"Берегись!"

      Дверь захлопнулась. Телефон смолк. Ты смотришь на белую дверь и, кажется, грустишь. Нет, не грустишь, убиваешься от отчаяния. Но со стороны выглядит, будто картинка зависла, человек стоит неподвижно. Вздох. Какой-то рваный. В комнате пусто и тихо. И в жизни теперь тоже.       Друг. Четыре буквы и такое отвратительное значение. Да, сейчас именно отвратительное. Друг — это тот, что поймет в любую секунду, будь на дворе война или Апокалипсис. Это «понимание» стискивает тебя счастьем. Таким, что ты готов на Красной площади под дурацкую попсу танцевать. И тебе будет все равно на других, потому что есть человек, который понимает тебя. А потом это дурацкое «понимание» одуряет тебе голову, портит тебя, как деньги и слава портят хороших артистов или певцов. Ты любишь, ты знаешь это, но почему-то собственными руками душишь. Себя или друга, неважно. Чертов Отелло. Собственными руками отталкиваешь. Руками, словами, действиями.       Захлопнулась дверь. Друг ушел. И кого винить? Может эту идиотскую дверь, которая хлопает туда-сюда? Или Друга? Может обвинить свою мать, за то, что родила такого несчастного человека? Или сразу прабабушку, которая породила это поколение? А, нет, давайте уж сразу эту дуру Еву, которая как глупая съела это чертово яблоко! Нет! Винить надо себя! Ты виноват! Потому что идиот. Эгоист? Наверное.       Понимание того, что человек уплывает далеко-далеко, за океан «непонимания» приходит на следующий день. Оно приходит резко. И становится страшно. Будто ты в огромном пустом поле, один, а у тебя агорафобия.       Ты смотришь в зеркало с ненавистью. Немо кричишь. И та боль, что внутри, в душе, она вырывается в физическую. Хочется сжаться в углу, сжать больное место, чтоб не болело. Но за душу не ухватишься, ее не сожмешь и не спрячешь за пропитанным перекисью бинтом. Вернуть, попросить прощения. Плевать на гордость, пусть катится к черту.       Ты почти бежишь, будто предчувствуя что-то… Что-то нехорошее. И все ближе к цели. И ужасно то, что чем ближе, тем ноги идут медленнее, неуверенней, глаза затуманиваются в раздумьях. И, наконец, ты останавливаешься. Потому что страшно. Очень, до озноба. А душа еще ноет. И, наверное, вот тот момент, когда полнаселения Земли в таких ситуациях начинают беспробудно пить. Жутко.       Глубокий вдох. И выдох. Правая нога уже поднимается в неуверенном шаге, как уши пронзает до боли знакомый голос. «Берегись!» Голос встревоженный. Он чуть ли не дрожит. От этого становится еще страшней, и маленькие искорки радости от того, что услышан такой знакомый, родной голос, потухают мгновенно. Что-то случилось?       Глаза успевают моргнуть, метнуться в сторону и заметить красненький новенький Форд. А потом как-будто во всем мире выключили свет… И уже не больно.