Преданное сердце

I Был ветреный морозный осенний вечер в одном из северных районов царства Земли. Под мелкий накрапывающий дождик по разбитой старой дороге ехал молодой офицер с мрачным и задумчивым выражением лица. Это усугублялось и болезненным видом молодого человека. На вид ему было лет двадцать шесть, лицо его было худощаво и нездорово желчно, взгляд являл собой образец вдумчивости и концентрации, телосложения отличалось особой стройностью, однако тощим или хрупким его назвать было нельзя. С первого взгляда на путника можно было понять, что он в пути уже несколько дней и очень спешит. Вопреки всей опрятности, которая и сейчас преобладает в его внешнем виде, на нем наложил своей отпечаток нелегкий путь. Так на его обычно гладко выбритом лице уже успела появиться щетина, сапоги были все в пыли, одежда довольно сильно помялась и промокла, шапка, как некстати, слетела где-то по дороге. Повсюду царила разруха и запустение: тут вытоптанные крестьянские поля, там сожженный фермерский дом, навстречу идут чумазые беженцы, которые, завидевши офицера, тут же бросаются на колени в мольбе о пощаде, в деревнях, кои встречаются здесь нечасто, почерневшие стены домов, расшатанные крыши, выбитые стекла, – вот такая невеселая картина была перед глазами у путника в течение нескольких дней. «Скорей бы уже!» - вертелось в голове у парня, измотанного дорогой. К тому же он, и вправду, был не силен здоровьем. Небо окончательно заволокло тучами, и стало совсем темно – грозил начаться ливень. Ускорив темп, вонзив шпоры в бока измученному коню, шепча ему: «Потерпи еще немножко, братишка» - он погнал его во весь опор, начав соревнования с природой. Ветер усиливался, а конь от усталости уже начал запинаться, спотыкаясь на каждом шагу, когда на горизонте появилась довольно обширная усадьба, однако также не в самом прекрасном состоянии. Кое-где потрескавшаяся краска, неряшливые дорожки, загроможденные всяким мелким мусором, несколько покосившийся забор, несколько прочно заколоченных окон на втором этаже и, наконец, герб семьи Сайго, сбившийся немного набок - вот то, что нашел молодой офицер, въезжая в ворота усадьбы. Никто не вышел встречать его, как это бывало раньше в этом оживленном уголке без войны. А теперь он стучится в старую некрашеную дверь, дабы его пустили, хотя раньше часто сам хозяин уже на пороге встречал юношу объятиями. "Кто?" - раздался, наконец, через пару минут ожидания голос за дверью. Голос это был сухой и старый, но до боли знакомый и милый нашему страннику - голос слуги владельца сего имения. "Тео! Уж не ты ли это?! - радостно воскликнул офицер, прекратив стучать. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась фигура седого старика со свечой в руке. Он пристально смотрел на гостя, не произнося не звука. - Неужели не узнал?!" "Господин Итон!" - вскрикнул старик, и огонек жизни сверкнул в его взгляде, давно уже утратившем живость. Глаза эти чего только не повидали за эту жизнь, к которой старик успел уже охладеть. Любовь и ненависть, предательство, верность и преданность, жизнь и смерть, коварство и подлость, самопожертвование и высшее проявление – все это им изведано, и было теперь лишь воспоминаниями – прошлым, которое он пережил… Старик прослезился и протянул руки, чтобы обнять офицера, но тут, же резко отдернул. "Старина, ты чего?" - удивленно спросил Итон, не понимая, отчего он не выполнял задуманного. "Вы теперь уже не тот мальчик, которого я на руках носил... - всхлипнул слуга, вспомнив маленького мальчишку, которого он воспитывал. - Вы теперь..." "Дурень ты!" - покачал головой путник, обнимая Тео. "Прощу прощения! - прервал это милое воссоединение довольно противный и писклявый голос откуда-то сверху. На лестнице, ведущей в канцелярию, появилась фигура человека лет тридцати семи в почти новом кафтане, подпоясанная ремнем с золотой пряжкой, со "скромным" серебряным кольцом. Он, недовольный, что его потревожили, спустился вниз, поймав на себе удивленный взгляд Итона - одежда и довольно упитанное телосложения резко отличали его ото всех, кого офицер встречал последние несколько суток. - Вы кто?" "Я - глава Парунского военного района, - представился офицер, идя навстречу толстяку. - Желаю видеть владельца сей усадьбы". "К моему огромному сожалению, госпожа Сайго никого не принимает, - скорча расстроенную гримасу, сетовал мужчина, качая головой. Лицо его и так было не сильно приятно, но сейчас оно превратилось в нечто неописуемо уродливое. - Последние события так надломили ее..." "Молчи, паскуда!" - крикнул на него старик, грозя ему кулаком, но толстяк лишь добродушно улыбнулся. "Спокойней, Тео, - попросил его путник, серьезно посмотрев на родного для него старика. В глазах его читалась твердость и уверенность, знания в том, что он делает.- Я приехал с хорошими новостями". Офицер подошел к мужчине, встав рядом с ним на лестнице. "Правда? А какие же?" - неестественно обрадовавшись, поинтересовался толстяк. "Я привез долг", - еще более доброжелательно пояснил Итон. "Ах, это так прекрасно, - просветлел в лице мужчина. Он радостно осмотрел парня, удовлетворенно заметя, что, должно быть, он и вправду собирается вернуть старый должок. - Но госпожа, к прискорбию, видеть вовсе никого не хочет сегодня... Эх, эти девочки... А знаете что? Вы, наверное, очень спешите, поэтому вы могли бы отдать долг..." Мужчина так просветлел в лице, так подобрел, так искренне говорил, а Итон, напротив, в с каждым словом становился все мрачнее и мрачнее. "Довольно, пес вшивый! - прервал это излияние чувств парень, взмахнув рукой на толстяка. Гнев, злость, презрение и отвращение… - Мне с тобой говорить не о чем! Я привез долг чести!" Мужчина испуганно вскрикнул на эти слова и отступил на шаг, судорожно ища, за что бы схватиться. На лице старика появилась слезинка, слеза о том, как он был молод, как он готов был отдать все за правду, как он был крепким и сильным, способным защитить дорогое. Таким он воспитывал Итона, таким он и стал. Парень схватил толстяка и притянул его к себе. "Я к госпоже Сайго", - прохрипел он и спустил мужчину вниз по лестнице. Итон поднялся наверх и оказался на третьем этаже. Пройдя по коридору, парень встретил тот же дух, что и все эти дни наблюдал по пути в этот почти доме детства. Его воспоминания хоть и узнавали все вокруг: каждый сантиметр, каждую мелочь, - но он все равно не хотел верить в то, что все это было ему родным. Дом было в такой же разрухе и запустении, как и все в окрестностях. II Итон подошел к одной двери и осторожно постучал. Дверь вопреки его ожиданиям была не заперта, и, неприятно пискнув, приоткрылась. "Наото! Я же приказала тебе уйти!" - не выдержав, вскрикнула девочка, чуть не заплакав. На вид ей было не больше тринадцати, ее карие глаза были печальны, полны отчаяния и ужаса, в них было столько боли, столько страданий и усталости. Рядом сидела напуганная нянюшка, успевшая выхватить откуда-то платок, расшитый красивыми позолоченными нитями. За последний месяц или два приходили лишь неутешительные новости, кои управляющий, которого Итон «встретил» на лестнице, приносил либо с наигранным прискорбием, либо с откровенной насмешкой. "Простите, сударыня, но я не тот, за кого вы меня приняли, - произнес грустно-сочувствующим голосом парень, уже проникшийся настроением этого дома. - Меня зовут..." "Зачем же? - лихорадочно, раздраженно крикнула девочка, откинув какой-то свиток в сторону. Сей объемный документ с царским гербом представлял собой обычное с виду извещение, кои в великом множестве рассылала долговая комиссия каждый божий день. Как видно, именно этот весть и являлась причиной подобного состояния девочки. Непонятно как хозяйка усадьбы могла читать что-нибудь, ибо свеча в комнате была всего одна. Она горела тусклым светом и не могла достаточно осветить комнату. Так что, можно было сказать, девочка рассматривала бумагу почти в темноте. - Зачем же вы здесь?" "Ваш отец..." - начал разъяснять парень, но был прерван хозяйкой дома: "Молчите!" - крикнула она, заплакав. "Я приехал помочь, - тихо сказал Итон, надеясь успокоить юную барыню. - Я знаю о проблемах..." На эти слова она встала, приосанившись, и гордо подняла голову. "Может, я и бедна, может, мой папа и должен всем, - утерев слезы, отчетливо проговорила девочка, с достоинством смотря на посетителя. У Итона же пронеслось в голове: «Тот же взгляд, те же манеры, что и у отца», - и он смотрел на этого ребенка, как на давно ушедшую тень - Я из клана Сайго и буду хранить его честь, даже если придется умереть с голоду!" "Я, Итон Рейн, обязан всем вашему роду, - в ответ заявил офицер, поклонившись. - А значит защита чести великого древнего дома Сайго - для меня долг чести. Позвольте..." "Все оставили нас, - прошептала девочка, пораженно смотря на молодого офицера. Ее смущенный, измученный шепот отзывался в его груди. В его мыслях крутился лишь укор: "Как я мог так опоздать?!" Однако вины в этом его совершенно не было никакой: едва армия вернулась с похода, он взял долгосрочный отпуск. - Все хотят лишь зла..." "Позвольте мне и дальше верой и правдой служить тем, кто спас меня от голодной смерти, тем, кто дал мне шанс, тем, кто помогал мне всю жизнь..." - с решимостью, неутолимой жаждой действий говорил парень, руша атмосферу уныния и безнадежности, уже привычную в этом доме. Взгляд его горел энергией и силой, искренностью, кою девочка не видела уже очень давно. "Но вы мне ничего не должны", - неуверенно проговорила хозяйка усадьбы. Она робко обернулась на няню, но та лишь, сраженная удивлением, глядела на это знакомое лицо мальчишки, которое она не видела уже очень давно. "Для меня это честь, это то, что я должен... ежели не вам, то самому себе", - Итон взял руку последний представительницы рода Сайго и посмотрел на нее взглядом, пронизанным заботой и надеждой. "Итон! - наконец, вскрикнула нянюшка, пораженная его неожиданным появлением. - Так этот ты!" "Да, нянюшка", - кивнул парень в ответ, улыбнувшись. На нее нахлынули воспоминания из далекого прошлого: как она нашла в сожженной усадьбе малыша, сына убитого помещика, как она ночи не спала, как радовалась, когда он начал говорить, как она с Тео учили его ходить, как смеялась на его детскими шалостями, как ругала его, как... что же, вся ее жизнь, связанная с этим мальчиком промелькнула пред ее глазами. "А господин хотел бы тебя увидеть... - всхлипнула она, пошатнувшись на месте. - Ты был для него сыном". "Сыном? - спросила, улыбаясь, девочка, посмотрев на няню. Старушка кивнула сквозь слезы. Девочка же счастливо посмотрела на гостя. - Так ты был моему папе сыном?" Не дожидаясь ответа, девочка крепко обняла стоящего перед ней парня. Как она ждала кого-то, хоть кого-то родного в этом мраке. И он пришел: "Он не слуга нам, но брат мне!" "Ты ведь нас не оставишь?" - тихо с мольбой в голосе, которая постоянно ускользала от нее, прошептала она, прижимаясь к парню еще крепче, как будто от того, что она отпустит его или нет, зависело вся дальнейшая судьба. "Нет... больше нет!" - также прижимая ее к себе, ответил он едва слышно. Но его шепот будто был криком - криком души, разрушившим оковы страха и безнадежности. "Спасибо тебе, - девочка расплакалась, уже ничего не слушая, кроме биения своего сердца, впервые свободного от отчаяния. - Я не одна, не одна..." С час они наперебой рассказывали друг другу о себе, о прошлом, о прекрасных красотах природы, болтали о всякой чуши, но ни слова о текущем положении дел. Первым об этом вспомнил Итон. Ударила гроза, и он очнулся, он припомнил все, что он в душе ощутил за последнее время, переживая за дорогих ему людей. "Позвольте спросить, а что за бумага, которую вы читали, когда я вошел?" - спросил парень, резко сменив выражения лица на очень серьезное. Девочка от того вопроса "в лоб" несколько растерялась, потом, вспомнив все, что происходило в реальном мире, а не в этом душевном родных и близких, смутилась и погрустнела. "Торги за имения начинаются через две недели", - чуть слышно прошептала сбивчивым голосом девочка, опустив взгляд. Она и нянюшка сразу помрачнели. Обе отлично понимали, что дела идут хуже некуда, а сделать что-нибудь маленькая девочка и старушка ничего не могут. Старик Тео как-то пробовал разобраться в делах, но очень скоро понял, что и он не в силах изменить ситуацию, только еще чаще стал браниться с управляющим, чувствуя, что "эта лисица уж больно хвостом вертит". "Хм, и давно вам эта бумага пришла?" - осведомился Итон, не сильно опечалившись от этого ужасного известия, даже, по большому счету, вовсе и не удивившись. "Уже как три дня", - ответила девочка, покосившись на "проклятую грамоту". Все время с того момента, как ее прислали, она только и перечитывала ее, отказываясь верить. Не оставляла ее нигде, везде таская с собой - не совсем ясный рефлекс: люди подсознательно запрещают себе выпускать из виду то, что должно непременно принести им несчастье, даже не имея возможности повлиять на дальнейший ход событий. Возможно, надеются, что если будут следить за сим процессом, беда обойдет стороной. Но предотвратить ее нельзя, а сие личности все продолжают мучить себя, смотря ей в лицо, боясь ее еще больше. Зачем так себя изводить? Неясно, но почти каждый из нас не сможет отвлечься от надвигающейся грозы в жизни чем-то приятным и хорошим, напоминая себе постоянно о реальности, пускай ничего исправить тебе уже и нельзя. Должно быть, это инстинкт самосохранения: не закрывать глаза на опасность, наслаждаясь жизнью, а лихорадочно искать решения. Но вот решения нет и быть не может, а вот проблема осталась, а вместе с ней и потребность мучить себя действовать. Выходит, то, что должно помогать, окончательно убивает... "Я привез поправку к ней", - улыбнулся офицер, доставая точь-в-точь похожую бумагу из своей сумки, накинутой через плечо. Девочка лихорадочно, дрожащими руками взяла листок и подбежала к столу с огарком свечи. Прочитав первый раз, она, пожалуй, вовсе ничего не поняла. Весь текст представлял собой бессвязное скопление символов, и она, покачав головой, принялась его перечитывать. Завершив второе и третье прочтения, она испугалась, но не того, что было там написано. Она испугалась того, о чем был вообще написан этот указ - испугалась того, что вновь читает о возможной продаже своего дома. Несколько помедлив, она вновь схватила листок, отложенный на стол, понемногу начинала понимать смысл. Читая четвертый раз, хозяйка усадьбы вовсе отошла от испуга, охватившего ее, с каждым прочитанным словом она светлела, возвращаясь в хорошее расположение духа, приобретая веру в себя и в будущее. Дочитав, она весело вскрикнула, посмотрев на довольного, улыбающегося парня. Девочка, обернулась к няне, которая в страшном волнении следила за своей воспитанницей, и начала читать где-то с середины, пропустив значительную часть формальностей и общих положений: "... Спешим довести до вашего сведения, вследствие внесения залога и поручения передача имения для торгов долговой коллегией откладывается на неопределенный срок..." Девочка, звонко, весело вскрикнув, бросилась обнять уставшего путника. Впрочем, об усталости он и не думал: сейчас он был счастлив, что, наконец, приехал, от сознания того, что помог и будет помогать всеми силами, какие есть в нем. "Но как?" - отойдя от состояния эйфории, спросила хозяйка у гостя. "Я отдал в залог свое хозяйство, - объяснил офицер, робко улыбнувшись. - Ничего страшного: когда мы отдадим все долги, они вернут мне его", - пытался он ее успокоить. "Как? - встревожено она вскрикнула, не видя выхода. - Как мы их вернем?" "Я именно здесь для этого, - он продолжал улыбаться, весело тарабаня пальцами по ручке кресла. Итон был очень проницательным и довольно смышленым, чтобы понимать, когда нужно и как направить человеческие чувства - А теперь позвольте воспользоваться вашей милостью?" - спросил парень. В ответ он лишь встретил озадаченный взгляд, искавший ответа: "А я смогу ее оказать?" Вы позволите уставшему путнику остаться у вас, дав ему крышу над головой. "Конечно! - девочка чуть не оглушила его и няню своим звонким, веселым криком. - Я бы и не позволила уехать в такую бурю!" "Что же, тогда я пойду - найду управляющего", - он открыл уже дверь, чтобы удалиться, но был остановлен девочкой, только что понявшей, что за все время она так и не удосужилась представиться. "Меня зовут Роксана, - подбегая к нему, она неловко рассмеялась, но было ей это только к лицу. - Роксана Сайго, - добавила девочка, протягивая руку офицеру. "Что ж, очень приятно, - он улыбнулся, учтиво поцеловав протянутую руку. - А меня, позвольте напомнить, Итон Рейн. Ну, спокойной ночи!" Он вышел, оставив девочку с самыми приятными предчувствиями, надеждами, мечтами. III Войдя в отведенную ему комнату, Итон, отойдя от радостного волнения, ощутил ужасную злость за то, что так долго медлил. Душа, буквально все его нутро, требовала действий незамедлительных. Мучаясь разными тяжелыми думами, размышляя о своих первых шагах, он понял, что одним умением администратора тут дел не исправишь - нужно переменить "внутреннее настроение" в доме. Офицер понял, что ему так просто не отдаться в объятия сна, столь желанного после длительной дороги. Желание начать "активную жизнедеятельность" взяло вверх в нем, и он, не найдя ничего лучше, вызвал управляющего. "Добрый" разговор - вот чего не хватало офицеру для сна. "Прощу прощения, - с явным недовольством на лице вошел в его комнату толстяк, коего Итон спустил с лестницы. - Однако госпожа уже отдыхает, поэтому не изволили бы вы..." "Не изволил бы!" - гневно разразился парень, приближаясь к вошедшему. Лицо усталого гостя резко утратило все оттенки изможденности и утомленности, приобретя лишь раздражение и злость. "Госпожа устала..." - начал повышать голос приказчик, был оглушен резким щелчком - Итон схватил лошадиный кнут и хлестанул им рядом с ногами толстяка. "Устала? Хм, должно быть, вы правы... - бешено ухмыляясь, тихо прошептал он, смотря на испуганного мужчину. - Вы не догадываетесь от кого? Нет?" Наступила пауза, в течение которой парень сверлил ненавистным взглядом приказчика. "Устала от вас!" - не дождавшись ответа дрожащего управляющего, наконец, он прервал молчания Итон, сверкнув глазами, словно давая понять, что все теперь и закончится. "Ну... я пойду", - напугано промямлил мужчина, подкрадываясь к двери, но парень одним рывком кинулся на него, прижав к стене. "Вижу, тебе понравилось летать с лестницы, - мрачно улыбнулся парень, отвесив нехилую оплеуху напуганному до смерти мужчине. - Знай, я буду смотреть в оба за тобой, за каждым твоим шагом. Надеюсь, мы друг друга хорошо поняли", - с этими словами он вышвырнул приказчика из комнаты. IV Следующее утро прошло тихо и мирно. Управляющий не посмел выходить из своего кабинета, Роксана спокойно читала в библиотеке, а слуги, руководимые распоряжениями Тео, готовили большой обед. Давно дом не знал такого оживления: все носились, крутились, смеялись - последнее было чем-то, совсем из ряда вон выходящим. Итон встал довольно поздно и сразу же поддался на это всеобщее воодушевление, причиной которого, видимо, всецело являлся он. Парень был весел и приветлив со всеми, с уважением и интересом выслушивал дворовых мужиков, кои наперебой говорили ему о делах, подшучивал над молоденькими горничными, выслушивал, улыбаясь, выговоры от поварихи, даже немного поиграл с детьми слуг. За обедом никто не говорил о плохом, только весело смеялись, разговаривали о разных отвлеченных темах, часто не имеющих никакого практического или даже теоретического, "возвышенно-философского" смысла. Едва беседа умолкала, и девочка придумывала еще какой-нибудь тему для нее, вроде "прекрасных луговых цветов", "тех очаровательных картин", ну или, на худой конец, "чудесного безоблачного неба". К слову, оно и, вправду, было чудесно: не было ни одной тучки, даже самой ничтожной, ярко светило, припекая, солнце, сам небосвод был чистейше голубем, прорезанным жизнерадостной радугой. Разойдясь по своим местам после его окончания, все улеглось, утихло, погрузив дом в почти полную тишину. Лишь какой-то странный стук, то звонкий, то глухой, нарушал сию идиллию. Изредка раздавался чей-то голос, просящий то молотка, то гвоздей, то "ну, чего-нибудь вот эдакого". При сих словах, говоривший жестикулировал руками, изображая что-то не совсем понятное, тогда его переспрашивали, и все повторялось точь-в-точь. Не в силах сдержать свое любопытство, юная хозяйка вышла на крыльцо посмотреть, что там за переполох. Рядом с дверью, прислонившись к стене, стоял Итон, с веселым лицом наблюдая за мастерами и их "профессиональным" ремонтом. "Что случилось?" - растянувшись в очаровательной улыбке, спросила девочка, заметя веселое выражение лица Итона. "Начинать новую жизнь нельзя, пока герб не поправим, - пояснил парень, довольно зажмурившись от чрезмерного света в глаза. Он шумно вздохнул с легкостью на сердце, весьма счастливо и влюблено посмотрев в небо над домом, родным домом. - Хм, значит, прихожу я сегодня в мастерскую, а они там спят! Спят, представляешь? Ну, я их и выбранил немного..." - добродушно улыбнулся Итон. "Да, барин у нас добрый, - сверху расхохотался тот, кто просил минут пять назад "чего-нибудь эдакого". Раздался последний громкий удар, и мастер весело рассмеялся. - Эдак тут высоко-то, ребят! Эх, братушки, спускай меня отсюда-то на земельку-то на родимую". Рабочего сняли с высоты, и он, отпустив еще пару реплик, развалился на земле, произнеся что-то вроде этого: "Ну, так-то и жизнь будет проще, с красивым гербом-то! Эк, я утомился - прилягу-ка на травку, погреться хочется... А вы, ребятки, на меня эдак не смотрите: работа она работой, но отдыху черед нужен - так-то вот", - и он перевернулся на другой бок, как бы говоря, что "эдак если я и молотки с гвоздями за вас, братцы, таскать буду, так вы, ребятки, совсем брюшко-то отрастите". "Братцы" недовольно переглянулись, но делать нечего: и недовольно что-то бурча, взяв орудия труда, они побрели в сторону сарая. "Люблю я все-таки здешний народ", - усмехнулся парень, весело наблюдавший за всей этой картиной. "Точь-в-точь, как папа", - подумала девочка, вспомнив отца. Итон, и вправду, чем-то напоминал Рея Сайго. Взглядом, походкой, лицом, характером, может, телосложением? Нет, не то... Душой! Возможно, поэтому она уже почти поверила, что он не может не быть ее братом. V "Хах, вот это народ!" - расхохотался отец Роксаны, наблюдая за крестьянами на двух обозах. Один из них ехал, по-видимому, в город, дабы продать излишки продуктов, другой же возвращался домой из леса с телегой набитой древом. Вот уже минут как двадцать они не могли поделить дорогу на узком мосту - ни один не хотел съехать с переправы. День был солнечный, жаркий, и оба ужасно утомился из-за этого "сложного" перехода. Как они только не изощрялись! Сначала один прижался к перилам, "пропуская" второго, но второй чуть не выдавил его вместе с телегой в реку. Потом они придумали разобрать перила. "Дак, мы ведь потом все подделали бы, барин", - день после оправдывался один из горе-путников, протирая сонные глаза. "Так вот и места поболее будет", - кивал головой второй крестьянин, подтверждая слова своего товарища по несчастью. Но пока господин Сайго не стал мешать своим земледельцам крушить основы мироздания гениальным изобретательством. Поняв, что "барин-то над нами диву дается", землепашцы прекратили искания праведного пути домой и в город. Нет, они, естественно не стали уступать дорогу друг другу - "это як же я буду с моста-то съезжать для этой шельмы!" "Экой ты, оказывается, толстобокий, а!" - кричал один, воистину все более и более убеждаясь, что именно "этот старый дурак должен уступить дорогу". "Ведьма ты немытая! Вот ты кто!" - в ответ орал другой крестьянин, отчетливо понимая, что "так ведь эдак я буду каждый раз дорогу ему уступать, так этот мальчик совсем из разума-то выйдет". Побранившись вдоволь, вместо того, чтобы уже наконец-то разъехаться, оба трудяги почувствовали необходимость именно здесь и прямо сейчас друг другу излить свою душу. Они начали дружелюбно, кое-где даже с заботой и сочувствием поглядывать друг на друга, рассказывая каждый о своих бедах и напастях. Так продолжалось до тех пор, пока к мосту не подоспел еще один крестьянин телегой набитой бочками. "Экие вы прямо ушлые! С дороги вы, ослы ленивые!" - ехал он, не останавливаясь. Конечно, он прекрасно вписался в одну из телег. Началась очередная перебранка: теперь уже двое товарищей по несчастью учили уму-разуму подъехавшего, - но продолжалась она недолго. Нет, вы опять не угадали: с виноватым видом, что нарушил их беседу, третий крестьянин подсел к философам. Говорили они обо всем, проще будет сказать, о чем они не говорили: "Как же нам-то разъехаться?" А дело тут было в том, что если уж заговорить, то непременно надо будет расстаться, чего им искренне и не хотелось делать. Любо было им смотреть на небо, в прозрачную воду и на свои лица с веселыми, добрыми улыбками, переливающиеся в ней, на луга и поля, кои ими были засеяны. И долго бы они сидели еще, если бы роте солдат не понадобилось пройти на другой берег. "Ух, вояки - так это святое", - значительно говорил один землепашец, приветливо смотря на хмурых солдат, идущих без остановки уже целый день. "Да, прямо бравые ребята!" - кивнул другой на бойцов, которым едва исполнилось по восемнадцать лет. "Гляди, как добро идут", - замечал еще один крестьянин, уставившись на то, как в ногу маршируют, пытаются маршировать юноши. Только колона прошла, еще не исчезнув за поворотом, путники вспомнили каждый о своих заботах и, сердечно простившись, земледельцы разъехались в разные стороны. "Эх, по нраву мне эти ребята", - вздохнул отец Роксаны, добродушно улыбаясь, и, погладив девочку по голове, взяв ее маленькую ручку, побрел домой, довольный, что вчера приехал из столицы отдохнуть. VI «Рокси, ты из библиотеки? – сонно задал вопрос парень, закрыв глаза. Солнце пекло во всю к радости ребятни, скачущей на поляне, хозяек, развешавших белье, крестьян, обеспокоенных вчерашним буйством стихии и состоянием полей. – Там прохладно? Эх, жаркий сегодня денек!» Девочка кивнула, и Итон отправился «просвещаться» – получать знания, спасаясь от невыносимой для него духоты. Роксана же решила продолжить прерванное чтение. Изначальна библиотека была на первом этаже, однако вскоре отцу Роксаны вздумалось ее существенно расширить, и он, разобрав потолок, расширил ее на втором. Книг в ней было не сильно много, по крайней мере, для такого огромного помещения, но, специально или нет, в библиотеке был сильный визуальный обман: благодаря весьма замысловатому расположению книг и шкафов, казалось, что книгам и пергаментам нет числа. Девочка уселась за письменный стол, который был специально поставлен сюда для нее, и погрузилась в изучения огромного количества свитков, аккуратно разложенных на столе. Прочитав свиток один раз, она на минуту или две погружалась в размышления об его содержании, старательно всё запоминая и осмысляя, затем вновь пробегала его же глазами. Уже изученные по нескольку раз она складывала по правую от себя руку, периодически разбирая их в нужном порядке. Едва войдя в библиотеку, парень почувствовал облегчение – это живительная прохлада. Но наслаждаться холодком скоро стало невыносимо скучно, поэтому Итон без особого энтузиазма – в свое время перечитал здесь уже совершенно все - взял с полки какой-то потрепанный экземпляр старого сборника отечественной литературы, открыв его на первой попавшейся страницы. «О, «Сияние ангела», - с видом знатока отметила девочка, улыбнувшись. Наверное, она знала каждую книгу в этой библиотеке и по одной обложке могла пересказать содержание почти любого произведения. Было, должно быть, всего три книги, которые она не решалась начать читать. «Без жизни», «Пропавшая душа» и «Начало и конец» - все эти книженции были далеко не радостного содержания, кое было расписано в каждой на страниц четыреста, вопреки своему убеждению: «Каждое произведение заключает в себе какой-либо смысл, хоть немного отличный от других, а значит, все их нужно прочесть». – Я читала ее недели три назад. Хм, вторая повесть скучная – автор явно устал, а вот конец просто захватывающий!» «Да ты читать любишь, - заметил Итон, вертя книгу в руках, пытаясь отыскать название. Повертев ее с минуту, и поняв, что это не имеет смысла: по-видимому, его тут нет, да зачем ему искать вообще? – парень вновь открыл ее, но теперь уже с первой страницы. – А ты что там поглощаешь?» - указал он на гору бумаг, которая была уже довольно больших размеров. «Я нашла здесь недавно заметки папы, - улыбнулась юная госпожа Сайго, показывая один из документов Итону. Записи были весьма ветхие, «побитые жизнью», написанные едва разбираемым почерком, но, по-видимому, были очень дороги хозяину, ибо отец девочки довольно часто с ними работал: так, на полях, если таковые имелись, постоянно можно было найти все возможные правки и примечания; в тексте нередко были исправления на весь абзац; а манера письма и цвет чернил были довольно различны – было ясно, что работа над ними велась, быть может, не один десяток лет. – Кстати, правильно, что названия не стал искать – бесполезно: кто-то по ошибке напечатал несколько сотен книжек без оглавления и названия». «Так, это большая редкость, - улыбнулся парень, снова повертев в руках старенький, бывалый сборник повестей. – Ну и о чем в этих рукописях?» «Обо всем: о политике, экономике, истории, географии… - начала перечислять девочка, перебирая уже прочитанные свитки. – Вот, например, о Дай Ли, а этот о «Социальном делении современного общества в эпоху войны и колоссальных контрастов между отдельными регионами», - она показала довольно внушительный пергамент, похожий на какой-то научный трактат, подготовленный к собранию ученных мужей. «Звучит… эмм, внушительно, - подумав немного, произнес офицер, разглядывая доклад. – Должно быть, твой отец писал это, когда учился в университете Омашу». «Нет, он написал это за пару лет… - не договорив «до смерти», она стала старательно что-то искать в тексте, проворно перебирая всю ленту, умудряясь аккуратно сворачивать ее. – Вот», - указала Роксана относительно небольшой абзац в тексте. «Так… вот, - взял пергамент парень и нашел указанное место. Попробовал пробежаться, но ничего толком не понял, тогда, осознав, что без вникания ничего не выйдет, начал читать с расстановкой. – В современном обществе царства Земли наблюдается ряд феноменов, спровоцированных именно близостью масштабных военных действий, а посему не находящих подобия в странах Огня и Воды. Так, например, вольные люди в Северо-Восточных провинциях. После падения Ольена и смерти князя Торана землепашцы в сих землях, кои в большинстве своем в данном регионе на протяжении веков принадлежали помещикам, оттеснили армию народа Огня обратно к берегам массовым нашествием. После сего предводители «похода» отказались вновь подчиняться дворянам, кои в попытках вернуть себе власть над людом организовали карательное шествие. На своем пути они под корень выжгли несколько деревень, дав волю бесчинствам и насилию. Надежда на компромисс, выгодный для той и другой стороны, была утрачена, а месть мятежников не заставила себя долго ждать – через три дня в ночь они напали на лагерь карателей, перебив последних всех до единого. Прочие попытки «вразумить наглых холопов» провалились, и дворяне вынуждены были признать вольность оных под давлением прочих слоев общества. К слову, все время восстания землепашцы успешно боролись и с магами Огня, и исправно платили налоги. Итак, в нашей стране возник слой общества: 1. проживающий почти на линии фронта, 2. почти не подчиняющийся общим властям, 3. при этом платящий налоги 4. имеющий особую внутреннюю структуру, и 4. профессионально занимающийся земледелием и обороной границ одновременно...» "Лучше бы ты романы читала, - заключил парень, прочитав этот ученый отрывок, составленный самоучкой. – Но я понял, о чем ты, - он мягко улыбнулся. - Все это происходило с лет десять назад». VII «Братья, благородные по крови! – обращался с трибуны дворянин лет двадцати семи к собравшимся на площади. Их было немного: не более двух десятков. Большинство из них были молодыми людьми, даже слишком. Одетые довольно разношерстно: от самых богатых нарядов до простых поношенных плащей, - а посему сразу было видно, кто беден, кто богат, кто знатен, а кто нет. Среди слушателей было двое, дольно хорошо прибранных, хорошо держащих себе среди всей этой кучки, стоящей от нее чуть в стороне. Один из дворян был, по-видимому, уже не раз испытанный жизнью, другой же был еще совсем юнцом шестнадцати лет, каких в сей год прибывало в столицу неслыханное количество, чтобы записаться на фронт. К справедливости замечу, что большая часть из них после месяца или двух в армии выращивало отставки. – Сердце каждого из нас наливается кровью, когда мы видим, что происходит на под Ольеном, ибо такого еще не было никогда: эти выродки из нации Огня смутили слабые крестьянские умы. Как же иначе объяснить эту чрезмерную дерзость наших соотечественников-землепашцев? Бросить поля и уйти, отказаться подчиниться господам, власть коих не может быть оспорена никем! Ибо власть эта дана нам свыше, власть эта дарована нам за беззаветное служение своему народу. В том числе и крестьянам, за коих мы, не жалея себя и врагов, проливали кровь нашу! И чем же они нам отплатили? Вы посмотрите на эту вольность, а! Страна тонет в крови, а им своеволие! Что же, господа, все этим я хотел сказать, что так и до союза с магами Огня не далеко. Сейчас вольность, завтра бунт… А потом? Поход на Ба-Синг-Се?». «Чушь говоришь, - громко и твердо произнес старший из двух «обособленных» помещиков, так чтобы его все могли расслышать. Поднялся недовольный гул, но мужчина продолжил. – Забыл ты сказать, что мужики только дворянам не хотят подчиняться, а пред государем шапки снимают. Не вспомнил, что они громят этих магов Огня, хотя вы молодцы этим уже сколько лет занимаетесь в юнкерских армиях, а толку-то нуль! Отчего-то не сказал ты, что оброк в тех землях таков был, что крестьянину есть нечего было. Что ж, ты совсем промолчал, как вы, истинно благородные, деревни их под корень вырезаете?» «Да кто ты вообще такой?!» - воскликнул возмущенный оратор, гневно смотря на защитника бунтарей. «Если вы, и вправду, хотите знать,- добро улыбнулся оппонент выступающего. – Меня зовут Рей Сайго», - представился он, встретив недоверчивый взгляд. Затихнув на секунду, слушатели, вновь начав общую болтовню стали расходиться. «Ну, Итон, надеюсь, ты не хотел записываться добровольцем», - усмехнулся мужчина, в шутку взъерошив волосы своему спутнику. VIII «Добрый день, - приветствовал приказчик парня и девочку, случайно зайдя в библиотеку. – Я, наверное, пойду», - невнятно промямлил он. Смотреть на «этого мальчишку» для него было непросто сейчас. «Нет, Наото, - весело крикнула девочка, схватив его за рукав. Тот остановился и растеряно посмотрел на нее, а потом бросил короткий взгляд на парня. – Я хочу…» Обычно эту часть речи девочки управляющий не слушал, а потом послушно кивал, наигранно, приторно улыбаясь. Так поступил он и сейчас. Однако зря. «Ну, Наото, - вывел его из забытья голос Итона, злобно, даже кровожадно ухмыляющегося. – Раз такое дело, то и мне, пожалуй, третью книжку из той же серии». Приказчик испуганно посмотрел на девочку в надежде, что она повторит название какого-нибудь рассказа, ну хоть автора, хоть что-то, но встретил только добрый и милый взгляд. "Не думала, что ты любишь...» - удивилась Роксана, обернувшись к нему. "Люблю, очень люблю!" - перебил ее Итон, не давая договорить названия необходимой книги. «Господи, что ж будет!? – мысли водили хоровод в голове у мужчины, а глаза его не находили точки, на которой могли остановиться. Поразмыслив немного, приказчик успокоился. – Ладно, завтра я к ней тихо подойду и расспрошу все…» - но рано он обрадовался. «Знаешь, как я читать люблю? Страсть! – вздохнул парень, все более растягиваясь в своей злобной ухмылке. Как будто прочитал мысли Наото! – Так, даже иногда и заснуть без книги не могу. А давай, ты сегодня смотаешься в город, да и купишь нам, а? От дел мы тебя сегодня освобождаем. Согласна, Роксан?» Девочка радостно кивнула. «Эх, Наото, - продолжал тем временем Итон, по-дружески ударив ему по плечу, так что тот немного взвизгнул. Парень же как будто этого и не заметил вовсе. – Мы с тобой сразу не сладили… Жаль, ты ведь хороший мужик, правда. Да я и не сомневаюсь. Не то, что хороший, а отличнейший! Наото, смотри, не опоздай с покупками-то! Как перед сном почитать хочется!» Итон неестественно зевнул, а управляющий невольно вздрогнул, сделав шаг назад. Одно слова, нужно было видеть лицо и взгляд молодого человека: ухмылка превратилась в бешеный оскал, а глаза сверкали. Приказчик, недолго думая, кивнул головой и вылетел из библиотеки. Парень отвернул голову и протер руками лицо. От его полусумасшедшей маски не осталось и следа. «Что это с Наото? Никогда его таким не видела», - искренно поразилась Роксана, смотря на столь же удивленного Итона, который всем своим видом, буквально, кричал: «Странный какой-то у тебя управляющий! Мы его от работы освободили, я с ним помириться хотел, а он как ненормальный». IX Поняв, что парень ему не позволит узнать название книги, Наото, понурив голову, поехал в город. Удовлетворившись сей шуткой, молодой человек простился с Роксаной, сказав ей, что хочет прогуляться по окрестным селам. К чести Итона скажем, он на самом деле решил пройтись по ближним владениям семьи Сайго. Шел парень, не имея конкретной задачи, единственная цель, кою он себе надумал, была вроде бы довольно проста: уличить Наото в воровстве. Но как? Везде и всюду была полная разруха и запустение: развалившиеся заборы, поваленные амбары и сараи, сожженные дома, запущенные поля, прибывавшие в ужасно плачевном состоянии. Но причиной этому не мог быть этот жалкий, ничтожный мошенник. Точнее, отчасти именно он довел земли до подобного, но винною этому могли быть и война, непогода, крестьянские выступления. Ко всему прочему, все это, в конце концов, могло быть следствием обыкновенной безалаберности приказчика и слабоволия помещика, однако путника подобное абсолютно не устраивало. Ни то, ни другое не поможет уберечь имения от краха, ведь ущерб по этим причины никто не возместит. Посему и нужно доказать непосредственную причастность управляющего к умышленному развалу хозяйства. На встречу то и дело попадались кучки крестьян, слоняющихся днями по кабакам и дорогам, естественно, в поисках денег на эти самые кабаки. На всех лицах читался один и тот же взгляд полу испуга. Дело было не конкретно в Итоне, но в классе, который он представлял: крестьяне сейчас, после прокатившихся повсюду мятежей, особенно опасливо относились к дворянству, тем более не местному. Землепашцы не страшились самой борьбы, самих клинков, боялись лишь они "подлых выходок", на кои помещики, как оказалось, были чрезвычайно изобретательны. А вообще земледельцы были довольно храбрым, терпеливым, сильным людом, ибо сколько несчастий выпало на их голову, при том еще сохранившим любовь к жизни, огромное миролюбие и доброжелательность. Хотя стоит бунтовщикам только подойти к одной из деревень ближе, чем на пол сотню километров, эти тихие и мирные селяне быстро превращаются из разнузданных от безделья и пугливых от беззащитности в крепких и отважных вояк, готовых на любое безумство, лишь бы разрушить эти оковы безнадежности. Таковы вот крестьяне сих земель, таковы они во владениях госпожи Сайго. "Эй, ребята, - крикнул Итон, скоплению работяг, весело разговаривающих. Поблизости стояло пошатнувшееся здание склада, повозка с одной тощей лошадью, едва держащейся на ногах. - Здарово!" "Здоровы будете, - прищурившись, настороженно произнес один из них, но без опаски - нищета и постоянные притеснения со стороны других рождают в людях вместе со страхом и покорностью отчаянность, мятежность, вольность, ибо не за что уже переживать, остается лишь одна твоя свобода, которую кто-то уже украл, а посему есть только "дорога протеста" - бунт. Кто-то скажет: "Бессмысленный и беспощадный", но в нем и есть единственный смысл для обедневших, ободранных до нитки - это и есть их единственный путь, возможность показать, что и у них имеются цели, интересы, быть может, желания и мечты. - А вы, господин, не их здешних мест". "Что, так заметно? - добро усмехнулся Итон, весело посмотрев на земледельцев. Он понимал по тону говорившего, что дела здесь хуже некуда - одно не тот слово, и вопреки положению его отправят на тот свет. Внешний неряшливый, крайне ободранный вид подтверждал мысли парня о "трудным" положении хозяйства окрестных владений. - Эх, а вырос я здесь..." "Заметно, заметно", - недовольно бурчал в ответ мужчина, продолжая глядеть подозрительно на дворянина. Он немного растерялся - видно было, что молодой человек довольно странный для простого помещика, необычный для офицера в отгуле. "Ребят, а чей это склад?" - спросил парень, но тут же пожалел об этом: его пронзил самый пристальный взгляд. Все вокруг стали как-то особенно недружелюбно посматривать на Итона. "А тебе какое до сего дело?! - заметя действия слов молодого человека на своих товарищей, начал оскаливаться мужчина. В руках крестьян стали появляться тесаки, вилы, рогатины. - Ты кто вообще таков будешь? Чего забыл в наших-то краях?" "Так это бунт! - вскричал парень, резко ожесточаясь, и напирая на крестьян. На их лицах появилась облегченная злая ухмылка: "Эдак проще уж разбить этим аристократам лоб, нежели терпеть их рожицу!" Видя, крестьянский настрой, молодой человек понял, что отступать уже поздно, а посему шанс есть если продолжить словесную атаку. Он выхватил свой палаш, который в свое время подарил ему отец Роксаны, и гневно объявил. - Вы, скоты поганые! Как смеете вы бунтовать против своей госпожи!? Я, Итон Рейн, честью поклялся, что наведу здесь порядок!" "Госпожи? - робко и неуверенно спросил заводила, недоверчиво посмотрев на парня. Землепашцы несколько смутились, переглянувшись, ища поддержки. - Постой...-те... Госпожи, говорите?" "Да, - кротко, но грозно бросил Итон, яростно сверкая глазами. Показательно рассек воздух, будто врага - со стороны это смотрелось весьма глупо, но на мужиков произвело самое нужное и необходимое действие: полное смятение и ошеломление пронеслось меж ними. Тем временем, почувствовав успех, молодой человек продолжал напирать. - Я, верный слуга миледи Роксаны и вассал великого дома Сайго, нахожу повсюду лишь только ложь, обман да предателей, рыщущих за спиной у своей госпожи!" "Господин! Прости ты нас, дурней!" - вымолвил один из кучки, прослезившись. Все один за другим стали снимать шапки, поднялся ропот на себя и полились извинения пред госпоже верным. Уверившись, что парень, успокоился, крестьяне, взволнованные сим появлением "спасителя", окружили его и начали наперебой рассказывать о всех злоключениях. "Так, что же это за склад, и что вы здесь делаете?" - спросил, наконец Итон, смирившись, что сами крестьяне не вспомнят его вопрос. "Это все госпожи, а этот Наото, приказчик, - начал один из землепашцев разъяснять происходящее. Он яро жестикулировал и, видно, отражал настрой всех присутствующих. - Он, значит, повелел нам его опустошить, а все, что найдем свезти к нему". "Как же он вас так... заставил?" - удивленно и зло поразился парень. Он наблюдал, за тем как крестьяне сражено опустили головы. Вмиг поднялся гул. -Госпожа ему верит, пришлет солдат... -Да что солдаты! Черт с ними! Перебьем, если нужно... -А вот, то, что эта шельма каждый день близ госпожи... ну, он может... "Что!? - гневно возмутился парень, сжав кулаки. Злости его не было предела. Вздохнув, Итон, осмотрел присмиревших и послушных крестьян. - Так, знаете, куда он все это свозит?" "Да, барин, - кивнул заводила, словно поняв мысль Итона. - Прикажете "опустошить"?" - усмехнулся он. "Мы с тобой сработаемся, - похлопал его по плечу молодой человек, улыбнувшись. - Есть другие такие склады?" "Да, барин, - опять кивнул мужчина, продолжая усмехаться. - Найти других старост?" "А ты далеко пойдешь, - подивился парень, осмотрев говорившего. - Пришли мне их завтра в усадьбу", - довольно улыбаясь, приказал Итон. Подумав с минуту, он начал расспрашивать землепашцев о делах. "Якая же эта ворюга", - возмущался один из кучки крестьян. "Эдак мы ни дня на господских полях и не работали, - пояснял второй, перебивая всех. - Всю "господскую работенку" ему работали. -Только сами иногда на поля госпожи заглянем, сделаем, чтобы ей было что... -Эдакая шельма и с ее полей стащит! "Значит вот, где деньги взять - тащите все краденное на свои места" - усмехнулся Итон, вновь после погрузившись в задумчивость. "Эдак, и в дом его надо залезть, - произнес заводила, поглядев в на холмик с опрятным домом на вершине. - Там много господских денех-то!" "Молодчина!" - потрепал его парень по голове, взъерошив волосы на голове. "Небось, сам хочешь дом-то осмотреть, - игриво усмехнулся один из ровесников Итона. Поймав же его непонимающий взгляд, добавил. - Эх, жинка у него... Я шалею", - и растянулся забавной улыбке. "А, - протянул, усмехаясь, Итон. - Ну, я пожалуй пойду дом осмотрю". "Ну, иди", - рассмеялись землепашцы, проводив его добрыми напутствиями и улыбками. "Як, же мы эдакого приказного накажем-то! Ой, накажем! - обернувшись неожиданно, пародировал он говор крестьян на свой манер, кой слышал у солдат на перевалах, когда те разваливались у костра. Землепашцы, довольные и радостные, развеселись, и направились исполнять поручения. Поднявшись на холм, пред собой парень обнаружил довольно внушительный и хорошо отделанный дом, кой он оценил примерно в треть от долга. Отряхнувшись, он постучал в дверь. Ему, как и описывал крестьянин, открыла весьма миловидная хозяйка, вскоре залившаяся румянцем от его комплиментов. Осмотрев дом, и основательно допросив-расспросив девушку, он шел обратно по направлению к усадьбе. Проходя мимо склада через почти три часа, он обнаружил как толпа крестьян: кто пешком, кто на телеге - всем миром наполняют его. "Ну, осмотрел домик-то?" - спросил, смеясь, один из них под всеобщие улыбки, ибо все это время на вопросы "новеньких" о "барине" работяги отвечали: "К жинке ушел приказческой". "Ага, - так же улыбаясь, ответил Итон, добавив под звонкий и громкий хохот толпы. - Як же фасад-то хорош!" Раздался общий хохот. Отойдя уже порядочно, парень остановился и крикнул Пира, так звали лидера крестьян, с которыми познакомился сегодня молодой человек. "Чего звали, барин?" - спросил мужчина, подойдя к парню. "Пошли завтра двух крепких крестьян к дому Наото, - произнес твердо Итон, смотря на Пира. Тот кивнул, и парень продолжал. - Пусть приведут его в усадьбу... Хотя, пускай затаскивают сразу в его же кабинет". "Позволь, я сам притащу", - сжав руки, попросил Пир, оскалившись. "Хорошо, - немного подумав, согласился молодой человек, ибо он верил этому молодцу. Не просто верил, а проникся симпатией к сему достаточному умному и смекалистому, уже испытанному судьбой человеку. - Не хватай его сразу, как он появиться около дома - возьми его после того, как он выйдет из дому... но не веди, подожди где-то с час. Не отвечай ему вообще ничего, будь осторожней - он, наверняка, попытается вывести из себя или наобещает горы счастья". "Не тревожься, барин, - улыбнулся Пир. - Знаем мы эту скотину. Я его заткну так, что он и говорить не сможет..." "Нельзя, - прервал его парень, махнув рукой. - После того, как я с ним "поговорю" вместе с госпожой, бери его себе, но пусть будет жить". Крестьянин послушно кивнул и, повинуясь жесту, с довольным лицом вернулся к работе. X "Моя госпожа, я привез, - сбивчиво проговорил приказчик, ища глазами того, кого он будет видеть во всех ночных кошмарах. Знал он, понимал достаточно, что только один человек может защитить его и защитит его, ежели он будет вести себя, как нужно. Этот человек, которого он последние годы нещадно грабил и дурачил, но лишь она, только эта дуреха способна сохранить его жизнь. Голос его дрожал, лицо вспотело, руки несколько ослабели - вроде бы такой пустяк, но до какой степени его можно раздуть, а? - Я еще и других прикупил!" Так и не узнав, что ему покупать, Наото набрал в книжном магазине все экземпляры книг первого и третьего томов. Неясно, отчего именно первого тома, ведь разумно предположить: "Ежели девочка просит так сильно какую-то книгу, то она уже что-то из этой серии прочитала". Но человек часто теряет способность мыслить, даже так примитивно - Наото не стал исключением: в том состоянии, в каком вылетел из библиотеки, он облазил весь книжный. "Наото, зачем так много!? - удивленно воскликнула девочка, посмотрев на гору книг. Покачав головой, она стала их разбирать, каждую комментируя. Какими она оставалась довольна, а какие ее вообще не задевали - "эта есть, а эта совсем неинтересная", но того, чего она хотела, так и не обнаружила. - А нужного не купил!" "Госпожа, я старался..." - оправдывался приказчик, пытаясь сделать сожалеющую мину, но тут в его голове мелькнуло: "...то и мне, пожалуй... из той же серии". Мысли завертелись и его мозг выдал ужасное заключение: "Ежели нет нужной книги для девочки, то и для черта тоже". Его печали на пороге появился парень, разгоряченный и веселый, но, увидев Наото, он изменился в лице. Как не старался молодой человек держаться, но лицо его становилось все страшнее и недружелюбнее. "Купил?" - сухо и зло спросил Итон так, как на допросе. Все в внутри мужчины перевернулось - как же боялся он этого юнца! Сердце застучало быстро-быстро, а время почти остановилось, но так или иначе она не прекратило свое движение - что-то должно произойти... "Вот, то что ты хотел", - улыбнулась девочка, протянув третий том "Спасения ветров". Парень же, удостоив протянутый том лишь мелким взглядом, грозными глазами пронзил приказчика. "Какой же ты олух! Придурок, - подскочил парень к управляющему, уже готовясь разбить ему лицо. - Я просил не это!" "Итон! - крикнула девочка, отрезвив его. Поняв, что еще не время, да и не место, офицер остановился, взмахом руки, показав, чтобы приказчик скрылся где-нибудь. Тот, не мешкая, воспользовался этой возможностью. Она была счастлива, что не сказала про реальный "промах" Наото. - Что с тобой? Он принес ту самую книгу..." "Прости, пожалуйста, Роксана, - повинился он, склонив голову, беря за одно третий том, вновь протянутый ему девочкой. - Я просто устал... Дела идут тяжело", - сетовал он, все еще не поднимая головы. "Ничего страшного: вместе мы справимся, - уверяла его девочка, смотря своими мягкими, добрыми, заботливыми глазами. Столько тепла парень не видел еще никогда! Эта нежность в миг сняло с него всё: и мнимую утомленность, и физическую усталость, и ожесточенность сердца. "Так, ты же просила второй том", - заметил Итон спустя полчаса, читая сидя в библиотеке вместе с Роксаной. Девочка несколько покраснела, но сделала вид, что не слышала замечания Итона. Тогда он повторил сказанное. "Что ты, я хотела первый", - смущенно посмотрев, опровергла его слова девочка, попытавшись изобразить совершенное удивление. Но Роксана явно переиграла. -Но ты же... "Нет, второй я уже читала - ты просто не расслышал", - твердо заявила она, поразив парня своим решительным тоном. Итон посмотрел на нее пристально, изучая ее взгляд в течении минуты. Что поразило его еще больше, так это то, что она смогла снести его минутный пристальный немой допрос. "Не волнуйся, не стану я его трогать, - прохрипел он сражено, отводя, наконец, глаза. - По крайней мере, пока..." -Итон! "Естественно, только с твоего разрешения", - окончательно подчинившись, он продолжил чтение совершенно неинтересной ему книжки, а девочка, улыбнувшись, попрощалась и пошла спать. XI Следующее утро оказалось пасмурным, и ливень вот-вот грозил обрушиться на только что обсохшую землю. На дворе усадьбы почти никого не было, кроме пары уполномоченных, в спешке раздающих поручения, да нескольких работников, собирающихся успеть до начала дождя поставить навес. "О, доброе утро!" - окрикнул Наото парень, заходя в дом с улицы. Мгновение назад он распорядился подать выездной экипаж для госпожи. Приказчик же застыл в раздумьях, которые часто в последнее время на него нападали, истязая его изнутри. Заметя идущего к нему с дружелюбной, как казалась, улыбкой Итона, мужчина почувствовал дрожь по всему своему тучному телу. Его как будто током ударило, так говорило его ошарашенное лицо. "З-здравствуйте", - боязливо выдавил из себя приказчик, подавшись на шаг назад. Он был почти добит, и Итон видел это: еще одно маленькое усилие, и "жертва сама себя выдаст". Сломленность и панический страх так и ярко мерцали в глазах управляющего, он уже утратил любые намеки на логику и самообладание. Это уже не был тот самодовольный, напыщенный и хитрый мерзавец, которого молодой человек спустил с лестницы, пред парнем стоял обычный мелочный, загнанный своею же изворотливостью подлец, боящийся любого слова или шороха, относящихся хоть как-то к нему. "Что, Наото, прости!" - потрепал его Итон по плечу, примирительно улыбаясь, чем вызвал новую волну дрожи и даже испуг у приказчика, однако последний нашел силы и взял себя в руки. Рассудительность к нему уже не вернулась, но вот уверенность и самообладание опалили своим жаром его сердце. Гордость и отчаянность проснулись в Наото, проявившись в его дерзком и вызывающем взгляде. "Долго ли ты еще будешь со мной играть?!" - кричала его душа, находя отражение в глазах, уставленных на парня. Эта была настоящая дуэль: ненавистный и безрассудный взор мужчины против доброго и веселого, смеющегося взгляда Итона. "Ну, вот это и конец, - отметил про себя парень, внутренне торжествуя. - И у зверя загнанного в угол остаются силы на последний бросок, а после, кем бы ни был, он не представляет опасности - делать с ним можно все что захочешь". По логике людей, мыслящих подобно Итону, все действительно было окончено. Все время необходимо было изводить и истощать, не давая шанса собраться с силами, но и нанося решающего удара, выжидая момента "последнего рывка" - выплеска остатков душевных сил и напряжения всех душевных качеств. Сему броску нельзя дать завершиться успехом, ибо ежели он окажется действенным, то начнется душевный подъем и отчаянная борьба за жизнь, набирающая силы с каждой секундой. Что же было делать парню? "Наото, послушай, гулял я вчера по окрестностям... Не твой дом там, на холмике? - спросил молодой человек, мягко произнося каждое слово. Управляющий чувствовал неладное, угрозу от каждого мирного и ласкового слова, ощущал, что под ними "яд и кинжал" - погибель его. Но противиться и бороться против этой "доброй маски" он не был способен. Его отчаянность, его энергия и сила, его самоуверенность мельчали и утихали, душа остывала и успокаивалась вместе с тем, чем более сильнее его пронимала теплота тона Итона, уверившегося в своей победе. Приказчик больше не слышал, не обращал внимания - он засыпал, чувствуя спокойствие и тишь. О, как он не хотел этого! Да вот сделать ничего он не мог... Его сладкий и вместе с тем ядовитый сон спокойствия прервали громовые слова, сказанные с резкой усмешкой Итоном, решив, что "разбить нужно сейчас". - Ну, мы с миледи решили навестить тебя сегодня, а посему можешь быть свободен сейчас - приготовься нас встречать". Мысли выстроились в линию, показывая всю неминуемость гибели, и мужчина, поклонившись, не произнося ни звука, вылетел из усадьбы. Не знал он, что задумал этот дьявол, но то, что не спроста заявиться сегодня к нему домой - это точно. Наверное, проведет обыск, обвинит, зажмет в тиски его душу! Лишь одна мысль крутилась в голове у управляющего: "Бежать! Захватить, что можно, и бежать!" XII "О, так это ты, Наото, - словно обрадовавшись, воскликнул парень, сидя в кресле приказчика. Рядом в таком же кресле сидела удивленная девочка, не понимающая сути происходящего, а во молодой человек, кажись, этого только и ждал. Два часа в присутствии Роксаны он разбирал отчеты и доклады, записи Наото, принимая иногда странных мужиков с серьезными и ответственными лицами. - Эх, милая Рокси, похоже, не сможем мы никуда поехать сегодня - зря экипаж закладывали!" Из уст приказчика вырвался протяжный умоляющий стон "Итон?" - спросила, наконец, после минутного молчания девочка, переводя взгляд то на Наото, то на парня. Один лишь раскачивался вальяжно в кресле, усмехаясь, другой же уставил взор в одну точку и был на грани истерики. "Интересно, много ли получают у нас приказчики? - многозначительно посмотрев на управляющего, поинтересовался Итон, будто не расслышав девочку. - А, давайте, посмотрим!" И он подал Роксане лист расписки за получение жалования, она пробежала глазами их без всяког интереса. "Итон!" - недовольно крикнула девочка, не поняв совершенно ничего из этих бессмысленных бумажек. Парень сделал знак притащившему Наото крестьянину, и тот поставил на стол подробную опись "имущества" приказчика. Девочка даже читать ее не стала, продолжая смотреть недовольно на молодого человека. Тогда на стол упал какой-то тяжеленный мешок, звонко прогремев на всю комнату, испугав госпожу Сайго. Несмотря на относительно небольшие размеры содержимое, по-видимому, было довольно весомо. Парень вывалил его на стол, и золотые монеты, весело побрякивая, усыпали стол. "Богато у нас живут управляющие! - дико удивленно воскликнул молодой человек, зло поглядев на еще более разбитого управляющего. Он взял в руки перечень собственности. - Однако, чтобы заработать столько, тебе, мой друг, нужно было честно работать две с лишним жизни... Честно работать!" Девочка пораженно оглядела Наото, точнее "то, что него осталось". "Думаю, нужно урезать вам зарплату", - усмехнулся Итон, качнувшись на стуле. Тем временем в дверь постучались, а затем, как видно и было задумано, она сразу же отворилась. В комнату вошли четыре старосты деревень, поклонившись. "Мы, вот, решили послушать ваш отчет сегодня, - наиграно грозно обратился парень к вошедшим. Те еще раз поклонились. - Все ли налоги уплатили ли наши крестьяне, Наото?" "Все! Куда уж больше!" – в один голос, шумно отвечали за управляющего старосты. Приказчик сделался еще более тихим и подавленным. «Как?! – удивленно воскликнул парень, протягивая девочке еще какие-то бумаги. Крестьяне же отлично поняли свою простую роль – говорить правду. – А мы вот хотели повысить еще, чтобы расплатиться с долгами… Они же совсем низкие!» -Низкие?! Половину всего, что сделал, отдаешь – это «низкие»?! -Подушный налог в два раза больше, чем государственный! «А? Странно, но, по ведомостям, вы отдаете двадцатую часть от сделанного, а подушный вообще не платите…» - задумчиво произнес Итон, вопросительно поглядев на приказчика, а потом на девочку, словно говоря: «Интересная магия, не так ли?» «Ну, а господские работы когда сделаете?» - продолжил молодой человек, пролистывая отчеты и учетные записи с самым важным и серьезным видом. -Так, мы ведь их уже выполнили все! «Правда? – поразился с крайне недоверчивым оттенком в голосе парень. От всего, что он говорил, делал сегодня, отдавало нескрываемой иронией и насмешкой, издевкой. Целью этого огромного и нудного спектакля было не только открыть глаза девочке и изобличить приказчика, но и сделать это так, чтобы последний ни смел поднять глаз своих. – Но вот Наото пишет, что вы ни дня не были на полях!» -На господских полях - нет, а вот на тех, которые за лесом, работали. «Хм, возможно ли это? – вслух сокрушился парень, доставая какой-то документ из папки на столе. – Наото, тут написано, что поля эти принадлежат тебе, и они довольно дорогие…» «Да что там поля! – вмешался притащивший управляющего земледелец, обращаясь к девочке. – Этот нас еще заставлял ваши склады обворовывать!» «Что?! – вскричал Итон, поднимаясь со стула, чем до смерти перепугал обвиняемого. – Да как…» «Довольно! – гневно крикнула девочка, своим воплем заставив всех притихнуть. Она устала от всей этой сцены, от лжи и обмана… Роксана получила правду, но сея истина было тяжела для нее. – Как ты мог, Наото?! Я верила тебе, я надеялась на тебя и думала, что ты только и опора мне. Да только вот гнилая-то опора оказалась… Боже, как я была слепа!» - она заплакала, приказчика увели, старосты и Пир оставили кабинет. Лишь Итон был сейчас здесь вместе с ней. «Как я была слепа!» - рыдала девочка на груди у парня, который гладил по ее длинным черным волосам. «Не плачь, - улыбнулся он мягко, но немного грустно. – От слез видеть лучше не станешь». XIII На следующий день приехали посланники от банков. Первый из них явился часов в одиннадцать. Долги все равно надо было возвращать, тем более когда имения чуть уже не отправились с молотка. Его приняли Итон и Роксана в том же кабинете, в котором беседовали с управляющим. Четвертым на этой встрече был Пир, коему прониклась доверием и девочка. «Госпожа Сайго, я вынужден просить вас уплатить взнос не позднее следующего месяца, - заявил посланец, не много удивленный чем-то. Наверное, этой переменной в настрое всех местных жителей и владелицы усадьбы. – Иначе мы будем вынуждены послать прощение…» «Уполномочены ли вы принимать взносы?» - спросила девочка, строго оглядев посетителя. Теперь она считала должным во все вникать сама, «не верить всем людям с добрым лицом». «У вас есть еще месяц…» - продолжил работник банка, вздыхая. По-видимому, он часто произносил эти слова, и они ему чертовски надоели. Однако Роксана прервала его. «Вот, - положила она на стол внушительный мешок с деньгами, мрачно поглядев на гостя. – Ей было стыдно и досадно на себя за то, что позволила дойти владениям до такого состояния. – Здесь сколько нужно. Теперь вы напишите заверение о том, что мы платежеспособны». Посланник, еще более пораженный, взял деньги и оформил необходимые бумаги, поставив печати. За ним приезжали поверенные других кредиторов, и с ними повторялась та же картина. Получив все необходимые бумаги, Итон отправился в комиссию по долговым делам и снял имение с учета – угроза продажи отошла в сторону. Затем он переписал большую часть долгов на свое хозяйство, поехав в коллегию помощи солдатам и офицерам. Суть ее заключалось в том, что она брала на себя часть долговых обязательств просителя и при крайних трудностях давала в займы крупные суммы. С возвращением денег никто не торопил, и процентов тоже никто не брал. Доказать же, что у тебя трудные обстоятельства проще простого. В имение приезжает инспектор и выясняет, насколько плохи твои дела. Так, например, представим, что на одно из таких заявление ревизор приехал в деревню Н. Для ясности приведем текст сего документа: «… к несчастью, вынужден я прибегать к вашей милости. Не имея больше средств, а одни лишь долги, нахожусь в ужаснейшем положении. Всему виною не только моя бездарность, коя не подлежит никакому сомнению, но и гнев природы обрушившейся на нас. Так всего за три недели отправились в мир иной, быть может, лучший пятая часть всех моих крестьян, а сколько бежало и не счесть. Поля же мои пришли в самое непригодное состояние за три последних дня: сначала пожар, затем град…» Что ж, пожалуй, для нашего примера хватит. «Что это такое?» - спросит строго проверяющий, смотря на более менее сносные посевы. «А вы не видите?» - плачевно воскликнет помещик, указывая на небольшой участок, выгоревшей пшеницы, коя специально выбирается самая плохая и слабая. Устроить пожар посреди сухого поля?! Но под присмотром целой «пожарной команды» из толпы селян это становится реально. Град или что-нибудь подобное имитируются по такому же принципу. Покачав головой, инспектор будет вынужден согласиться: в прощении написано «пожар», и тут тоже «пожар». Выяснение правдивости массовой смертности происходит у местного жреца, коего государство закон обложило такой обязанностью – вести учет населения. Однако эти старцы зачастую не просто читать не умеют, а почти выжили из ума. -Что? Я не слышу… -Я говорю, сколько померло-то? -А померло-то… Так, а с сотню будет. -Как? Их же вообще меньше восьмидесяти было. -Ну тогда меньше… -Ладно (тяжелый вздох)… Когда умерли эти трое? -А! На праздник Колосса! -Как? Ведь он только будет через неделю! После получаса такого общения у ревизора уже кипела голова, и он, утомленный обществом жреца, жертвовал золотой во имя умерших, в существовании которых он уже боялся сомневаться. Далее шло самое простое: доказать обман с бегством земледельцев, – но и здесь была заминка. Делать это инспекторам запрещало само государство. Точнее, все было так: когда крестьянин сбегал, его необходимо было вернуть – этим занимались «ищейки». Но занятие это в такой огромной стране не из легких, с каждым годом списки ширились - прибавлялась работы «ищейкам». Тогда государство пошло на отчаянную меру: ежели помещик подавал заявление о пропаже и прошение о помощи, то поиск крестьян прекращался без выяснения обстоятельств. Мера эта оказалось действенной, и списки разыскиваемых резко стали уменьшаться. Таким образом получить необходимую сумму денег Итона не составило труда. Оплатив еще часть долгов, и, списав половину со своего хозяйства, он вернулся к Роксане. XIV Все было бы хорошо, если не «стая саранчи» - полк солдат, проходивших мимо владений Сайго. Не понятно, кто больше вредили людям: оккупанты или «родная армия» магов Земли. Представьте себе, голодную, уставшую, недисциплинированную массу – это «маги Земли маршируют воевать за отечество». Отряды нещадно грабили деревни, вырубали поселки и их населения за малейшее сопротивление. То же ожидало и только вроде окрепшие села. Но было одно «но»… «Извольте, сударыня, пойти прочь!» - кричал на Роксану какой-то офицерчик, похоже только что окончивший военный корпус. Однако вместо этого она лишь еще более насупилась и нахмурила брови. «Это вы извольте пойти прочь, сударь!» - с расстановкой и твердостью проговорил каждое слово Итон, только что вышедший из дому. «Эх, быть женщин плохо, а вот мужчин… - усмехнулся юноша, посмотрев на болезненного парня перед собой. Но договорить он не успел – на землю упала перчатка с руки того, кого он собирался «поколотить». – Что?! Значит дуэль?!» «Тео, будь мои секундантом», - спокойно обратился Итон к старику, стоящему на крыльце. На лице солдат появилось презрение к простолюдину и к дворянину, взявшего себе его секундантом «А если я не приму…» - начал протестовать зачинщик предстоящей схватки. Но он был перебит тем же спокойным и уверенным голосом. «То вы просто трус, сударь», - берясь за рукоять палаша, объявил парень. На лице юноши появилась злая ухмылка, не сулящая ничего хорошего. Мгновение, и оружие уже было в руках обоих – началась схватка, а услуги посредников не понадобились вовсе. Лишь из приличия навстречу Тео вышел ровесник юноши-дуэлянта. Схватка была ожесточенная и упорная: офицер с все возрастающим азартом и злостью нападал, Итон же лишь уклонялся и уводил атаки противника в сторону, не давая шанса перейти к «ближнему» бою. Изредка, когда нужно было заставить врага отойти, парень условно делал простейший выпад, но ни в коем случае не переходил в ярую атаку. Напор унтер-офицер становился все сильнее, атаки стали еще безрассуднее, а о защите он и думать забыл. Итон мог легко пронзить его на сквозь, но парень ждал. Ждал примерно того же, чего и с Наото: последнего рывка. Вечно атаковать не может даже самый сильный мастер, а тем более юнец, махающий бездумно мечем перед носом Итона. Но и не это самое главное, важнее то, как изматывает психологически, как выводит из себя такое противостояние. Тем временем юноша уже почти начал истерить и чуть не выронил оружие из рук, видя, как над ним «издеваются». С криком, даже с воплем он бросился на противника, совершенно не думая ни о чем кроме этих подлых, ненавистных ему глаз. Кровь его ударила в голову, и на лице появилась безумная улыбка. Такая улыбка чаще всего предзнаменует гибель либо безумца, либо кровавую смерть его жертвы. Потеря всякого контроля, разума, затмения всех своих чувств и привязанностей - полное превращение в зверя, жаждущего и ищущего только крови… Вот то самое время! Итон с силой принял удар, мечи схлестнулись и скрестились, сведя двух противников на расстояние вытянутой ладони. Следуя примеру оружия, глаза пересеклись в решительной борьбе. Спокойный, холодный взгляд Итона и бешенный, почти сумасшедший юноши. Парень чувствовал на себе ужасно горячее дыхание, ощущал стук юного сердца, которое было почти на пределе. Юноша остолбенел, увидев ледяные глаза Итона. Последний в свою очередь удачно перегнул меч врага, который держал его, только следуя инстинкту, и ударил офицера эфесом лицо, распоров щеку. Раздался громкий вскрик, а за ним серия атак Итона. Юноша уже пытался не нападать, а только оборонялся. Теперь уже парень после минутного прессинга кинулся в резкую неожиданную атаку. Они сцепились, и вновь холодный взгляд парня пронзил глаза уже напуганного офицерчика. Он был уже подавлен, не хватало сил и храбрости, отваги после того удара. Боль овладела им, и сопротивляться оставалось все меньше и меньше сил. Резкий толчок, и офицер повалился на землю, не смея пытаться пошевелиться – клинок Итона коснулся его горла. Парень убрал палаш в ножны, и облокотился на стенку, устало оглядев все вокруг. Юноша же был почти в истерике – так на него подействовала леденящая близость смерти. Нет, трусом он не был, ибо каждый из нас будет хотеть тем сильнее, чем ближе и неминуемей будет становиться наша погибель. Представьте, какую бурю эмоции пережил юный офицер, когда сама дуэль обернулась для него трагедией, когда он уже поверил в неизбежность смерти, притом не имея возможности выразить весь свой ужас – ведь он – дворянин, он – боец, он, в конце концов, - мужчина! Что испытал юноша, который в течение нескольких секунд ожидал свою гибель? Он не смел просить о пощаде, ибо это проявления слабости и малодушия. Как лицемерны люди в сих определениях: «малодушие», «слабоволие». Неужели надеется в мире хоть один человек, который в рассвете своих лет будет не испытает трепет перед костлявой с косой? Осознание невозможности этого приходит тогда, когда клинок уже около твоей головы, а посему большая часть людей просто не успевает поведать об этом, и лишь тем немногим, коим удавалось избежать погибели, достается эта мудрость: «Отвага и храбрость – это не отсутствие страха, это лишь его подавление и преодоление. Не имеют его лишь безрассудные безумцы». XV «Дуэль?!» - вскричал высокий, крепкий мужчина, подъезжая к крыльцу на лошади. По форме его и поведению солдат, кои в его присутствии сразу пришли в трепет, можно было сразу в этом человеке полкового командира. Он подъехал к Итону и слез с лошади. «Что ж, я не буду выяснять, кто был зачинщиком… - начал он, но встретил взгляд парня, словно говоривший: «А зря». Полковник кашлянул и, улыбнувшись, продолжал. – Ни вам, ни нам не нужны проблемы, а потому, мне кажется, вы не против будете поделиться с армией своими запасами». Итон повернулся к девочке и подмигнул. «Я думая, наши пожертвования родной армии следует обсудить более подробно, - доброжелательно улыбнулся он, хитро сверкнув глазами. – Знаете, я все готов отдать родине!» «О, какое рвение!» - радовался полковник, сложив обе руки аккуратно вместе. Он всегда так делал, когда думал о предстоящем куше. Парень ему сразу понравился, так что он даже хотел ему предложить место ротного в своем полку. А пока, приказав ждать солдатам на месте, он отправился вместе хозяевами усадьбы в дом. Командир явно был в хорошем, даже очень расположении духа, а посему и дом, и вкус владельцев, даже слуги ему сильно нравились. Увидев испуг на лице у сударыни, и узнав о причине дуэли, он поклялся разжаловать юношу в рядовые и бросить в первый редут. Когда же, наконец, они пришли в кабинет, и парень и девочка заняли свои места хозяев, предложив ему расположиться на кресле около стола, полковник поинтересовался сутью дела. – Думаю, вы не обидитесь, ежели я нарушу приличия. Так как же вы намерены помочь своей стране?» «Я сделаю наших солдат неуязвимыми! – довольно некрасиво расхохотался парень, сразу поймав на себе взволнованный взгляд обеспокоенной девочки и недоверчивый и весьма скептический полковника. К слову, последний, еще не утратив заряд веселости и расположения к юноши, добро улыбнулся. – Кстати, а из какой вы части?» «Вторая армия, седьмая дивизия, тринадцатый полк, - ответил мужчина, уверившийся уже в бесполезности для него этого визита. Он уже хотел рассердиться, но радушие помещика, чему-то странно ухмыляющегося, не позволяло. – Знаете, за солдатами глаз да глаз, я, наверное…» «Куда же вы собираетесь?! – удивленно и даже огорченно спросил юноша, поднявшись со стула. Лицо его было полно волнения, кое испытывают хорошие хозяева, принимая дорогих гостей. – Мы же еще не поговорили! Чаю, чаю! Прощу, останьтесь…» Голос Итона приобрел умоляющий оттенок, так что полковник уже испытывал некоторое раздражение от этого «приставучего молодого человека», но он все-таки сел обратно. чай почти сразу принесли, и, отпив самую малость, командир, потерявший всякое терпение и уважение к хозяевам, потребовал прямого перехода к «важному» делу. «Блин, к чему же эта сцена!? – подумала Роксана, наблюдая странный прием и поведение Итона. – Может, эта так дуэль подействовала… Эх, просто бедной жить лучше, чем бедной с психом под боком. Что же это такое?! Они сейчас все выжгут, а он тут рожицы строит!» «Хорошо, - пригубив немного чаю, произнес парень сухо, но с не менее приятным лицом. Он обернулся к своей «сестре» и вновь ей подмигнул. – Что касается дел, то я предлагаю вам остаться у нас и «погостить» с недельку…» «Что!? Погостить?» – едва не поперхнувшись, переспросил командир, ошеломленный сим глупым, «идиотским» предложением. Про себя же подумал, внутренне негодуя: «А я думал, встретил умного человека…» Роксана же была чуть ли не возмущенна всем этим, но она была слишком подавленна и разочарована, дабы иметь силы что-нибудь сделать. «Именно, - подтвердил Итон с серьезным лицом, смотря в глаза самым дерзким взглядом, который только и видел полковник за всю жизнь свою. – Погостить, а заодно и возместить весь ущерб», - добавил он твердо, произнося чуть ли не по слогам каждое слово. «Вы что серьезно?! - полковник захохотал почти в истерике, опрокинув кружку с чаем. Однако глаза парня были слишком убежденными и неумолимы. Смех прошел, а взгляд остался. – Да кто ты такой, юнец?!» - не выдержал командир, начиная приходить в ярость, поняв, что «этот проходимец, и в правду, думает, что я – Я! – буду ему что-то возмещать!» «Весьма верный вопрос, - спокойно проворил парень, протягивая мужчине какие-то документы. – Меня зовут Итон Рейн… Эх, не вы здесь хозяева, но лишь гости». «Господин комендант, - протянул неуверенно полковник, недоверчиво посматривая на парня, так радушно принимая его все это время. Молодой человек кивнул, довольно усмехнувшись. Мужчина ждал хоть чего-нибудь от парня, но тот упорно молчал, смотря на него с улыбкой. – Мы все, конечно, возместим…» «Возместите, куда вы денетесь!» - злобно оскалился Итон, уже успевший рассмотреть в полковнике безжалостного неудавшегося карьериста, живущего лишь для себя. «Прощу в таком тоне со мной не говорить!» - вскипел командир, прокричав так, что его слышно было на улице. Солдаты, ожидавшие дальнейших распоряжений, поняли сей крик, как сигнал «к штурму!», но, как оказалось, дверь была надежно заставлена, а из окон в бойцов полетел всякий хлам – так и началась «осада». XVI «Итак, у нас есть достаточно времени», - ухмыльнулся парень, видя, что не все его требования полковник исполнит с радостью. Старому ветерану он успел шепнуть, дабы он «собрал братушек и дал спокойно беседовать с господином полковником без посторонних». Тео с радостью, с детским азартом и с юношеским задором припомнил и осаду Ренасса, и падение южных бастионов, и «последний штурм старой гвардии», который навсегда отпечатался на его теле несколькими корявыми шрамами. Двери, окна, лестницы – каждый сантиметр превратился в оборонительный рубеж, все подручные предметы, мебель какая была – в баррикады, кои выросли под его дельным, энергичным руководством в считанные минуты, а прислуга и крестьяне, бывшие в доме, были немедленно призваны – «записаны добровольцами в ополчение». Что говорить, как изумились солдаты, когда не смогли войти дальше порога – их сразу выбили обратно на улицу под ругань и возмущенный гул. «Подкрепление» подоспело почти сразу, а «крепость» ощетинилась новыми бастионами и защитными рубежами. Но «подмога» сыграла лишь отрицательную роль – весть, что «барыня в опасности», «барыня сражается» привела в крестьян в восторг. -Як же так!? Госпожа там бьет их за нас, а мы что? -Эдак другие же бьют этих оборванцев! А мы чем хуже магов Огня? Вольного люда? Погоним их к чертям! После этого начался окончательный переполох и беспорядок. Во всех четырех селах землепашцы задавали трепку солдатам с выдумкой и смекалкой, а сие разнузданные мародеры пытались, только пытались собрать строй… Превосходство в численности, а солдат было около тысячи, и облученности несколько не смущало селян, да и не знали, должно быть, они о нем. Землепашцы просто громили бесформенный строй «профессиональных» бойцов, как, впрочем, они во главе с Пиром и обещали Итону. «Якие же хиленькие солдатики пошли!» - хохотал здоровенный крестьянин, сбивая с ног увесистой дубинной одного из только что призванных воинов. Большая часть «городских» полков, действительно, была гораздо слабее, нежели их «сельские собратья». «Эдак мы и войну «погорельцам» проиграем!» - в ответ смеялся другой, треснув по лицу молоденькому офицерику, который пытался исполнить свои обязанности – построить солдат стенной. Как стало очевидно, этот недавно набранный полк никуда не годился. Едва десятку вояк удавалось организовать некое подобие фаланги, как ее с задорным ором и гвалтом прорывали. Ко всему прочему, бунтовщики оказались более способны организации: где нужно, перережут путь к отходу, протаранят строй, обойдут с тыла, окружат. Все это у них называлось простым, деревенским манером: «Ну, жахним вон отседова!» - обходной маневр, «Постоим за братцев, пусть отдохнут» - прикрыть отход, «В колечко эдак хватить» - окружение, «Прогоним чертей подальше» - все крестьяне, как один, бросались разом в лоб на противника. Как ни странно говорить, но войска явно не выигрывали бой… XVII «Что вы имеете в виду?!» - вскричал шокированный полковник, отворачиваясь от окна. Он уже минут пятнадцать смотрел как его люди сражаются за вход в поместье без особых успехов. «Поверьте, мне достаточно одного росчерка пере, чтобы отправить вас под трибунал», - заверил его парень, все еще не вставая с места. – Прорвутся ваши люди или нет – не имеет значения… Хотя, извольте имеет – вам больше платить придется». «Говорите, - прорычал командир, обессилено наблюдая, как один из его солдат вылетел из окна. – Что вам нужно?» «Вот так-то лучше… Знал, что мы поймем друг друга», - усмехнулся Итон, покидая свое место, и подходя к полковнику. – Ну, первое, возмещаете ущерб… весь! – это и так ясно. Второе, ваши доблестные бойцы задерживаются у меня на неделю, выполняя «господские» работы…" «Вы что с ума сошли?!» - вскричал мужчина, кинув злой и гневный взгляд на уверенного в себе парня. «Нисколько, - опроверг его Итон, еще злораднее усмехаясь. – Вы направляетесь в Финас, не так ли? Однако специально пошли обходной дорогой, дабы пограбить местных, я прав? А самое интересное, Роксана, – обратился он к девочке, неожиданно отвернувшись от полковника. – Все полки с номерами семь-тринадцать и тринадцать-семь борются против мятежников, против своих собратьев. Так вы, сударь, вырежете весь город за то, что жители оказались платить очередной грабительский налог?» Полковник хотел что-то возразить, но Итон посмотрел на него таким взглядом, что мужчина понял всю бессмысленность этого. «Третье, забираете одного человека… С этой секунды его зовут Крей, – с каждым словом полковник становился все подавленнее и слабее, а Итон – горячее и азартнее. - Четвертое, если не хотите, чтобы я заглядывал в финансовые ведомости, отошлите все, чего у вас быть не должно в фонд помощи беженцам. Ну, пятое, уважаемый, вы пойдете северной дорогой через форт Элисард». «Элисард!?» - вскрикнул с ужасом командир, но был перебит учтивым собеседником: «Ну, нужно ведь когда-то родину защищать!» Выслушав еще кое-как требования от этого наглеца, мужчина ответил согласием. Сразу после этого они втроем спустились вниз и остановили сначала штурм усадьбы, а потом и бои во всем имении. Описывать, как велись восстановительные работы, как со скрежетом в душе полковник жертвовал «свои» деньги, как солдаты трудились на полях, приводя их в порядок, как Наото, точнее Крей, отправился служить, «записавшись добровольцем», я не нахожу смысла. Можно лишь сказать, что через полгода доход от владений Сайго превысил все возможные ожидания. XVIII «Что ж, я был счастлив увидеть вас…» - говорил парень в форме офицера, целуя руку девочке. Она стояла пред ним вся в слезах, что-то невнятное бормоча уже с минуту. «Как, всего месяц?! Нельзя ли дольше?» – наконец она выразила все, все, что творилось в ее душе. Не словами, но дрожащим голосом, так отчетливо и явно пронизанным мольбой и нежеланием расставаться. «Я должен ехать, Роксана, - парень почтительно поклонился. Он не хотел уезжать, но отпуск его подошел к концу, к тому же, появились кое-какие дела. - Этот месяц я буду хранить в памяти, где бы ни был. Верь мне! И чрез год в твою усадьбу вновь заявится уставший путник… быть может, уже областной комендант». Итона пришли провожать толпы крестьян, которые в «барине» души не чаяли, прислуга, с которой он подружился еще в первый день, Пир, с ним парень успел очень сильно подружиться, и, кончено, Тео и Роксана. И он, и она плакали, не в силах сдержаться. Так он и уехал, оставив за управляющего надежного Пира. А ровно через год, в цветущее поместье Сайго постучался утомленный дорогой региональный командующий, «прося ночлега»… Но это уже совсем другая история. Эпилог. Был теплый летний денек. Солнышко слегка припекало, на небе не было ни тучки, ветра, хотя бы самого слабенького, на сегодняшний день не существовало. Окружающий мир кипел жизнью: повсюду голоса, смех, ругань, веселый ор, там бегает радостная ребятня, здесь двое работников, изнывая от жары, ставят новый навес, молодая женщина идет со стороны реки с полными ведрами воды, если верить приметам, к удаче, вдали кучка крестьян во главе с постаревшим Пиром о чем-то горячо спорит. Однако ничего здесь не нарушает мира и спокойствия. Посреди сада меж двумя аллеями стройненьких деревьев виднелась небольшая полянка. На ней был поставлен неновый, но все еще прекрасно сохранившийся дубовый столик, украшенный затейливой резьбой. За ним сидели два человека. «Знаешь, ты самый близкий и дорогой мне человек… - прошептала девушка лет двадцати шести с карими глазами. Она очень часто говорила это, да мужчина и так отлично знал, но каждый раз голос взволнованно дрожал и прерывался. – Ты пришел тогда…» Девушка всхлипнула, улыбнувшись, словно говоря: «Ну, вот опять, опять я о старом». «Забудь все плохое как страшный сон, Рокси, - мужчина заботливо взял ее руку, мягко посмотрев в ее глаза. Ему было уже почти сорок, а во взгляд все еще горел молодостью, на лице прибавилось морщин, но сил в мужчине меньше не стало, даже наоборот. В нем кипела неутолимая энергия жизни и жажда действий. Добившись всего, что хотел, Итон теперь жил в свое удовольствие, следуя лишь стремлениям своего сердца. Ему в этом никто не мешал, да и делать это было довольно глупо. Перед девушкой сидел один из самых влиятельных вельмож в царстве. – Должно быть, я сам тогда себя спас. Если бы я не пришел, я бы, наверное… сердце мое бы меня потом бы убило». «Теперь уже ты тут начинаешь, Итон», - наигранно недовольно буркнула Роксана, беря апельсин со стола. Кем же сейчас была госпожа Сайго. С Итоном за столом сидела «око закона» - начальник следственного отдела столицы, уже успевшая совершить пару чудес на своем поприще. Слухи крутились и о ней, и о нем, и они вместе, но Итон, лишь добродушно улыбался в ответ на расспросы, а девушка отмалчивалась, несколько смущаясь. «Впрочем, сестренка осталось еще пару дел, которые мне нужно сделать», - задумчиво проговорил, наливая себе бокал вина, мужчина. Лицо его нахмурилось, словно предчувствуя что-то. И, действительно, через минут десять безмятежность их маленького мира рухнула – в аллею с низким поклоном влетел гонец, протягивая срочную депешу. «Милорд, как вы и предполагали, - в ужасе произнес юноша, наблюдая за чтением послания. – Они начали действовать…» «Вот как, значит?! – нервно усмехнулся Итон, гневно сжав кулаки. Лицо его приняло злое и серьезное выражение, но через мгновение смягчилось и стало прежним: заботливым и добрым. – Можешь идти, - кивнул он гонцу, который не заставил себя просить дважды, а потом повернулся к девушке. – Рокси, видно, мой долг еще не исполнен…» Она хотела его перебить, но он продолжил. «Я поклялся, что сохраню мир для тебя», - продолжил он, вновь взяв ее за руку. - Остался последний бой». Наступило молчание. Девушка взволновано ждала, что еще скажет мужчина, а он упорно молчал. «Зато мы будем работать вместе, - потрепал он ее по голове, наконец, прервав затянувшуюся паузу. – Я переезжаю в столицу».