Ослеплённый луной

Под небом багровым и ночью и днём Сраженья вёл демон, объятый огнём. Побоища страшной жестокой войны Казались не больше, чем частью игры. Лишь смертью и кровью он жизнь насыщал, Врагов и друзей никогда не прощал. Пощады и мира не следует ждать, На поле пока не поляжет вся рать. И жизнь протекала в сражениях тьмы, А светом был отблеск багряной луны. Забыл он покои во мраке свои, Где верные слуги остались одни. И небо печальное мелким дождём Тела омывало всех тех, кто рождён Для битвы кровавой, для смеха жнеца, Для хладной земли и дурного конца. Стенания, муки и бег в пустоту, Не всем суждено перейти ту черту, Где смерти дыхание дарит покой, И бремя снимает как будто рукой. Под куполом неба и вдоль этих тел Шёл ангел печальный и тихо он пел О боли, о муках, о грёзах людей, О тысячах грустных, ненужных смертей. Пытался облегчить страданья он их Улыбкой и взглядом очей неземных. Словами о царстве загробном манил, Их боль забирал и забвенье дарил. Он многих людей провожал в дальний путь, И знал ангел тёмного демона суть. Встречались их взгляды на поле могил, И демон презрительно губы кривил: «Не лучше меня ты, посланец богов, Ты слух услаждаешь их ложью из слов. Ты жизнь забираешь обманом речей, Игра твоя стоит потухших свечей». Ответом холодный взгляд ангела был, Лазоревой яростью он опалил И тело, и душу багрового зла, Сжигая весь гнев и всю ярость дотла. Почувствовал демон волненье и пыл, Как будто сто жизней за раз вдруг испил. И тело наполнила жгучая страсть: Он ангела тут же задумал украсть. Непросто поддался ему светлый дух - Небесный огонь через сутки потух. Блеск крыльев чистейших глаза ослепил, И ангела светлого демон пленил. Во мрачные гроты, чертоги свои, Где горы выходят из влажной земли, Он тело унёс и упрятал от глаз - В темнице теперь засияет алмаз. Но демон не мог долго свет выносить, Решил он посланца богов очернить, Чтоб крылья его не слепили глаза, Чтоб взгляд перестал отражать небеса. Он белые руки железом сковал, И светлые крылья собою примял. Укусом кровавым он плоть покрывал, И мягко по имени ангела звал. Руками, губами тот демон ласкал, Стремился, чтоб ангел всю похоть познал. Срывался чтоб с губ его сладостный стон, Чтоб тело осталось порочным рабом. На третью лишь ночь он его отпустил, И тут же на новую брань поспешил, Отдав слугам ясный и строгий приказ: Ни ночью, ни днём не смыкать даже глаз. Поверженный ангел, лишенный всех сил, Лишь слёзы несчастные горькие лил. Отравлен, унижен, поруган. Вовек Не будет пути для него уж наверх. Но крылья его до сих пор, словно снег, Как будто не тронул его тяжкий грех. Быть может, забыли о нём в небесах? Иль тело его обратится во прах? И только он в мыслях своих прокричал, Как голос спокойный внутри зазвучал. И высохли слёзы на бледных щеках, Забрал глас печали, обиду и страх. «Хоть тело поругано силами зла, Душа же твоя остаётся чиста. Ты можешь вернуться на небо, в семью, Отринув и тело, и память свою. Но если поселится в сердце твоём Тот демон, чьим пламенем ты осквернён, Навечно закрыт будет путь в небеса, Умолкнут в твоей голове голоса». Услышав жестокой судьбы приговор, Дал слово, Поверженный, смыть свой позор. Холодным огнём его очи зажглись, Готов он сражаться за прежнюю жизнь. «Не сможет он сердце моё захватить, Его ведь труднее, чем тело пленить. И пусть путь на небо мне будет закрыт, Но демона власть мне до смерти претит». А к ночи вернулся в чертоги свои Властитель, пропитанный смрадом войны. В глазах перемену он вмиг усмотрел: Огонь непокорный глубины задел. И ночь проходила, за ней следом день, На крылья святые не падала тень. Всё больше слепили они алый взор, Причудливый белый из перьев узор. Всё реже уж демон свой грот покидал, Всё чаще о страшных боях забывал. Сраженья и кровь потеряли свой вкус, А трупы вдруг стали похожи на гнус. Лишь с ангелом мог он все дни проводить, Пытаясь в глазах его лёд растопить. Но ясен был взор, да и холодом креп. И демон, пленённый лазурью, ослеп. Не видел он больше ни слуг, ни чертог, Теперь не ступала нога за порог. Не видел, как рушатся горы вокруг, Не знал, кто был рядом с ним, враг или друг. А время летело, как горный орёл, Над демоном власть вдруг Чистейший обрёл. Хотел его Тёмный собою пленить, Теперь же он жажду не мог утолить. Отчаянно, страстно взгляд алый пылал, Всё крепче объятия демон сжимал. Но час безысходной расплаты пришёл - В душе своей ангел сомненья нашёл. Неровно забилось сердечко его, А тело наполнилось чудным теплом. Глаза засияли тем мягким огнём, Когда оставались они лишь вдвоём. Но крылья чистейшие стали сереть, Не мог он все чувства запрятать, стереть, И страх перед небом был слишком велик. Сорвался тут с губ его тягостный крик. Не может дорогу он ту потерять, Не сможет он демона больше обнять. Упала из глаз на прощанье слеза - Отринул он тело и взмыл в небеса. Почувствовал демон неладное вмиг – В покои святые он тут же проник. И тело пронзила как будто стрела: Не видел он светлые те два крыла. Упал на колени властитель войны, Вокруг здесь остался лишь глас тишины. Потух ясный свет и погиб чистый взгляд, Дороги уж больше не будет назад. Стоял он так долго, смотря в пустоту, Пытаясь узреть ещё ра́з чистоту. Убил он всех слуг, что хотели вернуть Хозяина злого на истинный путь. Не видит он света, не видит он тьмы, Сияние лишь серебристой луны Всё тело и разум пронзает насквозь. Погибла вся в демоне лютая злость. Похож этот лунный холодный рассвет На белые крылья, которых уж нет. На тёмном том небе всей жизни его Луне появиться теперь не дано.