Влюблённый секретарь

*~*~*~*~*~*~* Такие, как она, Стасу никогда не нравились. – Станислав Александрович, зайдите ко мне. Он ждал её звонка с самого утра, готовил документы с вечера, а сердце ёкнуло, как и всегда, вмиг похолодели руки. Взять папку – это раз. Поправить галстук, одёрнуть пиджак – два. Теперь остановиться у зеркала, проверить, вдруг что-то не в порядке. Стас скривился. Физиологические двадцать три в его худосочном варианте категорически отказывались выглядеть больше чем восемнадцатью. И это не изменишь. В отличие от причёски – сегодня же заехать в парикмахерскую, и никаких проблем. И как он раньше не заметил? Волосы настолько отросли, что даже вьются. Ангелочек, блин. Повезло ещё, глаза не голубые. А то б насмешками достали до печёнок. Хотя и так ими достали. Может, всё-таки очки купить? С простыми стёклами, тяжёлую тёмную оправу... Есть ли шанс, что с ними он будет выглядеть хотя б чуть-чуть постарше? Стоп! О чём это он думает? К-кретинище! Начальство же ждёт. А ждать оно не любит. Давай вперёд! Банзай! Безумству храбрых воспоём мы песню... Стас вздохнул. Не сработало. Сколько не подбадривай себя глупыми шуточками – не помогает. Он ещё помедлил у двери. Латунная ручка приятно охладила вспотевшую ладонь. Вдох – глубокий, долгий, чтоб хватило духу безоружным (папка не в счёт) забраться в клетку с тигром. Тигрицей, чтоб её. – Доброе утро, Лариса Константиновна. Лоснящийся рыже-чёрный бок, недовольно дёргающийся хвост, прищур зелёных глаз и взгляд – словно бы примеривающийся: расстояние, препятствия, удобно ль для прыжка? – Ну что вы мнётесь? Заходите! Ага, далековато, лучше приманить жертву поближе. Стас закрыл дверь, отрезая себе последние пути к отступлению. Тотчас стих продирающий до позвоночника сквозняк, смолк угрожающе-стрекочущий шелест. Жалюзи – плотные, тёмно-рыжие, под цвет волос хозяйки кабинета – вернулись на место. Мечущиеся по полу и стенам полоски солнечного света исчезли. В кабинете воцарился привычный полумрак, только горела настольная лампа. В круге тёплого, яркого света – исчёрканные красным бумаги, постукивающая по столешнице металлическая ручка, соблазнительно-глубокий вырез белой блузки... – Станислав Александрович, ну что вы встали? Опять в облаках витаете? Работу за вас кто делать будет? И если за вас найдётся кому, то за меня – нет. Не тратьте моё время зря! Докладывайте уже. Стас выругался про себя, коротко выдохнул сквозь зубы – немного помогло. И он, растянув губы в извиняющейся улыбке, за которую сам себя не уважал, сам себя ненавидел, торопливо заговорил. Счета, письма, предложения, приглашения, отчёт бухгалтера, докладная завхоза... скучная канцелярщина, нудятина – и не отвлекаться, на Ларису Константиновну сейчас лучше вообще не смотреть. – Довольно. Сейчас сделайте мне кофе. А встречу с аудитором перенесите на вторую половину дня, если он сможет. Нет – тогда на завтра... Чего вы ждёте, Станислав Александрович? Идите, хватит уже спать. Хлопнуть бы дверью – а он её закрыл с едва слышным щелчком, старательно придержав за ручку. Швырнуть бы папку – он её положил, почти аккуратно, всего одно письмо полетело в темноту, под стол. Ослабить душащий галстук – его он едва не порвал. Карандаш в руках сломался – теперь только выбросить. Что Стас и сделал, зашвырнув обломки в угол просторной приёмной. Как он жалок. Нервы ни к чёрту. Уйти, уволиться? Ага, конечно, прям сейчас. Он уже пытался соскочить. Февральский отпуск (всего-то две недели без злобной тигрицы поблизости), и он готов был лезть на стену с тоски. Вернулся, думал, скажет всё, как есть, – не удалось. В её присутствии язык словно отнимался, с себя противно. Телефон ожил резкой трелью. – Мой кофе, Станислав Александрович. Сколько раз мне вас просить выполнить простейшее задание? Или оно для вас слишком сложно?! Что-то хрустнуло, пластмассовые обломки, стержень и ободки-пружинки посыпались на стол. Как же он её ненавидел. До дрожи, до бешенства, до пятен на влажных простынях. Кому такие нравятся? Кому?! Ростом с него, а это почти сто восемьдесят сантиметров, только плотнее, крепче, ни помады, ни накрашенных ресниц, командный голос, грубость, безграничная, никем не сбиваемая спесь – генеральша в юбке, вот только Стас её в юбке ни разу за год и не видел. Нет в ней ни нежности, ни мягкости. И никаких надежд. – Станислав Александрович, задержитесь. Под её взглядом хотелось провалиться сквозь пол, прямо в цех. Может, повезло бы, и приземлился на диван – один из тех, что выпускает мебельная фабрика едва ли не рычащей фурии. – Виноват. – Конечно виноваты. Солнце за окном спряталось за набежавшие тучи, стало совсем темно. Дождь, что ли, собирается? А может, и снег. Так холодно. И голые пока ещё ветви деревьев обречённо стучатся в стекло, будто просят открыть, словно пытаются спрятаться от налетевшего ветра. Честно, руки уже опускаются. – Может, подскажите, что мне с вами делать, а, Станислав Александрович? Что с вами такое творится? В последнее время вы стали совершенно невыносимы. И раньше были не подарок, но сейчас ваша рассеянность не знает границ. А может... Хм. Вы влюбились, что ли? Стас шагнул вперёд, пытаясь выдохнуть застрявшее в глотке «да». – Тогда понятно. Хотя подобная причина ваше поведение никоим образом не извиняет. Внезапное прикосновение – захват запястья, не по-женски сильный, ощущался как ожог. – Возьмитесь наконец за ум, Станислав. Вы ведь хороший мальчик, так приложите старание. Иначе уволю к чёртовой матери, не вспомню ни прошлых заслуг, ни протекцию вашего отца. Вы поняли меня? Вот тут-то Стас и смог выдавить из себя заветное «да». Но, определённо, немного припоздал. – Тогда идите. И больше никаких фантазий на рабочем месте. Два раза я повторять не собираюсь. Ну и как его в такую угораздило втрескаться? Вот как? *~*~*~*~*~*~* – И как мне поступить? Явлюсь одна, и будет ещё хуже, чем в прошлый раз. Представь: родители, бабушка, три её двоюродных сестры, четыре тётки... Стас поставил поднос на край стола. Казалось, его приход остался незамеченным, но Лариса, прикрыв телефонную трубку рукой, сказала: – Спасибо, Станислав Александрович. Можете быть свободны на сегодня. Равнодушный взгляд, брошенный вскользь, Стасу не понравился. Лучше уж злой, чем такой, от которого ощущаешь себя наравне со стулом или этажеркой, модель № 16, тип «Эконом-стандарт». – Нет, Кать. О чём ты говоришь? Это тебе не Москва. У нас таких агентств нет, да и, вообще, это смешно. Как ты себе представляешь меня, заказывающей такое... такого... Прикрывая за собой дверь, Стас ещё раз взглянул на Ларису. Она мрачно смотрела в окно, дергала себя за растрёпанную чёлку. – Я знаю, что это двести семьдесят километров в одну сторону, но, может, твой Эдик всё же выручит меня? Всего-то раз, только чтоб они заткнулись. Дверь осталась приоткрытой. Совсем немного. – В Италии? Боже. Ну я тогда просто не знаю, как мне быть... Не идти? Это исключено. У меня всего один брат, на его свадьбе я обязана показаться. Они меня съедят. Кать, считай, мы говорим с тобой в последний раз... Нет, не получится. Это маленький город, все друг друга знают. Я уже труп... Нет, других идей у меня нет... Не смейся так. Это вовсе не смешно... Да, я знаю. И всё равно. Подслушивать нехорошо. Но как тут удержаться? Впервые на памяти Стаса Лариса говорила не о работе, а о своём, личном. Он чрезвычайно неторопливо собирал вещи. За окном накрапывал мелкий серый дождь, капли лениво ползли по стеклу, собираясь в ручейки. В такую погоду хороший хозяин и собаку во двор не выгонит. Этим можно будет оправдать задержку. Если, конечно, забыть про подарок родителей – почти новый «Пежо», поджидающий Стаса на той стороне улицы, прямо под проржавевшим знаком «Стоянка запрещена». – Кать, хоть ты не начинай. Я уже говорила тебе... Да, говорила. И ещё раз повторю. Мне не нужен абы кто. Мне нужен равный мне, сильный, а лучше – сильнее меня, всё же я женщина и хочу чувствовать себя как за каменной стеной, а не быть ею. И нет, никакая это не блажь. Я не собираюсь становиться мамочкой для мальчика. И мадам для смазливого альфонса – тоже. Мне нужен тот, кого я смогу уважать. И на других я размениваться не стану. Это моё решение, и точка, всё... Чужие мужья мне тоже не нужны. И мне плевать, что будут говорить! Я так решила, я имею право сама решать, как мне жить... Прости. Не стоило и начинать этот разговор. Я поеду одна... Да, ладно. Что тут уже сделаешь? Будь что будет. Лишь бы тёте Нюре не пришло в голову притащить очередного бедолагу знакомиться... Стас очнулся только у машины, пытаясь открыть дверцу ключом от багажника. «Равный ей, сильный, как за каменной стеной...» Он оглянулся: склады и производственное здание, администрация на втором этаже, цеха на первом, оборот в миллион долларов за прошлый год, полторы сотни человек персонала. И всё она сама, начав с абсолютного нуля, даже с минуса, эта девочка из глубинки, никто, без связей, без ничего – и столько добилась. Плюс она на четыре года старше. Для неё он мальчик, и не более того. Стас треснул ладонью по мокрому, холодному капоту – сигнализация жалобно взвыла. Но подпрыгнул на месте он, когда за спиной раздался знакомый голос: – Сломался? Помощь нужна? Лариса сидела за рулем новенького «БМВ», смотрела с сочувствием, понятно было, если надо – выйдет под дождь, поможет и колесо поменять, а то и в мотор залезет и, на что угодно можно спорить, поломку, если она не сверхсложная, найдёт. Она ведь из тех, что коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, дом построят, дерево посадят, сына вырастят. И, правда, зачем ей такой, как он? К чему? – Спасибо, Лариса Константиновна, я справлюсь сам. *~*~*~*~*~*~* Потерять надежду, как выяснилось, не так и плохо. Надежда – она ведь вечная лгунья, она нашёптывает: всё получится, ты сможешь, главное, сохрани, что уже есть. Зато когда терять нечего, то только и остаётся, что выбросить на помойку испорченные башмаки с дырявыми носками и зашагать по асфальту босиком, плюя на лужи и грязь. Безнадёжность подхлёстывает, как холод под ступнями. И бежишь вперёд, не рассчитывая больше ни на что и ни на кого, кроме себя. Стас рискнул. А что ему оставалось делать? Хоть наизнанку вывернись, Ларису ему не то что не обогнать, её не догнать. Хоть умри, а не получится соответствовать светлому образу героя, победителя драконов, по совместительству – принцесс. А даже если выйдет, ну вдруг, чудеса, говорят, случаются, то разницу в возрасте всё равно никто не отменит. А значит, можно смело рисковать – быстрая смерть милосерднее долгой агонии. Наутро Стас приехал на работу на час позже обычного, вооружившись веником бордовых роз. Они – «Дюжину, пожалуйста. И получше выбирайте, у меня начальница строгая» – кололись даже сквозь бумагу и пахли, как цветы из теплиц, слабо, не разберёшь. Получить колючками по морде – приятного мало. Но Стас был готов ко всему. Кроме... Она хохотала. Она рыдала от смеха, согнувшись в кресле в три погибели, слёзы текли по покрасневшему лицу, и каждая слезинка жгла Стаса сильнее серной кислоты. Как у него пар из ушей не пошёл – неизвестно. – Спасибо, Станислав Александрович. Стас молчал, держал удар, пусть и хотелось только одного – сползти на пол и, закусив ковёр зубами, завыть. – Давно так не смеялась. И я прощаю ваше опоздание. Оно того стоило. Кто вас надоумил? Бухгалтерия? Менеджеры? Нет, не говорите, я уже догадалась, это наверняка дизайнеры, вот у кого сумасшедших идей всегда без меры. – Вы мне не верите? Лариса встала. Улыбка играла на её лице, глаза сияли. Но ответила она привычно строго: – Идите работать, Станислав Александрович. Шутка зачтена, тема закрыта. Первое апреля отпраздновали на славу, Слава. Стас на негнущихся ногах направился к двери. – Станислав Александрович! – М-мм... – Если вас не затруднит, поставьте цветы в вазу. Помню, где-то есть высокая, в японском стиле, для таких длинных роз она, безусловно, подойдёт. И контрольный в голову, чтоб уж наверняка: – Справились? Спасибо, вы такой милашка. *~*~*~*~*~*~* Что не позволено ни простолюдину, ни дворянину, то дозволено шуту. У трёхэтажного особняка, забор и ворота вокруг которого украшали гирлянды из воздушных шаров, место для стоянки нашлось с трудом. Стас втиснулся между старенькой «Нивой» и чёрным джипом с подозрительно «красивым» номером, заглушил мотор. Его спутница сидела рядом, только руку протяни. И Стас её протянул, предварительно обойдя машину и учтиво открыв дверь. – Ларочка, ну наконец-то! Древняя старушка в белом платке бросилась к внучке первой, подтянулись другие жаждущие обниматься, друзья, жених – нарядный и уже слегка навеселе. – Знакомьтесь, Станислав Александрович Арсентьев. Мой близкий друг. – Этот мальчик? – Насколько близкий, о чём ты говоришь? Он же ещё ребёнок. Родственники загомонили ещё громче. Вопросы посыпались со всех сторон. Лариса больше молчала. Стас отвечал всё злее, всё выше задирал подбородок – за них двоих. Ни разу он не видел, чтобы она вела себя так неуверенно. Но и подобной атаки со всех сторон Стасу в жизни видеть не приходилось. Теперь понятно, почему она так не хотела ехать сюда одна. И ясно, благодаря кому она такая... Жених (кажется, Саша, Стас не слишком-то прислушивался к именам десятка представленных ему родственников и гостей) надавил на плечо тяжёлой ладонью. – Так ты – тот, о ком я должен позаботиться ради чести сестры? Ну что, надрать тебе задницу уже сейчас? Или ты пока этого не заслужил? Ну и вопрос. Хотя и другие родичи, не только принявший на грудь виновник торжества, не отличались хоть каким-то тактом. Стас молча вывернулся, оглянулся, разыскивая взглядом Ларису. – Ты обманываешь нас! Привезла какого-то мальчишку! Какая он тебе пара? Ты что?! Давно за ум пора взяться, деточка. Когда ж мы внучков с Никитичной дождёмся! Пора ввязываться в бой, иначе от взбешённой, покрасневшей до корней волос принцессы останется только горстка пепла. Стас растолкал шумных родственников, со спины обнял Ларису, крепко прижал к груди, коснулся щеки губами. Игра горячила кровь не меньше желанной близости. Лариса, напряжённая вначале, взведённая, словно тугая пружина, вдруг расслабилась, повернула голову. Их губы встретились. Идеально. И в голове такая приятная тишина из разделённого на двоих дыхания... – Ну, может, он не так уж и плох, – проворчал кто-то, разбивая волшебство момента. – Давайте в дом. Что на пороге-то застыли? Чай не лето! *~*~*~*~*~*~* С сигаретой в зубах подпирать стенку, спрятавшись от барабанящего по скатам крыши дождя, как-то солиднее. Стас пожалел, что не курит. А так выглядело, словно он прячется, что, к его стыду, не слишком отличалось от малоприятной реальности. Ларису галдящие родственницы утащили куда-то наверх. Стас побродил по дому, поглазел на фотографии, груды фарфора и хрусталя, книги в библиотеке (одна беллетристика, ничего мало-мальски стоящего), безмолвно поулыбался в ответ на дурацкие вопросы и не выдержал, всё-таки сбежал на крыльцо. Вскоре у него появилась компания, к счастью, молчаливая. Брат Ларисы (да, верно, Сашей его зовут) курил, поглядывая то на Стаса, то на ближайшую грядку с густо высаженными тюльпанами. Еще не раскрывшиеся, зеленоватые бутоны упрямо тянулись к небу, не желая пригибаться под всё усиливающимся дождём. – А у тебя неплохие нервы, ангелочек, – заметил Саша, щелчком отправляя окурок в заросли покрытой первыми листочками сирени. – Так в своей неотразимости уверен? – С чего вдруг обо мне такое лестное мнение? Саша кивком указал на мокнущий под дождём шикарный джип. – Собственность Рахманова, местного недоолигарха. Сам Рахманов – в доме, при нём тётя Нюра и букет, вокруг народ, готовый раскатать для них с Ларисой красную ковровую дорожку в ЗАГС хоть сейчас, только отмашку дай. Так вот я никому бы не позволил дурить своей Наташке голову, а ты... Что «ты», Стас не дослушал. Дверь хлопнула, когда он, перепрыгивая через две ступеньки, уже преодолел половину лестницы на второй этаж. Успел он как раз к началу представления, чтобы прикрыть спиной готовую испепелить здесь всех и вся Ларису, выхватить из рук блеклого придурка в золотых очёчках уродливый веник в шуршащем целлофане и сказать: – Спасибо. Приятно познакомиться. Станислав Арсентьев, парень Ларисы. Немая сцена. Занавес. И пусть растерявшаяся публика ему не рукоплескала и не орала: «Бис!» – Стас своего добился. Лариса улыбнулась ему по-настоящему тепло, позволила себя обнять. – Может, пройдёмся? Покажешь, где ты любила гулять девчонкой. И плевать на дождь. *~*~*~*~*~*~* Когда брошенный счастливой новобрачной в толпу девушек букет поймала возвышавшаяся над ними всеми Лариса, Стас не колебался и секунды. Пошёл прямо к цели, ответил на недовольный взгляд улыбкой и опустился на одно колено. – Ты выйдешь за меня? Крики, смех взволнованной родни, смирившейся таки за время весёлой свадьбы с «мальчишкой», давили со всех сторон, связывали Ларисе руки невидимыми верёвками. Её глаза зло сверкали, грудь вздымалась частыми рывками. – Ну что ж ты медлишь, внученька? – Хватай своё счастье, пока не отобрали! Вот сколько девок с жадностью глядят на твоего красавца! – Хватай, хватай! Лариса сдавила Стасу руку, дёрнула на себя, помогая подняться. – Что вы себе позволяете, Станислав Александрович! – зашипела она на ухо разъярённой кошкой. – Вот вернёмся, вам мало не пока... Оставшуюся часть отповеди сжёг жаркий поцелуй под аплодисменты и рёв собравшихся гостей. И ещё один. И ещё. – Всегда пожалуйста, Лариса Константиновна, – бормотал Стас, глядя в затуманенные зелёные глаза. – Наказывайте. Сколько угодно... В ушах звенели тысячи колокольчиков, близость грела сердца, и ясно было – всё получится. Ведь в их жизни, как и в городе, медленно, но уверенно наступала весна... Конец :)