Бытовое коварство

      Пальцы в задумчивости замерли над клавиатурой. Завести блог мне посоветовал Джон, вроде как это может хоть немного помочь мне от скуки. Глупость, конечно. Сомневаюсь, что на свете существует ещё менее интересная для меня вещь, чем собственные мысли. Однако мне эта идея показалась любопытной с другой точки зрения: с помощью дневника можно было оценить изменения мышления относительно долгого периода времени.       Было скучно. После исчезновения Мориарти вся преступность будто вымерла или находится в глубоком шоке. Нет, бытовые преступления, конечно, совершались регулярно, но с ними может справиться даже Андерсон.       Я кинул мимолётный взгляд на телефон, но всё же решил не писать Лейстреду... Вряд ли меня пустят на место преступления, если единственного лояльного ко мне инспектора положат в больницу с нервным срывом.       Было очень скучно. Джон нашёл себе работу в частной клинике. Что-то вроде выездного врача скорой помощи для клиентов компании. Весьма удачное решение, надо признать. Во-первых, у него появился законный повод смываться от меня в любое время дня и ночи, во-вторых... Не было постоянного коллектива с их сплетнями и любопытными взглядами.       Было очень-очень скучно. Изнутри жгло напряжение, будто я сжатая до максимума пружина. Хотелось что-то делать, куда-то бежать... Но нечего и некуда. И это меня убивает, как медленный яд. Оковы полной свободы, отсутствие точки опоры для движения и, самое главное, цели.       Бессмысленно, как всё это бессмысленно...       Желудок робко напомнил о своём существовании. Ну вот, опять... Почему человеческое тело такое слабое? Вечно ему нужны какие-то мелочные вещи... Да, я могу игнорировать его сигналы во время расследования, но когда скучно, все ощущения становятся словно в десятки раз сильнее.       Ладно, почему бы и нет... Всё равно делать нечего. Скрипку отобрали, револьвер – тоже. Жестоко.       Я приготовил себе омлет, поел и оставил после себя точно такой бардак, что и был до этого. На некоторое время мне даже показалось это интересным. Поддерживать порядок легко, гораздо тяжелее оставить тот же самый беспорядок.       Слухи о том, что я не умею готовить в очередной раз подтверждают мою теорию об отупении человеческого разума в коллективе. Серьёзно, я же гений, химик в конце-концов. Думаете, человек, способный приготовить взрывчатку в домашних условиях, не справится с кулинарией? Фе.       Другое дело, что я не люблю этого делать. Скучно.       Да и желательно, чтобы Джон об этом не догадался, а то кормить перестанет.       Бухнувшись на диван, я невидящим взором уставился в потолок.       Джон... Крайне удачная находка.       Я чуть улыбнулся, вспоминая нашу первую встречу. Один взгляд и сердце радостно забилось от пересечения сразу двух множеств: военный – дисциплинированный, сильный; врач – по меньшей мере, может внятно излагать свои мысли, аккуратный, не слабонервный, сообразительный... А на пересечении возникает изоляция от общества, необычность.       Врачу незачем уезжать на войну, здесь его в любом случае ждала весьма сытная жизнь... Адреналиновая зависимость? Да ладно, человек может получить его тысячей других более эффективных и менее опасных способов. Прыжки с парашютом, паркур, аттракционы, дайвинг, скалолазание... Современная индустрия развлечений многое готова предложить, чтобы люди не воевали на самом деле.       А Джон воевал. Почему?       Почему мужчины вообще уходят на войну? Чтобы защитить близких, но это явно не наш случай. Джон не такой уж идиот, чтобы не понимать, что это не наша война. Доказать что-то? Вряд ли... Сейчас уже не те нравы, чтобы для доказательства мужественности приходилось идти убивать. Значит, он от чего-то убегал. Но от чего можно было убежать только в далёкую страну с не самым мирным режимом, если наше общество давно приготовило иллюзорные миры на любой вкус?.. Остаётся только один вариант. Он бежал от самого социума. Туда, где обычные правила морали не действуют, туда, где действующий на одной лишь автоматике умирает быстро.       Это его отличие от остального социума подтверждается так же тем, что он очень быстро и без напряжения связался со мной. Не было внутренней борьбы, типа так же нельзя, что обо мне подумают люди... За исключением особо безумных моих выходок, да и то он больше подвисал, пытаясь понять, что я имел ввиду, нежели из-за каких-то моральных терзаний.       Моё отлучение от социума являлось осознанным и добровольным. Я просто однажды решил, что лучше назовусь социопатом, чем стану подчиняться этим дурацким правилам общества. А вот у Уотсона разница появилась явно на эмоциональном уровне и не думаю, что с его согласия. Почему-то он не может принимать эти скучные нормы, но изо всех сил старается сделать это...       А по какой конкретно причине – я не знаю. И это хорошо, когда самая вкусная загадка всегда находится под боком. Хотя у меня её чуть не отобрали.       Невольно я вспомнил произошедшее в бассейне. Мориарти решил сыграть из себя всю такую внезапную, переменчивую барышню, а я... А меня это достало. Хочешь убить – убивай, уходишь – уходи. А если играешь, нарушая правила игры, будь готов к тому, что их нарушит противник.       По мышцам пробежалась волна злой, яростной силы. Я тогда стремительно приблизился к гадёнышу, не обращая внимания на всю ту словесную муть, которой он меня пытался отвлечь. Руки сами помнили как делать хук слева, хотя я больше десяти лет не занимался ничем подобным. А уж пнуть под зад согнувшегося противника, отправляя его тем самым прямиком в бассейн – святое дело.       Подошёл к Джону и, нахально закрыв его от снайперов своим телом, снял с него жилет, который отправился плавать к Мориарти. Мир и так мне всегда кажется слишком медленным, а уж когда моему разуму помогает тело, снабжая ускоряющим реакцию адреналином... Все эти операции заняли не больше пяти секунд, там не то что снайперы, там консультирующий преступник опомнится не успел. Если, конечно, он всплыл. Не знаю, не интересовался. Сразу после освобождения, я потащил Джона подальше от бассейна, пока людям Мориарти в голову не пришла какая-нибудь ИДЕЯ.       И хорошо, если бы они только догадались вытащить босса из воды.       Теперь от гения преступного мира ни слуху ни духу... Полагаю, он обиделся. Или в какой-нибудь дорогостоящей клинике правит сломанный нос. Или и то, и другое вместе.       По губам скользнула мечтательная улыбка. Интересно, а он думал, это просто так меня один из могущественнейших людей Европы не может контролировать? Ага, так просто, из-за родственных чувств и общей мягкости характера. Три раза ха. Да, мой главный враг заботится обо мне, но только лишь потому, что знает, что я могу натворить без контроля. А тут такой благородный повод увидеться! Тьфу.       С другой стороны, братцу нечего опасаться, меня никогда не интересовали эти политические игры.       Пока.       Стремительно сев, я уткнулся взглядом в ноутбук. Так, обновить новостные ленты... «Зелёный попугайчик стал героем дня»... Дебилизм. «Непальский хор заблудился в аэропорту Хилтроу. Полиция нашла их через четыре дня в полном здравии»... Двойной дебилизм, причём со стороны стражей порядка. Хотя, может, это хор так слаженно прятался... «Испанская сборная по футболу выступит»... Тройной дебилизм и потеря времени. «Астрофизики нашли новую комету»... Нет, я это не открою!       Поспешно откинувшись на спинку дивана, я положил руки по бокам, чтобы избежать искушения. Страшного искушения, преследовавшего меня ещё с того случая в музее. Мориарти на деле доказал мне, что даже астрофизика может быть полезна в деле, что давало мне официальный повод изучить её, но...       Это как минимум три недели я буду недосягаем для окружающих. А вдруг консультирующий преступник появится? Эти же идиоты его даже не заметят! А вдруг в этом и заключается его план, отвлечь меня, пока он наносит удар?       Я начал нервно стучать пальцами по дивану. Астрофизика – это наверняка не скучно. Интереснее высшей математики, но послабее химии... Во многом потому, что нельзя провести практический эксперимент. Только одна проблема: в ней много, очень много бесполезной информации.       Лет до пятнадцати я увлечённо учился в самых разных областях, начиная от той же математики, заканчивая историей кино. Родители были довольны такой моей активностью, нанимали репетиторов, которых я выжимал буквально досуха. Думаю, им ещё долго в кошмарах снился такой требовательный ученик, выпытывающий все подробности, о которых они, порой, даже не подозревали. Что было, кстати, весьма обидно. Какой ты учитель и специалист, если не можешь ответить на простейший вопрос?       Так продолжалось до тех пор, пока я не понял, что слишком большой объём информации замедляет моё мышление. Для кого-то это бы показалось решением, заучиться так, чтобы стать почти нормальным, но только не для меня... Самый страшный кошмар моей жизни – превратиться в такого же медленного идиота как все. Я разогнал учителей и за месяц затворничества нашёл способ убрать всю лишнюю информацию из моего разума, оставив только самое необходимое для выживания и занятий моими любимыми расследованиями.       Это помогло. Настолько, что нашей с Майкрофтом ранее крепкой дружбе пришёл конец. Всегда амбициозный братец с манией контроля просто не смог понять, что именно я сделал и для чего.       Снизу послышался стук двери. Громко, раздражённо. Джон. Миссис Хадсон всегда закрывает дверь очень осторожно, привычка ещё из тех времён, когда её муж был живыми и очень гневливым.       Доктор поднимался по лестнице, ступая чуть громче обычного и немного сбиваясь с ритма. Раздражён, а не просто устал... Когда доктор бодр и весел – он буквально взлетает по ступенькам: быстро, осторожно, бесшумно. Когда он устал – шаг становится тяжёлым, громким... А вот когда он не в духе, то начинает прихрамывать.       Я быстро привёл ноутбук в прежний вид, вытянулся на диване в полный рост и с умным видом уставился в потолок. Скука. Да, точно, я скучаю. И Джону нельзя об этом забывать.       Открылась дверь, впуская едва ощутимый запах кошек. Ну конечно, как всегда... А я-то хотел чего-то новенького.       – Не злись на неё, – попросил я. – Милой старой женщине просто очень одиноко.       – Вот пусть бы и разговаривала со своими двадцатью двумя кошками, я-то тут причём? – раздражённо буркнул Уотсон. – Ты ничего не натворил?       – Потроллил трёх подростков на форуме, – чуть склонил я голову на бок, по-прежнему глядя на потолок. – Придумал органически-неорганический яд. Скучно.       – И больше ничего? – подозрительно спросил Джон, приближаясь к дивану.       А ещё я сделал этот яд на практике... Осталось только проверить.       – Ничего, – проворчал я. – Ничего за целый день! С тебя печеньки.       – Ладно-ладно, сейчас, только переоденусь, – заверил Джон и отошёл. Через некоторое время послышался звук льющейся воды из душа. Правильно, зачем мне печенье с запахом кошачьей мочи? Хотя нет, скорее доктор просто время тянул. Потому что...       – Алло? Инспектор Лейстрад? – послышалось сверху.       Я ухмыльнулся. Теперь Скотланд-Ярд достаю не только я, но, что ещё забавнее: вежливого и внешне мягкого Джона даже суровым детективам совесть не позволяла слать на три буквы.       Закончив разговор, доктор начал использовать душ по назначению. По шуму воды я мог точно сказать, что он делает. Равномерный шум – идёт вода. Смена тональности: он залез в ванную и просто стоит, отмокает. Едва-едва заметная перемена: он поднял голову, подставляя под горячие струи лицо. Немного постоял так, затем резко, словно очнувшись от наваждения, зашевелился, принимаясь за мытьё. Он быстро закончил, вышел и сразу на кухню.       Прямо семейная идиллия. Эх, если бы ещё не было так скучно!