Всего одно желание

Алексис Сорра, пылая праведным негодованием, рыскал в поисках головной боли по имени Роман ди Валь. Первый порыв затащить «полудурка» в тренировочный зал и отпинать до бессознательного состояния прошёл, но продолжал манить соблазнами. Сообразив, где искать напарника, Алексис помрачнел. Кто больший дурак - он или Артани? Сорра тяжко вздохнул. Тонкие крылья носа затрепетали, улавливая ромэ, и он, как тоскующий пёс, безошибочно пошёл на запах хозяина, в надежде ткнуться мордой в тёплую руку, лизнуть... Он привык ненавидеть Романа. Ненавидеть легко, но когда ненависть ушла, любить оказалось сложно. Он не умел и не знал, как. Он помог, первым протянул руку, которую Артани, опровергнув собственные слова, безжалостно отверг, не в силах поверить, что Сорра способен измениться. Что для него ещё сделать? Пополам разорваться? Проще порвать самого Артани... Не зная расположения помещений, в Академии легко можно было потеряться. Анфилада роскошных залов, вереницы просторных коридоров, старинные лестницы, множество комнат и закутков с потайными дверями. Сорра, с детства привыкший ориентироваться во дворце, не испытал особых сложностей с запоминанием, но раздражало чрезвычайно. Заявленные размеры академической обители не соответствовали скромной действительности малого числа студиозов. Большой отсев происходил на первом и втором курсах. Решив повысить рентабельность, король приказал пересмотреть критерии требований. Возможно, изменить и смягчить правила. Сильва дан Рогоза поджимал губы. Не для того магистр «Радуги» пестовал любимое детище, чтобы количество сказалось на качестве. Однако поговаривали, в следующем году набор увеличится. Приказ - есть приказ, но, зная Рогозу... директор найдёт лазейки. До выпуска доберутся исключительно самородки, а не самых талантливых можно и в процессе распихать. Первые пташки улетали на вольные хлеба во время практики. Маги начинали работать с третьего курса. Академия регулярно принимала заказы на свои услуги, отправляла учеников в зависимости от категории сложности. Студиозы зарабатывали деньги и репутацию. Получив достаточно высокую квалификацию, ученики начинали приносить Девятке стабильный постоянный доход. О меркантильности и пронырливости безупречного Рогозы ходили легенды. Директор Академии умел извлекать деньги буквально из всего, как и тратить средства на оборудование, придумывая всё новые и новые изыски. Пристройки, надстройки... «Женился бы он, что ли», - почти со злостью подумал Сорра, потратив почти двадцать минут, чтобы добраться до тренировочного зала. Пока он искал Романа, злость не улетучилась, но приняла менее острую, сдержанную форму, что давало шанс на мирный исход дела. - Убивать не стану, просто попинаю, - миролюбиво решил Сорра, чертыхаясь и закрывая десятую по счёту дверь. Для того, чтобы пройти через учебные корпуса, приходилось снимать барьер и применять несложное заклинание. Поначалу соискателей водили учителя и дежурные студиозы, но время поблажек миновало - птенцы подросли. А так как заклинания каждый раз менялись... - Нет, всё-таки прибью. Тренировочный корпус в этот час пугал безлюдьем и пустотой. Экзамен давно закончился. Отказавшись принять у проштрафившихся зачётный поединок, Ир Дамис с полным основанием отправился отдыхать. «Интересно, наказание можно воспринимать как негласное благословение?» Поединки между студиозами строго запрещались. На тренировках всегда существовала страховка в виде инструктора. Когда бой переходил рамки, драку останавливали, а целый отряд целителей в распоряжении Академии моментально приходил на помощь. На поединках старшекурсников целители присутствовали по умолчанию. В этот раз ни помощи, ни вмешательства ждать не приходилось. Артани не стоило приходить сюда одному. Изначально ему просто не стоило злить Сорру - терпение у итанийца не железное, а Роман умудрялся рвать его в клочья. Как у него получалось - для Сорры оставалось загадкой. Тренировочный корпус представлял отдельное здание, соединённое с западным крылом. Учебные залы разветвлялись, уводя на стрельбище, открывая выход во двор, пугающий новичков полосой препятствий. Существовали «коридоры выживания», где от студиозов требовалось миновать ряд ловушек, оттачивая скорость и реакцию. Приглашающе открывались проёмы залов для боёв. У новичков - застеленные мягкими амортизирующими циновками, для студиозов, разучивших азы боя и освоивших технику падений – предлагался простой деревянный пол, расчерченный квадратами ограничителей. Опытным выпускникам доставались «боевые комнаты» с ограниченным пространством, преградами и оружием в свободном доступе. Правил не было, дрались на выживание. Боевое крыло напрямую соединялось с больничным корпусом - всё под рукой. До поединков выживания первокурсники, разумеется, не доросли. Не все - в случае с Соррой наставник Ир Дамис пребывал в затруднении. В боевых искусствах по уровню и возможностям граф ди Валь идеально подходил Сорре в качестве напарника, но технику «ширен» Академия не проглотила. Рваные раны медики легко лечили, но оторванные и отрезанные конечности и гениальная Дайя Ора не взялась бы пришивать. Помыслив, Сорра предложил дополнительные тренировки за скромную и безвозмездную мзду. Учитель тренировал лично. Страдальческие рожи корчить - удел Артани. Получая травмы, итаниец сам себя лечил, а когда медики не могли помочь – терпел, выздоравливая в процессе. Куда деваться? Он Роману только кости ломал, а Сорру во время дополнительных занятий по вечерам Ир Дамис и другие «выпускники» в человеческий фарш превращали. А он за это деньги платил. Сорра, быстро сориентировавшись, нашёл Романа в спарринг-комнате. Захотелось войти и немедленно встряхнуть Артани, разнося в пух и перья. Он сдержал порыв и замер на пороге невидимо, нерешительным призраком тронув пальцами балку проёма. Лёгкость, не вяжущаяся с камнем на душе. Артани сидел на полу, прислонившись затылком к стене. Отрешённо пялился в пустоту бессмысленным взором. Над головой витражное окно... Маленький, одинокий птенчик запертый в солнечной клетке падающих на пол теней, потерянный и беззащитный. Серебро ранящей седины в темном облаке волос мягко подсвечено сиянием. Один вид задевал струну в душе Алексиса. Захотелось стремительно подойти, накрыть ладонью и держать, закрыть от собственных болящих глаз, спрятать. Сесть на колени, не отнимая руки. Взять за подбородок больно и заставить смотреть на себя. Увидеть. Увидеть себя настоящего - Алиссина ди Эрро, а не жестокую пародию Алексиса Сорру, и снять с него маску Романа Артани ди Валя... Роман не носил маски и не лгал, в отличие от него. Он такой, именно такой – надломленная призма составляющая множество человеческих граней, она могла сверкать, Сорра видел сияние, но сияние блекло в его присутствии. Артани закрывался, отстранялся, уходил. Сорра лоб разбил, пытаясь вытащить Романа из собственного панциря, когда Алиссинди хватило лишь одной улыбки, что бы он вышагнул к ней навстречу, только к ней, а итаниец пожинает всё, что успел посеять за несколько месяцев. Презрительный человеческий слепок, отрицающий право Сорры на существование в собственной жизни. Сорра возвёл множество барьеров, Артани возвёл множество барьеров. Они выстроили десятки стен, и их не разрушить за один вечер близости, когда ди Эрро открылась насмешливая истина: Роман Артани ди Валь… Маленький милый граф, не подозревающий о собственной жестокости. Знает ли он, что люди не прощают другим в отношениях вовсе не отказ, измену или предательство, но свою собственную никчёмность и слабость. Ненавидят тех, кто заставляет её осознать… Роман не замечал присутствия, слишком погружённый в собственные неведомые мысли. Ноги вытянуты, руки безвольно лежат вдоль тела. Всё существо – комок опустошения. А из под края просторных шаровар трогательно выглядывают босые ступни: маленькие, способные запросто уместиться в ладонь. Сорра зациклился на них взглядом. Иррациональное желание взять и проверить. Знал - поместятся. Просто не фиксировался на этом раньше. Мельчайшие детали выпадали из поля зрения, а теперь собирались в образ, и в нём непросто разобраться - разобрать в нём самого себя. Дурацкое желание взять эти мелкие босые ноги и перецеловать аккуратные пальчики, прижать к собственной груди, и удерживать, баюкая. Не только ноги - всего сгрести в охапку и притянуть под собственное сердце, поселить там жить…Сорра бы впустил, заботился о нём, защитил, а вместо этого причиняет боль. Скулы сводило от тоскливой досады, чужой болезненной хрупкости. Что за страшная хворь разъела Артани? Неведомое проклятие. Мышцы Романа рисовались чётким, гладким рельефом. Не знаешь – не поверишь, что кости способны ломаться как сухой трескающийся лёд, а они ломались. Хотелось ругаться матом от злости. На него, на себя. Сказать много слов - жалящих ос. Он не понимал, что желает сказать. Внутри человека огромный мир, а снаружи остаётся лишь холодная пустота, и страшно понять, сколь безразличной она бывает. Внешняя обёртка – человеческое поведение. А что определяет личность? Конфетка на мосту правда была настоящей? «Что же с ним не так? Что не так с Романом?» Неужели за всё это время ненависти, он не сумел понять, что Алиссин ди Эрро тянется к нему всем своим существом. Где такое понять, когда принц сам не понимал и сделал всё, что бы Роман думал обратное. А теперь... что изменилось? И так сложно измениться самому, когда ты привык делать одно, а теперь предстоит делать иное, но человек напротив не готов и не желает идти навстречу переменам. Роман не приготовился к драке - он всем своим видом, ожидая прихода напарника, бросал Алексису Сорре вызов. Пощёчиной одежды, презрительным плевком отсутствия защиты. Шлем, накладки, обувь... ГДЕ? Просторные тренировочные штаны и короткий жилет, стянутый поясом. Всё. Артани готов. Алексис Сорра, извольте пожаловать на дуэль с графом - жаль у него нет денег на перчатку, но интуитивно он нашёл безошибочный способ швырнуть её в лицо. Спарринговать с Алексисом в подобном виде – самоубийство. Неужели Артани абсолютно наплевать? Наплевать на него? «Рвать себя на части? Проще порвать Артани. Его Светлость сегодня в ударе, граф просто желает быть разорванным». Сорра посмотрел на часы, висящие на стене. Сразятся сейчас - закончат тренировку около шести. У Артани останется достаточно времени успеть привести себя в должный вид и подготовиться к свиданию с Алиссинди. «Со мной», - удовлетворенно констатировал Алексис, оценив ещё раз затрапезный видок Артани. Утвердился в решении и незамеченной тенью скользнул в раздевалку. «Убивайся об меня, ди Валь, грызи, сколько влезет, ты узнаешь, что на самом деле способно убить». «Свидания не будет. Дама сегодня не в настроении. Видит бог, ты это заслужил». Сорра с нехорошей улыбкой на губах принялся расстёгивать рубашку, чувствуя себя пусть не отомщённым, но значительно легче. В остальном обида не желала проходить. Артани врезал ему под дых прекрасно зная, что такое откат от магии. Врезал в момент наивысшего сосредоточения. Из зависти? Из отвращения? Злобы? Проклятье! Алексис не понимал истинных причин поступка Романа, но уловленные обрывки убедили в худшем. «Дьявол, а ведь у нас так славно получилось вместе», - подумал он почти с тоской и, сдёрнув с себя шлем и защитный жилет, с силой хлопнул дверцей шкафчика. Через минуту следом полетели ботинки. Что ж, он примет вызов. «Просящим подают, Артани». Он подарил ди Валю Ромейн. Сделал подарок, но высокомерный спесивый ублюдок не смог оценить по достоинству. Откуда он может знать, на что пошёл Алиссин ради того, чтобы сотворить для него чудо? Переступил через собственное прошлое. Обнажил душу. Доверился. Поверил. Отдал всего себя. Кому? Раз стало настолько противно, что Алексис посмел влезть в его иллюзию, какого хрена Артани решил её создать, зная, что не сумеет завершить? Алексис помог, наизнанку вывернулся. Он и сам не ожидал, что случится подобное - итаниец всего лишь хотел поддержать своей энергетикой. Сколько раз он незаметно целил на тренировках, через легчайшие прикосновения подпитывая силой в моменты, когда становилось ясно - Артани встаёт. Сорра ненавидел его, считал что ненавидит, но не мог не отдать незримую дань уважения. Ди Валь заслуживал уважения... и ненависти. Проклятый его задери. Истерзанный, избитый Роман поднимался на ноги. Сорра, костеря собственный садизм, дающий Роману силы продолжить мучение, подпитывал Артани, в глубине души признав, что не желает, чтобы ди Валь сдался. Не желает видеть, как он упадёт и не поднимется вновь. Сорра панически боялся, что он не поднимется однажды. Просто не поднимется. Алексис ненавидел Романа, бесился от злобы, желал растоптать, задавить, смять, уничтожить. Олицетворение собственной надежды. Артани не сдавался, Артани упрямо вставал, и Сорра поверил, поверил в самого себя. Если даже этот храбрый мозгляк способен столь отчаянно сражаться, неужели у него, ди Эрро, не хватит сил справиться с ударом судьбы, не опустить руки в тяжёлый момент? Прекрасная Ромейнская роза, не осознающая, что любима глупым червяком - настолько любима, что он готов карабкаться вечно, если бы она согласилась принять его любовь; он бы стал для неё бабочкой, но Роза, словно в насмешку, сбросила лепестки, доказала, что для неё не важны ни титул, ни положение. Она не стремится к красоте, являясь истинным её воплощением, и ей не нужны ни бабочки, ни червяки. Розе никто не нужен. Недоступный цветок ромэ, заставивший итанийского червя прозреть, больше чем прозреть - вылупиться из кокона. Его ди Валь пришёл к нему из мрачных громад дворов, из грязной подворотни, где отбил девушку от бандитов и отдал свой плащ, укрывая от холодных камней равнодушного города. Он пришёл к нему на стылом ледяном ветру, в кобальтовом блеске воды залива, швырнув последний грош нищему принцу ди Эрро. Он пришёл, сверкая лучом солнца, развеивая мрак, доказывая, что титул не имеет значения, убеждая, что этот мир живой, потому что на свете существуют люди, на которых, как на трёх китах, держится земля. Люди, способные и в самом худшем проявлении жизни постараться отыскать хорошее, не озлобиться. Роман ди Валь вернул Алиссина ди Эрро к жизни, и Алиссин ди Эрро пожелал вернуться. Ромейнец не понимал, что противника больше нет, и продолжал войну, бросаясь на отражение Алексиса Сорры, не готовый замечать метаморфозы, а они были: принц шёл к нему, открывался навстречу, и сегодня искренне хотел помочь. Он сам не ожидал эффекта слияния, но сила потекла рекой, самостоятельно вплетаясь в чужой источник, рождая ощущения на грани оргазма. Принц не смог отказаться. Мягко коснувшись чужой магии, он решил сделать ответный подарок - заключить союз. Скрепить безмолвное обещание не поцелуем, а чем-то гораздо более глубоким, по-настоящему важным. Принц расписался собственной душой. Он подарил не просто видение ромэ, он подарил, отдал свою любовь. А Роман... не принял, оттолкнул. Ударил в ответ. За что? - Откуда ты узнал о ромэ? – мёртвым, ничего не выражающим голосом спросил Роман, когда Алексис, по-кошачьи мягко ступая босиком по деревянному полу, вошёл в зал, думая о том, что заставит ромейнца говорить. Артани не повернулся на приближение - просто ощутил присутствие. Простой вопрос про ромэ, а ди Эрро разом заколотило всего от вопроса, открывшего комнату в потёмках души. Откуда Алиссин узнал? Откуда ОН узнал?!! Алексису захотелось схватить Артани и долбануть башкой об пол. Он мог спросить по-другому, спросить иначе, спросить про Ромейн, но он спросил о ромэ. Проще разворошить осиное гнездо - эффект меньше, а Роман безошибочно нашёл правильный вопрос. - Откуда? - Сорра пожал плечами. В подобном состоянии искушение воспользоваться ширеном было слишком велико. А он не хотел ранить, - Ответ на ответ. Из-за чего ты так взбесился? Ты первый, ди Валь. Отвечаешь честно - получаешь честный ответ. Начнём? Их раны были обоюдными, но они не знали об этом. - Взбесился, потому что ты бесишь. Твоя очередь. - Влез в мысли и извлёк воспоминания, - издевательским тоном соврал Сорра в ответ на ложь. Влезать в мысли Сорра не умел, иначе давно бы перетряхнул королька до последнего винтика. Вытряхнул секреты. «В чём тебе признаться, Роман. Объяснить, что ты весь пропитан воздухом своего края, что твоя кожа пахнет ромэ, а я схожу с ума от этого запаха?» «Легенда о ромэ. Я ненавидел эту сказку. Потому что мне очень хотелось изменить её конец. Девочка Ромэ не должна была погибнуть. Моя мать не должна была умереть!» - Ты не можешь читать мысли, - тускло сказал Роман, поднимаясь навстречу Сорре гибким скользящим движением. - Не могу, - кивнул ди Эрро, не отводя от противника сузившихся глаз и тщетно пытаясь вызвать в душе ненависть. Но вместо ненависти испытывал лишь опустошение. - Как-то на рынке увидел, что цветочница продаёт ваши ромэ, и решил купить для одной из своих шлюх. Дурацкие цветы. А песню слышал в балагане - какой-то шут рассказывал сказку с идиотским концом. Я долго смеялся, когда узнал чем она закончилась, даже кинул ему монету. Тебе бы тоже, пожалуй, кинул - ты похож на шута... Алексис и сам не мог понять, что заставляет язык извлекать все эти злые и жестокие слова. Дураку понятно - они больно задевают Романа. Но разве можно такому Роману рассказать правду? Роману, который ударил Алиссина из своего извечного самолюбия, а может быть ему было неприятно, что его касается Сорра? «Конечно, Роман. Алиссинди ты мог впарить, что угодно, а мне бесполезно лгать...» - Не смог признать, что кто-то сумел завершить твою иллюзию? - ехидно проговорил он, но закончить не успел. Роман молча и яростно перешёл в атаку. Время игр в вопросы-ответы закончилось - они оба слишком хреново играли. А правда - вот она. Их собственная чистая правда, без всяких подтекстов и недосказанности. Алексис, оскалившись, взмыл в воздух. - Что, ди Валь, задел твои чувства? - злорадно спросил, обмениваясь первыми ударами, не атакуя в ответ, скорее сдерживая чужие атаки, ожидая, когда он выдохнется и они смогут продолжить попытку номер два. Но в следующее мгновение Сорре стало не до иронии. Роман нападал столь яростно и стремительно, с такой неистовой жаждой уничтожения на прекрасном, искажённом ненавистью лице, что становилось ясно: задел и очень сильно. Что он задел? Патриотические чувства к родине, тайную любовь графа к цветочницам или просто самим фактом насмешек? «Демоны тебя побери, Роман, скажи мне, что я сделал не так?» Алексис, закончив разминку, перешёл в ответное нападение. Птицей кувыркнувшись в воздухе, итаниец отвесил несколько безжалостных ударов ногами, вынудив графа отступить и сосредоточится на защите. Студиозам запрещалось использовать магию во время поединков без инструктора. Однако и без магии Роман научился противостоять его скорости, создав продуманную оборонительную тактику, где подныривая к противнику, умудрялся бить в ответ. Алексис дал себе слово, что станет щадить Романа. Он не желал причинить боль, но оказался слишком взбешён происходящим. Жертвой в этот раз стал он, виноват ди Валь, а по версии ди Валя выходило, что Сорра. «Какого демона? Роман объяснится, или я выбью из него объяснения», - решил он, кипя от искренней обиды. Судя по всему, прибить Романа легче, чем заставить объясниться, но допрос с пристрастием требовал времени. Итаниец двинул головой, взлетая в сальто. Короткий, безобидный захват ширена, рывок. Он испытал прилив злорадства, когда Роман, движимый инерцией и силой обвившей запястье петли, вихляющей чайкой полетел на пол, а металлический наконечник, возвестив победу лёгким щелчком, вернулся обратно. Роман перекатился, но встать не успел: запястье грызанула острая боль. В следующее мгновение Сорра навалился сверху, беря в удушающий захват, выворачивая руку и одновременно фиксируя ноги – ногами. - Песенка спета, королёк, - победно объявил Сорра, устраиваясь с комфортом на противнике лежащим лицом вниз, и придушил посильнее, усмиряя активность, - Интересно, если я тебя случайно убью, вылечу из Академии или это спишут на несчастный случай? Роман, хрипя, яростно сопел и извивался. Расскажешь - никто не поверит, что Алиссин молиться был готов, лишь бы придурок, чего не выкинул. После случая на экзамене, у принца серьёзный пунктик развился, и он начал перестраховываться, проводя захваты «намертво». Роман замер, перестав дёргаться, осознал, что бесполезно, и скрипя зубами, только что пол не проел - ударил ладонью, признавая поражение. - Я тоже считаю, что ты проиграл, - удовлетворенно кивнул Сорра, - Вот только мы не закончили. Не отпущу, пока не ответишь, какого дьявола ты меня ударил? Я помог сдать нам проходной экзамен, между прочим. У меня есть право требовать объяснений. Он, освободив его горло, переместил руки, фиксируя Романа не менее надёжно, но предоставляя возможность заговорить. Роман замысловато выругался. - А мы всё такие же гордые? - Сорра надавил на его запястье, проверяя степень повреждения. Ди Валь вскрикнул и болезненно дернулся, заставив Алексиса помрачнеть, - Ди Валь, у тебя снова перелом. Тебя в детстве молоком обделили, что ли? Ты себе как дальнейшую учёбу представляешь, королёк? Это ведь пока цветочки, а дальше ягодки начнутся... Он задумался, стоит подлатать Романа или оставить, как есть? Судя по бледному лицу и закатывающимся глазам, маленькому графу было чертовски больно. Однако степень выносливости у него - я просто балдею, - в который раз почти с восторгом подумал Алексис, слушая вдохновлённые проклятия и пожелания в свой адрес. Когда ему больно, ругается, как сапожник. Очаровательная привычка. Не удержавшись, Сорра снова сдавил покалеченную руку, вправляя кость. Артани застонал, до крови кусая губы. - А тебе, я смотрю, доставляет удовольствие причинять боль? - прохрипел Роман, отдышавшись, - Кайф ловишь? - Не то слово, - отозвался Сорра, поудобнее располагаясь на его спине, - Ну, так ты собираешься совершить честное признание, которое облегчит твою участь? - спросил насмешливо. - Скажи, что ты меня отпустишь, - Роман втянул кровь из прокушенной губы, заставив Сорру мысленно взвыть от тоски. Нечего сказать, хороши напарнички. Один стоит другого. - Честно? Драться с тобой не доставляет мне удовольствия! - он подразумевал самое прямое понимание, но Роман переиначил, решив, что Сорра не считает напарника достойным противником, - Так что, будь паинькой, не упусти шанс закончить тренировку и разойтись с миром. Извинения я бы тоже принял. Даже с твоим интеллектом не сложно сказать простое и не требующее умственных усилий слово. - Я тебя ненавижу! - прошипел Роман яростно, в каждом слове находя издёвку. - Ну-ну, ди Валь, - Сорра, высвободив руку, издевательски потрепал его по щеке, - Я тоже не испытываю к тебе любви, - здесь он солгал, и сам понимал – лжёт, - Но мне приходится терпеть тебя. - Отпусти меня! - потребовал Роман. - Сначала объяснишься, - насмешливо бросил Сорра и внезапно застыл, каменея, когда до него дошёл смысл слов Артани. - Я объяснился! – охотно подтвердил Роман, - Я тебя ненавижу, Сорра. Когда ты полез ко мне своими мерзкими руками, я просто не смог сдержать отвращения. Единственная реакция моего организма на тебя. - Знаешь, а я почти забыл, - каким-то неожиданно бесцветным голосом внезапно выдал Сорра, - Какая ты всё таки мразь, Роман. Роман вздрогнул. Чужой тон – тусклый, ничего не выражающий, не вяжущийся с привычным итанийским ублюдком Соррой, поразил настолько, что ди Валь перестал вырываться. Сильнее изумило то, что Алексис внезапно отпустил Романа. Поднялся, и не пнул напоследок, как нередко случалось раньше. Роман перевернулся, стараясь не тревожить запястье. Сорра возвышался над ним и смотрел странно, требовательно, возможно пытаясь что-то увидеть и найти в его лице, но не находил. - Это правда - то, что ты сейчас сказал? - отстранённым голосом тихо спросил итаниец, - Ты... Действительно... Ненавидишь меня? Роман испугался. Он давно подозревал, что Сорра странный и сумасшедший, но не до такой степени. - С каких пор тебя стало волновать моё мнение? - спросил он осторожно, опасаясь предательского удара ногой. Алексис был прав. Роман действительно боится его, ибо не представляет, чего ожидать. В любую секунду Сорра мог выкинуть нечто непредсказуемое. Например, задать подобный вопрос. - Не имеет значения, - Сорра неожиданно наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то далёкому, а затем недоумённо пожал плечами, - Это не имеет значения, - добавил, словно сказал самому себе, - Потому что, знаешь... мне плевать на тебя! Развернувшись и более не глядя на опешившего Артани, он стремительным шагом вышел прочь, покидая зал. А у Романа сердце ёкнуло в груди, и там остро заныло, царапнув странным, недоверчивым сомнением. А что, если Сорра не лгал? Он действительно хотел помириться с Артани. Роман только что упустил свой шанс.