Ясное солнышко.

Может ли мальчик с мраморной кожей быть чьим-то самым ясным солнышком? Марк прячет свои холодные беленькие пальчики под тёплую оранжевую толстовку Джексона Вана. Он аккуратно вводит кончиком мизинца по крепкому согретому торсу парня, а другую ладошку сжимает в стойкий кулачок и прижимает как можно сильней к телу. Джексон хмурится от лёгкого мороза, но не позволяет себе отодвигаться ни на сантиметр. Ван укутывает их в мягкое махровое одеяло с прикольным рисунком с головой, и опаляет своим любовным дыханием ледяные щёчки своего мальчика. Джексон прижимает Марка как можно ближе к себе, только чтобы тот не мёрз. Туан прикрывает свои глаза и тихо мурлычет на ушко Джексону, что так гораздо лучше. Марку всё время холодно. Но ему чуть теплей, когда рядом с ним Джексон. Ван слегка выпутывается с объятий Марка, но сразу же берёт того за руки и близко подносит к своим потрескавшимся розовым губам. Джексон целует холодные, как ледышки ладошки, а старший парень лишь тихо посмеивается, называя своего парня дураком. Марк обожествлял такие моменты, когда Ван отдавал своё тепло только ему. Когда Джексон мог согреть его холодной ночью, а не находясь за несколько километров от него. Туан даже не пытался согреть себя сам, он всегда ждал Джексона со съёмок, и всегда первый прыгал к нему в объятия. А Джексон было только на руку это. Марк всегда поражался тому, как Джексон мог отдать ему весь свой жар, но остаться таким же пронзительно тёплым, всё же Марк был безмерно холодным. Для Джексона Марк был самым ослепительным и тёплым-тёплым солнышком. Одна красочная улыбка его хёна, могла согреть Джексона с макушки до пят, будь то простая фотография, которую Марк отправил ему, когда был далеко, или когда он находится вот так вот беспредельно близко. Один мягкий, брошенный взгляд на него, и сердце Джексона таяло, по телу разливалось бесконечное тепло, а на губах появлялась глуповатая улыбка. На улице тихо-тихо. Серое затянувшееся небо, холодный воздух, и всё как будто замерло. Ни ветра, ни пения птиц. До ужаса сухо, но в воздухе играли нотки приближающего дождя. Марк хмурится, смотря в окно, и не может понять, сколько же сейчас времени. Часы в противоположной стороне комнаты, а сотовый где-то затерялся в сплетённых телах Джексона и Марка. Джексон аккуратно дует в ухо старшего и улыбается уголками губ. С полузакрытых век наблюдает, как Марк резко, как рыжий котёнок, мотает головой со стороны в сторону, пытаясь увернуться от назойливого ветерка Вана. Парни смеются, перестают, и всё так же близко жмутся друг к дружке. Марк оказывается под Джексон в несколько быстрых секунд. - Мой яркий и самый тёплый мальчик, - Джексон осыпает биллионным количеством нежных поцелуев щёки парня, - моё любимое солнышко. Марк запускает руки в коротенькие волосы Вана, вспоминая как же ему было хорошо с более длинными, когда можно было ухватится за корни и властно притянуть к себе. Он перемещает одну руку на загривок и тянется к нему сам, пытаясь попасть в сухие и шершавые губы, даря поцелуй. Марк опирается одной рукой об кровать, а другой слегка массирует шею Джексона, всё так же беспрерывно и приятно целуя. Джексон слегка рычит в губы и тянет за нижнюю, заставляя Марка еще больше потянутся за ним, простонав в след. Джексон умел согревать. Марк исключительно самый тёплый для Джексона. Как бы тот не упирался, не говорил, что его руки холоднее снега; Джексон не чувствовал ничего, Только неисчерпаемое тепло исходящее от его бесценного солнышка.