«<...> И тогда Картер совершил недостойный поступок, предложив хозяину испить множество глотков лунного вина, которое зуги дали ему в дорогу, и старец стал чересчур разговорчив. Утратив всякую осторожность, бедняга Атал выболтал гостю много запретных вещей, и в частности рассказал ему о гигантском лике, который, судя по рассказам путешественников, выбит на скалистом склоне горы Нгранек, что находится на острове Ориаб в Южном море, а также намекнул, что это то самое изображение, которое земные боги однажды сделали по своему подобию в те дни, когда плясали на той горе при свете луны. И еще он добавил, что черты этого лика на скале весьма странны и всякий без труда их запомнит, а потом узнает, и что они вне, всякого сомнения, несут в себе знаки принадлежности к истинному роду богов…»
Г.Ф. Лавкрафт «Сомнамбулический поиск Неведомого Кадата»
… Затем Атал извлек из своих длинных, расшитых серебром одеяний шкатулку, которая показалась Картеру смутно знакомой. Патриарх протянул ее гостю, сказав уже почти в полудреме, что об этой шкатулке упоминается в том разделе Пнакотических рукописей, который когда-то был написан рукой неизвестного писца из Атлантиды. То, что дерзнуло вывести его перо, было столь ужасно, что Земные боги разгневались, и могущественный некогда остров поглотил океан, по которому проходит граница между водами мира грез и земными океанами, и в храмах, где когда-то возносили хвалу земным богам, стали проводить ритуалы, отныне запретные для людей. Вернувшись в свою комнату, Картер немного удивился, потому что маленький черный котенок, все эти дни встречавший его радостными прыжками, неожиданно зашипел и ускакал от Рэндальфа в дальний угол, но Рэндольф решил, что у того, наверное, были какие-то свои причины, ведь, известно, что ултарские кошки видят мир по-своему. Сев на постели, Картер начал разглядывать шкатулку. Черная и лакированная, она приятно утяжеляла руку, намекая, что внутри нее содержится, возможно, тот единственный ответ, которого так жаждал путешественник. Быть может, думал он, поворачивая шкатулку во все стороны и скользя пальцами по ее прохладным гладким бокам, что, разгадав секрет, он узрит путь к прекраснейшему Кадату. Но все его усилия были напрасны, ни трещинки, ни намека на то, где именно открывается шкатулка, не явилось на ее гранях. Раздосадованный этим неожиданным препятствием Картер, наконец, уснул на белоснежных простынях и в благоухающих дурманящими травами подушках. Утром он присоединился к каравану купцов, направлявшихся в Дайлат-Лин, и отправился с ними в долгий путь к черному городу. Прибыв в базальтовый город, он снова начала расспрашивать о том, не знает ли кто о горе Нгранек на острове Ориаб. Картер оставил подарок Атала в своей комнате, на стуле возле кровати, и иногда думал о том, что, наверное, стоит попытаться еще раз открыть ее, но дальнейшие события заставили его позабыть о таинственной шкатулке, что была так похожа на черные камни храмов Дайлат-Лина. И лишь после своего чудесного возвращения с Луны Картер, все еще содрогаясь от кошмарных воспоминаний, смог снова забрать шкатулку. Она так и оставалась в той комнате, откуда его забрал неописуемо ужасный купец в тюрбане, и куда Картер уже не чаял вернуться. Пережитое не смогло поколебать желание найти неведомый Кадат и, сидя сейчас в небольшой каюте корабля, что плыл в Бахарну, Картер вновь начал изучение шкатулки. Он тряс ее, подкидывал, подносил ее ко рту и шептал заклинания на всех ведомых ему языках мира яви и мира снов, но ничего не происходило. Почти потеряв терпение, Картер случайно нажал средним и мизинцем на поверхность, и одна из частей шкатулки с тихим щелчком выскочила. Сразу же вслед за щелчком, прозвучала приятная музыкальная трель. Выскочивший фрагмент позволил увидеть отполированные внутренности шкатулки, острые грани, в которых дробилось и искажалось лицо Картера, словно мир грез не хотел показывать сновидцу его земного, явного лица. Справиться с остальными сегментами было уже нетрудно. С таким же едва слышным щелчком отскочили второй и третий. И в этот момент Картер услышал звук колокола. До Бахарны было еще далеко. И насколько помнил сновидец, не было в том городе, что пахнет сандалом и дорожной пылью никаких колоколов. Удивленный, он поднял голову и увидел, как противоположная стена каюты стала на глазах истончаться, будто какая-то сила снимала слой за слоем деревянную обшивку. Колокольный звон стал сильнее, затем раздался еще один удар и, одновременно, стало темно. Это была незнакомая Картеру тьма. В ней не было звуков музыки, которыми полны ночи в Келефаисе, она не была насыщена запахами корицы и мяты, как это бывало в Заке, обиталище позабытых снов. Эта тьма не пахла ничем, она была равна самой себе, черная и безнадежная, как ночи в мире земном, откуда когда-то, томимый отчаянием, Рэндольф Картер и начал свои путешествия в страну грез. Неожиданно, откуда начал изливаться дрожащий голубой свет, и в нем Картер увидел четыре фигуры, выходившие прямо из стены. Но лишь когда они приблизились, он узнал их. Это были сенобиты, адепты Ордена Гэша — те, кто живет на самой границе упорядоченного космоса. Единственные, кто могли без вреда для себя, пересекать немыслимые звездные бездны, бурлящий хаос, где танцуют свой адский танец Иные Боги. Вспомнил Картер и то, что когда-то об этой шкатулке вскользь упоминал знакомый по миру яви смотритель маяка в Кингспорте. Он говорил, что она открывает возможности для невероятных путешествий в самые отдаленные уголки снов и даже позволяет без риска заглянуть за край бездны – той великой и кошмарной бездны, где обитают ползучий хаос Ньярлатотеп и великий и ужасный султан демонов Азатот. Говорили, что сенобиты владеют секретом вечного наслаждения — такого, что доступно воображению лишь очень немногих людей, углубляющего и обостряющего чувства. И вот теперь, глядя на украшенные множеством крючьев, цепей и распорок бледные, отливающие из-за света синевой, тела иерофантов. Картер начал понимать, почему адепты Ордена Гэша выбрали себе дом за пределами мира людей, снов и духов. — Ты звал нас, — одна из фигур говорила тонким и высоким голосом. Каждый дюйм ее головы был покрыт сложнейшим узором, на каждом пересечении горизонтальных и вертикальных линий сверкала булавка с драгоценным камнем, насквозь пронзавшая кость. Точно такая же татуировка была на языке. — Я знаю, кто вы, — Картер глубоко вздохнул. — Я не стремлюсь ни к каким наслаждениям, кроме одного. — Ты ищешь закатный город, — произнесло другое существо, чьи глаза и челюсти были искусно соединены между собой системой клапанов и крючков. — Это разве не наслаждение? — Мне нравится путешествовать в мире грез. Но когда я найду его, мое странствие окончится, — отвечал ему Картер, — и я останусь там навсегда. — Чего ты хочешь от нас? — снова спросило первое существо с высоким голосом — Говорят, вы живете на краю великой бездны и слышите, как танцуют Великие Боги. Быть может, вы знаете дорогу к Кадату? — Картер испугался своего вопроса сразу после того, как задал, ибо жив был в его памяти зловещий полет в черной галере, и он вновь пожалел о своей неосторожности. Ибо понимал, что среди открытого моря неоткуда будет взяться его защитникам — ултарским кошкам, и, глядя на виртуозно изуродованные тела сенобитов, догадывался, что вырваться от них будет едва ли возможно. — Мы знаем, где находится Кадат, — существо с прошитыми глазами и ртом медленно кивнуло головой. — Но знание не бывает бесплатным. — Чем я смогу отблагодарить вас? — Картер поднялся со своего места и теперь стоял перед четырьмя сенобитами во весь рост. — Если ты пойдешь с нами, обратного пути не будет, знаешь ли ты это? — Знаю и готов, — Картер вздохнул, надеясь лишь на то, что власть сенобитов ограничивается лишь миром грез и сновидений. В следующую секунду все снова заволокло тьмой, а фигуры исчезли. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем на Картера обрушились запахи. Он чувствовал запах деревянной смолы, сочившейся из микроскопических трещин в бортах корабля, чувствовал мускус, которым пахли гребцы, ощущал все запахи моря и теплых плит далекого Фалариона, запах рыбы, которую собирался съесть на ужин его старинный друг — кошачий вожак из Ултара…. И еще множество запахов проникало в его мозг, заполняя воздух вокруг, давя на нервы, оглушая и сбивая с ног. Рэндольф Картер зажмурился и прижал ладони ко рту и носу, чтобы хоть немного унять это изобилие ощущений, но под сомкнутыми веками прыгали цветные пятна, из которых постепенно начали складываться разрозненные картинки. Очень скоро Картер узнал их – это были воспоминания о его прежних странствиях в мире грез. Хронология была нарушена, отдельные воспоминания смешивались друг с другом, события путались, превращаясь в невыносимый по яркости калейдоскоп. Вслед за тем обострилась чувствительность. Сновидец чувствовал касание каждой пылинки, падавшей на его кожу с качающихся стен каюты, ощущал капли слюны, проходившие в горло при сглатывании. Они оставляли на слизистой гортани приторный след. До его слуха стали долетать странные звуки — разные голоса, крики. Песни, шепот деревьев, испуганный писк зугов Зачарованного Леса. Он еще успел удивиться, тому, как он их расслышал, ведь его первые спутники в этом странствии остались невообразимо далеко. На Рэндольфа Картера обрушилась лавина звуков мира грез. Не в силах противостоять обострившимся чувствам, он пошатнулся и упал на пол, зажимая себе уши и задыхаясь от неутихающего обилия запахов. Неожиданно хор голосов в голове стих, исчезли и запахи, и калейдоскоп под веками. Картер осторожно перевел дух, но не успел он придти в себя, как почувствовал порыв холодного ветра. Разгоряченное тело покрылось мурашками. Сновидец попытался открыть глаза, но вдруг обнаружил, что веки плотно склеились. На мгновение он отчетливо вспомнил изуродованных сенобитов и подумал о тонкой игле и разноцветных нитях, которые могли прошить его глаза. Он застонал и в ту же секунду услышал звуки, от которых волосы зашевелились на голове. Ибо Рэндольф Картер услышал хохот, которым не смеются нигде – ни в мире живых, ни в мире мертвых, ибо такой смех могут издавать только одни уста. Он услышал его и понял, какой великой милости удостоили его адепты Ордена Гэша, залепив глаза. Ибо то, что могло бы открыться сейчас его глазам, навсегда лишило бы его разума. И вслед за этим Картер понял, где именно находится и, услышав еще один звук, почти незаметно вплетшийся в какофонию из смеха, труб и цимбалов, заплакал, прощаясь с собой прежним. Разум Картера угасал, ибо никто не в силах пережить в здравом рассудке открывающихся тайн космической бездны и впервые Рэндольф осознал всем собой острую и тонкую грань между безумием и разумом, похожую на полированный угол шкатулки сенобитов. Он уже переставал быть собой, прозревая истину о неведомом Кадате и понимая, что сенобиты действительно не обманули его, и показали ему самую прямую дорогу к закатному городу, и что его поиски и его упорство все – таки оказались вознаграждены. Великие сейчас откроют ему путь, приняв предложенную жертву, и что он сам просто ошибался, предлагая им не те дары. Нужно было сразу предложить себя, став частью кошмарной бездны, слугой безглазого, безгласного, мрачного и безумного султана демонов Азатота, что вечно жует в кромешной тьме… Внезапно все кончилось. Картер ощутил, что лежит ничком на чем-то прохладном и твердом. Больше не было обилия запахов, звуков и видений. Мелко дрожа, Рэндольф Картер попытался осторожно открыть глаза. В неярком свете ночника, он увидел свою комнату, растерзанную кровать и понял, что лежит на полу, видимо, упав во сне. Держась за спинку кровати, он поднялся. Ноги подкашивались, слегка кружилась голова. Тяжело опустившись на постель, Картер понял, что его вырвали из сновидческих странствий на середине пути. А те, кто был вынужден таким образом возвращаться из мира грез, обрекались на долгую бессонницу и лишь спустя значительное время им снова открывались тропы сна. Картер повернул голову. На смятой подушке лежала деревянная шкатулка. Он осторожно взял ее в руки. Она снова была гладкой и ни одна трещинка не выдавала секрета ее открытия. Рэндольф улыбнулся. Теперь он знал, как можно сократить себе самому безрадостные ночи без видений, теперь он ведал короткую тропу в мир грез, по которой можно будет миновать Врата Глубокого Сна и вновь вернуться к поискам чудесного Кадата. Ибо теперь он точно знал, где его искать. Он аккуратно положил шкатулку на ночной столик, решив обязательно захватить ее в следующий раз, когда соберется в гости на старый маяк в Кингспорте.