Трудовые будни

Луна очередной чертовой планеты отливала кроваво-синим и нависала низко, словно грозилась вот-вот впечататься в нас, размазав кости и требуху по плоским холодным скалам. Я чувствовал себя так, будто это уже случилось. Последний удар пехотинца в солнечное сплетение едва не вышиб из меня дух и в итоге вышиб бы, если б не биотические фокусы капитана. Когда, отдышавшись, я наконец подошел к ней, она сидела на земле, склонившись вперед и положив на колени разряженный ПП. - Эй, Шепард, - я осторожно прикоснулся к ее плечу. - Ты в порядке? Не глядя на меня, она кивнула, сплюнула в сторону кровь и ощупала языком рану на рассеченной губе - еще один шрам в коллекцию, будто бы ей и так мало. Пару лет назад Цербер, восстанавливая ее тело, убрал все прошлые отметины, и она скучала по ним, пока не обросла новыми. Хотя, что там, даже после этого она скучала. - Ты все время трогаешь свою бровь. - Раньше там был шрам. - Но теперь его нет. - Фантомные боли, - она усмехнулась и опустила руку. Это все, что я успел ей сказать, прежде чем чертова пушка снова не потребовала калибровки. У нас никогда не было достаточно времени на разговоры. - Термозаряды, Вакариан, - тихо, но твердо произнесла Шепард - типичный ответ на вопрос "как дела", если ты космодесантник и твои дела хреново. Я быстро обошел трупы, обчищая патронники, а когда вернулся - капитан уже добралась до пласталевых ящиков, привалившись к ним спиной. - Как думаешь, сколько у нас есть? - спросила она, глядя мне в глаза и щурясь от яркого света. Визор диагностировал у нее надрыв коленной связки, перелом ключицы и значительную кровопотерю: рваную рану на бедре в итоге удалось залатать, но на ключицу и связку панацелина не хватило. Вега лежал неподалеку в отключке, и оставалось только молиться духам, что все выберутся из этого дерьма живыми - если мы с раненой Шепард сможем отстреляться от свежего взвода церберовской пехоты вдвоем, без аптечек и стимуляторов. Потеря Джеймса была существенной, хотя я бы ни за что не признался ему в этом лично. - Минут десять, чтобы отдышаться, и еще двадцать, чтобы не умереть, пока Кортез не притащит сюда свою задницу с челноком впридачу, - отозвался я, стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно бодрее. - Воодушевляющий прогноз. - Я оптимист, ты же меня знаешь. Шепард бросила на меня пристальный взгляд и растянула губы в едва заметной, но очень скептической ухмылке. - Что, разве не так? Шепард молчала. - Я оскорблен. Ее ухмылка стала шире и она махнула рукой, видимо, показывая, что думает обо мне и моей притворной обиде. Здешнее солнце пекло так, что даже я чувствовал себя, как на сковороде, но земля в тени была мертвецки холодной. Я опустился рядом с Шепард на одно колено и, вжав глаз в прицел Богомола, осмотрел местность. - Как обстановка? - спросила она. Закончив рекогносцировку, я свернул винтовку и забросил ее за спину. - Здесь у нас мало шансов. Предлагаю тебе занять позицию вон за теми ящиками, - я указал рукой на возвышение неподалеку, - а я отойду левее. Когда они войдут, атакуем их с флангов. Шепард кивнула, привычными движениями сдвигая затвор и помещая в патронник термозаряды. - Всё верно. Но позицию за теми ящиками займешь ты. Потому что если они тоже догадаются обойти нас, упрутся прямо в твою спину. Я время от времени поглядывал на визор, и то, что я там видел, мне не нравилось. Эти жизненные показатели годились для того, чтобы спокойно дождаться эвакуации, но не для того, чтобы сражаться со значительно превосходящей нас силами пехотой. - Ты ранена, Шепард, - напомнил я, садясь рядом. Она поставила ПП на предохранитель и посмотрела на меня. - А ты снайпер, Вакариан. Сохранность твоей спины важнее. Если все пойдет по худшему сценарию, я сработаю, как приманка. В крайнем случае, у меня хватит сил отбросить их и, может, даже на то, чтобы поднять в воздух. Я выиграю тебе время для перезарядки. Должно быть, что-то в моем лице намекнуло Шепард, что я намерен возразить, и еще до того, как я открыл рот, она выставила вперед ладонь, призывая меня молчать. - Слушай, я уже умирала, если ты помнишь, - промолвила она мягко. - Повторяться - дурной тон, так учила меня мать. Она могла бы просто отдать приказ, но не сделала этого. И всё же Шепард знала, что с точки зрения тактики ее вариант дает нам больше шансов на выживание, в процентном соотношении на каждого члена отряда. Военный в моем лице тоже это знал; влюбленному мужчине хотелось наплевать на всё и отдать свои шансы ей. Но даже он понимал, что заставить Шепард отступиться можно, лишь огрев ее по голове. Сейчас это было бы непозволительной роскошью. - Ну что же, - сказал я наконец. - Ты умеешь уговаривать. Шепард коротко кивнула и взглянула на Вегу, ничком лежавшего рядом. Его показатели были плохи, но стабильны: без медицинской помощи жить ему оставалось не больше часа, но сейчас никто из нас не мог ему помочь. - Нужно что-то сделать с Джеймсом, - капитан нахмурилась. - Контейнеры слишком тяжелые... Можешь прикрыть его парой трупов? Я наскоро осмотрелся. - Могу перетащить его вон за те ящики у бытовки. Там он точно не попадет под пули, - поймав изумленный взгляд Шепард, я рассмеялся. - Что? Я турианец. Мы можем носить больше своего веса. Она была удивлена. Действительно удивлена. - И почему я не знала об этом раньше? - Потому что невнимательно учила турианскую анатомию. И потому что это требует тренировки. И потому что воротник из Кайдена Аленко - это твоя, а не моя любимая традиция. Она усмехнулась, покачав головой. - Засранец. С юга задул суховей, разметая по скалам красную пыль и обжигая нас своим зловонным дыханием. Вместе с вонью здешних мест он нес запах горелых трупов, среди которых мы сидели, готовясь к новой атаке. А потом всё вновь затихло. Я помог Шепард отодвинуться на ее позицию и устроился за ящиками. Сканер продолжал молчать, как и Кортез, но мы знали, что первое - точно лишь вопрос времени: над планетой висел церберовский фрегат, и улетать он явно не планировал. Я вновь разложил винтовку и устроился поудобнее, не отрывая взгляда от показаний визора. Минуты тянулись мучительно, утекая, как песок сквозь пальцы, и казалось, что даже воздух в яростно-синем безоблачном небе замер, отчего жара стала еще нестерпимее, а ожидание - томительней. Я всегда ненавидел ждать. Стоять в очереди к автомату для оплаты покупок, пялиться в экран старого инструментрона, загружающего систему с медлительностью элкора, лежать в засаде - неважно. Ужасное качество для разведчика. Но так уж повелось, что ожидание всякий раз будило во мне пессимиста, и мысли разбегались, как тараканы, некстати перескакивая с предмета на предмет. - Шепард? Мы сидели в метрах десяти друг от друга; наушник, наглотавшись пыли, немного фонил. - Да? - На случай, если что-то пойдет не так... Давно хотел спросить. - Валяй. Я тихо прокашлялся. - Когда ты поняла, что я тебе нравлюсь, Шепард? Она молчала довольно долго, так долго, что мне показалось, будто она уснула. Я отвлекся от прицела - опасная оплошность - и взглянул в ее лицо. Мой настойчивый взгляд заставил ее обернуться. - Да в тот самый момент, когда ты продырявил голову бандиту в клинике доктора Мишель, - сказала она, пожимая плечами. - Это не так уж трудно, Гаррус. Я всегда это знала. Прежде чем вновь вернуться к прицелу, я с минуту неотрывно смотрел на Шепард, а она смотрела на меня. Ее взгляд, который я так любил, твердый, уверенный, на мгновение дал слабину, осветившись нежностью. - Вряд ли я когда-нибудь говорил тебе об этом, но тот день был, наверное, лучшим в моей жизни. На "Нормандии" я впервые понял, что что-то значу. И пускай бесстрашный лидер из меня так себе, зато в роли самого крутого соратника бесстрашного лидера я просто неотразим. Шепард хмыкнула, грустно улыбнулась и отвернулась, сосредоточившись на проходе между бытовками, откуда на нас должны были посыпаться церберовцы. Сканер тихо запищал, объявляя, что в радиусе обнаружения считана вражеская сигнатура. - Пятьдесят метров. Двенадцать бойцов. Разделились на две группы, - доложил я, приободрившись. - Сними Богомолом тех, что сзади, и смени на штурмовку. Я беру на себя левых, ты - правых. - Принято. ...Ох ты ж, мать твою. Прыгуны. - Их вали в первую очередь, - Шепард передернула затвор. Ее левую руку окутала прозрачной синевой биотическая дымка. ...Что сказать? Это был не самый пустяковый бой, но и точно не самый трудный. После первого взвода пехотинцев, разбавленных парой фантомов, они сбросили на нас еще один, сдобрив его "Атласом", но я сберег для него пару зарядов в снайперке. Мы с капитаном проделывали эту комбинацию много раз: она ломает стеклопластиковую крышку тяжелой деформацией, я перегружаю щиты и пускаю пилоту пулю в голову. Когда стало больше некого убивать, я проверил состояние Джеймса, привычно собрал термозаряды с трупов и, усевшись рядом с Шепард на холодную сухую землю, протянул ей вытащенный мной из припасов пехотинца питательный белковый батончик. Так, во всяком случае, на нем было написано. Она тут же надорвала упаковку и принялась есть - биотические способности развивали в людях практически кроганский аппетит. UT-47A, шумя двигателями, заходил на посадку: похоже, Кортез всё же решил, что мы заслужили эвакуацию, о чем он радостно известил нас с минуту назад. - Вовремя ты снял бойца на правом фланге, - заметила Шепард, дожевав. - Я его не увидела. Я не сдержал довольной ухмылки. - У турианцев отличное зрение, разве ты не знаешь, - протянул я. - Мои предки произошли от птиц. Хищных птиц. Шепард смяла в руке шуршащую упаковку. Ее взгляд был, как обычно, тверд и невозмутим. - Ага. Но, готова поспорить, с тех пор твои предки слишком много смотрели телик. На мгновение в воздухе повисла тишина, а потом я прыснул, и капитан тоже рассмеялась вслед за мной. Она смеялась, моя Шепард, а я аккуратно поднял ее на руки: Кадьяк приземлился, гостеприимно открывая боковую дверь, и это значило, что очередная короткая передышка закончена. На борту меня ждала калибровка орудий, а Джейн - привычный обход и нескончаемые сеансы связи в командном центре. Но в этом не было ничего необычного. Разве у нас когда-нибудь хватало времени на разговоры?