I cut you out entirely

Солдаты окружили её, будто дикого и опасного зверя. Мойра Тревельян. Дочь благороднейшего семейства из Оствика. Талантливый маг Круга, желающая лишь мира для самой себя и окружающих. Теперь же - закованная, униженная, поставленная на колени в сыром подвале и стоит ей пошевелиться, как в тело упираются острия копий. Здесь влага и холод, а на женщине лишь походные штаны да рубашка, пропитанная грязью и потом. В этой тишине, когда только шебуршание крыс да сдержанное дыхание охранников остаётся единственным звуком, Мойра слышит раздающиеся шаги, и дверь в темницу открывается. Уже привыкшая к полутьме, Тревельян осторожно осматривает взглядом своих посетителей. Две женщины и мужчина. - Объясни, почему мы не должны казнить тебя сейчас? - голос женщины-воина режет слух своим акцентом, но Мойра даже не шевелится - лишь застывает с прямой спиной и взглядом в никуда. - И из-за этого весь сыр-бор? Тревельян вскидывает голову и встречается глазами со смотревшим на неё мужчиной. Лицо, старательно непроницаемое и шрам, будто первое и последнее прикосновение клинка к его тонким губам. Мойра не сомневается, что этот человек храмовник и тут же ей предоставляется возможность лучше рассмотреть его. Женщина с акцентом жестко хватает магессу за волосы и дёргает на себя, принуждая Мойру откинуться назад, чуть ли не дугой изогнувшись в спине. Смешок мужчины со шрамом заставляет тяжело сглотнуть. - Хорошо, Кассандра, - он видимо обращался к женщине, державшей Мойру за волосы. - Я "поговорю" с ней. На мгновение, магесса видит лицо второй гостьи этой темницы, той, которая скрывала себя под капюшоном - Тревельян узнала во взгляде сочувствие. - Оставьте нас, - повелительный голос храмовника приковывает к себе. - Живо! Когда они остаются в темнице одни, мужчина неспешно начинает обходить свою пленницу, будто хищник. - Меня зовут генерал Каллен Резерфорд, - представляется он и с глухим стуком ставит перед Мойрой стул. - Не хочешь сесть? Не дожидаясь ответа он сам занимает предложенное место и Тревельян оказывается практически между его ног, настолько близко, что резкий вздох Каллена обжигает ей лицо. - Почему я здесь? - наконец, спрашивает женщина и видит, как храмовник склоняет голову на бок, внимательно всматриваясь в лицо пленницы. - Конклава больше нет. Верховная жрица мертва. Все, кто был с тобой, тоже, - кажется, в его глазах появляется удовлетворение от того, как осознание произошедшего изменяет лицо Мойры. - А ты... нет. - Этого не может быть, - до Тревельян быстро доходит, почему она теперь в кандалах. - Если Вы считаете... Удар мужской ладони, обтянутой в перчатку оставляет горящий след на щеке и рассечённую губу. На бледной коже кровь алеет подобно кристаллам драконьего камня. Это приводит Каллена в восторг. - Говорить, маг, будешь тогда, когда я захочу, - отчеканивает он. - Не волнуйся. У нас впереди много часов совместного времяпрепровождения. Твой голос наполнит стены этого подземелья. - Вы не имеете права! - рычание срывается с губ и повторный удар оставляет отметину на второй щеке. Мойра не успевает завалиться на бок, когда Каллен подхватывает её за скованные руки и закрепляет на стальном крюке. Он касается пальцами её подбородка, заставляя взглянуть на себя. Хмыкает и стирает шершавой поверхностью перчатки кровь с губы, что доставляет саднящую боль. - Меня просили не трогать тебя - раздаётся голос Каллена у самого уха. - Поэтому больше не будем портить твоё очаровательное личико. Мойра зло смотрит в ответ. В Круге она научилась сдержанности, а сдержанность и терпение - благо для мага. К сожалению, Круг научил её и тому, что оставшись наедине с храмовником, маг должен приготовиться к худшему. - Так удивительно... Маг из уважаемого дома. Матушка "провинилась"? Или в роду у отца кто-то "баловался", м? Мойра сжала зубы, чтобы не поддаться соблазну и не высказать всё, что она думает о Резерфорде, однако он и не ждал от женщины громогласной тирады. Он говорил и говорил, чувствуя, как гнев начинает заполнять всё естество магессы. Что стоит наполнить этот прекрасный сосуд до краёв и потребуется лишь одно легкое движение - простой вопрос - и правда сорвётся с языка. Тем временем Каллен заходит на ещё один круг, сужая его до непозволительной близости к Мойре, когда через тонкую ткань рубашки она чувствует прикосновения его руки вдоль позвоночника, жесткого меха накидки по взмокшей от пота коже шеи и груди... охрипшего и полного власти голоса, вырывающего сознание Тревельян из забытья, в котором она мечтала оказаться. - Ты взорвала Конклав?! - вопрос, ответ на который должен был либо подарить смерть, либо погрузить в ещё больший водоворот истязаний. - Я...не...виновна, - голос охрип от сырости, а тело продолжало ныть от висячего положения. - Я не... Стон, первый за всё это время срывается с губ в ответ на руку Каллена, схватившую Мойру за волосы. - Мне нужны ответы, Тревельян! - он заставляет её выгнуться, полностью повиснув на руках. - Я не помню... - шепчет магесса, наблюдая, как в полутьме её левая ладонь покрывается изумрудными всплесками потусторонней магии, прибавляя ещё больше боли. Но Каллен не истязает её, как какой-либо палач. Он не кричит и не покрывает её тело побоями. Нет. Он знает, как причинить физическую боль плетью, не изрисовывая кожу в уродливых шрамах. Как заставить задыхаться и при этом даже не касаться шеи пленницы. Но каждый новый стон срывающийся с припухших губ, каждый выбившийся рыжий локон на неестественно бледной коже - всё это вызывает в нём тот неправильный, непозволительный азарт и желание, которые Каллен тщательно пытается подавить. И стоит им встретиться взглядами, как вся его игра рассыпается, подобно карточному домику. Мойра тоже поступает не правильно. Она всеми силами пыталась закрыться от этой боли, но собственный запах пота и крови, горячее дыхание мужчины со шрамом на губах - магесса Тревельян смотрит на Каллена абсолютно опьянёнными от удовольствия зелёными глазами. Голос пленницы срывается: - Я хочу...вспомнить... генерал. Каллен вновь ловит дурманящий его сознания стон.