь» у официантки сразу нашлись неотложные дела: — Кофемашина, Нед. Посмотри, опять перестал работать фильтр. — Мы все равно не будем открывать кафе, а я починю позже. — Разве ты не знаешь, что неисправная техника может явиться причиной короткого замыкания или даже пожара? Нельзя быть таким безответственным. Пирожник удивленно моргнул. Вообще-то, он был склонен считать, что причиной постоянного «нерабочего» состояния кофемашины являлось то, что Олив решила, что хайтек-дизайн агрегата не вписывается в интерьер кафе. Сама же Снук предпочитала пользоваться маленькой кофеваркой, стоящей на кухне. Нед провел на фабрике «Кысь-кысь-брысь» еще один рабочий день, полный философских размышлений о природе кошек. Выводы, которые сделал для себя пекарь, были не утешительны. Одна кошка вполне могла казаться премилым созданием с лохматыми лапками, две кошки — это двойная доза проказ, три — организованное бандформирование, а больше сотни — полный хаос. Но философские изыскания не предъявишь Эмерсону, и потому Нед, спрятавшись за шкафчиком, дождался, когда рабочие покинут фабрику, чтобы изучить помещения, в которых он еще не бывал. Благо таких было большое количество. Двигаясь по сети запутанных коридоров, он оказался перед железной дверью с табличной «БЕЗ ПРОПУСКА НЕ ВХОДИТЬ!». Открыв дверь при помощи универсального магнитного ключа, которым его снабдил детектив Код, пекарь оказался в длинном стерильно чистом больничном коридоре, освещенным несколькими неяркими лампами. По обе стороны располагались двери, которые ни хотели открываться ключом, требуя секретный код. Нед услышал чьи-то тихие шаги и поспешил завернуть за угол. Здесь его ждала удача — кабинет был не заперт. Парень дернул за ручку и прошмыгнул внутрь. В помещении было темно и пахло антисептиком. Шаги в коридоре стихли, и пирожник решил осмотреться. Включив фонарик, он пошарил лучом вокруг. Вдоль стены размещались клетки, чьи обитатели видимо спали, хотя пекарь шумел как слон в посудной лавке и даже умудрился смахнуть рукой одну из многочисленных пробирок со зловещего вида раствором, стоящих на штативах возле современного электронного микроскопа. Все очень напоминало секретную лабораторию в фильмах о Джеймсе Бонде. Внезапно дверь открылась и в кабинет проскользнула фигура, тень от которой в неясном свете коридорной лампы показалась просто огромной. Пирожник, выключив фонарик, забрался под стол. Совсем рядом с ним раздались приглушенные шаги и Нед, не дожидаясь разоблачения, приготовился к броску. Как только громила-охранник подошел ближе, пекарь, обхватив его за ноги, повалил на пол. Охранник пискнул тонким голосом Олив Снук. — Олив? — Пирожник направил свет фонаря в лицо девушки. — Да, это я. — В светлых волосах Снук был ободок с рыжими ушками, а на хрупкой фигурке официантки, на сколько он мог судить, было что-то вроде полосатого обтягивающего комбинезона. — А теперь, может слезешь с меня? — Следила за мной? — Нед помог встать девушке. — Но ты же всегда во что-то вляпаешься, кроме того мы же напарники. Вот и пришлось устроиться кошечкой-курьером. Пирожник был очень рад появлению Олив, да так, что ему внезапно захотелось крепко прижать официантку к своей широкой груди, но вместо этого он напустил на себя серьезный вид, показывая, кто здесь босс. — Ты так шумишь, что наверняка привлекла внимание охраны. — Ничего подобного, я была бесшумной как мышь. Кроме того в коридоре никого нет. Звук закрывающегося замка опровергнул слова официантки. Но самое страшное, внутри кабинета скрипнули открывающиеся дверцы и из темноты клеток на Неда посмотрели пять пар зеленых кошачьих глаз, горящих сатанинским огнем. Олив истошно закричала и пирожник, схватив девушку за подмышки, поставил ее на лабораторный стол. Он запрыгнул следом, случайно сбив на пол реактивы. Снизу раздавалось адское шипение и завывание, от которого кровь стыла в жилах. Посветив фонариком, парень понял, что лучше бы он этого не делал. Кошки размером с волкодава, поставили свои лапы на столешницу и готовились запрыгнуть на стол. — Вентиляционный ход. — Олив дернула Неда за рукав, указывая на стену. Но для того, чтобы до него добраться, нужно было перепрыгнуть на противоположный стол. Олив Снук гордилась тем, что когда-то была жокеем. Профессия не только подарила ей хорошую осанку и развитые мышцы бедер, но и способность не унывать даже в самой патовой ситуации. И потому, несмотря на шпильки, она как заправская акробатка легко преодолела двухметровое расстояние, разделяющее столы. Пирожнику повезло меньше. Когтистые лапы, вцепившиеся в его бутафорский хвост, отодрали его вместе с частью штанин. Парень быстро снял решетку и, подсобив официантке, сам забрался в лаз, следуя за девушкой. Проход был очень узким и Неду приходилось ползти червяком, сжимая плечи и прижимая локти к туловищу, надеясь, что не застрянет в вентиляционной шахте. Официантка благодаря своим миниатюрным размерам передвигалась с грацией кошки. Так они доползли до развилки. — Куда теперь? — Олив замерла и нос пекаря врезался в маленький пушистый хвостик, прикрепленный сзади к полосатому комбинезону девушки. К очень обтягивающему комбинезону. — С правого пахнет рыбой, с левого какой-то химией. Нед удивился обонянию официантки, для него воздух пах одинаково — ничем. Или может быть рыжий хвостик мешал ему сосредоточиться? — Давай направо, хватит сегодня с меня этой химии. Они действительно выбрались к вентиляционному ходу, который располагался прямо над чаном, где размокало сурими для кошачьего корма. Олив бесстрашно прыгнула в эту пахнущую вареным минтаем массу и Неду ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Соседняя с помещением дверь оказалась аварийным выходом, и напарники благополучно выбрались на волю. — Олив, я хотел сказать… Спасибо, что следила за мной. — они стояли каждый у своей двери. — Не за что, мы же компаньоны. — улыбнулась Снук, в груди которой от слов пирожника растекалось тягучее, как сливочная ириска, блаженство. — Только плохо, что мы не смогли ничего вынести из лаборатории. Там наверняка в пробирках были вещества, стимулирующие рост или вызывающие агрессию у кошек, или может быть свечение глаз… Официантка, нырнув рукой в декольте, извлекла на свет божий закупоренную пробкой пробирку с зеленым опалесцирующим раствором. — Ты молодец! И костюм тебе идет, — добавил парень, смущенно покраснев. — Тебе тоже идет твой костюм! — хихикнула Олив, ибо когда пекарь, открывая дверь, повернулся спиной к девушке, он продемонстрировал нежно-голубые в белый горошек трусы, выглядывающие через прореху в комбинезоне. Если Нед считал, что все его злоключения на сегодняшний день закончены, то он жестоко заблуждался. Впрочем, в этом он убедился очень скоро, когда стоял обнаженным под душем, из лейки которого не показалось ни одной капли. В кране воды так же не было. Натянув на себя махровый банный халат, захватив полотенце, свежее белье, мыло и зубную щётку, он постучался в дверь соседней квартиры. — Нед? — На голове Олив было полотенце, а на точеной фигурке тонкий шелковый халатик. — Что случилось? — Воды нет. Пустишь помыться? — Конечно, заходи. — Она пропустила его внутрь. Пекарь, прикрыв глаза, блаженно отмокал в ванне, заполненной ароматной пеной, погружаясь в дремоту, как рядом с ним раздалось покашливание. — Я возьму крем, хорошо? — Олив протянула тонкую руку к баночке, стоящей на крае раковины. Нед густо покраснел, хотя из-за пены, кроме его выглядывающих из воды коленок ничего не должно быть видно. Снук вышла, закрыв дверь, а пекарь, прикрыв причинные места, на тот случай, если девушка опять решит ворваться без стука, выбрался из ванной. — Спасибо, Олив. Я, пожалуй, пойду. — парень замешкался на пороге. — Не хочешь выпить? У меня есть приличное красное вино в холодильнике. Пекаря раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он мечтал оказаться за тридевять земель от Олив Снук, которая его невообразимо смущала, но с другой стороны он хотел, пригубив вина, заняться с Олив всеми теми вещами, которыми обычно занимались парочки, лежа на диване. И как всегда, когда Нед не знал, как поступить, он, робко улыбаясь, тихо ответил: — Да. Девушка, хихикнув, скрылась на кухне, а пекарь, чтобы скрыть свое замешательство, взял книжку с журнального столика. Это была хорошо знакомая ему «Антология оборотней». Но не сама книга привлекла его внимание, а чек за покупку 300 упаковок мясного ассорти «Кысь-кысь-брысь». Когда Олив, вооруженная двумя бокалами и бутылкой «Шардоне» под мышкой, появилась в комнате, то пирожника уже не было.***
— Нед, что за игры? — Эмерсон был в не настроении. Еще бы, когда детектив Код хотел направиться в кафе и перекусить куском наивкуснейшего пирога с ревенем, позвонил пекарь и назначил встречу в городском парке аттракционов. — Видеться в кафе опасно, там нас может подслушать Олив. — Пекарь скрывался за газетой, на первой полосе которой пестрела статейка под громким заголовком «Месть пушистых? Участились случаи нападения кошек на своих хозяев». — О боже… Ты даже после вчерашнего приключения продолжаешь подозревать, что Снук оборотень? — После вчерашнего — особенно. Зачем, скажи на милость, человеку 300 упаковок кошачьего корма? — Ну не знаю, может она волонтер, занимается проблемами бродячих животных. — Бритва, Эмерсон! Код закатил глаза. — Пять дней назад Ренди Мэнн пытался покорить твою официантку чучелом мадагаскарской кошки, которая не кошка совсем, а представитель семейства виверровых. Старине Ренди досталась шкура без хвоста, и он принес коллекцию хвостов Олив, чтобы она помогла ему подобрать подходящий. Так что они были заняты подбриванием шерсти с хвоста пумы и последующим прикреплением его к творению таксидермиста. — Он приходил к ней домой? — промолвил возмущенный пирожник, скрестив руки на груди. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел тебе это рассказывать? — детектив зевнул. — Ревнивец! Надеюсь, «аргументы», подтверждающие твою бредовую теорию, что Снук — хноборотень, закончились? — Да… То есть нет! — Неда осенило. — Когда я пеку пироги, Олив всегда их дегустирует и не полнеет! — А вот это интересно. — Код задумчиво почесал бровь, ведь у него после таких «дегустаций» брюки сползали с брюшка и приходилось пользоваться подтяжками. — Возьми бритву и наведайся к Адаму Ньютону, пусть взглянет и на эту шерсть. А я попытаюсь выяснить, что за отраву ты притащил вчера из лаборатории. — А, это вы, молодой человек? — профессор Ньютон был не слишком рад визитеру. — Что принесли на этот раз? Нед протянул бритву, но на этот раз ученый не стал повторять «это не может быть», а просто грохнулся в обморок. Пирожник осторожно потряс пожилого мужчину за плечо. Тот слабо застонал, возвращаясь в реальность. — Smilodon populator… Вы что их разводите? — Эмерсон, волоски в двух образцах совершенно идентичные и это смилодон! — Нед позвонил детективу Коду прямо из дома Адама Ньютона, который блаженно хихикал, поглаживая старый рыжий палас, повторяя под нос: «Котик, котик, котик, шерстяной животик». — В пробирке был активатор овуляции. Это такая штука, которая используется при выведении новых пород. У кошек отсутствует овуляция, как у человеческих женщин. Яйцеклетка начинает созревать, как сказать, после «общения» с котом. — … — Теперь понимаешь, что я чувствовал, когда ты мне бритву под нос подсунул? — Едем к Олив? — спросили они одновременно друг у друга. Но кафе было закрыто, а дома официантки не было. Дело принимало самый скверный оборот. Разгуливающий по городу Хноборотень, нападающие на своих хозяев домашних животных, исчезнувшая официантка… — Нужно поехать на фабрику и припереть к стенке этого Кыся! — Нед был настроен крайне решительно. — К мистеру Кысю нельзя, у него важное совещание! — рыжая секретарша попыталась перегородить дорогу к кабинету, но была отодвинута в сторону большим животом Эмерсона. — Мистер Кысь… — грозно начал пирожник, распахнув массивные дубовые двери, но, увидев магната, замер на месте. — Мистер Сомерби? — Юный Нед… Не думаю, что ностальжи об нелюбимом школьном учителе привела тебя сюда. — В красном кресле сидел седовласый преподаватель математики из интерната. — Но почему вы сменили фамилию? — Дань памяти об умершей жене. Моей несомненной Матильде Кысь. — Пожилой мужчина взял в руки золотую урну с прахом и прижался к ней губами. Эмерсон расхохотался, указывая на портрет на стене, на котором была изображена черная кошка, чью голову венчала бриллиантовая диадема. — Вы один из тех сумасшедших, которые женятся на своих кошках? — Как вы смеете сравнивать настоящую любовь с блажью одиноких дам, которым не с кем смотреть свои сериалы? Божий дар с яичницей? Моя Матильда была добрым ангелом, которая осветила своей любовью мою жизнь. Но Бог забрал ее на небо… — Видимо позавидовал вашему счастью. — детектив Код не любил пафосных объяснений в любви, считая, что чисто по-мужски это обомлеть в присутствии дамы. Или отпустить пару словечек по поводу ее пятой точки. Или ущипнуть её за эту точку. — Однако, что привело вас, господа, в мою скромную обитель? — Просроченное сурими, валериана, кошачья мята и прочие «веселые» травки в вашем корме! — мрачно ответил Нед. — В этом нет ничего противозаконно, все так делают! Я думаю, что небольшая, но достойная сумма позволит вам забыть о таком пустяке? Пекарь, видя, как оживилась флегматичная физиономия Кода при словах «достойная сумма», поспешил добавить: — А гормоны роста, активатор овуляции и стимулятор агрессии? Невинные домашние кошечки, которые нападали на своих хозяев, стоило им только не доложить корма в миску. — Так пусть докладывают! Никто не имеет право обижать кошек! — Тех монстров, которых вы выводите в лаборатории, сложно обидеть. — пекарь потер левую ягодицу, царапины на которой, заживая, жутко чесались. — Вы познакомились с моими маленькими солдатами? Что ж это еще лучше. Признаюсь, сначала я хотел просто улучшить генотип кошек. Сделать их сильнее, быстрее, красивее. Видите ли, всегда интересовался биологией. Скрещивал горошек на досуге. Но немного генов моей несравненной Матильды и новая модификация корма дали совершенно неожиданный результат… — Армию, способную на все ради корма «Кысь-кысь-брысь»? — осенило пекаря. — Хотели использовать невинных пушистиков в грязных целях оборонной промышленности? На лбу магната выступили капли пота, подтверждая проницательность Неда. — Однако господа, мы заговорились, а меня ждут неотложные дела. Мои любимицы голодны и их пора покормить! — Кысь нажал на потайную кнопку под столешницей и пол под ногами детективов разошелся. Пролетев вниз пять метров, они угодили в темную шевелящуюся и шипящую массу. Миллиарды светящихся сатанинским огнем зеленных глаз уставились на пирожника и детектива, не предвещая ничего хорошего. Перед Недом пронеслась вся его жизнь, несбывшиеся мечты, потерянные возможности и Олив… — Сюда! — дверь в помещение приоткрылась и показалась светловолосая голова Снук. — Быстрее! Но армия Кыся взяла детективов в плотное кольцо. Истошно вопящие кошки, подбираясь все ближе, лязгали когтями об пол. — Олив, уходи, спасайся! — Закричал Нед, но на том месте где только что находилась кроха официантка, стоял смилодон. Раскрыв пасть и издав величественный рык, саблезубый тигр кинулся в бой, но визжащая армия «Кысь-кысь-брысь» трусливо ретировалась.***
Полицейские вывели скованного наручниками мистера Кися, а детективы и их внештатная помощница сидели в автомобиле Кода. Олив куталась в черный плащ, по-джентльменски протянутом пирожником, когда она перекинулась в девушку. В голую девушку. Эмерсон, находящийся в состоянии далеком от душевного равновесия, вытянул пряжу и спицы из бардачка и стал самозабвенно набирать петли. Нед не знал, чему больше удивиться и потому решил не удивляться ничему. — Олив, ты Хноборотень Чарльза Дарвина? — Код связал полотно с шириной в две мужские ладони и посмотрел сквозь ажурную вязку на убывающую луну. Олив Снук — маленькая официантка из пирожковой, 30 лет, 3 месяца, 127 дней, 34 минут и 6 секунд была оборотнем. И, как всякий уважающий себя оборотень обращалась в полнолуние. Что она, будучи всего 5 дней от роду, впервые продемонстрировала ошарашенному мистеру Снук и готовой упасть в обморок миссис Снук. Покопавшись в своей в высшей степени достойной родословной, супруги нашли в генеалогическом древе лишь одну гнилую веточку — актрису провинциального театра, которая играла «Красную шапочку». Эта девица умудрилась забеременеть от актера, играющего роль «Волка» в этой же постановке, отличавшегося буйным нравом и излишней волосатостью. В назначенный срок родилась бабушка миссис Снук. Может этот факт и не был настоящей причиной, почему кроха Олив раз в месяц покрывалась рыжей шерстью, но другого объяснения этого феномена родители официантки не нашли. И они были вынуждены скрывать прискорбное явление. Постепенно родители охладели к дочери, и заботу об ее воспитании на себя взяла Ребекка Снук, которая оберегала тайну племянницы. После смерти тетушки Олив использовала маленький домик, доставшийся в наследство, как тайное логово, где официантка могла перетерпеть свое превращение. А терпеть приходилось многое. Например, то, что девушке во время «таких» дней дико-ужасно-жутко хотелось… Есть! А чтобы не сорваться и не пуститься в погоню за кроликом или подгулявшим фермером, есть приходилось очень много. Около пяти месяцев назад Олив открыла для себя божественный вкус мясного ассорти от «Кысь-кысь-брысь». Корм не только улучшил состояние когтей и шерсти, но и возбудил сексуальный аппетит девушки. Все было прекрасно, Снук парила на крыльях любви, пока… Не обратилась вне полнолуния. Об этом неприятном происшествии свидетельствовала полуразгромленная квартира и куцый хвостик, покрытый темной шерсткой, начинающийся чуть пониже спины девушки. Слава богу, к этому времени Чак уже уехала в Европу. Олив проплакала весь вечер, забывшись тяжелым сном, но на утро атавизм исчез. Снук позвонила Чарльзу Дарвину, лаборанту из «Кысь-кысь-брысь», который за небольшое вознаграждение сбывал ей в два раза больше мясного ассорти, чем было указанно в официальной платежной ведомости. Но покупка «левого» корма одно, а выглядывающий из нижнего белья хвостик совершенно другое. Олив вовсе не прельщала мысль стать подопытной мышкой для испытания секретной разработки идеального корма для кошек. Мистер Дарвин назначил ей встречу на стройке рядом с фабрикой. В тот день было полнолуние, но Олив Снук надеялась, что уедет вовремя… Проведение решило все иначе, и Чарльз Дарвин явился на встречу, подгоняемый стаей бешеных кошек, натравленных мистером Кысем, который узнал о побочном бизнесе лаборанта. Официантка, вмиг обернувшись саблезубым тигром, кинулась на орущую ватагу, защищая лаборанта, но тот, почувствовав себя меж двух огней, не зная, что страшнее — быть съеденным смилодоном или истерзанным армией кошек, залез в бетономешалку и захлебнулся, увлекаемый на дно тяжелым цементным раствором. Хноборотень тянул его за ворот пиджака, но тщетно, мистер Дарвин был мертв… — Олив, — детектив Код довязывал шарф. — А бритвой ты что делала? Хотя нет, не хочу этого знать. — Я верну тебе плащ. — Олив остановилась у своей двери. — Подождешь? — Хорошо. — Нед остался стоять в холле, стараясь не смотреть на девушку. Снук чувствовала себя жертвой кораблекрушения в отчаянии цепляющейся за соломинку, чтобы выжить. Похоже, ее отношения с пирожником не выдержали того, что раз в месяц она покрывалась шерстью, становясь опасным монстром. Все же права была Чак, когда говорила, что не все тайны должны быть открыты. Олив накинула халатик и вышла из спальни. Понурый пирожник сидел на ее маленьком диване, сцепив руки в замок. — Почему ты ничего не сказала про это? — Он указал на шкафчики Шарлотты Чарльз, которые были почти пусты. — Не хотела расстраивать тебя. — Голос официантки дрогнул. — Вещи сегодня погрузили на танкер, идущий в Грецию. — Ну и кто он? Ради которого она решила подольше задержаться в Греции? Красавец-миллионер? — Нет, то есть да. Он был миллионером до всемирного кризиса. Свое разорение он воспринял как шанс заняться тем, чем всегда хотел — дрессировать морских котиков. — Неунывающий парень, Чак он пойдет. — Пекарь поднялся с дивана. На его симпатичном лице было столько горечи, что Олив с трудом сдержалась, чтобы не кинуться к нему. Хотелось крепко прижать его голову к груди, погладить темные волосы… Но она только смотрела. Когда-то она собиралась использовать Рэнди Менна, как лекарство от несчастной любви к пирожнику, но теперь не хотела стать такой таблеткой для Неда. И потому она только смотрела, как пирожник уходит, хотя сердце у нее разрывалось на части. Прошло 20 дней, 3 часа, 54 минуты и 6 секунд. Пирожник пек пироги, Олив обслуживала клиентов. Несчастный вид Неда постепенно сменился на прежнее мечтательное выражение лица. Он, преодолевая неловкость, позвонил Чак, узнать, как ее дела… Приближался день Х и Снук нужно было отпроситься на вечер. Она постучалась в квартиру пекаря. — Нед, помнишь мы договаривались предупреждать заранее, когда необходимо будет отлучиться? — Да, конечно. Можешь больше не отпрашиваться, я отметил все полнолуния в календаре на год вперед. У Олив потеплело на сердце, ведь получалось, что даже несмотря на то, что она оборотень, Снук оставалась компаньоном пекаря. Тихий стук в дверь вывел ее из задумчивости. На пороге стоял Нед, держащий в руках большой бумажный пакет, из которого выглядывало горлышко винной бутылки. — Нам так и не удалось выпить в прошлый раз. — Пекарь, одетый в черную обтягивающую футболку и темные джинсы выглядел весьма сексуально. Олив смутилась своим мыслям. Они мило беседовали, практически не испытывая неловкости, когда тема затрагивала уехавшей Шарлотты Чарльз. — Наверное она правильно поступила. Чак всегда тверже стояла на ногах, чем я. — Произнес пирожник. — О, Нед. — Борьба маленькой официантки, которую она вела с собой более трех лет внезапно закончилась. Она готова была стать для любимого пекаря хоть таблеткой аспирина, лишь бы избавить его от тоски. Крепко обняв парня, она прижалась губами к гладко выбритой щеки. — Ты бы не могла превратиться в оборотня? В прошлый раз я из-за сатанинских кошек ничего не увидел. Олив удивленно моргнула. Нед правда сегодня был очень странный. — Хорошо, но ты должен понимать, когда я в таком состоянии, мне жутко-ужасно-жутенько хочется… — Я знаю и потому принес это. — он вытащил из пакета большой кусок копченого окорока в вакуумной упаковке. Олив была тронута, ведь для строгого вегетарианца каким являлся Нед, купить такое, пусть даже в подарок девушке, было подвигом. — Это так мило, — официантка, сплеснув руками, скрылась в спальне. Оттуда она вышла в тоненьком розовом шелковом халатике. Попросила Неда пересесть в кресло и отвернуться. — Повернешься только, после того, когда раздастся треск. Не раньше! — строго сказала Олив. Девушка сидела на диване голой, старательно пытаясь перекинуться. Но ничего не происходило. Может было тому виной, что она отказалась от корма «Кысь-кысь-брысь», перейдя на «Пушистого охотника», или феромоны, смешанные с ароматом ванили, исходящие от кожи пирожника. Олив, закрыв глаза, попыталась сосредоточиться на превращении, когда почувствовала прикосновение горячих губ пекаря к своему плечу. — Нед, разве я тебя интересую в этом отношении? — Хм, еще как, Олив. — Пирожник прижал свою официантку к груди. Этой ночью пекарь Нед понял, что его опасения насчет несоответствия маленького колобка теста и большой скалки были беспочвенны. Тесто было в восторге, откликаясь на малейшие движения его рук, нежно охватывая древко при раскатке. Конечно, хорошего пирога навряд ли бы вышло, но скалке, которая была полностью погружена в эластичное тесто, этого и не было нужно. Рано утром обнаженный Нед, держащий в объятьях такую же обнаженную Олив Снук, понял, что наконец-то обрел свое маленькое долгожданное счастье и что настоящая любовь не обязательно должна состоять только из преодоления трудностей. Конечно, его девушка раз в месяц покрывалась шерстью. Но очень нежной и шелковистой, когда он ее поглаживал. Не исключено, что дар Олив действительно достался ей в наследство, и возможно, скоро в семействе пекаря появится куча саблезубых котят, но это, как говорится, совсем другая история.