Александр Великий

Жаркий и пропитанный сухостью ветер беспечно развевал золотые кудри мужчины и несколько жестоко бил, хлестал по лицу, словно адской плетью. Он проникал в самую глубь души и терзал ее, разрывая в клочья. Золотоволосый мужчина хмурится и задумывается над тем, а есть ли у него эта душа... Владыка Македонии, властелин Азии, завоеватель Сирии и Египта отрицательно качает головой. Боги проявили к нему высшую степень жестокости. Когда-то великий царь считал себя одним из жителей Олимпа. Да, за подобную самоуверенность и дерзость, Небесные Создания не помилуют никого: будь ты рабом, простым рыбаком, воином или даже царем. Александр был всегда крепок телом и духом. Даже сам Ахиллес мог ему позавидовать! В одном смертном хранились: сила, могущество, редкого склада ум, дивная красота и выдержка. Множество поданных считали своего повелителя воплощением божественности, чего-то неземного, прекрасного, идеального. То самолюбие, что поселилось в Александре, проросло и дало свои горькие плоды. Но как это нелепо, жалко и невыносимо! Почему за прегрешения царя, страдают его близкие? Ответ весьма прост - так будет значительно больней. Милый и надежный друг пал. Его больше не будет рядом, он не улыбнется, не скажет слов о любви, не поддержит в час тяжелых страданий и мук, не напомнит об извечной привычке вскидывать подбородок. Гнев смешан с болью, отчаяньем и желанием убить каждого, кто хоть немного связан или причастен к гибели его опоры, его любви, частичке самого Александра Македонского. Златокудрый владыка не может прийти в себя и смириться с ядовитой мыслью, что его Гефестиона больше нет. Царь видал великое множество смертей. Большинство из них настолько будоражили сознание, что иногда было трудно остаться при здравом рассудке. Александр сжимает кулаки и смотрит куда-то вдаль, сквозь пространство, сквозь время, в надежде увидеть своего верного друга. Они так долго были вместе, делились переживаниями, планами на будущее. Теперь все это осталось в далеком и безвозвратном прошлом. Наконец, Александр вернулась из Вавилона, после грандиозного погребального костра. Теперь в его душе образовалась невосполнимая пустота, каждый вдох, каждое мгновение его жизни отдавалась болью, от которой уже не спрятаться и не скрыться. Мужчина сам себе невесело усмехнулся. Что ему теперь остается? Лишь вернуться к своим планам, касательно похода в Аравию. О, Боги! Но это, же просто не выносимо! Неужели, вот так, в печали и скорби пройдет вся жизнь царя?! Нет, лучше сразу же погибнуть. Свое нечеловеческое горе, Александр предпочел топить в вине. А когда уже прибывал в хмельном состоянии приходил к Роксане и упрекал ее в том, что она, как и многие другие убила его любовь. Даже новость о том, что жена носит под сердцем ребенка, не смогла излечить глубокую и страшную рану в сердце царя. Всё чаще и чаще у Александра случались запои. Иногда, будучи в подобном тумане, ему казался Гефестион, и ради этих видений мужчина был готов напиваться из раза в раз. На протяжении долгих, черных, невыносимых восьми месяцев, Александр старался существовать, но в конечном итоге сдался. Он заболел и после десяти дней жестокой лихорадки и упорных отказов принять помощь лекарей, царь скончался. Гефестион был для Александра опорой, без которой он чувствовал себя слабым и беззащитным. Прежний мир рухнул, а собирать из его осколков новый у великого полководца не было ни сил, ни желания. В пучину горя попала и Статира, которая пламенно любила Гефестиона. Узнав о его смерть, она не помнила себя от страданий и опустошенности. Она была единственной (после Александра), кто любила и обожала воина всем сердцем и душой. Но девушка прожила совершенно, не долго, умерев от рук ревнивой Роксаны, которая и в Статире видела угрозу. В конец концов, жена царя поплатилась за свои грехи, но не только своей, но и жизнью сына. Любовь Александра и Гефестиона пережила многое, но она всё равно будет впечатлять каждого человека и толкать его на создание рассказов, повестей, стихов. Кто-то посчитает их грешниками, а кто-то мучениками, но то, что они встретились на том свете, вне всякого сомнения. Они, наконец воссоединились и обрели долгожданный покой после стольких испытаний и бед. Стоит лишь поднять голову к ясному небу, и можно увидеть лики этих двух влюбленных. Но подобное заметит лишь тот, кто действительно любил. ЭПИЛОГ Был довольно жаркий день. Солнце окутало Лос-Анджелес своими палящими лучами от которых можно было спрятаться лишь: на побережье Тихого океана или в кофейни. Александр выбрал для себя второй вариант. Времени было не так много, поскольку через час у мужчины деловая встреча. Но в кофейни он будет всё равно сидеть до того момента, пока не увидится со своим другом и по совместительству заступником. Дело в том, что Александр владелиц компании по производству компьютерной техники. Его фирма была одной из самых успешных во всем США. Совершенно недавно он летал в Македонию договариваться с партнерами. В компании вместо себя оставил Макса. После приезда Александр еще не видел своего друга. Мужчина пробежался пальцами по своим волосам цвета золота. Это привычка всегда говорила о том, что он либо переживал, либо думал о чем-то очень важном. Наконец в кофейню вошел молодой человек в черных брюках, бледно-голубой ленной рубашке с распахнутым воротом и в замшевых туфлях. Высок и строен, походка ленивая, как у гепарда. Волосы каштанового цвета находились в неком беспорядке, но это лишь придавало молодому мужчине шарма. Карие глаза горят, и этот жар готов пленить абсолютно каждого. На тонких губах появилась обаятельная улыбка, при виде Александра. — Здравствуй, — произнес Макс, пожимая другу руку. — Здравствуй. Мужчины сели и долгие несколько минут ничего не говорили, лишь смотрели друг на друга. Пронзительные голубые глаза наблюдали за карими, в которых плясали искры. — Я скучал, — внезапно произнес Макс. — Не более чем я. — Как там в Македонии? — Довольно неплохо, — Александр сделал глоток черного кофе. — Знаешь, я не понимаю почему, но меня всегда тянуло в Азию. Может, мне там дом купить? Скажем, Саудовская Аравия? Индия? Макс усмехнулся. — Я, конечно, понимаю, тебя влечет история. Порой, ты сравниваешь меня с Гефестионом, а себя с Александром Македонским, но дом в Саудовской Аравии или Индии — это слишком. Александр нахмурился. — Я полагал, ты меня поймешь и поддержишь. — Не сомневайся, так оно и будет, слышишь? Любое твое начинание я смело поддержу. Ты же знаешь, одно твое слово и я исчезну, а захочешь, даже в следующей жизни буду рядом. Александр прислонил указательный палец к своим губам и внимательно смотрел на друга. Затем, он подался вперед и прошептал: — Будь со мною и в этой жизни, и в прошлой, и в будущей. *** — Возможно, в этой жизни им повезет, — в задумчивости произнесла Афродита. — Приключится может всякое, — ответил золотокудрый Аполлон. — Они так страдали в прошлой жизни, благо им этого не дано вспомнить, — Богиня любви тяжело вздохнула. — Их судьба была предначертана с самого рождения, — напомнила Афина, скрестив руки на груди. — Мы можем лишь немного изменить ее, но суть останется прежней. Пора усвоить, что против человеческой смерти мы бессильны. — Я знаю, знаю, но мне так хочется дать им немного счастья, которое они заслужили. — Дорогая, — произнес Аполлон и обнял Афродиту за плечи. — Ты сделала и так, довольно многое. Зевс — наш отец, по твоему прошению дал им второй шанс. — Но что, если и в этот раз ничего не получится? — с ужасом в голосе спросила Богиня любви. — Люди-пешки, — вмешался Арес. — Их жизнь игра, так почему не начать ее вновь? Посмотрим, что дороже смертному: любовь или искушение. — Не говори подобного! — вскричала Афродита. — Можно устроить пари, — заявил Гермес, появившись, словно из ниоткуда. — Устройте для этих двоих испытание и в конечном итоге узнаете, кто из вас прав. — Спеши проиграть, — подразнил Арес. — Тебя ждет разочарование, — вскинула подбородок Афродита. — Пожмите руки, — попросил Гермес. Участники пари сделали, как было велено. — Ну, что же, — произнесла Афина без всякого интереса к происходившему, — пусть начнется новая игра…