Курилка

Молодой темноволосый мужчина резко проснулся, распахнув светлые глаза, и часто задышал, приходя в себя от странного сна. Это не был кошмар; нельзя было назвать неприятным… Странный, очень странный сон. На часах было три ночи, темноту за окном рассеивал свет полной луны и яркая реклама ночных заведений, а по комнате гулял сквозняк, раздувая светлые потрёпанные занавески и морозя голые пятки, но Когами даже не подумал закрыть окно. Взъерошив волосы, которые и без этого торчали во все стороны, Шинья слез со скрипящей кособокой кровати, предоставленной хозяйкой квартиры, которую он снимал в Сеуле. Прошлёпав на кухню, где должен был быть зеленый чай в заварнике и начатая пачка сигарет, мужчина налил себе остывшей цейлонской бурды, которая даже не пахла благородным напитком, и, зацепив губами тлеющую сигарету, начал восстанавливать странное сновидение по кусочкам… Перед Когами предстали до боли знакомые коридоры БОБ — уже два года прошло, как он сбежал, а память всё держит каждый этаж небоскреба в голове. Засунув руки в карманы привычных классических брюк, Шинья направился в офис — если уж он здесь, то куда ещё ему идти? Но перед последним поворотом — вот он, кабинет, и Гино уже наверняка там — знакомая тень мелькнула, уводя совершенно в другую сторону. Когами остановился, недоверчиво прищурившись: с чего бы ему снился Сасаяма? Он отомстил за него, отпустив его призрак вместе с убийством Макишимы. Но ноги, наплевав на волю хозяина, как это бывает во снах, сами повели его в сторону курилки, а мужчина, пожав плечами, даже не стал сопротивляться. Курить-то хочется… В знакомой до каждой пылинки комнате, обставленной удобными чёрными креслами и диванчиками, действительно сидел Мицуру, только-только закуривший сигарету. Заметив Шинью, он усмехнулся: — Ну что, привет, инспектор, давно не виделись… Или, я должен сказать, исполнитель? — Знакомые глаза радостно прищурились, а во взгляде появилась привычная смешинка. — Смейся-смейся, сволочь, — совершенно беззлобно ответил Когами, взяв, тем не менее, зажигалку товарища, делая вид, что у самого в кармане не лежит точно такая же. — Я тут в нашем кабинете был… — многообещающе начал Сасаяма, предвкушающе улыбаясь и затягиваясь, ожидая реакцию Шиньи. — И? — Взгляд серых глаз несколько вопросительно скосился на бывшего исполнителя. — У вас там такая симпатичная новенькая… — Колечко дыма повисло в воздухе, а Мицуру опять ехидно улыбался, смотря на друга. Сигарета же в руках Когами согнулась пополам, а сам Шинья уже забыл, что это просто сон: — И не смей к ней приближаться, кобель, — над глазами залегли тени, а голос едва ли не замораживал. Плевать, что Тсунемори для него, по сути, недостижима — он хорошо знал Сасаяму, и не хотел бы знакомства инспектора с ним. Но шатен лишь засмеялся, точнее — заржал: — Да успокойся ты, ревнивец. Я ничего с ней не делал и делать не буду! А вот тебе бы надо, — немного пошлая улыбка и подначивающий взгляд светло-карих глаз. Когами, успокоившись, приподнял бровь: — И что же ты предлагаешь? — Брюнет опять вытянул пачку из брюк, беря новую сигарету: предыдущую-то он сломал. — Ну, я не знаю. Может, навестить для начала? Было бы не плохо, — пожал плечами Сасаяма, стряхивая пепел с сигареты движением пальца. — Стоп, а почему ты вообще лезешь в мою личную жизнь? — Спохватился Когами, припоминая, что всё это — лишь плод его воображения. — Ну, а что мне ещё делать? Тут, знаешь ли, скучно. А у тебя жизнь личная не построена, да и девчонку жалко… Она же по тебе сохнет, бедная. Держится, работает, пытается делать вид, что всё хорошо, но сохнет. Да и ты подвял, друг мой. — А ты, значит, в амуры заделался? — ехидно поинтересовался Шинья, отвечая на колкость. Право, Сасаяма, и бог любви — это нонсенс. Гино бы оценил… — Ну, тип того. У меня тут, кстати, на очереди та вторая девчонка-инспектор из первого отдела и наш милый Гино-кун. Они друг друга так бесят, что просто грех мимо пройти… — Не трогай ты Гино, у него и так дел валом… Кстати, а что за девчонка? — нахмурился Когами. Когда он убегал, у него не было возможности узнать, что случилось с первым отделом. Тсунемори выжила — это всё, что он знал. — Так у Нобучики коэффициент повысился, и его разжаловали до исполнителя… — Мицуру удивленно посмотрел на брюнета, в глазах которого плескалось чистое недоумение. — Ну ты темный, приятель… — присвистнул Сасаяма. — Старый Масаока склеил ласты на том складе, а наша заноза руку потерял, и у него из-за стресса паспорт потемнел. Теперь он ходит с железным протезом, без очков, время от времени пьёт виски из запасов Масаоки, а нового инспектора зовет «сударыня», чем бесит её невероятно. — А ты-то откуда это знаешь? — Выдохнул дым Когами и, отвернувшись от окна, где всё было затянуто серыми непроглядными облаками, опять глянул на шатена. — Следил за всеми вами. За мою душеньку же мстили, как я мог такое пропустить! — Выбрав кресло помягче, Сасаяма плюхнулся в него, довольно там растянувшись; это придало ему схожести с огромным, бандитского вида, котярой. — Так вот. Я не для обсуждения службы тебя сюда притащил. Мой тебе совет: возвращайся в Японию. Возвращайся к этой Акане. Вы нужны друг другу. — Я только погублю её. Она добропорядочная гражданка с идеально чистым психо-паспортом, а я даже не латентный — настоящий преступник, — Когами пожал плечами и отвернулся. Да, кареглазая наивная девушка с красивыми идеалами и чистыми мыслями его интересовала куда больше остальных женщин, и ему даже хотелось быть рядом с ней, но Тсунемори нужен кто-то типа Гинозы, каким он был два года назад. — Да? А против «Сивиллы» тоже прикажешь ей сражаться одной? — Сасаяма нашел, куда нажать: действительно, с системой хотелось разобраться раз и навсегда; плюс ко всему — это был призрачный шанс быть вместе. Звучало довольно сопливо, но Шинья успел привязаться к инспектору куда больше, чем можно было. И сейчас это особенно чувствовалось. Мицуру, встав с кресла, подошёл к другу и положил руку на его плечо: — Я больше не могу держать тебя здесь, но ты подумай над моими словами. После этого облака с улицы проникли в помещение, заволакивая всё в серую пелену, а Когами выдернуло из сна, возвращая в реальность… Серые глаза спокойно смотрели на ночной город, который жил своей собственной жизнью, а сам Шинья напряженно размышлял о той идее, что была подкинута ему во сне: бороться против Сивиллы. Он знал все недочёты и сильные стороны этой системы; он знал и других людей, живущих здесь, в Сеуле, Корее и в других странах мира, которые были готовы бороться. А если удастся наладить контакт с Тсунемори, и уговорить её сотрудничать с ними… Сивилла не выдержит атаки с двух сторон — извне и изнутри — а он сам… «Хотя бы навести её» — слова Сасаямы повторились эхом в мыслях. Действительно. Хотя бы увидеть Акане, Яёй, Гинозу — неужели правда про Томоми, руку и очки? Когами задрал голову вверх, смотря в грязно-белый потолок, сейчас весь в бликах от вывесок баров, и выдохнул сигаретный дым. Он засиделся за этот год, ничего не делая — пора было браться за дело. Вспомнить все имена, завести необходимые знакомства — чтобы получать оружие и информацию, людей… Мужчина закрыл глаза и позволил себе довольную ухмылку — ему уже нравилась та деятельность, что он собирался начать. Как это прописано в Конституции Японии? Терроризм? Отлично. То, что нужно для беглого преступника. Акане, безумно уставшая после изнурительного рабочего дня — ещё одного дня без него — медленно зашла в дом, сгорбившись, и как будто постарев лет на пять. Этот год ей давался тяжело. Она улыбалась своим сотрудникам, она поддерживала всех остальных, а в первую очередь — неопытную, но наглую Шимоцуки, но стоило ей зайти в свою одинокую квартирку, как её собственные проблемы просто сшибали с ног. Едва приняв душ, девушка кулем упала на кровать, моментально уснув… Даже во сне ей уже снится БОБ… Её работа начинает её преследовать. Обратиться к психологу, что ли? — Здравствуйте, красавица, — раздался за спиной насмешливый мужской голос, заставляя резко обернуться и протянуть руки к доминатору, которого не оказалось на поясе… — Да не нервничайте Вы так, инспектор, я Вам ничего не сделаю, — примирительно поднял руки молодой мужчина в чёрном брючном костюме, с коротко стрижеными светло-каштановыми волосами и смешливыми карими глазами похожего светлого оттенка. Определенно, его лицо было знакомо Акане… — Кто Вы? — Девушка задумчиво нахмурилась и прикусила нижнюю губу, вспоминая, где уже видела его. — Меня зовут Сасаяма Мицуру. Можете считать меня амуром, — обворожительно улыбнулся мужчина, а Тсунемори с каким-то внутренним отчаянием вспомнила друга Когами, которого видела на фото, и из-за чьей смерти началась личная трагедия Шиньи, которая как по эстафете передалась ей — теперь-то страдала она. — Вы тот самый Сасаяма?.. — Решила уточнить девушка — ну, а вдруг просто совпадение? Ответ шатена не оставил сомнений: — Ага. Но давайте пройдем, а я Вам пока пару идей подкину…