Рисуя кровью на твоей судьбе.

Поздняя весна оказалась слишком холодной, что необычно для этих теплых мест, в которых активно развивалось сельское хозяйство и выращиваются самые сладкие сливы. Всего этого Саске не видел, ему не хотелось выходить за пределы безлюдной территории, на которой Орочимару предложил ему проводить тренировки вместе с Карин, которая уже около года жила здесь и, от скуки и природной любознательности, исследовала особенности этого места. Саске помнил, как сухой ветреной зимой она водила его в сады, указывая на ветвистые темно - коричневые деревья тонким пальцем и рассказывая, как они цветут по весне. Учиха сохранял на лице и в разговоре холодность и относительное равнодушие, не желая или не умея показать свои смешанные чувства, в которых и сам пока не мог разобраться. Точнее, боялся понять, что такое мягкое спокойствие, покрывающее его душу, пока она шла рядом, говоря о чем - то высоким, дрожащим от волнения голосом, не что иное, как первая, самая нежная и опасная влюбленность, юношеская привязанность, с которой Саске не умел бороться. Любовь не щадила никого, даже Саске, за время своего учения у Орочимару еще больше ожесточившегося и переставшего пускать малейшую слабину в застывшее от ненависти сердце, отдавая все силы и помыслы на укрепления своих способностей и сил, не жалея ни себя, ни остальных. И когда он предположил, что поспешность, с которой он стремится на сложную длительную тренировку с Узумаки, не направлена на повышение силы, его охватило беспокойство за свою цель, казалось раньше, такую четкую и ясную. Карин не походила на девушек, которых он знал раньше, в Конохе или на миссиях. Выразительные глаза, редкого алого оттенка, часто вспыхивали искреннем огнем восхищения и нежности, стоило ему обратиться к ней или преодолеть очередной этап индивидуальной тренировки, она всячески подбадривала и пыталась помочь ему, хотя Учиха и твердил, что все должен сделать сам, иначе ожидаемого результата не будет. И старался сделать каждое свое движение до совершенства отточенным, быстрым и ловким, зная, какое впечатление это произведет на девушку, всегда наблюдавшую за ним. Он долго пытался убедить себя, что ее мнение для него не принципиально, что ему все равно на смущенные комплименты и комплименты, но врать самому себе было не в его стиле, поэтому он решил бороться с такой слабостью другим способом. Уйти далеко отсюда, от нее, чтобы больше не видеть красных волос, которые развевались на сильном ветру как языки огня, не слышать больше подробных и увлекательных рассказов, которые девушка почерпнула из многочисленной библиотеки и умела мастерски передать, не ловить взгляд нежных, тоскливых глаз. Поздняя весна, с запоздалым цветением кривой сакуры, разносящей свои тонкие лепестки на крыльях ветра. Ранее утро, когда солнце только показало над горизонтом край красной горбушки, по цвету так напоминающей ее волосы - пусть и жесткие, зато блестящие и пахнущие чайными розами. От этого запаха начинала кружиться голова и почему - то хотелось провести рукой вдоль гладкой пряди, прижимая к себе надежную девушку с алыми глазами лани. -Почему ты не спишь? - Учиха, хоть и не развил в себе огромные потенциал к способностям сенсора, но легкую чакру Карин почувствовал сразу, представив это себе как дуновение зимнего ветра. Холодный, но не режущий, скорее освежающий и чуткий. Саске обернулся, разглядывая стоящую под деревом Карин, жмущуюся к сухому стволу и поправлявшую овальные очки в темной оправе. Она всегда сетовала на плохое зрение, но, как казалось Учихе, без изящных очков она была бы неполной, без своей индивидуальности, которая так притягивала и манила отпирающегося Учиху. Вместо обычной фиолетовой кофты и черных шорт на ней было длинное кимоно, цвета нежной кожицы молодого персика, которое струилось по ногам и закрывало худые колени и бедра. Видеть ее так было странно, непривычно, но завораживающе и приятно, словно девушка преобразилась, став из симпатичной куноичи женственной девушкой, созданной не для боев, а для любви. Любви... Саске тихо вздохнул, усилие воли отводя угольные глаза и заставляя себя успокоиться и не терять головы при виде миловидной девушки. Конечно, а чего он ожидал? Карин девушка, естественно, что у нее припасена пара красивых платьев, подчеркивающих ровный цвет гладкой кожи Узумаки, тонкую линию талии и длину ног, которой не могла похвастаться Сакура. И почему это он вспомнил о Харуно? Вроде должен был уже давно забыть, как зыбкий неприятный сон, досаждавший каждую ночь, заставляя нервничать и злиться. Может, ему нравиться именно контрастность тайной заботы Карин и неприлично - открытого фанатизма Сакуры?.. -Ночь была холодной, - Карин медленно подошла к нему, на ходу приподнимая полы кимоно, чтобы не испортить ткань в сырой земле, осторожно переступая маленькими ступнями, почти не оставляя следов. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от Саске, она остановилась, глядя на него с неприкрытым удивлением, - Зачем ты взял вещи? Еще не время для тренировки, подожди хотя бы часа три и тогда начнем... - пристальный взгляд скользнул по его бледному лицу, словно ища скрытые признаки. Не зря Орочимару назвал ее "маленькой сообразительной девчонкой, которая может тебе пригодиться,", она и впрямь была умна и отлично чувстовала эмоции людей, особенно Саске. - Ты уходишь? Учиха не ответил, нацепив надежную маску равнодушия. Восход осветил землю под ногами, заиграл на лице Узумаки тенями, выхватив глаза - разочарованные и напуганные. Все равно он уходит, маловероятно, что они когда - нибудь еще пересекутся... Расстояние между ними Саске преодолел в одно короткое быстрое движение, притягивая тонкое тело девушки к себе, одной рукой поддерживая талию, другой зарываясь пальцами в красные волосы, ощущая всем телом незнакомое ранее чувство, щекочущее в груди и давящее на сердце, похожее на предвкушение боя, но без той кровавой пелены, что обычно заволакивала взор. Да и кому было рассказать Саске, что это чувство называется нежностью , желанием сделать приятное и помочь? Некому, а догадаться самому он не мог, не того характера, да и стыдно ему было бы интересоваться такими вещами. Но сейчас на это было плевать, было хорошо и свободно, а теплая волна спокойствия поднималась с глубин почти омертвевшей души, заставляя скорее наклониться над тонким лицом девушки, едва ощутимо касаясь губами ее губ, пытаясь продлить момент этого приятного безрассудства, которого Саске мог позволить себе совсем немного. В мозгу слабо ворочались возражения, мысли о мести и ненависти, попытках завоевать истинную силу, но стоило Карин чуть приподняться на носочках, как мир мгновенно сузился до неглубокого, но нежного поцелуя. -Мне нужно идти, - Учиха говорил приглушенным голосом, вдыхая прохладные воздух, который не мог охладить внутренний огонь, разгорающийся внутри, требующий выхода, опалить эту бабочку, осмелившуюся раздуть тлеющие огоньки своими хрупкими крылышками. Слова получались простыми, причем, как показалось ему, вымученными, хотя прозвучали они как всего холодно, не давая возможности заглянуть в глубину его души. Но Карин знала его лучше, чем он сам знал себя, поэтому сама прижалась к нему, давая почувствовать через ткань свою высокую грудь, вызывая этим естественную реакцию. -Хорошо, я тебя не держу, - ее шепот тоже был хрипловатым, докоснувшись до ладони Узумаки, которую она положила ему на плечу, Саске ощутил ее жар, понимая, чем он вызван. Такая горячая, такая притягательная, такая близкая... и желанная... -Я все равно уйду, - сказав это, он почувствовал, что последний долг отдан, и теперь его интересовала только Карин, прижимающаяся к нему, в этом самом чертовом персиковом кимоно, которое так вскружило ему голову своей показной невинностью, скрывая под этим тонким слоем настоящую охотницу, с сердцем горячим, но любящим. Подхватив ее худые ноги, приподняв легкое тело девушки над землей, Саске опять позволил себе раствориться в тянущем блаженстве, покрывая ее губы, подбородок и шею короткими поцелуями и позволяя ей целовать в ответ, порывисто и страстно. Изящные сухие ладони гладили его виски, очерчивая скулы, зарываясь в густые черные волосы, даря ощущение нетерпения, какой - то звериной жадности и страсти. Саске хотел ее, хотел до ломоты в висках и боли в груди, хотел сорвать ненужное платье в желанного тела и увидеть на ее лице яркое удовольствие, хотел всего и сразу... -Саске... - ее стон раздался совсем рядом, около уха, обжигая кожу горячим дыханием, будоража взвинченные нервы еще больше, играя на них, заставляя делать то, что она хочет. Но совсем идти у нее на поводу Саске не мог, сохраняя жалкое подобие самообладания и принуждая Узумаки также покорно следовать его желаниям. Просто опрокинуть ее на землю, в молодую сочную траву, росшую под самой сакурой, непослушными руками расстегивая и развязывая бесконечные пуговички и ленточки, поддерживающие кимоно в надлежащем виде, наконец, дотянувшись до бледной шеи, с полукруглыми следами от укусов, въевшихся в кожу и уже ставших частью ее. Саске нетерпеливо провел рукой по часто вздымающейся груди, очертив ареолу соска, задевая пальцами чувствительные точки на теле Узумаки, которая тихо постанывала, распростертая под весом Учихи, чувствуя его возбуждение и отдаваясь ему полностью, потакая любому безумному желанию, обхватывая его сильную шею своими тонкими руками и сама прижимаясь к его груди. Она была девственна, Саске понял это, когда через пелену удовольствия почувствовал горячую кровь, сбежавшей проворной змейкой по бедру Карин, услышав ее приглушенный стон боли, сменивший возглас наслаждения. Она вся была мокрой от крови и смазки Саске, однако не прятала глаза и не просила остановиться, только отчаянно кусала нижнюю губу, пытаясь не дать крику вырваться на волю, не хотела отпугивать Учиху своей реакцией, потому что была уже готова к такому шагу. "Глупая девочка, превратившая себя в жертву. Ты же знаешь, что я уйду навсегда, тогда зачем отдаешь самое дорогое, что есть у девушки? Тем более мне - монстру, собирающемуся убить родного брата, такого же кровавого убийцу? Зачем?" -Саске... Я люблю тебя... - словно в ответ на его мысли тихо прошептала девушка, слабо улыбаясь и приближаясь на нового поцелуя...

***

Саске отвернулся, не в силах смотреть на нее, слишком больно. А она просто стояла позади, изящная куноичи в персиковом кимоно...