***
Жизнь в старой доброй родине Фауста и Гете отличается завидным мрачноватым постоянством. Зато если уж перемены происходят, то резко и всерьез. Но пока что настал самый обычный субботний вечер, и родители Антона (тоже как обычно) собрались на прогулку. - Ну что, герой, – шутливо заметил отец, - за тобой уже два месяца никаких проделок не числится. Я боюсь даже предположить, что ты исправился, но факты налицо. - Конечно, папа, - невинно ответил Антон. – Все мы меняемся. Главное – в какую сторону? - Значит так, мой дорогой философ, - мама подошла и наклонилась к Антону, - ты сейчас пьешь молоко и идешь в кровать. Можешь позаниматься или поиграть, но прошу тебя: не исчезай никуда, ладно? - Постараюсь,- пожал плечам Антон. - Ты что-то задумал? - Конечно, мама, - невинным голосом ответил Антон. – Я задумал стать примерным сыном. Это выгодно. - Ты рассуждаешь как банкир, - заметил отец. - Но ты сам ходишь на деловые ужины, чтобы получить повышение? – ехидно отметил Антон. Отец приготовился дать отпор, но вдруг рассмеялся. - Хельга, а парень взрослеет! – сказал он сквозь смех. – Если так будет и дальше, - он далеко пойдет! - Разумеется! – подыграла ему мама. – Ну, раз так, ты должен понимать, сынок, насколько невыгодно ссориться с нами? - Я уже понял, мамочка, - в тон ей ответил Антон. – Обещаю, что проблем у вас не будет. Родители переглянулись, но возразить было нечего. - Спокойной ночи, Антон! – сказала мама, надевая плащ. – До завтра! - Точно! – добавил отец. – И если ты дальше будешь вести себя так же хорошо, то я, пожалуй и сам готов поиграть с тобой в вампиров. В конце концов, праздник в деревне мне и впрямь понравился! При этих словах Хельга и Антон-старший дружно прыснули. Впечатлений им тогда хватило! Парадная дверь за ними закрылась, возвещая Антону, что вновь наступило его время.***
В комнате его уже ожидал Рюдигер. - Где тебя черти носят? – напустился он на Антона. – Мы опаздываем! - Куда? – ошарашено спросил Антон. - Как?! – вспылил Рюдигер. – Ты забыл? У нас сегодня гонка! Эстафета, команда на команду! - Ох, правда! – Антон второпях отпер ящик и достал мантию. – Только недолго, а то родители уже почти мне верят. Не хотелось бы попасться… - Чушь собачья! – Рюдигер ухмыльнулся, обнажив белоснежные клыки. – Давай скорее! Антон накинул мантию на плечи и почувствовал, как тело наполняется привычной, но все равно пугающей легкостью. Под ложечкой похолодело, в висках засвербело, но надо было поспешать. Рюдигер уже парил за окном, призывно махая Антону. Мальчик зажмурился и храбро шагнул на подоконник. Хлопнула входная дверь. Антон пулей метнулся обратно в комнату и нырнул в кровать. Не успевший влететь в комнату Рюдигер прижался снаружи к стене, ни писком, ни шорохом не выдавая своего присутствия. В коридоре послышались торопливые шаги, потом возня на кухне. - Вечно ты что-нибудь забудешь, дорогая! – раздалось недовольное ворчание отца. - Дорогой, я мигом, - извиняющейся скороговоркой ответила Хельга. Шаги приблизились, потом в дверь постучали. - Антон, ты не спишь? – послышался мамин голос. - Нет, мама! – сонным голосом ответил Антон. - Я войду? - Конечно, мам. Хельга вошла и стала внимательно шарить по полочкам шкафа, стоявшего у двери. - Сынок, я не оставляла здесь своей сумочки? – обернулась она к Антону. - Нет, мам, - зевнул Антон. – И я тоже на месте… Мама коротко улыбнулась. - Я ищу свои лекарства от аллергии, - мягко парировала она. – Если тебе попадется флакончик лоратадина – поставь его на кухне, ладно? - Ладно, мам, - зевнул Антон и отвернулся к стене. Родители ушли, на этот раз окончательно. Выждав немного, Антон подбежал к окну, лег животом на подоконник и поглядел по сторонам. Рюдигера нигде не было видно. - Ты где? – негромко позвал он. - Антон – мамина лапушка! – раздалось сзади. – Антон – папина сыночка! Антон – аннушкин ночной мо-ты-ле-чек! Мальчик быстро обернулся. Рюдигер стоял на письменном столе и, гримасничая в такт своим остротам, пинками сбрасывал со стола антоновы вещи. На последней фразе на пол отправились сразу пенал, стакан с ручками и два учебника. - Ты когда успел? – поразился Антон. - Ты такой тормоз, что с тобой свою смерть проспишь! – выкрикнул Рюдигер. – Почему мы еще здесь? - Полетели скорей! – Антон спешно натянул мантию, и оба друга вылетели в окно.***
За городом, в старом парке собралась уже вся компания. Там были Люмпи, Анна и Ольга фройляйн фон Сайфеншвайн, которая прочно обосновалась в семейном склепе Шлоттерштайн. - А не мог Рюдигер опять в деревню полететь вместо парка? – манерно осведомилась Ольга, глядя в небо. Ее золотые кудри рассыпались по черному шелку мантии подобно золоту. Платье было изумрудного оттенка, в тон цвету глаз. Вместо полусапожек, которые так любила носить Анна, Ольга одела самые настоящие туфельки, только без каблука. И вообще она себя считала жутко красивой и на остальных поглядывала немного свысока. - Может Антона опять не пускают родители? – Анна сидела на нижней ветке раскидистого платана, болтала ногами и теребила завязки платья. - Антошеньку привязали ленточкой шелковой к юбочке маминой, - кривлялся Люмпи. – Что ты за приятеля нашла, Аннушка, цветочек наш? Или других мало? Побогаче, посвободнее? Анна спикировала с ветки и с разгона толкнула Люмпи в грудь. Братец кубарем покатился по траве. - Шел бы ты к своему Йоргу Толстобрюхому! – в запальчивости крикнула она. – Отлично спелись! И чего только отпустил его? Вот сладкая парочка была! Люмпи дернул щекой. Кузен Йорг за время своего пребывания в склепе крепко достал всех, включая самого Люмпи. - Да тихо вы! – одернула их Ольга, изящно покривив ротик. - Летят-летят, совушки наши мышекрылые… В темнеющем небе и впрямь показались две крылатые тени. Поравнявшись с поляной, они начали снижаться, пока не превратились в Антона и Рюдигера. - Привет всем! – закричали оба еще в воздухе. - Антон, – заулыбалась Анна, – как мы по тебе соскучились! - Дорогой мой братец! – Люмпи сделал несколько шагов навстречу Рюдигеру. – Тебя только за солнышком посылать! Или за десертом, - и он плотоядно посмотрел на Антона. - Остынь, Люмпи, - вкрадчиво вставила Ольга. – Судья не должен поддаваться эмоциям. - Ах, я совсем забыл, что у нас сегодня игрища, - притворно всплеснул руками тот. - Давайте начинать уже! – Ольга слегка притопнула ногой. - Хорошо-хорошо, - примирительно ухмыльнулся Люмпи и вышел на середину поляны. - Итак, играют две команды по два вам… хм… по двое, - он поднял руки, в каждой из которых было по маленькому мячику разных цветов. – Одной команде – красный мяч, другой – синий. Играем на четыре круга. - На пять, на пять!!! – наперебой закричали Ольга и Анна. - Чего уж на пять! – завопил Рюдигер. – Сразу на шесть! А иначе скучища будет смертная. - На шесть! На шесть! – подхватили девочки. - Да хорошо. Хорошо! Пусть будет шесть, - замахал руками Люмпи. – Итак каждой команде по мячику. Номер первый берет мяч и летит на другой конец рощи. Лететь только вокруг, напрямую не срезать. Там номер первый прячет свой мяч, примечает место и летит обратно. Кто принесет мячик соперника – сам дурак. Победа той команде, чей мячик раньше шесть раз обойдет вокруг рощи. Итак, приступим к жеребьевке! Люмпи отломал четыре веточки длиной с палец и две укоротил вполовину. Зажал все четыре в кулак. - Ну что, тащите, малышня! – оскалился он во всю длину своих клыков. Остальные с веселым визгом и воплями кинулись разбирать веточки. Антона оттерли назад, и веточка ему досталась последняя. - Ну-ка встали-встали, не меняться ветками, я сказал! – орал Люмпи, с трудом подавляя смех. – Все разом показали, что у вас! Две длинные оказались у Рюдигера и Анны, а две короткие – у Ольги и Антона. Анна тут же надулась. - Это нечестно, Люмпи! - она бросила веточку на землю. – Антон мой, а ты… - Чушь собачья!- пихнул ее в бок Рюдигер. - Расслабься детка, это же игра. Не все ж коту масленица! И он растянул губы в своей знаменитой ухмылке, показав все передние зубы. - Ну почему ты такой противный, Рюдигер! – взорвалась Анна. – Мы с Антоном так редко видимся, а ты еще… Тут масла в огонь подлила Ольга. Она взяла Антона за руку и проникновенно посмотрела на него. - Антон, давай начнем? А они пускай ссорятся – скорей проиграют!- в зеленых глазищах маленькой вампирши лунный свет играл сотней лукавых искорок. Анна успела только рот раскрыть, как на дыбы встал Рюдигер, который в Ольге души не чаял. - Люмпи, какого черта мы еще стоим?! – заорал он и запрыгнул на ветку. – Ты судья или погулять пришел? - От-лично!- Люмпи захлопал в ладоши. – Разбираем мячи! С этими словами он запустил красным мячом в Антона, а синим – в Рюдигера. Рюдигер свой мячик поймал легко, а вот Антон получил в лоб. Отскочивший мяч подхватила Ольга. - Значит, первой лечу я, и не спорь со мной, - заявила она Антону, хотя тот спорить и не думал. - Ну что, готовы? – Люмпи со смехом обвел взглядом собравшуюся команду. Все кивнули. Люмпи вынул из кармана пакетик от чипсов и надул его. - На старт! Приготовились! Марш!- и он со звучным хлопком припечатал пакетик пятерней. Ольга и Анна взвились в воздух, как ужаленные. Роща неслась навстречу, как в сказочном сне. Вот замелькали кусты и деревья, увитые плющом. Обе вампирши жались поближе к опушке, чтобы сократить дистанцию. А сверху парил Люмпи. - Не срезать! Не жульничать!!!- орал он во все горло. Но срезать было невозможно. Даже с вампирским зрением лавировать между деревьями было сложно. И только поэтому обе соперницы играли честно. Мало-помалу вперед вырвалась Анна. Она была поменьше Ольги и намного пластичнее. Ловко проскакивая в щели между кустами, она медленно, но верно выигрывала время. Ольга злилась, но поделать ничего не могла. Вот показалось одинокое дерево, обозначавшее половину пути. Анна резко взяла к земле и, мельком глянув на луну, пробежала от дерева несколько шагов. Она аккуратно пристроила мяч в траве и снова взмыла в небо. Ольга приземлилась следом и положила свой мячик прямо под дерево. Потом она подбежала туда, где бросила свой мяч Анна, нашла его и от души наподдала ногой в сторону. Сделав свое черное дело, Ольга помчалась догонять соперницу. Когда все трио, во главе с Люмпи-судьей, скрылось за отрогом рощи, от опушки отделились две фигуры, закутанные в длинные темные плащи. Один из незнакомцев молча проводил взглядом улетевших вампиров. Второй же легко нашел в темноте мячик Анны, подобрал его и положил на прежнее место. - Долг?- спросил первый. По голосу говорившего можно было принять за женщину средних лет. - Нет, - ответил второй. – Но это неправильно. Не могу остаться в стороне. Его голос был по-юношески звонким, но в нем сквозила сталь. - Скоро? – снова спросил первый. - Да… но нас еще не позвали, - он тоже посмотрел вслед удалившимся игрокам. – Она его… - Из всего семейства она более других заслуживает снисхождения, - ответил первый. - На все воля свыше, - ледяным голосом ответил второй. – Нам пора. Они близко. И оба словно растворились под ночным пологом рощи. На поляну, отчаянно размахивая полами мантии, вылетели Рюдигер и Антон. Вампиреныш далеко опередил своего друга, чему открыто радовался. Сказалась и фора, полученная от Анны. - Эй, Антон! – орал Рюдигер. – Ты ногами маши! Глядишь - быстрее будет! Ай, черт! Маленький вампир увлекся подначками и более оглядывался на неудачливого друга, нежели смотрел вперед. Кончилось это ивовым кустом, который как назло вырос точно на пути Рюдигера. Вампир с треском пролетел сквозь крону и шлепнулся на землю. Теперь Антон вырвался вперед. - Ты не ушибся? – крикнул он, пролетая над Рюдигером. - Чушь собачья! – заорал маленький вампир, бегом догоняя Антона. - Ты меня совсем разозлил! Антон тем временем приземлился, добежал до дерева и стал искать под ним, однако земля около ствола образовала холмик, и мяч откатился в сторону. Пока он копался, подбежал Рюдигер, глянул на Луну и бросился считать шаги. В это время Антон обнаружил свой мяч, схватил его и выскочил из-под кроны. Разбегаясь, чтобы взлететь, он не заметил Рюдигера, который ползал на четвереньках, поминая Анну на чем свет стоит. Споткнувшись о спину друга, Антон кубарем полетел в траву, сопровождаемый градом ругательств. Мячик он упустил, и тот отлетел в сторону. Теперь на четвереньках забегали оба приятеля. Люмпи в это время сидел на дереве и заходился в гомерическом хохоте, пока сам чуть не свалился на головы горе-спортсменам. Едва не потеряв очки, Антон судорожно шарил по траве руками, а рядом, поминая всех и вся, также метался Рюдигер. Наконец пальцы Антона нащупали что-то круглое и упругое. Ухватив мяч, он рванулся, чтобы взлететь, но Рюдигер вцепился в его щиколотку, и Антон снова рухнул на траву. - Ты жулик! – орал в пылу борьбы вампир. – Ты чей мяч схватил?! - Свой!- Антон перекатился на спину и уперся лопатками во второй мяч. Запустив своим в соперника, он схватил второй мяч и кинулся наутек. Увидев улетающую тень, Рюдигер бросился вдогонку. Однако наверстать упущенное было не так просто: слишком уж далеко улетел Антон.***
Соревнования кончились на третьем круге. Люмпи просто свалился на землю от хохота и сказал, что больше судить не сможет. - Вы такие клоуны! – от смеха он даже икал. – Вам прямая дорога в цирк. Вы же таланты губите! - А на третьем круге мы были первыми! – оскалился Рюдигер. – Значит победа наша! - Ладно-ладно, братишка, как скажешь, - немного успокоился Люмпи. – Давай сюда свой мяч! Но когда мяч из рук Рюдигера перекочевал к судье, Люмпи снова зашелся таким приступом хохота, что осел на землю. - Аннушка, свет мой, - елейным голоском обратился он к сестрице, - я вам какого цвета мячик давал? - Синего, - удивленно ответила Анна. - А вот, что мне вручил Рюдигер, - и он показал Анне красный мяч. Воцарилась секундная пауза. Но первой опомнилась Анна. - А я рада! Я рада! – захлопала она в ладоши. - Чушь! – заворчал Рюдигер. - Чему ты так рада? - Тому, что выиграл Антон, - и Анна показала брату язык. – Это ведь ты перепутал мячи! - Полная чушь! – Рюдигер аж подпрыгнул. Потом он подбежал к хохочущему Люмпи, выхватил у него злополучный мяч и запустил его в темноту. - Анна, давай на бис! Чтобы Антон еще раз выиграл! - Не-а! – лукаво усмехнулась Анна. – После драки кулаками не машут. Пойдем, Антон! Она взяла его за руку и приготовилась взлететь. Ольга же надменно обвела глазами всю компанию. - Анна права,- сказала она. – Полетели домой. Здесь становится скучно! Когда поляна опустела, на нее снова вышли двое. Они молча шли по густой траве, только один раз черная фигура наклонилась и что-то подняла с земли. Это был мяч, выброшенный Рюдигером. - Какого цвета? – флегматично спросил первый. - Красного, - коротко ответил второй. - Цвет крови… цвет жизни… Второй ничего не ответил. Он, молча, сунул мячик в карман плаща, и странная пара неторопливо пошла в сторону города.***
Когда вся компания приземлилась на кладбище, Анна снова потащила Антона в сторону. - Мы еще погуляем немного, а то в склепе сейчас все соберутся, - поставила она в известность остальных. - Анна, но мне надо скоро домой! – робко вставил Антон. – Время к полуночи. - Ах, Антон! – вздохнула Анна. – Мы так редко видимся, а пять минут ничего не изменят. Вот когда мы пож… - Какая чушь! – фыркнул Рюдигер. - Нам пора, - вкрадчиво добавила Ольга. - Да, братишки-сестренки, айда в склеп! – усмехнулся Люмпи. – Поиграем в Гайермайера! А если настоящий Гайермайер появится, то Анна его отвлечет. У нее так хорошо получается! Анна сердито засопела, но ничего не ответила, а только решительно пошла прочь, увлекая за собой Антона. Так они и шли, взявшись за руки, по центральной аллее. Хрустел под ногами гравий, плыла в небе растущая луна, а цикады и ночные птицы дополняли картину мира и покоя. Вечного покоя. - Ах, Антон!- Анна ближе прижалась к своему спутнику. – Когда мы, наконец, поженимся, то будем гулять так каждую ночь. Долго-долго! Только ты и я. Правда, здорово? Антон вздохнул. Похоже, время для решающего разговора настало. Ведь их почти никогда не оставляли одних. - Но для этого тебе придется меня укусить? - Да… но это совсем-совсем не больно, - Анна смутилась. – Разве что капельку… - Анна, ради тебя я все потерпел бы, но… - Ах, Антон, я так рада, что все же нравлюсь тебе! – Анна потянулась к его шее и в лунном свете блеснули маленькие, но острые, как бритва, клыки. - Нет, Анна, нет! – Антона прошиб холодный пот. – Подожди… да постой же! - Ну что еще? – Анна обычно так трогательно смущалась, что он сразу терялся. Вот и сейчас она отступила на шаг, потупилась и стала теребить край мантии. - Скажи мне сначала, что будет, когда мы… когда ты меня укусишь? - Ты станешь вампиром, и мы по… - Погоди, Анна… - Ну что тут непонятного? – Анна начала сердиться. – Ну почему мальчишки такие упрямые? Антон понял, что разговор пошел не туда. - Нет… то есть да… то есть… давай присядем? - С тобой хоть на край света? – Анна снова прижалась к нему, и Антон ощутил холодное дыхание на своей щеке, совсем рядом с шеей. Они присели на низенький каменный заборчик, ограждавший аллею. Антона била дрожь, но надо было сохранять самообладание. - Знаешь, сегодня удивительно спокойная ночь, - задумчиво сказал он. Анна не ответила ничего, только глубже зарылась лицом в складки антоновой мантии. - Мне никогда не удавалось с тобой поговорить вот так… чтоб никто не мешал… - Да, Антон, - Анна улеглась у него на плече. – Это просто чудо, что нас оставили одних… Скажи, о чем ты сейчас думаешь? - О родителях. - О твоих или о моих? – с интересом встрепенулась Анна. - И о своих думаю.. и о твоих тоже, - Антон вздохнул. – Анна, выслушай меня, пожалуйста! - Хорошо, Антон, - вздохнула Анна. - Мои родители взрослые. Они могут сами о себе позаботиться. А я – ребенок. Они заботятся обо мне, пока я не вырасту. - И мои тоже заботятся… и я им помогаю,- с вызовом бросила Анна. - Правильно. Они – родители, мы – дети. Но вот… - он запнулся. - Что «вот»? – с подозрением спросила Анна - Ты видела когда-нибудь взрослых без детей? - Конечно, вот Йорг… или тетя Доротея! - А теперь представь, что вы… ты, Рюдигер, Люмпи… вдруг остались без взрослых? - Как это? – испугалась Анна. - Ну вот… Гайермайер взял и всех колом пронзил… - Не видала, не слыхала, но ты «кол» назад забрал!!! – закричала Анна. - Прости, вырвалось, - смутился Антон. – Но все равно, представь, что взрослые куда-то подевались. Помнишь историю с рубином? - Да… я помню! Ты очень нам тогда помог, Антон! – обрадовалась Анна. - А теперь представь, что было бы, укуси ты меня тогда… в церкви… - Ты стал бы вампиром, - Анна радостно заулыбалась, видимо представив последствия. - Верно! – обрадовался Антон. – Я не попал бы к Штоберману, не нашел бы документы Виктории и, самое главное, не смог бы определить место при свете дня! Понимаешь? - Да… я понимаю, - вдруг всхлипнула Анна. – Мы не нашли бы кольцо, и нас бы лишили права на склеп… И… мы… Гайермайер… - тут она вконец расплакалась. Антон обнял ее и стал гладить по волосам. С тех пор, как они познакомились, Анна стала следить за своей роскошной шевелюрой. Длинные пряди цвета воронова крыла сегодня были не просто расчесаны и уложены, а еще и прихвачены ярко-алой ленточкой. Антон успокаивал ее, как умел, а сам думал, что из всего этого выйдет. Из размышлений его вывела чуть успокоившаяся Анна. - Но причем тут взрослые, Антон? – всхлипнула она. - Притом, что пока я не повзрослею – какой из меня муж, Анна? – невесело усмехнулся Антон. – Ты сама отвернешься от меня, когда поймешь это. Притом, что у людей и вампиров есть кто-то, кто разрешает и запрещает. Знаешь, как трудно было купить билет на поезд? А все потому, что я – ребенок, - он вздохнул. – Думаю тот, кто распределяет склепы, тоже не рад будет разговаривать с детьми… Понимаешь? - Понимаю… - вздохнула Анна. – Но мне никогда не вырасти! Я навсегда останусь такой! У меня даже клыков нормальных еще нет!!! - она снова готова была разрыдаться. - Анна, можно вопрос? – осторожно спросил Антон. - Да… - Скажи… а почему у тебя все еще нет клыков? Ведь вы с Рюдигером почти ровесники. - Я… я не знаю, - тихо сказала Анна. – Но понимаешь… мне… мне не хочется крови! - Вот как… а чего же ты хочешь? - Хочу… не знаю, Антон. Наверно хочу стать тем, кем должна. А если я попробую свежей крови, то стану такой как Рюдигер… Антон вздохнул. - Вот и я хочу стать самим собой. А для этого придется стать взрослым. - Но ты вырастешь, а я… я… - в ее глазах снова встали слезы. Вдруг она спрыгнула с оградки и встала перед Бонзаком. - Знаешь, Антон, - вдруг чужим голосом сказала она. – Уходи! Уходи немедленно! И больше никогда не подходи ко мне! - Почему, Анна? – Антон тоже слез вниз и ошарашено уставился в глаза, где отражалась бездна. - За сто сорок лет я никогда близко не общалась с людьми, - ее голос звучал глухо, как из могилы, - Но вот появился ты… - голос Анны дрогнул, - И у меня появилась надежда… Надежда пожить ради кого-то, кто будет жить ради меня… - Анна! - Прости, Антон! – Анна отошла на шаг назад. – Ты спас меня. И ты спас всех нас. Этого не забыть. И я по-прежнему люблю тебя. Но очень больно быть близко к тебе! Уходи!!! Она повернулась и бросилась бежать. Антон сделал было несколько шагов следом, но остановился. Догонять было бесполезно. Так он и стоял: один ночью на кладбище, глядя, как исчезает среди могил тень его надежды. Потом он попробовал взлететь, но, протянув несколько метров, упал и сильно ободрал руку. В душе было смятение, и мантия его не слушалась. Домой пришлось добираться пешком. Только перед самым домом Антон понял, что сможет долететь до кровати.***
Анна мчалась, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза, и уж куда ей было заметить, что на тропинках кладбища слишком часто попадались плети вьюнков. А ведь Гайермайеру выделили в помощь садовника! Зацепив несколько таких досадных препятствий, Анна стала аккуратнее. Но последний раз она споткнулась уже возле самого склепа. Оторвав от обуви жилистую плеть вьюнка, она отбросила его в сторону и, захлебываясь слезами, нырнула в спасительную мглу. Травянистая веточка осталась лежать на тропинке. К ее концу капроновой ниткой был привязан маленький плоский кусочек пластмассы. Это была растяжка. Пластмасса была вставлена между контактами, замыкавшими электрическую цепь, а сейчас ее там не стало. В хижине Гайермайера раздался сигнал. Заработали сразу несколько «лисиц»: простеньких передатчиков, запрятанных по хитрой схеме на кладбище. Расшвыривая хлам на столе, Гайермайер снял антенну с приемника, поставил другую, направленную, и стал медленно ее поворачивать. Как только в приемнике раздавался писк, Ганс записывал пеленг и делал пометки. Сопоставив пеленги со схемой расстановки «лисиц», он обвел жирным кружком первый склеп. Потом щелкнул тумблером приемника, и в доме воцарилась тишина. Ганс-Генрих встал, прошелся по комнате и остановился перед зеркалом, оправляя жилетку. - Оп-ля-ля, – сказал своему отражению кладбищенский сторож. – Гайермайер, настал твой звездный час! Он вернулся к столу и добавил к содержимому своего чемоданчика мощный фонарик.***
Можно сказать, что Антону повезло. Он опередил родителей на целых пять минут. Грязные туфли полетели под кровать, мантия – под матрас, а сам Антон – под одеяло. Так и улегся, будто долго занимался и уснул: с книжкой и в очках. В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Но не было обычного веселого шепота. Родители любили потихоньку делиться впечатлениями, но сейчас было тихо. Шаги послышались на кухне, что-то тренькнуло хрусталем, потом послышалась вода из крана. Вор? Но воры так открыто не ходят. И свет не включают. На всякий случай Антон слез с кровати и спрятался в шкаф. Тем временем шаги приблизились, и в дверь постучали. - Ты спишь, Антон? – послышался усталый голос отца. Антон вылез из шкафа. - Нет, папа, - сказал он, открывая дверь. Отец вошел и огляделся. - Ты что, спал в шкафу? – удивленно спросил он. - Нет, пап, - вздохнул Антон. – Я проснулся, когда ты пришел. Я испугался. Подумал, что вор залез. - Почему же, сынок? – голос отца звучал устало. - Обычно вы с мамой обсуждаете фильмы… или ресторан, - честно ответил Антон. – Сегодня вы тихо пришли. А где мама? Отец долго молчал, глядя в раскрытое окно. - Мама в больнице, - медленно ответил он. – Сильная аллергия на тропические фрукты. Ее забрала скорая. Антон подошел к отцу и крепко взял его за руку. Потом прижался к ней всем телом. - Мама поправится? – спросил он, тоже уставившись в окно. - Доктор сказал, что все будет хорошо, но несколько дней она проведет в больнице, - отец освободил руку и взъерошил Антону волосы. – А завтра мы ее навестим! Поедешь? - Конечно, папа… - Вот и хорошо, - папа улыбнулся. – Хвост пистолетом, Антон Бонзак! И давай спать. Лучшее, что ты можешь сделать – это крепко проспать до рассвета. Антон кивнул и полез на свою кровать. - Пап! – вдруг окликнул он Антона-старшего. - Что? – задержался в дверях отец. - Спокойной ночи, папа, - просто сказал Антон. – И давай тоже не раскисай! – при последних словах он улыбнулся. - Спокойной ночи, сын, - ответил отец с улыбкой. – И сам не буду, и тебе не позволю! Раньше от Антона он такого не слышал.***
Пока Антон сладко спал, в склепе семьи Шлоттерштайн события шли своим чередом. На рассвете в убежище стали понемногу возвращаться старшие вампиры. Ольга давно завалилась спать. Анна лежала в закрытом гробу, откуда доносились только всхлипы. Рюдигер сидел поперек своего гроба, перекинув ноги через край. Он меланхолично бросал мелкие камушки в драную шляпу, валявшуюся на полу. - О, любовная тоска, о, сердца моего печаль, - это в склеп ввалился Люмпи. - Братец, - угрюмо окрикнул его Рюдигер. – Заткнись, а! Люмпи ошалело уставился на него. Рюдигер ничего не ответил, только молча кивнул на гроб Анны. Люмпи посмотрел на гроб, потом на брата и вопросительно поднял брови. Рюдигер показал кулак с опущенным вниз большим пальцем, мол дело плохо. Не успел Люмпи толком ничего выяснить, как появились остальные. Понеслась манерная беседа. - Ах, право же! – верещала тетя Доротея. – Профессор бесподобно танцует! Хоть он и был так пьян, что сам умолял его укусить! - Сестрица, он просто очки перепутал, вот и не разглядел тебя толком! Но при другом раскладе… - Ты такого низкого мнения обо мне? – закипела Доротея. - …он сам проглотил бы тебя целиком, - расхохоталась Хильдегард. - Ох, вы, шутницы мои, - вставил Людвиг. – А вот как за мной сразу две первостатейных красавицы ухаживали! Чуть до ссоры не дошло. - Надо быть красивой, надо быть счастливой, надо быть вечно молодой и не есть после шести… - затараторила Доротея. - …утра! – подхватила Хильдегард, и обе захихикали. - Да уж, - важно изрек Людвиг, - Кто ест после шести, тому здоровья не видать. - А где же моя маленькая мышка?- вдруг вспомнила Хильдегард. - Спит уже, - ответила Доротея. – Как и дедушка с бабушкой. Берет правильный пример. Чтобы быть красивой – надо спать весь день! - Ну, давайте потихоньку и мы укладываться, - Людвиг потер ладони. – Солнце вот-вот взойдет! Люмпи и Рюдигер не стали ничего говорить, а просто расползлись по своим гробам. Когда все улеглись, плач Анны стал ясно слышим в наступившей тишине. Хильдегард откинула крышку и встала. Она на цыпочках подошла к колыбели Анны и деликатно постучала в нее. Ответом был только новый взрыв рыданий. Хильдегард открыла одну створку гроба. Анна резко отвернулась к противоположной стенке. - Аннушка, золотце мое, - запричитала Хильдегард. – Что с тобой? Тебя кто-то обидел? Рюдигер? Люмпи? - Нет, мама, нет! – сквозь слезы ответила Анна. - Они с Антоном пошли прогуляться при лунном свете, - послышался ехидный голосок Ольги, доселе притворявшейся спящей. – А потом она прибежала вся в слезах. И до сих пор ревет. - Что? Что ты сказала? – вспыхнула Хильдегард. – Этот человек? Да как он посмел?! Анна, что он сделал? - Ничего, мама, - дрожащим голосом ответила Анна. – Ничего он не сделал! Он просто сказал правду! Он сказал правду! Только жжет она больнее солнца… Хильдегард обвела взглядом склеп. Старшие тактично сделали вид, что ничего не слышат. Даже у Доротеи хватило терпения не выскакивать с претензиями. Из гроба Рюдигера торчала вихрастая шевелюра. Гробы Ольги и Люмпи были приоткрыты, причем на ольгином гробу крышка еще немного сдвинулась под грозным взором Хильдегард. - Ну-ка, дочка, вылезай, - тихо, но решительно сказала мама. – Пойдем в уголок, да поговорим по-женски… Как ни прислушивались Рюдигер и Люмпи, но ничего разобрать не удалось. Анна быстро-быстро шептала маме на ухо, иногда срываясь на слезы. Та молча кивала и слушала. Потом уже мама шептала Анне на ухо, а после – снова Анна. Потом опять был взрыв рыданий и снова напряженный шепот. В конце концов, мама встала и погладила Анну по голове. - Ступай спать, доченька, - ласково улыбнулась она, показав острые зубы. – Вечер утра всегда мудренее. Я тоже не первый день живу на свете, и знаю, что делать. Не плачь, я помогу утешить твою печаль. Но сначала мне нужно подумать, чтобы не наделать глупостей. - Что ты задумала, мама? - Анна сглотнула слезы и посмотрела Хельге в глаза. - Пока ничего конкретного, - мама снова погладила ее по волосам. – Но я точно хочу, чтобы ты была счастливой. Ты мне веришь? - Да, мамочка, - Анна утерла слезы краешком платья. - Пойдем, я спою тебе колыбельную, - Хильдегард встала и поманила дочь за собой. Она заботливо уложила Анну в гроб, села рядом и стала напевать. Были в песне этой шорох ночного ветра и шелест дождя, треск ночных цикад и тихий плач по родным, упокоенным в мягкой, словно пух, земле. Увидев, что Анна задышала ровно и спокойно, Хильдегард отпустила маленькую руку и закрыла створки гроба. Сощурившись на малиновые утренние лучи, что уже пробивались в щели, она подошла к гробу Рюдигера. Маленький вампир чинно лежал, сложив руки на груди, но не спал. - Иди-ка сюда! – шепотом позвала его мать. Рюдигер поднялся. От его обычной бесшабашности не осталось и следа. - Ты видишь, что творится? – зашептала Хильдегард. - Чушь полная! – тихо ответил Рюдигер, - Слепой и то увидит! - Ты помнишь судьбу Виктории Несчастной? – Хильдегард оглянулась, но все было тихо. - Да… - Мы же не хотим, чтобы также поминали Анну Беззубую? - Я понял, мама! - Тише ты! – зашипела Хильдегард. – Что ты понял, Рюдигер? - Мы ведь обсуждали, что «…Антон достоин принадлежать к роду Шлоттерштайн…»? – маленький вампир слегка спародировал речь матери. - Ты умница, сынок, - мать погладила его по голове. – Сам справишься, или помочь? - Люмпи попрошу, - весело осклабился Рюдигер. – Для страховки. - Может лучше Доротею?- в депрессивной и нерешительной Хильдегард проснулась женская хитрость. – Тогда вы вроде как не виноваты. И сможете дружить дальше. - Чушь! Как бы он после знакомства с тетей Доротеей «вроде как не свихнулся», - угрюмо сказал Рюдигер. – Но в любом случае дело сделаем сегодня. - Ты у меня такой умница, Рюдигер! – расчувствовалась Хильдегард. – А теперь надо выспаться, а то солнце уже начинает припекать. Вскоре в склепе Шлоттерштайн воцарился покой. Но он был недолгим. Сабина Ужасная внезапно проснулась от того, что ее гроб открывают. Она попыталась встать, но удушливая волна чесночного настоя ударила в голову дурнотой. Над ее гробом стоял Гайермайер собственной персоной. Гроб Сабины привлек его внимание, так как был богаче всех украшен. - Finita la comedia!- ухмыльнулся он. – Viva la vita! Viva la drama! (Комедия окончена! Да здравствует жизнь! Да здравствует драма!(итал.) Прим. автора.) Старейшая вампирша успела только вскрикнуть, когда в воздух взметнулся осиновый кол.***
На следующий день Антон с отцом отправились проведать маму. Она лежала на чистой-чистой постели и улыбалась. Улыбалась, несмотря на то, что в руке у нее торчала игла, а от иглы шла трубка к банке с лекарством. Потом они с папой купили маме угощение, потому что сначала не знали, что ей можно. А после… Антон никогда не помнил, чтобы отец настолько был внимателен к нему. Они вместе сделали уроки, вместе сходили в кино и даже посмотрели спортивные секции, куда можно было бы ходить Антону. И ни разу отец не подколол его. Льдинка в сердце Бонзака-младшего потихоньку стала таять. День прошел, наступил вечер, и Антон вновь засел за книжку про монстров, ожидая прилета своих ночных друзей. Но Рюдигер не прилетел. Не прилетел он и на следующую ночь. А на третий день Антон утром сам пошел на кладбище. Калитка была заперта, но завсегдатаю склепов были известны все лазейки, тайные и явные. Антон дошел до границы с соседним участком, где между заборами была изрядная щель. Там он перелез через ограду и оказался прямо за домиком кладбищенского сторожа. Антон осторожно обошел дом и попробовал входную дверь. Она была заперта, значит Гайермайер куда-то уехал. Мальчик попробовал заглянуть в окна, но они были плотно завешены. Тогда Антон развернулся и скорым шагом направился к склепу Шлоттерштайн. Главная дверь была закрыта, и на ней красовалась печать кладбищенской стражи. В душу Антона стали закрадываться смутные предчувствия. Обойдя по большой дуге склеп, он влез на ограду и прошел до того места, где они впервые с Рюдигером забирались в подземелье. Антон спрыгнул с ограды и похолодел: камень второго входа был отброшен и валялся рядом. Из отверстия тянуло сыростью. Антон включил фонарик и полез вниз. Проскочив узкий лаз, он оказался в знакомом помещении, только свечи не горели. Без их теплого света густой смолистый мрак будто норовил сдавить слабенький луч его светильника. Антон переключил фонарь на рассеянное освещение и понял, что опоздал. Повсюду царили следы погрома. Два гроба были разбиты, остальные опрокинуты. Только маленький гробик Анны, покрытый французскими лилиями, стоял на месте. В луже на полу плавал странный жирный пепел. На негнущихся ногах Антон подошел ко гробу и заглянул внутрь. Там лежали платье и накидка Анны. Мантии не было. Склеп был пуст. Антон сам не помнил, как оказался наверху. Он попробовал привалить камень ко входу, но тот оказался слишком тяжел. С трудом выбравшись из непролазных зарослей, Антон Бонзак угрюмо пошел домой. Ему еще надо было собираться в школу, но думать об этом не хотелось. Уже на подходе к забору мальчик увидел, как ворота кладбища открылись. Въехала машина, которая остановилась около домика сторожа. Из нее вышли трое. Двое мужчин и ребенок. В одном из взрослых, который слегка хромал, Антон с ужасом узнал Гайермайера. Более ничего он разглядеть не успел, потому что спрятался за надгробие. Дождавшись, пока сторож и его гости скроются, Антон выскочил из-за памятника и стремглав помчался к воротам. Ему повезло: его не заметили. Тем же вечером он собрал все свои «вампирские» вещи - комиксы, пластмассовых пауков и прочие игрушки – и отнес на помойку. За этим занятием его застал отец. - Ты куда это, на ночь глядя? – удивился он. – Опять на кладбище? - Нет, пап, - Антон показал, что несет. – Просто решил навсегда позабыть слово «вампир». - Значит, ты больше не веришь в то, что вампиры существуют? – усмехнулся отец. – Похвально! - Нет, пап, верю, - вздохнул Антон. – Но ничего хорошего такая вера не несет. Поэтому лучше забыть. - Вот как? – отец не сразу нашелся, что и сказать, но быстро спохватился. – Маму завтра выписывают. Поедешь забирать? - Конечно, пап! – радостно сказал Антон. Ему хватило сил с улыбкой завершить начатое дело и вернуться в комнату. Там он залез на кровать, уткнулся в подушку и заревел так, будто его жгли каленым железом.«…Черный кабан по лесу бежит,
Сердце мое только Анна хранит…»
Он помнил, как писал это стихотворение в альбом Анны. Как сочинял его тайком на уроке. Как выманивал потерянный альбом у Гайермайера. Проклятый Гайермайер! Все-таки добился своего… Антон представил, как сторож со своей обычной ухмылкой на лоснящейся физиономии забивает кол в живот Рюдигеру и Анне. А они кричат и ничего не могут сделать… От таких мыслей Антон зарылся в подушку еще глубже и тихо завыл.***
Мамино возвращение стало праздником. Отец отпросился с работы, накрыл роскошный стол и купил цветы. А потом оба, отец и сын, поехали в больницу. Дома мама была тронута приемом, но не преминула спросить: - Антон, а почему у тебя круги под глазами? Опять вампиры спать не дают? - Нет, мам, - Антон отчаянно старался сохранить глуповатое выражение лица. – Просто много переживал. Ты ведь не каждый день попадаешь в больницу. Мама улыбнулась. - Но ведь это еще не все, верно? – ласково спросила она. - Не все, мам, - вздохнул Антон, - но давай в другой раз? - Хорошо, сынок, в другой, так в другой. - Он все свои вампирские книжки вчера на помойку отправил, - довольно сообщил отец. - Ты взрослеешь, Антон, - с улыбкой сказала мама. – Я горжусь тобой. - Спасибо, - Антон нашел в себе силы улыбнуться. – Кстати, мне пора уже в школу. - Да-да, сынок, - забеспокоилась мама. – Вот молоко. Пей и ступай. Когда за сыном закрылась дверь, Хельга подошла к мужу и обняла его. - Не зря нам рекомендовали доктора Швартенфегера, – сказала она. – Он отлично знает свое дело! И Антон пошел в школу. Как обычно. Как и всегда. Как будет ходить еще много лет, пока не закончит ее и не поступит в университет. В школу, где учат прописные истины, но не понимают азбучных. Где есть место таблице умножения, но нет места полету фантазии. Однако именно сегодня учиться ему было не суждено. Стоило уроку начаться, как их классная дама, фрау Шлаубергер, ввела в класс девочку. Антон в это время протирал очки и не смог разглядеть новенькую. - Здравствуйте, дети, - сказала «железная фрау», - Сегодня я хочу представить вам новую ученицу. Она переехала из Кельна и будет учиться в нашем классе. Знакомьтесь – Анна Штайн. Антона как током ударило. Он судорожно попытался надеть очки, но не успел. Девочка неторопливо прошла между партами и села… рядом с ним. В этот момент очки, наконец, заняли положенное место, и Антон смог рассмотреть соседку. Нет… Нет! Нет, этого просто не могло быть!!! Потому что не могло быть никогда!!! Те же волосы, но более ухоженные и собранные заколкой. Те же черты лица. Те же глаза, комплекция. Платье немного странного фасона, но вполне современное. И лицо! Совсем-совсем человеческое, без единого следа страшной бледности… И губы нормальные, а не ярко-алые… Но самое главное – взгляд! Такого взгляда Антон не видел ни у кого из сверстниц. - Но это же… невозможно… никак… - шептал он. На Антона стали поглядывать. Он смотрел на девочку и никак не мог оторваться. Потом изо всех сил ущипнул себя за ухо. А потом… - «Бурый медведь Сибирь сторожит, горный баран с вершины глядит, черный кабан по лесу бежит, сердце мое только Анна хранит!», - одними губами сказала соседка и взглядом указала под парту. Антон, не помня себя от страха, посмотрел вниз и увидел знакомый красный бархатный альбом. На обложке красовался вензель «A v S», принадлежавший Анне Ирмгард фон Шлоттерштайн. Альбом становился все больше и больше, пока не начал уплывать куда-то в сторону, вместе с партой, потолком, школой и далеким голосом фрау Шлаубергер: «Антон… Антон! Откройте окно! Позовите доктора!!!»***
Два дня назад, или конец сказки и начало жизни. Сабина Ужасная успела только вскрикнуть, когда Гайермайер изо всех сил всадил в нее кол. Но после первого же удара молотка крик ее оборвался. Тело беспомощной старухи и беспощадного убийцы в одном лице в мгновение ока почернело и рассыпалось в прах. Но крик разбудил остальных. Первой из гроба выскочила Анна и отчаянно завизжала. - Ну, теперь ты от меня не уйдешь, маленькая кровожадная тварь! – заревел Ганс, узнав старую знакомую, и ринулся к ней. Однако кто-то схватил его за ноги. - Моя Сабина! – это был дедушка. – Подлый убийца! Гайермайер отчаянно вырывался, пока не догадался врезать старику осиновой киянкой по черепу. Хватка вампира ослабла, и Ганс сумел освободить ноги. Однако Анна уже успела убежать в глубину склепа, и теперь ее крики эхом гуляли среди колон. Третьим проснулся Люмпи. Лицо его мгновенно перекосилось. - Гайермайер!!! – что есть мочи заорал он и тоже бросился к колоннам. Тут уже зашевелились крышки на всех гробах. - Убейте его! – пронзительный голос тети Доротеи сам походил на кинжал. - Не могу, - спокойно ответил Людвиг, кружа вокруг охотника. – Он весь обмазан чесноком! Гайермайер понял, что соотношение сил не в его пользу. Вампиров оставалось восемь, из которых минимум четверо были весьма опасными. Он бросил бесполезную киянку и схватил в каждую руку по распятию. Озираясь по сторонам, Ганс стал медленно отступать к главной лестнице. Его противники двигались очень быстро, но не могли подойти близко. Гайермайеру почти удалось войти в сноп света, падавший из входа, когда очнулся дедушка. - Ноги, - хрипел он. – За ноги хватайте! Он только сверху чесноком облился… Гайермайера что-то ударило, потом острая боль пронзила бедро. Он отлетел назад и оказался в светлом пятне, а перед ним зажимала глубокий ожог на лице тетя Доротея. Серебряный Крест все-таки коснулся ее. Вампиры собрались на границе светлого пятна, яростно скалились, но дальше не шли. Гайермайер мельком поглядел вниз: на брюках набухало бурое пятно. Надо было срочно перевязать ногу. Хромая, он стал отступать вверх по лестнице. И тут тучка набежала на солнце. Рванувшись из последних сил, Гайермайер выкатился на свет Божий. В последний момент, когда солнце скрылось, в проеме двери мелькнул-таки бледный силуэт. В воздухе свистнула рука, увенчанная острыми как бритва когтями. К счастью для Ганса, удар Людвига только превратил в лохмотья полу плаща. Зажимая рану на бедре, Гайермайер, побежал к дому. Голова уже начинала кружиться, а стоило солнцу снова ярко засиять – бедро зажгло нестерпимой болью. «Мертвая кровь» начинала действовать. Вбежав в дом, сторож, раскидал хлам, открыл аптечку и перетянул ногу жгутом. Стало полегче. - Только не спать, - бормотал он. – Только не спать! Звонить в скорую? Нельзя! Они обработают рану, но не более. Ночью «мертвая кровь» возьмет свое, и на рассвете он умрет. Умрет, потому что никто ему не поверит. Гайермайер похромал к телефону и с трудом набрал знакомый номер. - Здравствуйте! Юрген? Извините, могу я поговорить с преподобным Юргеном? Да… Спасибо, жду! Голова кружилась все больше и больше. Странно заныло в животе и засосало под ложечкой. - Привет, Ганс! – раздалось в трубке. – Что-то срочное, а то я немного занят? - Да, Юрген, срочное, - прохрипел Гайермайер. – Меня покусали. Приезжай скорее! - Слушай, Ганс, а ты часом не пьян? – удивился священник. – Кто тебя покусал? - Вампир, - устало откинулся на кресле Гайермайер. – Только что, но нога уже болит на солнце! - Ганс, опомнись! Дело к полудню, какие вампиры? Или ты совсем спятил? Меня люди ждут! - Юрген, ради Бога и нашей тридцатилетней дружбы прошу тебя: приезжай! – в голове сторожа уже стучали молотки. – Иначе даже на похороны приехать не сможешь… Он уронил голову на грудь. Трубка телефона со стуком упала на пол. - Ганс… Ганс! – кричал в ней голос священника. – Ответь!!! Потом послышались короткие гудки. Юрген приехал через полчаса и сразу бросился к другу. Он нашел Гайермайера сидящим в кресле. Ганс был без сознания. Быстро осмотрев приятеля, он сразу увидел и жгут на ноге, и две колото-резаные раны, как от двух острых перочинных ножей. Кровь уже остановилась, но Гайермайер все еще не приходил в себя. Юрген даже удивился, как исхудал за последнее время его друг. Священник достал бутылочку со святой водой и промыл рану. Гайермайер застонал и открыл глаза. - Больно? – спросил Юрген. - Как кислотой жжет, - прохрипел Ганс. – Что это? - Святая вода. - Бог ты мой, - простонал Гайермайер. – Дожил… - Не тревожься, - вздохнул священник. – Сейчас прочтем экзорцизмы. Бог не без милости! И он начал читать. В процессе Гайермайер несколько раз терял сознание, и снова приходил в себя. Под конец, когда священник вторично промыл рану, Гайермайер только довольно улыбнулся. - Не болит, - и столько в этом голосе было облегчения, что даже у священника отлегло от сердца. - Тебя надо в больницу, - заметил он. – Рана заживет и сама, но твоя слабость мне не нравится. - Надо накрыть вампирское гнездо! – зашевелился Гайермайер. – Если не успеть до сумерек, они улизнут! - Тебе сейчас только с вампирами воевать! – усмехнулся преподобный Юрген, набирая в шприц лекарство. - Что это? – слабым голосом спросил Ганс. - Глюкоза, - мимоходом сказал священник, - и немного успокаивающего. Сколько ты потерял крови? - Немного, но почему-то голова кружится… - Это хорошо, - хмыкнул Юрген. – Ложись в кровать. - Сейчас-сейчас, - прокряхтел Ганс. - Вот что, брат, - священник ловко всадил иглу в вену друга. – Ты немного поспи, а на закате вместе пойдем громить вампирский склеп, хорошо? Десять кубиков спецкоктейля сделали свое дело. Гайермайер уснул буквально «на кончике иглы». Щеки у него порозовели, дыхание выровнялось. Юрген еще минут двадцать сидел около кровати, приглядывая за другом. Потом встал, подошел к телефону и набрал номер. - Алло! Добрый день, фройляйн! – он говорил просто и буднично. – Мне хотелось бы услышать господина Иоганна Пляца… Да… Да, добрый день, господин Пляц! Да… Да, все верно, вы не ошиблись. Прошу вас немедленно позвать кого-нибудь… Да… адрес верный… готовность высшая… Жду! …Солнце почти уже садилось за неровную границу леса, а в склепе Шлоттерштайн царил переполох. Дедушка сидел на своем гробу и молча тискал в руках подушку Сабины. Доротея судорожно перебирала одежду, что-то бормоча под нос. Хильдегард уже завязала свои вещи в тючок, с которым можно было лететь. Людвиг мерил шагами склеп взад и вперед. Люмпи, бормоча ругательства, отвинчивал со своего гроба модные побрякушки. Анна сидела на гробу и изредка всхлипывала. Рюдигер был сосредоточен и зол как никогда. - Как он выследил склеп? – вдруг резко сказал он. – Его кто-то навел! Может Антон? А может Анну заметил? - Ах ты, противный братец! – выдохнула Анна. – Сам-то хорош! Рюдигер поперхнулся, потому как вспомнил, что сам дразнил Гайермайера. - Теперь это неважно, - хмуро ответил отец. – Антону этого делать незачем. Он слишком много нам помогал. Просто мы расслабились, и вот результат. Теперь придется бежать. Сразу после захода солнца вылетаем. - Куда? – всхлипнула Хильдегард. – Куда ты собираешься нас тащить? - Ольгу берем с собой, - размышлял Людвиг, - Нам можно к Йоргу или в Берлин… Найдем место! Главное сразу отправить весточку в Трансильванию. И не забудьте рубин! А то еще и не помогут… Доротея, ты точно его укусила? - Да, - зашипела та, трогая ожог. – На полную! На обращение! - Значит в самом лучшем случае Гайермайер - теперь наш собрат. В худшем – он вне игры до утра, - он потер подбородок. – Должны успеть! - А если он позовет на помощь? – вдруг испуганно спросила Хильдегард. - Солнце почти село! - крикнул Люмпи, глядя в одну из потолочных дыр, - Фу, черт! Наверху произошло какое-то движение, и в дыру посыпалась земля. - Что такое? – насторожился Людвиг. - Земля… сверху… - пролепетал Люмпи. Отец настороженно прислушался и вдруг махнул рукой. - Уходим! – крикнул он. – Уходим немедленно! Будем держаться в тени деревьев. Но было уже поздно. В проеме главного входа возникли двое. Одним был отец Юрген, а вторым… второй была худощавая русоволосая голубоглазая женщина высокого роста, закутанная в просторный черный плащ. Капюшон плаща был откинут. На груди священника был наперсный крест. Женщина тоже держала в правой руке крест, а в левой – изящную серебряную шпагу. - Прошу вас не делать ошибок! – глубокое контральто незнакомки обволакивало и засасывало разум, как мед в банке ложку. - Второй выход! - резко скомандовал Людвиг. Доротея бросилась к туннелю, ведущему к запасному выходу, но дверь в подземную галерею сама открылась ей навстречу. На пороге стоял высокий крепко сложенный юноша. Светлые волосы до плеч, ясный пронзительный взгляд голубых глаз, длиннополая белая рубашка навыпуск, черные просторные брюки и сапоги из мягкой кожи дополняли образ. Тетя Доротея затравлено оскалилась и бросилась в атаку. На мгновение показалось, что ей удастся дотянуться до горла противника, но юноша сделал неуловимое движение, и когти вампирши встретили пустоту. В следующее мгновение светловолосый шагнул навстречу сопернице. На долю секунды противники слились в единое целое, но потом тетя Доротея безвольной куклой отлетела назад. Ударившись о стену, она медленно сползла в лужу на полу. Ее место занял Людвиг. Хищно оскалившись, он приготовился к прыжку. Юноша сделал неуловимое движение, и в его руке появился меч. Странный клинок был прозрачен в середине, но ближе к краям обретал плоть. Сама кромка лезвия сияла настолько ярко, что слепила глаза. При этом никто не заметил, что Рюдигер под шумок куда-то исчез. - Следующего, кто посмеет напасть, я убью! – с ледяным спокойствием сказал юноша. - Кто... Вы охотники? – с надрывом спросил Людвиг. – И зачем пришли? Юноша молчал. - Говорить буду я, - чеканя слова, сказала незнакомка. – Меня зовут Ангелика. Нас вызвали, потому что до вас добрался охотник. - Гайермайер? – встрепенулся Людвиг. - Да, - ответила Ангелика. – Его уже вылечили. А вот с вами придется что-то решать. - Что вы собираетесь делать? – закричала Хильдегард. - Это зависит от того, какой выбор сделаете вы, - холодно ответила Ангелика. - А у нас есть выбор? – Людвиг саркастически улыбнулся. - Есть, - утвердительно ответила владелица шпаги. – Мы не хотим повторения Трансильванской трагедии, - она в упор посмотрела на Ольгу, отчего та съежилась и постаралась спрятаться за Хильдегард. Семья Ольги была почти полностью уничтожена группой вольных охотников, после чего сама Ольга нашла приют у семьи Шлоттерштайн. - И каковы условия? – холодно спросил Людвиг. - Простые, - ответила Ангелика. – Первое: вы раскрыты, значит должны переехать. Мы посодействуем. Второе: вы приносите клятву, что не будете причинять людям смерть, увечья, зависимости, а также обращать кого бы то ни было в себе подобных. - Так нельзя! – вдруг воспротивилась Доротея, все еще сидящая около стены. – Если человек сам захочет… Она не заметила предостерегающих жестов Людвига, но было уже поздно. - Мы уступаем, - великодушно ответила Ангелика. – Вы правы: нельзя ущемлять свободу воли. Но… Мы попросим ответной уступки. - Какой же? – холодно спросил Людвиг. - Нам нужна Анна, - отчеканила Ангелика. – На два часа. Для приватной беседы. Даю слово, что ей не причинят вреда. - Нет!!! – закричала Хильдегард. - Повторяю, - холодно сказала Ангелика. – Ей. Не причинят. Вреда. Никакого! Будет просто очень серьезный разговор. - Девочка моя, - Людвиг повернулся к дочери. – Что ты скажешь? Если ты не захочешь идти, то я готов драться до последнего… - Нет, папа, - сказала Анна, взяв его за руку. – Я пойду. Они могли перебить нас… но они не за этим пришли… - Солнце еще не село! – возопила Хильдегард. – Она же сгорит, лицемерные вы твари! - Могу вас расстроить и утешить одновременно, дорогая Хильдегард, - усмехнулась Ангелика. – Оно и не зайдет, пока мы с вами не закончим. Но дабы вы не ждали подлости, я снова скажу: Анна вернется сюда целой и невредимой. Вам достаточно? - Да… - всхлипнула Хильдегард. - И все же: в чем подвох? – мрачно спросил Людвиг. - Подвох в том, что мы ей кое-что расскажем. Из того, что ей знать не полагалось, - Ангелика широко улыбнулась. – И предоставим возможность сделать выбор, которого у нее никогда не было. - Проклятье… - только и выдохнул отец. - Анна, ты идешь? – ласково спросила Ангелика. - Да, фрау Ангелика! – Анна подошла ко входу и обернулась. – Не волнуйся, пап, я скоро! Ангелика отдала шпагу священнику и набросила на Анну свой плащ. - Пойдем скорее, - вздохнула она. – У нас слишком мало времени! И прошу тебя: называй меня просто Ангелика, - она улыбнулась. От главного входа до квартиры Гайермайера дошли быстро. Странная погода воцарилась на кладбище! Солнце словно замерло над кронами деревьев. Застыли листья на деревьях. Не было ни шороха ветра, ни птичьего свиста. По дороге Анна молчала, а в дом вошла и вовсе с опаской. Шутка ли, если уж тут побывала в качестве пленницы! Но все было, как в прошлый раз, только чесночные связки были сняты и свалены в угол. Окна завесили, и Анна сняла плащ. На диване звучно храпел Гайермайер. - Не бойся, он не проснется, - успокоила Анну Ангелика. – Ему этот разговор слышать ни к чему. Но он еще понадобится. Они сели за стол, друг напротив друга. - Скажите, наконец, кто вы? – с тоской спросила Анна. - Тебе я обязана ответить, - отчеканила Ангелика. – Мое имя ты уже знаешь. Я не ангел, не демон, но и не человек. Как ты оказалась между Жизнью и Тьмой, так я оказалась между Жизнью и Светом. - А почему вы папе не ответили? - Он уже не человек, - с сожалением ответила Ангелика. – Его воля почти несвободна. А твоя – еще нет. Поэтому тебе я обязана назваться. - Зачем вы меня позвали? – всхлипнула Анна. - Начнем с того, что я знаю про твой разговор с Антоном. Мало того, мы ему немало поспособствовали. При другом раскладе ты просто помахала бы ему ручкой и вернулась в склеп, изнывая от тоски. - Вы следили за мной? – спросила Анна. - Да, - не моргнув глазом, ответила Ангелика. – Но прошу тебя: подожди. Сердиться будешь потом, ладно? - Хорошо, - Анна приоткрыла рот и облизнула зубы кончиком языка. - Скажи, Анна, ты помнишь, как стала вампиром? - Смутно… Я спала… Потом пришла мама и стала гладить меня по голове… потом больно в шее… потом страшно больно во всем теле… а потом я увидела мир другими глазами! - Значит, тебя обратили без твоего согласия, так? - Вы за этим меня позвали? Посмеяться? – в глазах Анны вспыхнул вызов. - Нет, - вздохнула Ангелика. – Я же просила тебя подождать с обидами. - Хорошо… - Ты не хочешь пить кровь, и твоя душа отторгает вампирскую природу, - Ангелика сложила пальцы в замок. – Но в последнее время тебе все больше хочется крови! - Откуда вы знаете? - прошептала Анна. - Твои… родители… не первый год… на день рождения… дают тебе пудинг. Знаешь, из чего он? - Нет… - Из нерожденных младенцев. Таких же будущих малышей, как и ты была когда-то. Кусочки молодой плоти очень долго цепляются за жизнь, даже когда их вырывают щипцами из лона матери. Анна вскрикнула и прикрыла рот рукой. - Вы лжете! - прошептала она. - А ты вспомни, что твой отец сказал на мои слова «расскажем ей»? - Выругался… Но почему? - Может потому, что идею с пудингом ему лично Дракула присоветовал. При дружеской неформальной беседе, - усмехнулась Ангелика. – Видишь ли, у меня нет ни малейшего повода лгать. Мне это просто невыгодно. Веришь или нет? - Постараюсь… - Так вот… Я хочу рассказать, что будет, если ты захочешь остаться вампиром. Ты вернешься во вчерашний день, в момент разговора с Антоном. И разговора не будет. Гайермайер не найдет ваш склеп, и игра в глупые кошки-мышки продолжится дальше. Твои родственники по-прежнему будут вести полупраздную жизнь, а ты будешь по-прежнему изнывать от неразделенных чувств. Потом тебя снова угостят… пудингом…- последнее слово Ангелика сказала с омерзением. - В третий раз угостят, если не ошибаюсь. От этого жажда крови станет невыносимой, и ты сломаешься. Ты в первый раз укусишь живого человека. У тебя вырастут клыки, и ты станешь настоящим вампиром. Это отпразднуют, да еще как! Потом вы поедете в Трансильванию, и там тебя представят Дракуле. А еще немногим позже… Ангелика вдруг встала и подошла к окну. - Рюдигер фон Шлоттерштайн! – громко и отчетливо сказала она. – Если уж ты подслушиваешь, то войди и сядь за стол, как подобает серьезным переговорщикам! Под окном послышались шаги, потом хлопнула входная дверь. Пока Рюдигер шел, Ангелика быстро наклонилась к уху Анны. - Ты будешь страдать, от того, что у вас с Антоном разная природа, а тем временем Ольга будет охмурять Рюдигера. А потом укусит Антона. Ей так нравятся послушные рабы! Появился Рюдигер, взъерошенный и сердитый. Потоптавшись, он тоже уселся за стол. - Но там же солнце! - ахнула Анна. - Вот и еще монетка в твою копилку! – усмехнулась Ангелика. – Доктор Швартенфегер пытался избавить Рюдигера от страха перед солнцем. Он наивно полагал, что дело в психологии. И избавил! Но солнце все равно смертельно для вампиров. Однако твой брат научился мыслить шире и намазался кремом для загара. Теперь солнышко ему опасно только летом, да и то ближе к полудню. Мотай на ус! - Откуда вы з… - закипел Рюдигер. - Пожалуйста, помолчи, - одернула его Ангелика. – Сейчас речь не о тебе. Рюдигер свирепо засопел, но у него хватило ума поступить как надо. - А потом тебя поставят главой Германской Фракции Вампиров, - завершила Ангелика, снова обращаясь к Анне. – Антона ты потеряешь безвозвратно, хотя юность плоти и чувства в сердце останутся у тебя до конца твоих дней. И от этого ты окончательно умрешь, как человек. Та жизнь, которой ты сейчас живешь, выжмет тебя по капле. Медленно и незаметно ты превратишься в монстра. Мало того, реально заправлять делами будет твой опекун. Ведь при всей твоей харизме, для других ты – ребенок. - А второй вариант? – упавшим голосом спросила Анна. - Ты становишься человеком. Властью, данной мне свыше, я могу это устроить. Челюсть у Рюдигера отвисла, но Ангелика метнула на него такой взгляд, что он закрыл рот и промолчал. - Итак, ты становишься человеком. Мы делаем все необходимое, чтобы ты вписалась в общество людей. Делаем документы и легенду… Одним словом, рисуем тебя с нуля. И вот тогда уже твоя жизнь зависит только от Бога и тебя. В этом случае все, что произошло сегодня, воплощается в реальность. - Тогда где же мы сейчас? – не выдержал Рюдигер. Ангелика не ответила, а только устало посмотрела на собеседницу. - Так вот почему солнце не заходит! - прошептала маленькая вампирша. - Да, милая Анна, - Ангелика развела руками. – Так получилось, что в этой сказке ты – главный ключик. И никто другой. Слишком много от тебя зависит. Иначе нас бы не позвали. - Но что же во мне такого… особенного? - Мы называем таких, как ты, «творящими судьбы». Ты храбра, умна и отважна. Но не женское призвание первой встречать опасность. Подобные тебе, становясь спутниками жизни, взращивают истинных героев. В природе каждый лев – это царственная красота. Но лев - это еще и сотня съеденных антилоп, понимаешь? - Пони… маю… - голос Анны дрогнул. - Но если я уйду, то это будет предательство! - Я так не думаю, - ответила Ангелика. – Ведь когда-то твоя мама переехала в замок Шлоттерштайн! И это никто не счел предательством. Иначе ты и братья не появились бы на свет. - А Гайермайер? Что с ним? Ганс-Генрих, будто услышав, что речь о нем, перевернулся на другой бок и захрапел еще громче. - Если ты выберешь второй вариант – его лояльность мы тоже обеспечим. Он забудет про семью Шлоттерштайн до конца своих дней. Мало того, он будет помогать тебе, играя роль дальнего родственника. - А… бабушка? – голос Анны снова дрогнул. - Вот тут я бессильна, - развела руками Ангелика. – В случае второго варианта мы не отыграем события назад. Это невозможно. Хотелось бы обойтись без жертв, но сторож был слишком фанатичен… Теперь на чаше весов судьба твоей жизни и твоих возможных детей. Против жизни одной старой вампирши, зыбкого спокойствия семейства и карьеры лидера монстров... - Как вы можете…- Анна опять нахмурилась. - Прости, Анна, но могу, - прервала ее Ангелика. – Такая работа. Извини. Решать тебе! И времени на это почти час. У тебя есть вопросы? - Я… смогу получить весточку от мамы, если стану человеком? - До твоего совершеннолетия – нет, - отрезала Ангелика. – Как сложится потом, я не знаю. Свобода воли – великий дар. - А что будет с нами? – не выдержал Рюдигер. - Если бы ты не играл в героя, мой маленький вампир, то уже знал бы, - строго сказала Ангелика, - Вы получаете новое место жительства и прикрытие. Вы фатально не вредите людям, и вас не трогают охотники. Остальное тебе папа расскажет. Теперь я оставлю вас. Пообщайтесь. Через полчаса приду за решением. В дверях она обернулась. - Рюдигер, имей в виду: мое предложение действительно для всех. И не имеет срока годности. Анну обратили против воли, поэтому я ей обязана предложить. Ты принял обращение, как спасение от холеры, но, толком не зная сути. Тебе придется просить самому. Если надумаешь, конечно, - она развернулась и вышла во двор. С улицы не донеслось ни шороха, ни скрипа гравия под ногами. Анна и Рюдигер остались одни. Тишину нарушал только храп Гайермайера. - Анна, ты ей веришь? – замогильным голосом спросил Рюдигер. Сестра не отвечала. Потом вдруг вздрогнула и уставилась на Рюдигера невидящими глазами. - Да… Что? Ты что-то сказал? – быстро спросила она. - Сказал-сказал! Я спросил «ты ей веришь»? – завелся Рюдигер. – Ты где, сестренка? Что с тобой? - Мне нечего ей возразить, - тихо сказала Анна, - Она знает, что говорить и как говорить. Ты много услышал? - Почти все… Но я, наверное, сделаю вид, что не услышал ничего, - Рюдигер невесело усмехнулся.- Особенно перед предками! - Рюдигер, ты меня простишь? – спросила Анна. - Не знаю, - буркнул тот. – Но если она хоть полправды сказала… Анна только закивала. - Мне страшно, Рюдигер, - вдруг совсем по-детски сказала она. - Мне тоже, Анна, - угрюмо ответил брат. – И страшно обидно, что от меня ничего не зависит. - Рюдигер, я уйду, - шепотом сказала Анна. – Я решила. Я не буду улыбаться, врать и делать вид, что ничего не знаю. - Анна, если бы Гайермайер задержался хоть на одну ночь… Или если б не появились эти… - То что, братишка? – Анна посмотрела ему в глаза. - Мы уже все решили… Этой ночью я должен был заманить Антона в лес, а тетя Доротея обратила бы его! Ей хватило бы сил и на гипноз! - Спасибо за заботу, Рюдигер! – Анна обошла стол и обняла брата. – Но ничего бы не вышло. - Чушь собачья! – вспыхнул Рюдигер. – Почему? - Они слишком хорошо все спланировали, - печально ответила Анна. – Они специально все подстроили так, чтобы осталось два выхода. И оба непростых… Но это не главное, братик! - А что, что главное? - Мне не нужен раб. Рабы нужны твоей избалованной Ольге, - криво усмехнулась Анна. – А мне нужна вторая часть самой себя! - Чушь! – вспыхнул Рюдигер. – А что будет с нами, тебя не волнует? - Волнует, - убийственно спокойно сказала Анна. – Но если Ангелика не врет… а я теперь уверена, что она не врет… то… ваша жизнь станет едва ли не лучше, чем была! - Чушь собачья!!! – взорвался брат. – Жизнь под стеклом?! Люмпи, апорт! Рюдигер, принеси-ка тапочки! Хо-ро-оший Рюдигер! - Стань сам человеком и проживи свою жизнь, - тихо сказала Анна, - Пусть я останусь. Всем будет хорошо. Все будут улыбаться и врать дальше. А куда приткнуться мне, братишка? На солнышко в полдень, а?! – сорвалась она на крик. – Мы ведь не стареем! И я ведь знаю, что будет дальше! Что толку в такой жизни, если даже упиваешься властью над толпой праздных кровососов? Но это еще… - А почему ты ей поверила? – ядовито спросил Рюдигер. – Может она врет все? - Ну, ты сам напросился! - вдруг расплакалась Анна. – Она не врет. Она не может врать по своей природе! И она открыла меня. Ты же знаешь, что нас не берет гипноз! Так вот когда она стала говорить, я сомневалась. А потом вдруг вспомнила. Я была уже здесь, и приняла решение остаться! И все получилось так, как она говорила, - Анна налегла грудью на стол, чтобы быть ближе к брату. – Ты так ничего и не понял? - Нет, - отшатнулся Рюдигер. - Потому что ты маленький и глупый! - плакала Анна. – Я не знаю, где мы сейчас, но тут время стоит. Для всех, кроме меня! А для меня оно – как тропинка в обе стороны... И вообще спокойной жизни Шлоттерштайнам точно не будет! Гайермайер денег выпросил у мэра и скоро нашу часть кладбища превратят в парк! И кровь пить я буду! И Элизабет Сладкозубая правда меня преемницей выберет! И заберет учиться! И... и... и все! Дальше тьма, мрак и холод! И я уже не принадлежу себе... Я прощалась с Антоном... Я вылетела в окно... И если бы еще минута - мне уже было бы не вернуться... - Сестренка, ты спятила? – выдохнул Рюдигер. - Где ты видел спятившего вампира? – зло сказала Анна. - Я уже успела прожить ту жизнь, про которую она мне сказала. В тот самый момент, когда она вышла в двери. И я потом вернулась обратно. Не веришь? - Чушь! - покачал головой Рюдигер. – И бред! - Ах, вот как? – закричала Анна. – Ну и получай! – и она быстро накрыла своей ладонью ладонь брата. …Когда Рюдигер очнулся, он долго не мог вымолвить ни слова. Маленького вампира трясло, как в лихорадке. Все сказанное Анной оказалось правдой. Но не всей! На самом деле никто не затаскивал их в это странное место. Это сделала сама Анна. Разрыв реальности начался вчера, во время разговора с Антоном, а достиг максимума, когда она смертельно испугалась напарника Ангелики с его огненным клинком. Испугалась не за себя, а за близких. Грозные гости умело спровоцировали Анну, чтобы показать ей самой чудовищную мощь ее таланта. Таланта пока еще дикого, необузданного и спонтанного. Таланта воплощать веру в реальность. Поставить такую мощь во главе какой-то вампирской фракции? Это все равно, что отдать водородную бомбу уличной банде. Огонь бездны не подчинялся, а подчинял. И держать его в узде могла лишь чистая жертвенная любовь, а никак не циничный холодный расчет. - А мы… т-тебя… дразнили, - выдавил Рюдигер, стуча зубами. – Д-думали, что т-ты т-так см-м-мешно з-з-з… злишься… В глазах Анны он увидел такую боль, что сразу опустил взгляд. - Что, братишка, - тихо сказала Анна. - Страшно? - Спрашиваешь, - поежился Рюдигер. - Но скажи... а второй вариант ты... - Только заглянула, - также тихо ответила Анна. - Но там их много... и есть выбор... и я не хочу все знать заранее! Вошла Ангелика. Посмотрела на обоих по очереди. - Он знает? – коротко спросила она. Анна кивнула. - Ему же хуже, - усмехнулась гостья. – Рюдигер, ты просто сильно чего-то испугался, вот тебя и трясет! – проникновенно сказала она. – И молчи больше – проживешь дольше, понял? Маленький вампир только затряс головой. - Пошли, нам пора, - сказала Ангелика. – Рюдигер, ты ступай вперед. Не говори ничего! Ты просто испугался и убежал. Все! Маленький вампир ушел. Анна не выдержала и заревела во все горло. - Плачь, милая, плачь! – погладила ее по голове Ангелика. – Раз плачешь - сердце еще не умерло… Когда Анна немного успокоилась, они вышли на улицу. Солнце вдруг оказалось ниже кромки леса, и на землю упали сумерки. Снова зашелестел лес, и запели птицы. По дороге маленькая вампирша вспомнила свой вопрос. - А… а… Ангелика, скажи пожалуйста, а кто… кто второй, который с мечом?- робко спросила она. - Я тебе отвечу, - задумчиво ответил та. – Но ты должна пообещать, что сохранишь это в тайне. Говорить об этом можно только с отцом Юргеном. Хорошо? - Обещаю, - с готовностью сказала Анна. - Это Ангел-Хранитель твоего друга, Антона. Анна аж икнула с испугу. - Не бойся, - улыбнулась Ангелика. – Он не причинит тебе вреда. Он легко мог убить Доротею, но не стал этого делать. И… знала бы ты, как он ждал возможности лично побывать в гостях у семейства Шлоттерштайн! Анна стояла, приоткрыв рот, и трогала кончиком языка клыки. Она пыталась совладать с потоком мыслей. - Я поняла… Ангелика, а можно еще вопрос? – наконец спросила она. - Конечно. - Антон теперь… всегда будет… таким же умным… и рассудительным? – медленно спросила она. – Ну… как вчера? - Будет, - улыбнулась Ангелика. – Но когда вырастет и повзрослеет. Понимаешь? - Понимаю, - согласилась Анна. – Хранитель его таким сделал? - Да. На время, - кивнула Ангелика. - Это хорошо! – хитро улыбнулась Анна. – А то я уже испугалась. Когда они подошли к склепу, навстречу выбежала растрепанная Хильдегард. - Моя маленькая мышка! – заголосила она. – Что они с тобой сделали? - Ничего, мама, - кротко улыбнулась Анна. – Просто я прошу твоего благословения на свадьбу с Антоном Бонзаком. - Что… как? Что ты такое говоришь, доченька? – удивилась мама. - Не сейчас, - также кротко ответила Анна. – Когда он вырастет. - Но он же тогда… ты же тогда… - Хильдегард ошарашено уставилась на дочь. - Нет, мама! Тогда я тоже вырасту! - Ой, доченька, да что с тобой? – заголосила мать. – Ты забыла, кто ты? Ты же не можешь вырасти! Ты же вампир!!! - Да, - звонко сказала Анна. – До сегодняшнего дня. - Что… Как? – Хильдегард прижала к себе дочь. – Ангелика, что вы с ней сделали? Вы же обещали, что она вернется целой и невредимой! - Я всегда держу слово, - с холодной усмешкой ответила гостья. – Просто ваша дочь теперь знает больше, чем раньше. Она повзрослела, Хильдегард фрау фон Шлоттерштайн! На поверхность поднялся Людвиг. По его лицу было видно, что он понял если не все, то многое. - Я цела, мама, - Анна обняла мать. – Просто я выросла, и мне пора начинать свою жизнь. - Но, доченька! - Не волнуйся, мама! Когда ты выходила замуж, тебе было не сто сорок лет, а немножко поменьше. - Что ты такое говоришь, Анна! – возопила мама. - Только правду, - мягко ответила дочь. – Ты согласилась пойти за папой и даже стала вампиром ради него. Теперь я ухожу за любимым и стану человеком. Мать разрыдалась. Анна молча кусала губы, чтобы не показать слабости. Если всего не скажешь, и родителям нельзя врать, то лучше говорить правду. Но не всю и на том языке, который хорошо понятен им. Иначе хлопот не оберешься. - Оставь ее, дорогая, - глухо сказал отец. – Девочка права – это ее выбор. Анна, подойди ко мне! Анна подошла и сделала книксен. - Что бы ни происходило, и что бы ты ни думала, я – твой отец. И прежде всего я желаю тебе счастья. Желаю, как умею. Если решила, я не буду тебя ломать. Ангелика! – повернулся он к ее спутнице. – Я знаю, кто вы. Я знаю, что вы. И я настаиваю, чтобы вы принесли клятву, что позаботитесь о моей дочери! - Клясться не имею права, - холодно отчеканила Ангелика. – Но даю вам слово, Людвиг фон Шлоттерштайн, что мы сделаем все, чтобы Анна не пожалела о своем выборе. Поверьте, это в наших интересах. - Я принимаю ваше слово, - торжественно ответил Людвиг. – Анна, прими мое благословение и ступай, куда сердце зовет… Но прежде давай попрощаемся! На поверхность поднялись все, включая напарника Ангелики, который спрятал оружие и теперь молча стоял в сторонке. Началась трогательная сцена прощания, которую вряд ли получится описать. Просто поток чувств и эмоций, кто на какие был способен. А потом Анна в сопровождении Ангелики и ее молчаливого спутника медленно пошли в сторону домика сторожа. Перед самой дверью маленькая вампирша обернулась и на прощанье еще раз помахала рукой. Порыв ночного ветра донес до нее взрыв рыданий. Кажется, это была тетя Доротея… Дверь домика Гайермайера захлопнулась за ее спиной.***
Посередине комнаты сторожа стоял письменный стол. На его голой крышке положили тонкое одеяло, а сверху лежала раздетая донага Анна. Она спала. Бледная кожа фарфоровой белизной отливала в темноте. Ангелика сбросила плащ и осталась в просторной белой тунике, скрепленной золотой застежкой на плече. - Отец, Юрген! – обратилась она к священнику. – Когда все закончится, вам потребно будет ее окрестить! Еще вы объясните Гансу-Генриху его роль. Семейство Шлоттерштайн тоже на вас. Что делать дальше вы знаете? Священник кивнул и удалился. А потом началось! Ангелика что-то долго и звучно пела, воздев руки, а потом вдруг прильнула губами ко лбу Анны, а руку положила ей на сердце. Под рукой и губами вдруг вспыхнули огоньки, которые все разгорались и разгорались, пока не залили сиянием всю комнату. И холод, мертвенный холод, стал покидать маленькое девичье тело. Так продолжалось довольно долго, пока сначала редко, а потом все более ритмично, не забилось под пальцами светлого архонта живое человеческое сердце. Ангелика еще несколько раз провела руками над телом девочки, словно что-то разглаживая, после чего запела Великое Славословие. От звуков гимна Анна сначала вздрагивала и вскрикивала во сне, но потом успокоилась. Щеки налились румянцем, на лице заиграла спокойная улыбка. Начинало светать. - Нам пора! – напомнил о себе юноша. - Сейчас, Антоний, - ответила Ангелика. – Немногое осталось сделать. Она подошла к дивану, на котором все еще спал сторож, и положила руку ему на лоб. Гайермайер замычал во сне, глазные яблоки судорожно заметались под закрытыми веками. - Вот и все, - с усталой радостью сказала она. – Милостью свыше главное сделано. И пошла в сторону окна. Постепенно силуэт ее становился все прозрачнее, пока совсем не растаял в лучах восходящего солнца. Ее молчаливый друг задержался. Он подошел к спящей Анне и набросил на нее свободный полог одеяла, прикрыв наготу. Потом взял девичью руку и что-то вложил в нее. Отвернулся и тоже стал невидим. В комнате остались только неистово храпящий Ганс и Анна, сжимавшая в ладони маленький красный мячик… Потом в комнату неслышно вошел отец Юрген. Он плотнее закутал Анну в одеяло и на руках перенес на свободную кушетку. Священник пощупал у девочки пульс, довольно хмыкнул и упал в кресло, надеясь сколько-нибудь поспать. Но тут проснулся Гайермайер. Сторож сел на кровати, зевнул и поглядел на друга. - Я чувствую себя чертовски отдохнувшим! – довольно проворчал он. – Пора идти громить вампирское гнездо! Да… и какой мне сон приснился, Юрген, ты бы только знал! - Я знаю, - не открывая глаз, ответил священник. - Что ты знаешь?- хмыкнул Гайермайер, надевая очки. - Ты видел красивую женщину в белой тунике, которая повелела тебе взять на попечение девочку. За это тебе обещано прощение одного старого греха. И исцеление от смертельной болезни, наложенной на тебя за этот грех. Гайермайер долго сидел, открыв рот. - Откуда ты… - наконец спросил он. - Оттуда, - священник, не открывая глаз, показал пальцем вверх. – Дай поспать. Тут Гайермайер наконец заметил спящую Анну. - Юрген, откуда тут вампирша?! – завопил он и бросился к чемодану с кольями. Священнику потребовалось ровно четверть секунды, чтобы из спящего кота превратиться в пантеру. Гайермайер уже бежал к кушетке с колом и киянкой, когда на его пути вырос отец Юрген. Щелчок, - и кол улетел в угол, змеиный взмах рукой, - и киянка упала на пол. Еще одно мягкое движение, - и Гайермайер мешком плюхнулся в кресло, хватая ртом воздух. - Ты что, Юрген, - хрипел он. - Как… ты… мог? - Я должен был позволить тебе убить ребенка? – флегматично спросил священник. - Она - вампир! – крикнул Гайермайер. - Солнце на дворе, брат! Какие вампиры? - Но она же… - Да, это она. Но уже нет, дорогой друг, - усмехнулся отец Юрген. – Ты слишком многое проспал! Она теперь девочка. Живая девятилетняя девочка, которой на самом деле сто сорок лет. - Но как? - На этот вопрос могла бы ответить фея из твоих снов. Она была тут, и мы вместе ходили в склеп. Можешь радоваться: вампиров на твоем кладбище больше нет, - отец Юрген усмехнулся. – Не скучно жить-то будет? - Ты… ты! Ты же меня специально усыпил, Юрген! - заревел, багровея, Гайермайер. – Ты лишил меня цели всей жизни! - Остынь, Ганс, - вздохнул священник. – На солнце в телескоп можно посмотреть дважды. Сначала одним глазом, потом другим. - Ты к чему это? – подозрительно спросил Гайермайер. - Твои глаза берег, - отец Юрген откинулся в кресле, но потом встал. – Мне пора. Запомни: она - твоя племянница из Кельна. Она сирота. Будет жить у тебя. Люби ее как дочь, и все будет хорошо. Приеду сегодня вечером: окрестим ее. За документами съездим, когда они будут готовы. Все, Бог в помощь! - И тебе не хворать, - вздохнул Гайермайер. Священник ушел, а сторож остался наедине со своими мыслями. Сегодня его мир встал с ног на голову. Все, что было разложено по полочкам, с треском обрушилось в бесформенную кучу. Гайермайер подошел к Анне и долго всматривался в лицо спящей красавицы. Потрогал руку: она была теплой. Блики солнца, пробивавшиеся сквозь щели в шторах, играли на розовой щечке. Он сварил себе кофе, но пить не хотелось. Кладбищенский сторож сидел за столом с кружкой в руках, а по щекам катились предательские слезы. Ганс-Генрих Гайермайер впервые в жизни чувствовал себя полным идиотом…Вместо эпилога.
20 лет спустя… В просторном холле Германского Исторического Музея в Берлине заканчивалась экскурсия. Темой были Наполеоновские войны и, в частности, Освободительная война. Группа третьеклассников восторженно гомонила и засыпала вопросами экскурсовода. Молодой гид, который на вид был немногим старше своих подопечных, отвечал быстро, четко, иногда вставляя тонкий юмор. Дети были настолько увлечены, что даже классная дама могла спокойно стоять в сторонке, восхищенно глядя на юношу-гида, одетого в элегантный синий костюм. - Послушайте, Руди, - верещала одна из школьниц. – Но как вы умудрились все это запомнить? Нам уроки учить и то трудно…. - Практика, практика и еще раз практика, милая фройляйн! – улыбнулся гид. – Я много видел и много учился. Теперь вот – один из лучших специалистов по восемнадцатому-девятнадцатому векам. - А вот и нет! – лукаво улыбнулась другая девочка с пышной черной шевелюрой. – Это моя мама – лучшая! - Фройляйн… э-э… - Анна Бонзак, - представилась девочка. – Мою маму все называют лучшей учительницей истории, вот! Разительная метаморфоза произошла с молодым гидом. Веселая улыбка медленно сползла с его лица. Теперь он смотрел на девочку с какой-то затаенной тоской. - Вы ведь из Крефельда, верно? – медленно спросил он. - Да, мы все из Крефельда! – рассмеялась девочка. – Я вот с Таубенштрассе. - А как зовут вашу маму? - Тоже Анна, - усмехнулась девочка. – У нас в семье такая традиция: называть детей по именам родителей. Еще с дедушкиных времен тянется. У гида едва заметно дернулся уголок рта. Он достал из кармана визитку и вручил ее Анне. - Передайте, пожалуйста, фрау Бонзак, что я буду искренне рад встретиться с ней и ее супругом за деловым ужином! - Непременно передам, господин гид! – ответила та, разглядывая карточку. На плотном тисненом картоне было выбито:Deutsches Historisches Museum
Zeughaus und Ausstellungshalle
Unter den Linden 2
10117 Berlin
PhD. Rüdiger von Schlotterstein
(Немецкий Исторический Музей. Цейхгауз. Улица Унтер-ден-Линден, дом 2, Берлин, кандидат наук Рюдигер фон Шлоттерштайн (нем.)) 2013 г.