Держась за руки с богом

У того, кто чудится обитателям Эдж-Сити на крышах и в тёмных закоулках, нет «официального» имени, но втихомолку его называют по-разному: Призрак, Тень, Аластор, Демон, Эль Дьябло. Кастиэль не большой поклонник самих имён, но то, что их так много, свидетельствует о влиянии, оказываемом этим неусыпным стражем на население города. Он может быть кем угодно – или никем. Он везде и нигде. Он не настоящий – или он кошмар, который ты таковым считаешь. Официальное мнение полиции гласит, что Призрак – сказка, выдуманная преступными группировками для того, чтобы свалить на него свои внутренние разборки. Кастиэль и поверил бы, но губы сержанта Хенриксена подёргиваются, как всегда, когда он сообщает что-то, во что не верит. Кроме того, Кастиэль провёл собственное исследование. Аластор вполне настоящий. Так легко, так невероятно легко проследить его строгие принципы работы, места, где он часто бывает, виды преступлений, которые он предпочитает предотвращать лично. Почти любой обладающий острым взглядом и достаточным терпением, чтобы сопоставить полицейские отчёты, мог бы подытожить все факты, и Кастиэлю просто повезло, что никто не занялся этим до него. Нет, знаете, дело не в везении. В страхе. Это страх не позволял никому за пределами полицейского участка попытаться отследить закономерности поступков Эль Дьябло. Это страх заставлял взрослых людей шёпотом советовать друг другу приглядывать за собственной тенью, чтобы в один прекрасный день не оказаться валяющимся на тротуаре с перерезанной глоткой. Кастиэль в каком-то отвлечённом смысле понимает и ценит этот страх. Это очень умный маркетинг, и часть Кастиэля гадает, ответственен ли Тень за какие-нибудь из новых городских легенд, как пожар распространяющихся по городу, делающих за него половину работы и заставляющих преступников мочиться в штаны ещё до его появления. Если это стратегия, то превосходная. Но хотелось бы знать наверняка. - Ты здесь уже почти два часа, - голос звучит откуда-то у него над головой. – Не надоело вот? Кастиэль не подпрыгивает. То есть желудок чуть ухает от неожиданной близости голоса – мужского, или пытающегося казаться мужским, - но он не дёргается, не спотыкается и не вскрикивает. Это было бы непрофессионально. Вместо этого Кастиэль, не отводя взгляда от здания напротив, преспокойно спрашивает: - А тебе? В ответ – молчание. Значит, Демон достаточно человечен, чтобы поддержать разговор. А достаточно ли он человечен, чтобы ощущать любопытство? Большинство знакомых Кастиэля напрягают его нестандартные поведенческие реакции (которые, если подумать, и делают его хорошим репортёром), но каков будет ответ того, для кого удивление – союзник? - Ты перепугаешь народ, - наконец говорит голос, слишком тихо, чтобы можно было разобрать интонацию. Он раздражён? Заинтригован? Зол? – Ты не особенно скрытен. - В отличие от тебя, - соглашается Кастиэль. Искушение задрать голову и выяснить, правдивы ли истории о том, что глаза Тени полностью чёрные, велико, но Кастиэль проявил достаточно терпения и может проявить ещё немного. – Я просто слушал полицейскую волну, хотел узнать, было ли что-нибудь интересное… - Ещё бы… мистер Сера. Конечно, Аластор знает его имя. - Я приношу извинения, если сорвал твои планы, - Кастиэль кивает на одно из зданий неподалёку – один из известных полурабских синдикатов преступной группировки Азазеля, недосягаемый для полиции. Как и заметил Призрак, Кастиэль простоял в переулке напротив почти два часа, надеясь на знак или ещё что. – Я думал, было бы познавательно увидеть тебя в действии. - А ты знаешь, каково играть с огнём. Много чего повидал на Среднем Востоке. - Да. Итак, Аластор знает о его передвижениях, Аластор интересуется людьми, не подозреваемыми в преступных связях, Аластор настороже и замечает, когда кто-то изучает его. Интересно. - Чего вы хотите, мистер Сера? – спрашивает Демон. - Ты знаешь, кто я и чем занимаюсь, значит, знаешь, и чего я хочу, - Кастиэль, хоть и не видит лицо собеседника, уверен, что полностью владеет его вниманием. – Час твоего времени. Раздаётся тихий шуршащий звук, как ветерок, которого здесь быть не должно. Когда голос снова заговаривает, он звучит из-за правого плеча Кастиэля. - Большая часть людей не может вынести меня и десять минут. - Знаю, я читал репортажи. Снова какой-то звук – Кастиэль знает, что потом сойдёт с ума, пытаясь его определить, - и безошибочное ощущение стоящего совсем рядом тела. Не тепла, звука или запаха – просто Тени, являющей себя. Это что-то сверхъестественное, технологическое или психологическое? Кастиэль застывает и не двигается, даже почувствовав прикосновение к шее. Оно совсем лёгкое и почти любопытное, как будто Тень проверяет, настоящий ли он. Тепло, но это не кожа – наверное, рука в перчатке. - Почему ты не боишься? – спрашивает Тень. Голос звучит совсем близко, а ухо щекочет дыхание. - Тебя должны бояться только виновные, - отвечает Кастиэль, хотя думает другое: Откуда он знает? Он измеряет мой пульс? Он проверяет количество ударов? У него есть опыт допросов? – Никто не невинен полностью, но я не сделал ничего, что входило бы в твою сферу справедливости. - Мою сферу справедливости? – Демон определённо позабавлен. – Справедливость есть справедливость. - Нет. Ты избрал тайный путь, потому что считаешь, что система не работает. Может, ты веришь в неё, может, нет, но раз уж ты вышел на охоту и решаешь, кто достоин наказания, а кто нет, - это твоя сфера справедливости и ничья больше. - Теперь ты будешь говорить за меня? - Если ты согласишься на интервью, сможешь говорить за себя сам. А если я перевру твои слова… ты знаешь, где я живу. - Знаю, - говорит Тень. Наверное, это должно было прозвучать зловеще, но Кастиэль и так уже уверен, что Тень знает, где он живёт, работает и завтракает по вторникам. Наверное, подобное знание в руках незнакомца многих бы напугало, и Кастиэль согласен, что это неплохая тактика, чтобы сбить с толку. Он решает пойти на это. - Один час. - Десять минут. - Идёт, - быстро говорит Кастиэль, и плевать, что это прозвучало отчаянно. Призрак прекрасно знает, зачем он здесь, так что нечего прикидываться. – Когда тебе будет удобно. - Я тебя найду. И снова этот звук – веяние ветра, которого здесь быть не должно. Кастиэль понимает: Аластор ушёл. Может быть, он всё ещё наблюдает, может, ждёт дальнейших действий Кастиэля, но разговор закончен. Кастиэль позволяет себе довольную улыбку. К машине он возвращается летящей походкой. Может, ему и не дали конкретную дату, может, он получил всего десять минут, в течение которых Тень прорычит ему что-нибудь из тёмного угла, но это куда больше того, что удавалось другим. Статья Кастиэля многое изменит. Сэм всё ещё ждёт его на водительском сиденье и, когда Кастиэль усаживается, откладывает свой блэкберри. - Уже сдался? – Сэм заводит мотор. – Или он явился и наподдал тебе под зад? Безо всякого самодовольства Кастиэль отвечает: - Мы условились о встрече. Сэм поднимает на него острый взгляд. - Что? - Это был лишь вопрос убеждения, - Кастиэль откидывается на спинку сиденья, позволяя вспышке адреналина перерасти в тихую гордость после месяцев исследований и попыток привлечь внимание Демона… Нет. «Демон» - неправильное имя. Все имена неправильны. Тот, кого он сегодня встретил, использует кошмары как оружие, но сам он не из их числа. Он использует страх, удивление и знания, выводя жертву из равновесия, чтобы узнать её слабое место, как… Как Охотник. - Охотник, - вслух говорит Кастиэль. – Точно. - Подожди, Кастиэль, ты серьёзно? – спрашивает Сэм. – Он правда с тобой заговорил? Кастиэль, нахмурившись, поворачивается к напарнику. Незачем смотреть так неверяще, как будто уговорить Охотника Эдж-Сити на интервью так уж невозможно. - Спасибо за доверие, Сэм. - Нет, я не… - быстро оговаривается Сэм, включая сцепление и часто моргая с непонятным недоумением. – Он не… в смысле, он не… - Разве кто-то его на самом деле знает? – возражает Кастиэль. Сэм не отвечает. – Нет. Я это исправлю. Кастиэль, конечно, ничего не говорит начальству о возможном интервью. У него нет ничего конкретного, и как бы он ни был уверен, что Охотник исполнит обещание, он достаточно хорошо знает Захарию, чтобы понять: если пообещать ему сенсацию и ничего не принести, будет ор. - Правильно, - соглашается с этим Сэм. – В смысле… Лучше пере, чем недо, так? Кастиэля удивляет не скептицизм Сэма (который необходим любому стоящему журналисту), а его резкость. Будь у Кастиэля время, он бы задумался, может, попросил бы Сэма объясниться, но сейчас ему нужно рассортировать записи и набросать вопросы для Охотника. Десять минут на такую тему – совсем не много, так что нужно просчитать всё дважды. Этим он и занимается большую часть утра, пока Сэм где-то слоняется, а Захария орёт на кого ни попадя. Он приостанавливается, только когда замечает появившуюся рядом пару ног и кто-то опирается о его стол бедром. - Твой брат внизу, занят фотографиями, - Кастиэль не поднимает взгляда. – Он закончит через пару минут. - И тебе привет, Кас, - говорит Дин, так же раздражающе жизнерадостно, как и всегда. – Кто-то занят. - Работой, - Кастиэль нажимает на клавишу слишком уж сильно и стирает нужную строку. Вечно Дин не вовремя; ему нужно сосредоточиться. – Но для некоторых это понятие слишком сложное. - Ты меня ранишь, - вздыхает Дин. Кастиэль сдерживается и не закатывает глаза: Дина это только раззадорит. Сэм Винчестер – хороший напарник. Он предан делу, умён и всегда готов для оживлённых обсуждений. К несчастью, в дополнение к нему идёт невероятно настырный брат, который всегда лезет в его дела. То, что братья так близки, - это хорошо, но Кастиэль искренне не понимает, почему Дин проводит в редакции так много времени, если он и правда занимается строительными подрядами где-то в центре (он спрашивал; Дин всегда отвечает, что у него гибкое расписание – что бы это ни значило). Видимо, это один из неизбежных минусов работы с Сэмом, но это не значит, что Кастиэль может перестать каждый раз раздражаться. - Можно не сегодня? – Кастиэль царапает пару строк в блокноте. – Я занят кое-чем важным. - Как будто это новости… Привет, Сара! Сара жизнерадостно машет ему, но надежды Кастиэля, что Дин предпочтёт докучать ей, не оправдываются: Дин придвигается ближе и пытается заглянуть в блокнот. - Что делаешь? - Сэм! – Кастиэль с облегчением вздыхает, увидев появившегося из-за угла коллегу. – Твой брат меня домогается. Пожалуйста, прогони его. - Боже, я в состоянии понять намёк, - фыркает Дин, и Сэм даже не успевает излить на него праведный гнев. Его улыбка превращается во что-то менее елейное, и он отворачивается приобнять брата одной рукой. Кастиэль несколько раз моргает: это было слишком легко. Обычно нужно по меньшей мере пригрозить силой, чтобы Дин отвалил. Он не успевает решить, сказать ли что-нибудь по этому поводу, но тут до него доносится динь, уведомляющее о новом письме, и он на автомате кликает по входящим. Адрес отправителя скрыт, тема не указана, и стоит бы отметить письмо как спам, но в тексте значится: СЕГОДНЯ, 11. НИКАКИХ ЗАПИСЫВАЮЩИХ УСТРОЙСТВ. Кастиэль в который раз радуется своему умелому невозмутимому выражению лица. - Сэм, мне надо пойти прогуляться. Он выключает компьютер; Сэм смотрит подозрительно, но у Кастиэля сейчас нет на него времени. Он хватает блокнот с вопросами, быстро просматривает их и мысленно составляет список дел на вечер. Место встречи не указано; видимо, будет ещё одно сообщение – или встреча состоится в квартире Кастиэля. Лучше быть готовым. - Кастиэль… - осторожно начинает Сэм. - Скажи Захарии, что я встал на след, - Кастиэль надевает куртку. – Я сообщу, если ты понадобишься. - Горячее свидание? – интересуется Дин – слишком громко. Сара, Чак и Бекки тут же смотрят на Кастиэля, а Кроули изображает руками нечто, смысл чего даже знать не хочется. Кастиэль резко смотрит на Дина, раздражённый тенью ревности в его голосе, неуместной и неоправданной. Дин просто улыбается, широко распахнув якобы невинные глаза, будто Кастиэля это тронет; с учётом того, как часто он пытался сделать это за последние пару месяцев, мог бы и понять, что это бесполезно. Дин заигрывает со всем, что движется, и Кастиэль и не думает чувствовать себя польщённым. К его облегчению, Сэм переключает внимание на Дина и резко говорит: - Дин, прекрати. Кастиэль благодарно кивает, но Сэм не видит: он утягивает брата в сторону для частного разговора, тема которого Кастиэля ни капли не интересует. Он собирает записи и несётся к лифту. Стоит дверям закрыться, как его накрывает осознанием того, что его ждёт. После всех месяцев бесплодных усилий и расспрашивания не желающих разговаривать людей Кастиэль наконец сможет задать свои вопросы источнику их возникновения. Охотнику. Наконец-то. В лифте никого нет, и Кастиэль молча вскидывает кулак вверх. Кастиэль не новичок в этой игре. Он многое повидал, много где побывал, и ему уже приходилось говорить с людьми, которые считаются несуществующими. Кастиэль знает, за что берётся, и не передумает, сколько бы СМС ни присылал ему Сэм. Вечер превращается в ночь, Кастиэль ждёт в тишине своей квартиры, а сообщения Сэма становятся всё более личными: он перешёл к привычным обвинениям Кастиэля в одержимости, что не соответствует действительности. Кастиэль всегда действует так, когда берёт след; Сэм ещё не знает этого, потому что они проработали вместе недолго, меньше полугода. Тебе нужна подстраховка. Где ты? На это Кастиэль решает ответить. Он даёт Сэму адрес на окраине города и отправляет это сообщение без десяти одиннадцать, чтобы Сэм успел туда доехать и попытаться его найти и только потом снова начал писать и трезвонить. А вот от того, на ком Кастиэль сосредоточен, ничего не слышно. Ноутбук, раскрытый, ждёт на столе, но молчит. Кастиэль перерыл всю квартиру в поисках сообщений, вернувшись после уточнения пары фактов, а потом перерыл снова, вернувшись из мексиканской забегаловки через дорогу; по-прежнему ничего. Видимо, ему полагается ждать. Ужасно тянет спрятать где-нибудь микрофон, но Охотник знает, как обходить такие вещи (в полицейских отчётах встречаются упоминания того, как он необъяснимым образом скрывался от камер), и может вообще не появиться. Лучше играть чисто, так что Кастиэль подчиняется требованию. Он потягивает напиток, давно поужинав и прибрав за собой, и смотрит на отсчитывающие секунды до конца часа часы. - Одиннадцать. Хорошо, что Кастиэль сидел, иначе стакан был бы уже на полу. Он таращится, забыв дышать, на выходящую из угла его кухоньки-прачечной тень, очертания которой складываются в человеческий силуэт. Больше в квартире не было никакого движения. Двери заперты, окна закрыты, вентиляционные отверстия слишком малы для взрослого человека. Ничто не двигалось со времени прихода Кастиэля, он наблюдал. То есть или Охотник действительно сверхъестественное существо, способное проникать сквозь стены, или… …или он был здесь всё это время. - Охранная система отстой, - говорит Охотник. Он одет именно так, как утверждали слухи; весь в чёрном, материал на глаз не определить, куртка длинная, рукава плотно облегают руки до самых кистей в перчатках (так удобнее?), а лицо почти полностью закрывает обычная надеваемая через голову маска. Не скрыты только его губы, но и они сейчас в тени. – Следовало бы побеспокоиться. Кастиэль пожимает плечами, надеясь, что вечная невозмутимость и сегодня ему не изменила, но всё же этот раунд за Охотником, по меньшей мере, в психологическом плане. - Думаю, даже Национальный банк не смог бы выстоять против тебя, если бы ты захотел. Охотник продолжает стоять, так неподвижно, что неудивительно, что ему удаётся оставаться незамеченным. Он вроде бы чуть ниже шести футов, но, судя по некоторой впалости груди, он сутулится. Скрывает настоящий рост? Приберегает эффекты для тех, кто их заслуживает? - Ты ничего обо мне не напишешь, - наконец говорит Охотник. – Потому что меня не существует. - О, - отвечает Кастиэль. – Полагаю, ты часть массовых галлюцинаций. Которые, видимо, захватили и меня. - Ты очень умён, - (он стоит так неподвижно. Что за прошлое подарило ему такую способность?) – Ты знаешь, что я предпочитаю, когда люди не уверены, настоящий ли я. Как говорят про дьявола, его лучший фокус в том, что… - Я знаю, что говорят, - перебивает Кастиэль, и Охотник вздрагивает, будто он к такому не привык. – Но ты не дьявол. Ты человек, и ты охраняешь наш город, играя в судью, присяжных и почти палача… - Ты не будешь обо мне писать, - шипит Охотник. Его голос, как и вчера в переулке, - почти шёпот, не дающий его распознать. - Тогда зачем ты пришёл? Ты мог сказать это и вчера – или прислать сообщение. Зачем говорить это в лицо? - Чтобы ты знал. Кастиэль не успевает спросить знал что, как Охотник оказывается прямо перед ним, тихо и почти нечеловечески быстро. Истории о черноте его глаз правдивы. Кастиэль едва умудряется не пошатнуться, не моргая таращась в эти глаза. Он не сразу вспоминает, что нужно дышать. - Гипотетический вопрос, мистер Сера. В вашей квартире незнакомец, - нижняя часть маски Охотника смещается, словно бы от ухмылки. – Что вы будете делать? - Я не так беспомощен, как ты думаешь, - (боже, его глаза, это как в абсолютную темноту смотреть, не удивительно, что все, кто его видел вблизи, не помнят ничего, кроме пережитого ужаса). – Как ты и сказал… я знаю, каково играть с огнём. Охотник скор, но Кастиэль был начеку и увернулся от кулака, летящего ему в челюсть. Охотник пытается его поймать, но Кастиэль изворачивается и бьёт ногой, и этого удара Охотник легко избегает. Кровь стучит в ушах, сердце бешено колотится, но мышечная память и постоянные тренировки по кикбоксингу не подводят. Он избегает нескольких попыток себя поймать и успешно блокирует удар локтя в голову, который точно бы его вырубил. Это всё к чему-то идёт, и Кастиэль понимает, к чему, когда Охотник рычит и выделывает что-то всем телом, что-то слишком быстрое, чтобы успеть понять (явно что-то из боевых искусств), и Кастиэль оказывается на полу лицом вниз с заломленными за спину руками, пытаясь дышать под тяжестью вжимающего его в твёрдое дерево мужчины. - Что вы будете делать, мистер Сера? – спрашивает Охотник, обжигая горячим дыханием и остужая ледяным тоном. – Вы будете мертвы. - Я защищался не в полную силу, - Кастиэль извивается, напрасно пытаясь высвободить руки из железной хватки. – Будь ты кем-то злым, я бы отбивался активнее и не пытался бы не причинить вреда. Неверящее хмыканье. - По-твоему, я в это поверю? - Конечно. Ты же не причинишь мне вреда. Охотник на долгое мгновение застывает, не открывая вопреки надеждам Кастиэля ни одной из своих мыслей. Слышно только его дыхание, медленное и спокойное в противовес почти хрипящему Кастиэля, тесно прижатого грудью к полу. Чужая ладонь осторожно касается его затылка, ероша волосы. - Уверен? – Охотник чуть смещается. - Что… - Кастиэль поражённо дёргается. Он может ошибаться, но, кажется, пониже спины к нему прижимаются стояком. Охотник снова смещается, проезжаясь бёдрами как раз по его ягодицам – и да, это определённо стояк. - Ты не станешь. - Откуда тебе знать? – рычит Охотник. В его голосе отчётливо слышны гнев и разочарование, и это первые его проявления чувств за всё время. - Потому что ты хороший человек, - Кастиэль странно спокоен, несмотря на отчётливую угрозу. – Ты пытаешься меня напугать. Не дать мне написать статью. Или не дать искать тебя. Или не дать в тебя поверить. - С чего тебе в меня верить? Ты меня не знаешь. В его словах какая-то дрожь, едва уловимая; Кастиэль не заметил бы, не вслушивайся он так напряжённо. - Я всегда знаю, когда мне лгут. Это не хвастовство. Этот дар у меня с рождения, и он множество раз спасал мне жизнь. Ты делал ужасные вещи, какие-то вынужденно, какие-то по доброй воле, и я знаю, что из-за этого ты считаешь себя ночным кошмаром, но это не вся картина. За этим фасадом ты хороший человек… - Я не… - Ты хороший человек, и ты стоишь веры в это, - Кастиэль делает глубокий вдох и обмякает, больше не вырываясь. Сдавленный выдох Охотника очень напоминает «Кас», но Кастиэль не уверен, потому что его вдруг отпускают. Он перекатывается на спину – Охотник уже распахивает окно и забирается на подоконник. - Подожди! - Ты не должен мне доверять, - Охотник отворачивается. - Я не говорил, что доверяю. Я сказал, что верю в тебя. Это не одно и то же. - Да пиши ты что хочешь, - рычит Охотник и исчезает. В итоге Кастиэль пишет статью, но это одни рассуждения на тему того, что он узнал до недавней встречи, не содержащие ничего из того, что Кастиэль узнал за два кратких разговора. У него всё равно нет никаких доказательств. - Это очень продуманно, - говорит Захария, прочитав. – Сложить все факты и мифы воедино и оставить читателя гадать, существует ли на самом деле… Охотник. Новое имя мне нравится. Броское, прямо в точку, и никаких бредовых домыслов. Но сам стиль… его бы очеловечить. У вашего текста нет души, Сера. - Я уверен, что Сэм справится. Сэм чуть улыбается и без возражений забирает черновик. После ухода Захарии он говорит: - Вышло очень хорошо. Одна из лучших твоих работ. Кастиэль устало опускается на стул. - Это большее, что можно было сделать из имеющегося материала. - Мне жаль, что он не пришёл, - шепчет Сэм, наклонив голову, чтобы никто не услышал. – Но я не удивлён. Не думаю, что он из тех, кому нравится публичность. - Знаю, - отмахивается Кастиэль. – Давай не будем об этом. Лучше бы он никогда не говорил об этом Сэму. Лучше бы это вообще не случалось, потому что всё, что узнал Кастиэль той ночью, никак не было связано с тем, что он хотел узнать как журналист. Он знал, что Охотник должен быть человечен, но и не подозревал, что настолько человечен – с желаниями, сомнениями и пугающей ненавистью к себе. Он пытался перестать прокручивать происшедшее в голове, но оно остаётся там, не отпускает его мысли. Было безумно сложно оставаться непредвзятым при написании статьи, и ещё хуже от того, что его подсознание уцепилось за определённые моменты встречи с неподобающей прытью. Он не раз просыпался, сбитый с толку и дрожащий после сна о том, как сильное тело прижимает его к полу, жарко дыша в ухо. Сны плохи и сами по себе, но тело хочет того, что хочет, и в итоге Кастиэль со стыдом просовывает руку в трусы, думая о человеке, чьего лица никогда не видел. Это неподобающе и непрофессионально. Лучше бы этой статье об Охотнике остаться единственной. - Я сегодня пообедаю пораньше, - Кастиэль не в настроении оставаться в редакции. Слишком шумно, и теперь, когда он разродился статьёй, ему нужны тишина и покой. Пересекая вестибюль, он видит праздно шатающегося у главного входа Дина, читающего журнал. Кастиэль замедляет шаг, запоздало осознавая, что давно не видел Дина. Он не заметил его отсутствия, но он всегда полуслеп, заканчивая выматывающую статью; теперь же, оглядываясь назад, он видит пробелы, которые обычно заполнял Дин, снующий по редакции в своё свободное время. - Здравствуй, Дин, - говорит он. - Привет, - Дин поднимает на него беглый взгляд и возвращается к чтению. Это неправильно. Кастиэль ощущает неожиданный прилив вины, не дающий ему сойти с места. Сара много раз укоряла его за то, что он так небрежно отмахивается от Дина, но не то чтобы у того могли быть на него какие-то ложные надежды… - Я тебя чем-то расстроил? - Что? – удивляется Дин. – Конечно, нет. Он говорит правду. Но это будто бы не всё. Кастиэль видит, что он пытается оставаться в расслабленной, невинной позе, будто они говорят о мелочах. И это значит, что для Дина это не мелочи, и он расстроен, но не из-за Кастиэля. Из-за самого себя? Кастиэль подходит ближе, обеспокоенный: что, если он в конце концов слишком сильно оттолкнул Дина? - Дин? Дин резко вдыхает, и его зелёные глаза наконец встречают взгляд Кастиэля. Улыбка на его лице почти может сойти за искреннюю. - Да забей, Кас. О. О боже. Как журналист Кастиэль осознаёт опасность делания выводов на основе многообещающих совпадений. Он знает, что даже самые надёжные факты должны быть много раз перепроверены. Но какой-то инстинкт, та самая часть, что безошибочно определяет, лгут ли ему, сейчас кричит о том, что противоречит всей логике, и вручает ему в руки ответ, ясный и совершенный, правдивый так же, как утверждение, что небо голубое. Это бессмысленно, Кастиэль знает, что бессмысленно, но это всегда было так. Всегда. Кастиэль бы никогда не заподозрил этого раньше, но раньше он никогда не встречал Охотника. Но теперь сходится. Всё сходится. Плевать на тень, маску и хриплый голос, Кастиэль точно знает, что стоящий перед ним человек недавно вломился в его квартиру и попытался запугать его и заставить сдаться. - О, - говорит он. Он отчётливо различает мгновение, когда Дин понимает: его лицо медленно приобретает выражение, которого Кастиэль никогда не замечал за ним прежде. Ему доводилось видеть только, как Дин ухмыляется, усмехается, смеётся – но никогда не смотрит на него с таким настороженно пустым лицом, в котором есть что-то и от обычного горожанина, чью маску он носит днём, и от демонического охотника, чью маску он надевает вечером. - Мило, - сухо говорит Дин. – Ты никогда не удостаивал меня вторым взглядом, но теперь… - он саркастично ухмыляется. - Это потому, что ты лжец и притворщик! – Кастиэля поражает, что он всё ещё способен говорить, несмотря на то, что мозг сейчас перебирает всё когда-либо известное ему о Дине и об Охотнике, сводя вместе два и два. – В первый раз, когда я тебя увидел, ты мне солгал. - О чём? – с сомнением спрашивает Дин. Кастиэль помнит их первую встречу. Это был ужин в честь повышения Сэма, и раз уж Кастиэля только что назначили его напарником, его тоже пригласили. Дин уже был там, когда они пришли, и их представил друг другу Сэм. Кастиэль помнит, как Дин встал со стула, чтобы поздороваться, и он подумал тогда: ах, брат Сэма такой джентльмен, и какие же у него добрые глаза и искренняя улыбка, но потом… - Я спросил тебя, чем ты занимаешься. А ты сказал, что строительством. Но это была ложь, так ведь? - Ничего не ложь! - Ложь, - Кастиэль наклоняется ниже; сердце бешено колотится, пугающе способное поверить в этот разговор, когда все тайны выходят наружу безобидными словами. – Потому что не этим ты занимаешься на самом деле, так? Это только прикрытие. Может, я и не знал, в чём твой секрет, но знал, что секрет есть, и каким бы он ни был, он был достаточно серьёзным, чтобы ты стал обманывать меня с самой первой встречи. Это не помогает создать приятное впечатление. Дин таращится на него, переходя от гнева к изумлению. - Так поэтому ты был… Кастиэль кивает, взволнованно выдыхая. Неудивительно, что он никак не мог разгадать Дина. Он всегда понимал, что Дин честен и добр, но он всегда держался нагло и легкомысленно; как Кастиэль мог понять, что истинно? Дин был безусловно хорошим человеком, но все тревожные звоночки в голове Кастиэля кричали: лжец, притворщик, недостоин доверия! - Ты хороший человек, - шепчет он. - Не говори так, - Дин выдыхает хриплый смешок. – Ты разве не помнишь, что я… - Я тебя так пугаю? – спрашивает Кастиэль. Всё вдруг приобретает смысл, и голова почти кружится от резкого осознания. – Так сильно, что ты хочешь, чтобы я держался подальше? - Господи боже, Кас, - Дин неуверенно отступает назад. – Откуда тебе знать? Откуда ты нахрен это знаешь? - Ты хотел, чтобы я полюбил эту твою сторону, - Кастиэль указывает на самого Дина. – И разозлился, что меня влечёт к той стороне, которой ты стыдишься. Но тебе не нужно злиться, Дин, потому что я хочу обе. Дин резко мотает головой, пытаясь не впустить в себя его слова, так что Кастиэль делает шаг вперёд, хватает его за отвороты куртки и тянется его поцеловать. Дин тихо и изумлённо выдыхает ему в губы. Его руки, дрожа, находят запястья Кастиэля, и он отвечает на поцелуй, так мягко и бережно, будто не может поверить, что ему это позволено. Кастиэль принимает его поцелуи и дарит ему новые, губами и языком упрашивая Дина ему поверить. Раздаётся громкое хлопанье, и они отскакивают друг от друга. - Я знал, что вся эта настойчивость окупится, - говорит Кроули. Только он из всех зрителей ухмыляется в открытую, остальным хватает такта сделать вид, что они думают о своём. Кроули перестаёт хлопать только для того, чтобы достать блэкберри: - Извиняйте, дам остальным поставившим знать, что ты наконец стал настоящим мальчиком. - Сволочь ты, Кроули, - рычит Дин, но его пальцы нежно поглаживают руки Кастиэля. - Иди уже к брату, - говорит Кастиэль и, целуя Дина в щёку, шепчет: - Я оставлю окно открытым. Дин всё ещё выглядит ошарашенным, но находит в себе силы ответить: - Ладно. Одно дело – вести опасные разговоры при дневном свете, в общественном месте, когда вокруг полно людей. Другое – наедине в безлюдной квартире. Кастиэль не обманывает себя насчёт того, к чему всё идёт и как это опасно. И всё же, прости его бог, он хочет этого. Прежде он никогда не позволял себе желать Дина и никогда даже не думал о том, чтобы пожелать Охотника, но их единство что-то в нём изменило, прорвало плотину, о существовании которой он даже не подозревал. Теперь же он может думать только о том, что Дин великолепен, сломлен и невыразимо прекрасен; глупо и неправильно хотеть подобного, но он хочет. Может быть, это о чём-то говорит, о состоянии его собственного рассудка, но сейчас ему плевать. Телефон звонит, когда он меняет фильтры в кофемашине (пытается занять себя, дожидаясь Дина, где Дин, почему его ещё нет), и до неловкости быстро отвечает. - Прочитал твою статью, - говорит Дин. – Спёр у Сэма. - О, - Кастиэль улыбается. – Какие комментарии? - Особо никаких. Кое-что ты понял неправильно, но в основном точен до жути. - Я хорош в том, что делаю, - говорит Кастиэль. Дин хмыкает, и до Кастиэля доносится странный далёкий звук сирены. – Дин, ты где? - Поднимаюсь по стене твоего дома. Кастиэль старательно не смотрит в сторону окон. - Не проще воспользоваться лифтом? - Смотря что для тебя значит «проще», - свист ветра на том конце провода – Дин через что-то перемахнул? – Слушай, Кас, мне нужно… мне нужно знать, чего ты хочешь. Я не хочу сделать ошибку. - Я хочу… - Кастиэль закрывает глаза и думает. – Хочу научиться доверять тебе. - Не знаю, стоит ли кому-то. Я не… я в дерьме, Кас. Ты и не представляешь. - Тогда дай мне выяснить и решить самому. Но… только если ты не против. Мне не нужны никакие секреты, которые ты не хочешь раскрывать. Какое-то время слышны только смутные звуки дорожного движения. - Я обещаю больше не вламываться в твою квартиру, - наконец вздыхает Дин. – Ну, пока ты сам не попросишь, - он произносит это небрежно, но Кастиэль слышит за одним этим обещанием множество других. - Ты когда-нибудь раньше это делал? - Нет, - Дин говорит правду. - А хотел? Дин шумно втягивает воздух. - Да, - снова правда. Возбуждаться от таких слов совершенно не правильно, но желание уже зарождается внизу живота, колени слабеют, и Кастиэль опирается о ближайший шкафчик. - Когда ты ушёл той ночью, - медленно произносит он, - ты мастурбировал, думая обо мне? - Чёрт, нет! – восклицает Дин, и ветер резко перестаёт гудеть, будто Дин остановился. – С какой стати ты… нет. Чёрт, Кас, нет, я так не могу. Ты не можешь… я бы не… нет. Боже, Кастиэль хочет его. - Да всё нормально, - заверяет он. - Нет! – кричит Дин. – Не нормально, я не могу… не знаю, что я… - Дин, ты ничего не сделал, - Кастиэль неровно выдыхает, виновато опуская ладонь на пах. – И если бы я знал, кем ты был… если бы я знал то, что знаю сейчас… я бы тебя не отпустил. Я умолял бы тебя остаться и довести дело до конца, - он с шумным выдохом расстёгивает пуговицу брюк, ослабляя давление на стоящий член. - Вешай трубку, Кас, - говорит Охотник. Кастиэль откладывает телефон. Теперь у него свободны обе руки, и он опирается обеими о шкафчик, опуская голову. Он до неловкости возбуждён и вспыхивает от нелогичности происходящего. Раздаётся тихий щелчок, и с порывом прохладного ветра Кастиэль понимает, что уже не один. Он хочет обернуться, но пальцы на талии ему не позволяют. Тёплые, облачённые в перчатки и очень настоящие пальцы. - Это плохая затея, - странно слышать сдержанные слова Охотника, произнесённые обычным голосом Дина. Кастиэль тянется снять с него перчатки. – А у меня много плохих затей, сразу тебе говорю. - У меня тоже хватает, - Кастиэль склоняет голову к плечу и вздыхает, почувствовав на шее губы Дина. – Это я обошёл все злачные места в надежде встретить тебя. - Верно, - ладони Дина, в мозолях и шрамах, напряжённо касаются его живота. - И это я тебя пригласил, - напоминает Кастиэль. – Дважды. Дин щекочет его ухо носом. - Серьёзно, я займусь твоей охранной системой. Это слишком долго, а Кастиэль хочет. Он прижимается к Дину спиной, и тот дёргается и пытается отстраниться. - Дин, - выдыхает он, поймав его за руку, чтобы удержать, и непристойно трётся о его пах, с удовлетворением ощущая стояк Дина. - Ты уверен?.. – вырывается у Дина. - Боже, Дин, да, пожалуйста, - Кастиэль ловит его вторую ладонь и толкает её себе в брюки. Дин не сдерживает ругательства, обнаружив, как он возбуждён, и сжимает его член, проводя большим пальцем по влажной головке. Кастиэль быстро спихивает брюки вниз, обнажаясь и надеясь, что Дин наконец поймёт намёк. - Кас, чёрт, - рычит Дин. Раздаётся звук срываемой застёжки-липучки, и между ягодиц Кастиэля, скользя по обнажённой коже, вжимается горячий член. Кастиэль вдруг чувствует себя пьяным, накачанным чем-то обжигающим кровь и заставляющим его бесстыдно подаваться назад, навстречу стояку Дина. Он никогда не переживал подобного так жарко и отчаянно и никогда не нуждался в этом так сильно; он сойдёт с ума, если не кончит сейчас, в руках Дина. - Не останавливайся, не останавливайся, - стонет он, выгибаясь и извиваясь, когда Дин крепче сжимает пальцы, делая хватку совершенной. Дин так силён; обхватив его грудь одной рукой, он удерживает его на месте, второй рукой умело заставляя всё тело Кастиэля содрогаться от удовольствия. – Двигайся, пожалуйста, ну же, - Кастиэль почти хрипит, когда Дин трётся о него, проезжаясь по отверстию шёлковой кожей члена. – Да, вот так, пожалуйста, ещё, Дин, пожалуйста. Они бешено трутся друг о друга, и Кастиэль, изнывающий между членом и рукой Дина, так близок, что уже почти ощущает оргазм, но чего-то не хватает. Не хватает, и он всем весом опирается на Дина, умоляя его и царапая шкафчик, пока его наконец не накрывает. Кончая, Кастиэль раскрывает рот в безмолвном крике и пытается насладиться ощущениями так долго, как это возможно. Он извивается в руках Дина, пока удовольствие не тает окончательно. - О, Дин, - хрипло выдыхает он, изумлённый и дрожащий; он никогда не вёл себя так во время секса, и более чем слегка поражён воздействием на него Дина. Хотя ноги всё ещё не очень уверенно его держат, он всё же разворачивается, потому что ему нужно увидеть лицо Дина. Сброшенная, маска оказывается на полу; Дин выглядит так же ошарашенно, как чувствует себя Кастиэль, его глаза широко распахнуты, а по лицу стекают дорожки пота. - Кас, - шепчет Дин. Его глаза темны – от желания. Это он, не Охотник. Кастиэль хватает его за плечи и целует изо всех оставшихся сил, вкладывая в поцелуй всё своё неразумное страстное желание, переворачивающее всё внутри с ног на голову. Дин отвечает так же, жадно изучая его рот и цепляясь за Кастиэля так, словно он всё, чего Дин когда-либо хотел. Этот поцелуй груб и волшебен на вкус, и Кастиэль едва может дышать, но это волнует его меньше всего на свете. После пары неудачных попыток он наконец обхватывает член Дина ладонью. - Войди в меня, ну же, - шипит он. – Есть смазка… - Нет, не могу ждать… - выдыхает Дин, отчаянно толкаясь в его руку. – Хотел тебя… слишком долго… не могу… - он запрокидывает голову и рычит, резко вжимая Кастиэля в шкафчик и кончая. Кастиэль обнимает его, покрывая его шею, подбородок и щёку поцелуями. Дин долго содрогается от пережитого, а когда он наконец обмякает, Кастиэль выпускает его член и подхватывает под мышки, не давая сползти ниже. - Эй, эй, - нежно говорит он, прикусывая его губу и ловя его стонущий выдох. – Всё хорошо. У нас всё хорошо. - Мать налево что, Кас, - бормочет Дин и чуть отстраняется, изумлённо и ошарашенно глядя на него. – Да что ты вообще такое? - Это я должен тебя об этом спрашивать, - хихикает Кастиэль. Он крепче сжимает Дина в объятиях, не желая его отпускать. – Мы на четырнадцатом этаже, как ты так высоко забрался? - Да это не сложно, когда ветра особо нет, - Дин улыбается, и это первая мягкая и счастливая улыбка, которую Кастиэль видит за долгое-предолгое время. Она искренняя, хрупкая и настоящая, и Кастиэль не может просить ни о чём большем. – Можешь спрашивать, о чём хочешь. Обо мне и том, что я делаю. Что ты хочешь знать? Кастиэль на мгновение задумывается. - Прямо сейчас? Ничего, - и он тянется за новым поцелуем.