Человек, который любил собак

Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак.

      — Вы когда-нибудь видели этого человека?       Близоруко прищурившись, Стефан Ланге, скромный продавец в небольшом сельском магазине, внимательно поглядел на фотографию, которую молодой полицейский сунул ему прямо под нос. Это было довольно невежливо, но Стефан тактично промолчал — он не любил вступать в конфликты с людьми, предпочитая быть покладистым и удобным слушателем и собеседником. Терпение — добродетель, так всегда говорил его покойный отец, набожный католик.       — Позвольте-ка, — Стефан аккуратно вытянул снимок из руки полицейского; с помятого глянцевого листа на мир надменно и строго взирал высокий мужчина, принадлежащий к редкому типу людей, о которых обычно говорят: «человек без возраста». Нет, разумеется, он был немолод, может быть, даже являлся ровесником самого Стефана, недавно разменявшего седьмой десяток, но по всему было видно, что он содержал свое тело, лицо и волосы в исключительном порядке. Одежда — дорогая, идеально подогнанная по стройной сухощавой фигуре, тоже выдавала в нем натуру ярого перфекциониста.       — Ах, ну конечно, — Стефан улыбнулся мужчине на фото, как хорошему старому знакомому. — Конечно, я знаю этого господина. Он мой постоянный покупатель.       С годами память старого торговца становилась все хуже и хуже, но каждый, кому хотя бы раз в жизни довелось смотреть в эти пронзительные, полупрозрачные глаза с черными провалами лавирующих зрачков, уже не смог бы забыть странного взгляда, раскладывающего человека на атомные частицы.       — Что вы можете сказать о нем?       — Что я могу сказать о нем? — рассеянно повторил Стефан. А и в самом деле, что он мог сказать о нем, кроме того, что уже сказал? Этот покупатель был самым немногословным из всех. Он никогда не задерживался в магазине дольше положенного для того, чтобы перекинуться со Стефаном парой любезных фраз. Даже его имя оставалось тайной за семью печатями. — Ну, он… Ничего такого… Приезжал… примерно раз в три-четыре дня. У него серебристый «Мерседес»… А! Да! — радостно воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Он любит собак.       — Что? — полицейский выглядел озадаченным. — Собак, вы сказали? С чего вы это взяли?       — Он покупал собачий корм. Много, много корма. Иногда он брал огромную коробку на пятьдесят упаковок. «У меня есть три любимые собачушки», так он сказал, когда я спросил его о домашних питомцах. Да.       — Когда он приходил к вам в последний раз?       Стефан призадумался.       — Стойте-ка… Позавчера. В прошлую среду. Один, два, три… Точно, позавчера. Зуб даю.       — И он опять покупал у вас собачий корм?       — Да. Он всегда покупал собачий корм, я же говорю…       — Но все его собаки сдохли еще три месяца назад, — полицейский некрасиво наморщил лоб, напряженно размышляя о чем-то своем.       — Как это — сдохли? — простодушно удивился Стефан, всплеснув руками. — Нет, нет, вы что-то путаете. Он сам сказал: «три мои любимые собачушки». Мы даже немного поговорили о них. Если это можно назвать разговором, конечно. Он, знаете, был не из тех людей, которые любят почесать языком.       — Что он вам говорил? Припомните, пожалуйста, это очень важно.       — Ну, — Стефан уставился в потолок с таким серьезным видом, будто надеялся обнаружить там памятку. — Сначала мы вообще не разговаривали. Он молча расплачивался и уходил. А где-то пару недель назад он зашел в магазин и впервые поздоровался со мной. Он был какой-то… воодушевленный. Не такой, как обычно. Он, понимаете, прямо светился, как будто премию получил. И не какую-нибудь, а Нобелевскую. А что, офицер, может, он и правда ее получил? Выглядел-то он всегда эдак… Как важный ученый.       — Что было дальше? — нетерпеливо перебил его полицейский.       — А что дальше? Я увидел, что он вроде как благодушно настроен, и рискнул с ним заговорить. Сколько же у вас питомцев, герр, спросил я, а он так внимательно посмотрел на меня, прямо прошил взглядом… И отвечает: «У меня есть три любимые собачушки». И даже, знаете, улыбнулся. Раньше-то я никогда не видел, чтобы он улыбался. Ну что ж, герр, сказал я ему, это очень хорошо. Я тоже люблю собак. Он взял корм, попрощался и ушел. Потом он появился примерно через… — Стефан энергично взъерошил волосы, словно это могло помочь ему вспомнить точную дату. — …через пару-тройку дней. Уже не такой, как в прошлый раз. Хмурый, как туча.       — И он опять купил у вас корм?       — Да, да. Я же говорю — он всегда покупал корм. И вот я его, значит, спрашиваю: как поживают ваши собачки, герр? Он на меня вскинулся, молчал долго, а потом говорит: «Они очень… недисциплинированные». О, говорю я, это бывает. Зуб даю, что это кобелек у вас буянит. Кобели, они такие. У них, знаете, борьба за лидерство. Я так ему сказал, потому что я немного понимаю толк в собаках, офицер. У моего отца их было — со счету сбиться… Так вот, говорю я ему, вы, герр, должны взять ситуацию под контроль, показать ему, что настоящий лидер — это вы. У нас с отцом тоже был один вздорный кобель, и как только он начинал рычать да кидаться на своих, я брал крепкую хворостину и охаживал его по спине да по ляжкам. Перевоспитал, — Стефан коротко хихикнул. — У собачек-то оно как — кто сильнее, тот и прав. «Но это негуманно», — сказал он мне. А я ему в ответ — что ж поделать, герр. Иногда мы должны быть с ними строгими, для их же блага. Он мне на это ничего не ответил, взял корм и ушел. Это был последний раз, когда я его видел.       — Хм, — полицейский мрачно смотрел в стену. — Что ж, спасибо вам. Надеюсь, вы сможете еще раз повторить свои показания на днях, в участке. Мы должны запротоколировать их для дела.       — Как скажете, — Стефан кивнул, и спустя несколько секунд в его глазах зажглось запоздалое любопытство. — А что случилось-то, офицер? В чем вы его подозреваете, а? Вы не переживайте, я ему ни слова не скажу, когда он придет за кормом в следующий раз.       — Он не придет, — сказал полицейский. — Он был застрелен вчера в своем доме.       Стефан сокрушенно покачал головой. Хоть этот господин был и не самым приятным в общении человеком, а все же — человеком, да и опять же, постоянным покупателем…       — Эх, жизнь… Кругом один криминал, — вздохнул он. — Скажу своей старушке, чтобы заказала мессу за упокой его души. Может, он и был странноват, но он так любил своих собак… Человек, который любил собак, не мог быть плохим, верно?