Существа живые - крылатые и не очень

Шивана не любила бывать во дворце. Единственным, что вызывало у неё одобрение, были стражи, безмолвно стоящие по обе стороны каждой двери, охраняя порядок. Как она уже успела убедиться, в Демасии воинов тренируют просто отличных, а значит, толк из них выйдет обязательно: вздумай враги добраться до принца, им придётся пройти и через дворцовую стражу тоже. Разумеется, Шивана и сама могла бы его защитить, но лишняя предосторожность никогда не помешает; драконица усвоила это ещё давным-давно, когда от бдительности зависела её жизнь. В остальном же дворец словно испытывал её терпение на прочность. По коридорам целеустремлённо шастали толпы разнаряженных ноблей, половину из которых драконица до сих пор не узнавала по именам, а также рыскали слуги и прочие причастные ко двору человеческие существа. Они создавали шум и беспорядочную суету, и к тому же вели себя так, что смысл происходящего часто ускользал от неё, заставляя злиться. Люди двигались иногда без всякой видимой цели, обменивались непонятными драконице жестами, слагали слова в странные вереницы, и говорили о вещах, которые она так и не научилась понимать. Даже теперь, спустя год. В горах всё было куда проще. Своей она там так и не стала, но хотя бы понимала правила той жизни; здесь же всё казалось незнакомым, всё внове. Из прежнего остался лишь принц, но и он не был таким, как раньше, когда сворачивался для тепла под её боком и рассказывал долгие истории про всё на свете: про своё королевство, про друзей детства, про то, как по уму и сердцу должен быть устроен мир. Он пах тогда совсем иначе, и иначе улыбался. Улыбка наползала на его губы медленно, словно бы не уверенная в своём праве там находиться, и почти никогда не касалась глаз; но всё же она выглядела куда более настоящей, чем теперешняя, словно бы вырезанная когтем на стылой скале. Джарван и двигается теперь по-другому, теперь, когда на него навешана тяжесть того, что называют здесь мудрёным словом «регалии». Есть ещё доспехи, но они для вида, а не сражения: сковывают, сбивают с ритма шагов, заставляют держаться неестественно прямо. Что за пакость! Неужели человеческие мастеровые не смогли придумать ничего лучше и удобней? Как Джарван будет идти с такими в бой? Когда она спросила его, что за странный человеческий обычай, и не может ли принц отменить его, раз облечён среди своего народа высокой властью – Джарван первое время молчал только и смотрел в землю у своих сапог, будто искал там подходящие слова. Шивана думала, что и не ответит уже. Но ответил, и даже сопроводил ответ улыбкой, той мягкой улыбкой, которую приберегал специально для неё (драконица никогда не видела, чтобы он улыбался своим воинам вот так). Он сказал, что сам того желает. Чтобы доспехи были такими громоздкими и неудобными. Совсем как рога горных лосей, на которых Шивана охотилась иногда, чтобы утолить голод. «Зачем?» - спросила тогда удивлённая драконица, вспоминая, как не раз и не два находила этих зверей, застрявших рогами в скальных трещинах или переплётшихся ветвях деревьев, и многие из них к тому времени ослабели или были уже мертвы. «Зачем нужна лишняя тяжесть? Бремя на себя самому брать – зачем?» - спросила она, но принц не ответил. В чём-то Шивана никогда не поймёт людей. Если уж лучшего из них – не понимает. Но пусть даже она не понимала его – не во всём, не всего – она пришла за ним сюда, в столицу, полную дурного шума и дурных запахов; в место, которое он описывал с такой теплотой и грустью в голосе, с гордостью и сожалением; в место, где её не ждали. Пришла и осталась. Потому что она видела, что нужна ему. Нужна, пусть даже теперь у него едва есть время перекинуться с ней парой слов в течение дня, и только изредка – побеседовать один на один, как раньше, или сойтись в дружеской схватке. Принц отдалился от неё, из своего собственного став общим; но она не обижалась, зная, что именно так и должно быть. Если бы он хотел иного, то не возвращался бы; и он предупреждал о месте, которое займёт, равно как и о месте, которое займёт Шивана, если того захочет. Она согласилась, потому что согласие значило сражаться с ним плечом к плечу, делать его цели своими и добиваться их, возвращать настоящую улыбку на его лицо. Создавать его королевство таким, каким принц желал его видеть. Может быть, на неё напала снежная лихорадка, когда она на это решилась; может быть. За тридевять земель последовать за человеком, за человеком, которому она уже не обязана ничем: они оплатили друг другу долги спасением жизни, даже дважды; они в расчёте. Но у принца так горели глаза мерцающими искрами в тёмных колодцах, когда он рассказывал о прошлом и рассказывал о будущем, что Шиване хотелось быть рядом если не в первом, то хотя бы во втором. И она не пожалела о своём решении ни разу, сколь бы непривычной и сбивающей с толку ни была жизнь в людском городе, среди людей. Потому что здесь её место; здесь – рядом с Джарваном Четвёртым. И она не покинет его. …Сегодня драконице выпало идти к принцу не другом, а посланником. Вернувшись с разведки, в которую отправилась две недели назад, она должна была доложить о результатах Его Высочеству лично. Пришлось подождать: перед дверьми в залу, где Джарван принимал посетителей, уже толпились люди, точно так же стремящиеся попасть на аудиенцию. Было их с полдюжины, и по опыту это значило примерно часовое ожидание. Досадная потеря времени, но не настолько досадная, чтобы уйти теперь и вернуться позже. Шивана подождёт, она научилась терпению; без удовольствия, но с привычкой, въёвшейся в кожу, мышцы и кости, когда приходилось застывать в засаде или того хуже, прятаться. Бросив быстрый взгляд на тех, кто собрался, драконица отошла в угол, где на неё не лились бы сплошным разноцветным потоком лучи сквозь оконный витраж; она не любила его яркие синие и жёлтые пятна на своей шкуре, и не любила внимание, с которым на неё так часто смотрели: пристально, почти пялясь. Как на диковинный предмет, а не подобную им, живую. Драконица была не из той породы, что крадётся и скрывается, сливается с окружением; но здесь, во дворце, ей почти хотелось быть незаметной. Створка двери скрипнула, отворяясь. Следующий проситель, молодой мужчина, одетый в форму Крылатого Легиона (у них не было, разумеется, настоящих крыльев, как у Шиваны, но на плаще их красовался герб, изображавший два скрещенных крыла) поднял голову, готовый зайти. Шивана наблюдала за ним из-под полуприкрытых век: где-то она его уже видела - эти светлые волосы и серые глаза. Но не могла сказать в точности: человек ей был скорее незнаком, чем знаком, и сходство с образом из головы казалось скорее фамильным. Мысли о нём не задержались в голове Шиваны; пропали сразу, как только за ним закрылась дверь. Взгляд её остановился на куда более занимательном объекте для наблюдения: девушке, что покинула только что залу для аудиенций. Вот её драконица – могла бы поклясться – видела в первый раз. Иначе запомнила бы точно. В любом виде и любом состоянии, а не только лишь как сейчас – раскрасневшуюся румянцем на обветренных щеках, улыбчивую так, как умел мало кто из тутошних ноблей. Пряди волос выбились из-под её капюшона, подошвы мягких походных ботинок опускались на холодный мрамор пола приглушённо, а на плече у неё с хмурым видом сидела огромная хищная птица, цепляясь когтями за войлочную подкладку. Пахло от неё здоровым человеческим телом, горным лесом и палой листвой; птичьими перьями и звериным мехом, немного – зерном и кровью, а ещё дымом костра. Запахи, которые нечасто встретишь в столице. Родные, домашние… Шивана втянула носом воздух, раздувая ноздри и не в силах удержаться – плевать, если выглядит это неподобающе. Прижмурилась, когда в горле почему-то запершило знакомо, но забыто. Едва не сделала шаг ближе, но осталась неподвижной усилием воли. Выдохнула с сожалением, расплющила веки – и наткнулась на прямой взгляд, спокойный и доброжелательный. С искрами, что остались после встречи с принцем, постепенно гаснущими. Глаза незнакомки были жёлтыми, цвета смолы-живицы. Нечеловеческого цвета. Точно такими же смотрела с плеча её птица. И Шивана как-то незаметно для себя поняла, что хочет узнать об этом человеке побольше. *** Пламя костра шипело и плевалось, когда в него натекали ручейки талой воды. Метель выла, не переставая – только едва-едва затихала на краткие минуты, и то, словно бы лишь затем, чтобы взъяриться потом ещё сильнее. У входа в пещеру она намела сугроб, и снег теперь оседал на нём большими хлопьями; но отдельные блудные снежинки всё ещё залетали вовнутрь, блестели в огненных отсветах искристо и колко, и опускались влагой на драконью чешую. Скала с тонкой прослойкой мёрзлой земли была не лучшей подстилкой, но роговой шкуре не страшен холод; а свернувшаяся под крылом Квинн лежала на плаще и куталась в другой, шиванин. Вэлор восседал в углу пещеры на походной сумке и перебирал вымокшие перья, время от времени встряхиваясь с характерным шелестом. На Шивану он поглядывал зорко и внимательно, но уже без того подозрения, которое неприкрыто выказывал ей в начале знакомства. Что неудивительно – это уже третье совместное задание, и длились они не по три дня и не по пять. Поневоле привыкнешь, проникнешься каким-никаким доверием, когда приходится бок о бок и ночевать, и сидеть в засаде, и по горным перевалам карабкаться, подавая друг другу руки… не Вэлору, конечно, а Квинн Шиване и наоборот. С Вэлором же драконица летала крылом к крылу, когда не было опасности оказаться замеченными, и с Квинн – на спине или скорее у основания шеи, позволив держаться за костяные выросты гребня. Квинн не боялась летать, никогда не боялась. После полётов она спрыгивала на землю и держалась на ногах сперва нетвёрдо – но не от страха, а от восторга и головокружения. Точно с таким же восторгом она смотрела на Шивану ещё в столице, когда наблюдала за её вечерними полётами над лазурной черепицей крыш и между шпилями башен. Драконица не знала – принц сказал ей. Принц, который стоял рядом с Квинн и наблюдал тоже; за обеими. А потом он вызвал их к себе и дал первое совместное задание. Им предстояло пересечь горный перевал и проверить его на чужие следы: среди скал и расщелин могла спрятаться небольшая армия, а Ноксус в последнее время беспокоен. Кто может справиться с таким заданием лучше драконицы и следопыта, чувствующих себя в горах как дома?.. И они справились – с честью. Ноксианцев они не нашли, зато обнаружили горное селение, погребённое под снежной лавиной. Обнаружили вовремя – почти всех удалось спасти, и не последнюю роль в этом сыграли навыки Квинн и зоркий глаз Вэлора, а ещё – огненное дыхание дракона. За первым заданием последовало второе. За вторым – третье. И вот теперь Квинн лежала, тесно прижавшись к тёплому драконьему боку, где устраивался когда-то давным-давно принц, и спала тем безмятежным и глубоким сном, который нельзя себе позволить, когда странствуешь в одиночку. Даже если с тобою вместе путешествует гигантская птица, почти разумная, почти волшебная. Два крылатых сказочных существа в соратниках ведь куда лучше одного, верно? Шивана прислушивалась к мерному, мирному дыханию спящей и смотрела на огонь. Холод оставался снаружи, за пределами круга, очерченного пламенем костра, и снежинки успевали лишь единожды высветиться ярким проблеском, прежде чем растаять. Завтра метель утихнет, и можно будет продолжать путь. Драконы выбирают себе спутника раз в жизни, но уже навсегда. И в мире было бы много одиноких драконов, если бы неукоснительно не соблюдалось ещё одно правило: их должны выбрать в ответ. Шивана когда-то думала, что её спутником жизни может быть принц; но потом стало ясно, что он не её – ясней некуда. Он ничейный, и всейный, и может быть, самую чуточку – человека, которого он любит и кем любим. Найдёт ли Шивана кого-то иного, за кем хочется следовать – не как за вождём, а как за другом и чем-то бóльшим? Возможно, уже нашла. Если Вэлор не будет слишком ревновать, конечно. (А и пусть, впрочем).