Зови меня Эллой

Все с радостным возбуждением ждали вечеринки, но я боялась ее. Несколько раз я пыталась отмазаться от нее, но Чарли даже не дал мне произнести причину. Он узнал этот мой взгляд и, прежде чем я открыла рот, сказал: «нет». Плохая черта лучших друзей заключается в том, что они знают тебя, как облупленного. Мои даже не позволяют мне протестовать. Черт бы тебя побрал, Чарли! Ронда заставила меня разнести пригласительные во все номера за неделю до вечеринки, а еще я должна была помочь с подготовкой. Команда центра занималась подготовкой, а знаменитости даже ушли на шоппинг. Летний бал — так его любит называть Ронда — был очень популярен. Все, кто знал о центре, знал о Бале. В этом году все выглядело действительно шикарно. Лив позвонила мне несколько раз, чтобы проверить платье. Она не хотела, чтобы я его видела, так что я понятия не имела, что надену, но знала, что оно кремового цвета — совсем как чай с молоком. По крайней мере, мне это нравилось. Я знала, что платье будет красивым, потому что им занималась Оливия, но я все еще думала, что это плохая затея, и все выйдет мне боком. Я была немного напугана. Я пыталась избегать всех знаменитостей, особенно Найла после того вечера в конюшне. Не хотела, чтобы он рассказывал о своих проблемах, у меня и своих было предостаточно. И я хорошо справлялась с этим, потому что не видела никого, хотя Дженни и Кимми продолжали говорить о том, что я должна следить за парнями из бойз-бенда. Кстати, Дженни узнала, что у Найла, любви всей ее жизни, есть девушка и она модель. Я думала, что она будет рыдать три дня, но та легко пережила это, когда узнала, что в центре находился Логан Лерман. И она переключилась на него. После встреч с Найлом и Гарри, я начала проверять, есть ли кто в номере, прежде чем входить. Впрочем, я всегда так делала, однако сейчас была более осторожна. Особенно с номерами One Direction. Сегодня я уже закончила убирать номера Найла, Зейна, Луи и Лиама, и на этом этаже остался только Гарри, так что я быстро убрала и оставила пригласительные. Я как раз собиралась идти, когда дверь открылась. Нет! Я была так близко. У меня почти получилось. Мои глаза встретились с зелеными, и я тяжко вздохнула, пытаясь не быть грубой. — Элла! — удивленно воскликнул парень. Я была впечатлена тем, что он все еще помнил мое имя. — Какой милый сюрприз. Не видел тебя с того дня, как был в душе. — С тех пор, как я обозвала тебя молью, — сказала я, и он засмеялся. Элла, помни, не груби. — Я уже закончила, так что не буду тебе мешать. Он кивнул, но затем заметил конверт в моих руках. — Что это? Любовное письмо? — он такой самовлюбленный? — Эм, нет. Это приглашение на Летний бал. Я оставляю их в номерах, — ответила я, и парень открыл рот в форме буквы «О», что означало, что он понял. — Это твое. Бал — одно из мероприятий летом. В этом году это маскарад. Гарри подошел ближе и взял приглашение. Я попыталась пройти мимо него, но он подвинулся в сторону, преграждая мне путь, когда открыл конверт и прочитал приглашение. — Тут сказано, что я могу прийти с парой. Ты свободна? — спросил он, и я закатила глаза. — Мне нельзя туда, — ответила я, и он удивленно посмотрел на меня. — Я работаю. — Какая жалость. А я хотел привести милую девушку, — протянул он с милой улыбкой. Он серьезно или просто издевается? — Эм... ага, да. Ну, мне надо идти. Удачного дня, — сказала я, прежде чем наконец покинуть номер. Я хорошо справилась. Интересно, Гарри со всеми флиртовал? Даже если он флиртовал со мной, то что на счет других в центре? Да, он красавчик и очень очаровательный, но не перегибает ли он? Есть границы, и я — именно граница. Нельзя флиртовать с девушкой из уборной. Надо флиртовать с такими, как Оливия. Я направилась на другой этаж, чтобы продолжить работу. Я больше не встречала знаменитостей, и когда моя смена почти закончилась, Ронда позвала меня к себе в кабинет. У меня насчет этого было плохое предчувствие, но визита мне было не избежать. Ее кабинет был огромным и шикарным. Все в нем просто кричало о снобизме; это переполняло меня каждый раз, когда я заходила внутрь, из-за этого мне было грустно. Когда-то это был кабинет папы, здесь было мило и уютно, я могла сидеть здесь часами, рассматривая книги на полках. У папы было столько книг... а сейчас здесь нет ни одной. Не то что бы я сейчас любила сказки, но это были подарки папы, а сейчас их у меня не было. Я понятия не имела, где они были. — Арабелла, наконец ты здесь, — сказала женщина и положила ручку, подняв взгляд, когда я вошла. — Выглядишь отвратительно. Принимала душ? Ты не можешь так разгуливать по центру. Я закатила глаза. Знаю, я ужасная. Я целый день убирала комнаты и ванные, помогала с декорациями к вечеринке и избегала знаменитостей. А еще ходила в конюшни. Я знала, что выглядела кошмарно, но ей не обязательно было говорить это. Думаю, у меня на голове могли бы жить птицы. — Была слишком занята уборкой, чтобы принять душ, — ответила я. — Если хочешь поменяться со мной, чтобы я помылась, я с удовольствием соглашусь. Она ахнула и разочаровано на меня посмотрела. — Какая грубость. Именно поэтому тебе нельзя работать с гостями. Если бы ты была милее, я бы нашла тебе другую работу. — Я бы поработала в конюшнях, — сказала я, и Ронда взглянула на меня с таким отвращением, что я не смогла подавить ухмылку. — Ты об этом хотела поговорить? — спросила я, хотя и дальше могла говорить о том, что раздражало ее, но я не хотела сегодня ее видеть. Мне хватило. — Конечно нет, отвратительная девочка. Ты не была такой ужасной, когда был жив твой отец, — приговаривала она, и я была близка к тому, что накинуться на нее. Но затем я вспомнила, что если окажусь за решеткой, то не смогу пойти в университет. Ронда не стоит жизни в тюрьме. — И ты не была такой противной, когда был жив мой отец. Ты была милее. Нас обоих одурачила, — парировала я, и на секунду она ухмыльнулась. Ронда всегда притворялась милой женщиной, которая боролась с бременем, которое оставил ей отец; она делала вид, что ей не все равно и что она не знает, какая на самом деле она ужасная. Но иногда я замечала, что она все прекрасно осознавала и даже наслаждалась тем, что заставляла меня делать. Знаете, как бывает в фильмах о Золушке: мачеха всегда показана в роли тупой блондинки, которая очень глупая, тщеславная и просто нелепая. Схожесть такой мачехи с Рондой была только в том, что последняя была блондинкой. Она была злой, умной и умела манипулировать. Она точно знала, что делала. Хотелось бы, чтобы она была похожа на мачеху из фильма с Хилари Дафф. — Я позвала тебя, потому что Дженни и Кимми сказали, что ты им не помогаешь. Твоя основная работа — это помогать им во всем, что им нужно, — сказала Ронда, продолжая играть роль невинной женщины. Вот сука. — Они попросили следить за твоими гостями. Могу поспорить, что тебе это не понравилось бы, — сказала я, складывая руки на груди, а она не говорила ничего несколько секунд. Я была убеждена, что она со мной согласна, но затем она сказала. — Тебе придется быть осторожной. Гостям нельзя знать, что ты за ними следишь. Воспользуйся мозгами. Разве ты не отличница? Я тяжело вздохнула. Даже когда я была совершенно права, Ронда не могла со мной согласиться. Она всегда найдет выход, чтобы заставить меня делать то, чего я не хотела. — И лучше бы мне не слышать жалоб на твое поведение. Ни от кого, включая моих дочерей. Ты поможешь им добиться внимания тех молодых миллионеров и будешь заниматься своей работой. Если нет, сама захочешь чистить туалеты, потому что я заставлю тебя чистить конюшни, — сказала Ронда, и я знала, что она это серьезно. Я любила лошадей в целом, и мне нравилось навещать их, но убирать их дерьмо каждый день мне не хотелось. Хотя если это станет моей работой, я не смогу натыкаться на знаменитостей... хм... нелегкий выбор. — Хорошо, — наконец согласилась я, понимая, что мне не нравилось бы убираться в конюшнях. — Но не думаю, что смогу сильно им помочь. — Просто делай то, что они говорят. Попросят нарядиться клоуном, чтобы привлечь внимание парней, — нарядись. — Это опасно. Они могут в меня влюбиться, если увидят в костюме клоуна, — парировала я, и она засмеялась, правда, засмеялась. — Я тебя прошу, никто не влюбится в уборщицу туалетов. Не смеши меня, появятся морщины. — Поздно, — пробормотала я, но Ронда услышала. — Что, прости? — спросила она. — Ничего. Буду делать, что они скажут. Все? — спросила я, потому что очень хотела уйти, пока не убила ее. «Я не могу пойти в тюрьму, я не могу пойти в тюрьму, я не могу пойти в тюрьму», — повторяла я в голове. — Да, — я развернулась, чтобы уйти, когда она снова заговорила. — Подожди, еще кое-что, — я вздохнула. Что еще она могла хотеть? — Приближается Летний бал, так что просто хочу напомнить, что тебе туда нельзя. Тебе нужно будет быть на кухне, убирать всю ночь, как обычно. И я проверю, была ли ты на месте. Я посмотрела на нее через плечо, щурясь, интересно... она знает, что задумали мы с Чарли и Лив? Она могла знать? Мы никому не говорили, даже не обсуждали этого с того дня. Это был секрет, который мы бережно хранили. Она не могла знать. Но то, как она смотрела на меня, заставило меня поверить в то, что Ронда знала, и это меня немного пугало. — Конечно, я не пойду, — я пыталась говорить, как обычно. — С чего бы? Там будет полно знаменитостей, а ты знаешь, как я их ненавижу. Она смотрела на меня несколько секунд, прежде чем на ее лицо вернулась ухмылка. — Хорошо. Не забывай свое место. Ты должна быть благодарна за то, что я забочусь о тебе и дала работу, чтобы ты могла заплатить за обучение. Я не могу пойти в тюрьму, я не могу пойти в тюрьму. Я хотела закричать, что мне это было не нужно, и она не занимается благотворительностью, потому что на это она подписалась, когда вышла замуж за моего отца. Я хотела, чтобы она пожалела о своих словах. Она мне не помогала, а мучила, и она это знала. Наслаждалась этим. — Можешь не беспокоиться, — сказала я сквозь стиснутые зубы, мне хотелось стереть ухмылку с ее лица. — Можно идти? — Пожалуйста. Не хочу тебя видеть, — я снова повернулась и открыла дверь, когда она сказала: — И Арабэлла, пожалуйста, прими душ. От тебя воняет. — Будет сделано, мэм, — и я наконец покинула комнату. Я снова успешно избежала тюрьмы. Чарли будет мной гордиться.