— А как пишется «привилегия»? — Зои с недоумением покосилась в сторону юноши, который с таким нескрываемым интересом выжидал ответа молодой особы. Сложив руки в замочек и стараясь тем самым как можно быстрей подавить в себе желание покрыть неграмотного негодяя трёхэтажной бранью, Оклус, скрипя зубами, устало прикрыла глаза, выдавливая из себя, казалось бы, ставшее частью их беседы лёгкое возмущение.
— Дурень, — только и вымолвила Зои, прикусив кончик своего языка. Она не имеет права так к нему относиться, понимая, что Отоя всё же вырос в доме-интернате, где об их грамотности, собственно, не особо-то и заботились. Впрочем, молодой человек не был так глуп – просто не знал, как пишутся некоторые слова.
— Ну, Зои-и-и~- тян, — он наклонился вперёд чуть ближе к лицу неприступной альбиноски. Надув обиженно губки, вновь повторил свой вопрос, только сейчас его голос был ласковым, греющим душу и таким умоляющим, что девушка всё же не могла не подсказать. — Как пишется?~
В классе, где они сейчас и писали песню для совместного исполнения на очередной экзамен, кроме их самих никого не наблюдалось. Пустые парты, одинокая зелёная доска напротив и гнетущая тишина, наступившая совершенно случайно во время их разговора. Несколько сконфуженное чувство поселилось в их душах, и тут же, словно под копирку, они сами покрылись лёгким оттенком краски. Только вот Отоя реагировал на это чуть сильней, чем сама Оклус.
— Ой, прости, я не хотел… — девушка кивнула, возвращая свой взгляд на лист бумаги, внимательно вглядываясь в текст, а Иттоки же запустил пятерню в волосы, слегка взъерошив, неловко улыбнулся. Он уже и забыл, что хотел разузнать у молодой особы.
— Через «и», — бросила Зои через плечо, проведя тонкими бледными пальцами по парте, словно ощупывая её. Неприятное покалывание о неровную повернуть приводило Окулус в чувства, не давая забыться и предаться воспоминаниям годовой давности, как они вот также с Отоей сидели и писали свою первую совместную песню. Однако вскоре, заметив недоумевающее лицо своего напарника, Зои напомнила ему о вопросе. — Ты спрашивал, как пишется слово «привилегия». Так вот, с «и».
С минуту он так и сидел, приоткрыв рот и переваривая полученную информацию, но вскоре, выдавив из себя протяжное «а», быстро метнулся дописывать последние строки крутившейся в голове песни. Лёгкая, весёлая, красивая и мелодичная песня, под стать прекрасной мелодии, написанной Нанами Харукой по просьбе этой парочки. Они всегда работали вместе, ещё с самого первого дня, хотя «железная дева», как периодически её и называл сам оптимист, не сразу решилась доверять им. Спустя несколько месяцев, которые, казалось, длились вечность, она впервые улыбнулась в их присутствии, вгоняя юношу своей мягкой полуулыбкой в яркую краску. С тех самых пор, наверное, Иттоки и понял свои чувства к молодой альбиноске.
Любит. Всем сердцем и всей своей чистой невинной душой. Просто любит до посинения. И ведь сначала не придавал этому тёплому чувству где-то внутри него и малейшего внимания, сказываясь на то, что ему было просто приятно видеть людей в добром здравии.
Он расслабленно опрокинулся на спинку стула, откладывая текст и ручку на край парты. Его сияющий взгляд устремился в потолок, словно выискивая там подсказку на очередной возникнувший в голове вопрос. Вскоре, не найдя на потолке ничего путного, обратил внимание на новый справочный объект, сидящий в данный момент совсем рядом. Стоит только протянуть руки, и вот…
Неожиданно для самого себя, совершенно не замечая своих действий, Отоя Иттоки, ученик Академии Искусств Саотоме, протянул руку к пишущей свои строчки для песни Оклус. Юная особа, почувствовав прикосновение к своим коротким волосам, обернулась, изумлённо воззрившись на нарушителя её спокойствия. Он убрал руку, вновь заливаясь краской.
— П-прости, Зои-тян! — Отоя запнулся, склонив голову набок и всё же решив исправить положение витающим в мыслях вопросом. — Я спросить хотел.
— Ну, — подтолкнула девушка красноволосого паренька ближе к теме. Сама же, тоже, отложив все предметы своей деятельности чуть подальше, дабы не мешались: видимо, разговор будет долгим.
— М, а что такое привилегия?
— Привилегия? — изогнув тонко выщипанную бровь дугой, удивлённо переспросила Оклус, не понимая, зачем Иттоки понадобилось это. А юноша лишь кивнул, подтвердив её слова. — Ну, как тебе понятней объяснить-то? — приложив пальчик к нижней губе, призадумалась, подбирая нужные слова. — Должно быть, привилегия – это преимущество, исключительное право, предоставляемое кому-нибудь в отличие от других. Иначе говоря – льгота. Да.
Наступила тишина. Гнетущая, нерушимо-противная. На душе почему-то стало тяжело, но вид задумчивого возлюбленного в мгновении убивал все недостатки этого момента. Зои не особо любит тишину, но всё же постоянно отмалчивается, однако порой на неё находят такие моменты, когда она из последних сил держится, не имея права на срыв. Она никогда не могла стерпеть этот противный час, сидя на одном месте и ничем не занимаясь. Всё, словно сжимается, не давая сделать и малейшего вздоха. Хочется просто забыться: напиться, например. Но сейчас, наблюдая за юношей, она предпочла бы и дальше просто тихо смотреть на его мягкие черты лица, любоваться задумчивыми глазами и широкими плечами. В данный момент её душу наполняло тепло, и этого было достаточно.
— А у меня есть привилегия?
...есть ли у него привилегия?
Конечно.
Сначала она не поняла сути вопроса, но когда до неё дошло, усмехнулась, чуть наклонившись к любопытному пареньку.
— А сам как думаешь?
…для него, и нет?
Да где это слыхано?
Закинув свои руки ему на шею, притянула к себе, слегка касаясь своими бледными губами его, чуть вздрогнувших от резкости молодой особы губ. Отоя вздёрнул плечами, стыдливо краснея и как-то неловко сглатывая подкатившийся к горлу комок ликования. Его сердце, быть может, выскочило бы из груди, разламывая грудную клетку. Загнанное в угол сердце просто не могло не запеть понятную только ему самому песню. Он всё никак не может привыкнуть…
…Его Зои.
И ничья больше.
Отстранившись, она присела обратно на своё место, возвращаясь к занятию. А Иттоки всё так же продолжал сидеть с приоткрытым ртом и расширенными в изумлении глазами. И всё же, не сможет привыкнуть…
— А я? — спросила альбиноска, не отрываясь от занятия. — Отоя, а у меня есть привилегия?
Ответа не последовало.
Было слышно, как скрипнул стул, на котором сидел молодой человек; как ветер игриво потешался над тонкими ветками деревьев за окном, словно издеваясь над ними, покачивая в разные стороны и ударяя о стекло. Зелёная доска по-прежнему находилась перед рядами одиночных парт, за которыми обычно проводили свои скучные будни ученики Академии Иускусств Саотоме, а Отоя решительно повернул к себе девушку, слегка сжав её, казалось бы, хрупкие плечи. Подняв Оклус со стула, выравнивая около себя, нежно обнял, блаженно прикрыв глаза и вдохнув притягательный и такой любимый аромат духов.
— А ты как думаешь?
Он повторил за ней её же слова, вновь вдохнув. Иттоки не стал дожидаться ответа, а лишь прильнул к её манящим губам, прижав тело юной певицы к себе ещё сильней, словно боясь, что, отпусти он её, она могла бы пропасть, испариться, будто её никогда и не было. А он не хотел такого исхода.
— Любить тебя – уже одна большая привилегия…
