Сон на троих

Яркий золотой луч, пробираясь сквозь ярко-зеленую листву, освещал небольшую поляну с мягкой травой, устлавшей землю словно пушистый персидский ковер с глубоким мягким ворсом. Оторвав голову от земли, наг уперся ладонями в землю, приподнимаясь и смотря по сторонам. Теплые порывы ветра, проносясь по поляне, любовно обвивали обнаженное тело змея, тут же нехотя отпуская его и уносясь прочь в высокие кроны многовековых деревьев. Душа Элла трепетала при виде первозданной природы. Жадные существа еще не успели протянуть к ней свои загребущие руки. Улыбнувшись, Тернел осторожно скользнул вперед. Его лицо озаряла солнечная улыбка, глаза искрились, переливаясь от белого до зеленого. Его тело было легким, словно перышко. Все его нутро дрожало от переполняющих его эмоций, грозящих выплеснуться наружу неудержимым потоком искреннего беззаботного смеха. Хотелось упасть в мягкий покров травы, резвиться, позабыв о возрасте, и хохотать, поднимая взгляд к солнцу. Из головы словно бы вымели весь мусор, все ненужные мысли и чувства, оставляя только чистую первозданную радость. Пробираясь сквозь заросли леса и раздвигая огромные листья с широкими разрезами, Элл услышал тихую песню живущих здесь зверей и птиц. Она нежно кружилась в воздухе, невесомо касалась висков, впитываясь в сознание. Подняв голову вверх, наг пытался найти маленьких музыкантов, но их нигде не было видно. Иногда лишь промелькнет среди вечно зеленой листвы мягкая тень, сверкнув на солнце разноцветным оперением, или проскочит по ветке, цепко хватаясь маленькими лапками и хвостом. Можно подумать, что и почудилось. Эллесанил не знал, как долго он полз. Казалось, что лесу нет края, и тихо скрипящие деревья скоро навсегда заберут тебя под свою защиту, оплетая корнями и окутывая листвой, забирая из мира страданий и боли. И будет только спокойствие и нежная песнь живого, единого организма. Наконец, наг заметил, как в просветах между толстыми столбами деревьев мелькает что-то большое, светло-коричневого цвета. Оно манило, торопило скорее добраться до него, обещая раскрыть свой секрет. Поспешно, с азартом в глазах, змей бросился вперед, прорываясь сквозь низкие кустарники и душистые травы. Последний рывок, еще совсем немного... Очутившись около полуразрушенной стены, Тернел удивился. Потрескавшаяся и истерзанная временем светлая стена с многочисленными узорами и рисунками, была увита тонкими гибкими лианами, похожими на змей, выползших погреться на ласкающих кожу лучах летнего солнца. Дотронувшись ладонью, получеловек полз вдоль неё, пытаясь на ощупь запомнить приятную шероховатость и каждый изгиб линии узора. Спустя несколько метров наг нашел выломанный кусок стены, печально лежавший рядом с когда-то единым каменным заграждением. Убрав руку, Элл вполз в образованный, должно быть, несколько столетий назад проем, уже изрядно покрошенный временем, и восхищенно вздохнул. Его глазам открылась удивительная картина: высокий полуразваленный храм из белого мрамора с куполообразной крышей, поддерживаемый несколькими уцелевшими колоннами, словно бы срастался с многочисленными растениями, которые расцветили его стены всеми возможными красками, переливающимися под ярким солнечным светом. Строение излучало невидимые потоки силы. Воодушевление, преклонение перед древними потомками и величественным архитектурным гением — такие чувства оно вызывало. Скользя по солнечной дорожке, змей торопился попасть внутрь. Его тянуло туда. Он и сам не понимал, почему — просто нужно, там его ждут. Всползя по высоким каменным ступеням, Тернел выискал покосившуюся темную дверь. Подавляя желание броситься туда подобно пущенной стреле, он с благоговением дотронулся до гладкой деревянной поверхности, поглаживая ее, словно извиняясь за то, что она, как, впрочем, и сам храм, была разрушена и брошена в одиночестве в самом сердце леса на растерзание времени и судьбе. И только цветы были единственными, кому древние строения могли тихо нашептывать свои страхи и мечты, уносимые резвым мальчишкой-ветром. Заползая внутрь, наг заметил, как стихла песнь леса. Только древняя величественная тишина, что царила здесь не один десяток лет, гордо принимала его в свои объятия. В пустом помещении, было не так много света, но это не помешало маленьким частичкам пыли парить в воздухе и сверкать в солнечных лучах, пытаясь угнаться друг за другом в играя в догонялки. С величественной куполообразной крыши вились длинные вены стеблей с крупными серебряными цветами, склонивших грузные тяжелые бутоны, рассыпанные по ветвям словно виноград, и тихо качались при каждом прикосновении легкой ладони Зефира*. Освещаемая изнутри через круглую дыру в потолке, цветочная завеса звала к себе, требовала заглянуть за нее, в самый центр. Не сопротивляясь, Эллеманил с тихим шорохом скользнул внутрь, раздвигая сочные стебли длинными пальцами и чувствуя, как тонкий ароматный шлейф окутывает его с ног до головы. Почти добравшись до центра серебряной завесы, змей слегка прищурился от яркого золотистого света. Убрав последние тонкие зеленые нити, наг совсем закрыл глаза, чувствуя, как яркая вспышка ударила по по ним, на несколько минут лишая способности видеть. Когда все прошло, змей поднял веки с длинными темными ресницами и своими белоснежными глазами уставился на две фигуры, словно сотканные из ниточек света. Горячее чувство зарождалось в груди Элла, губы сами собой растянулись в радостной улыбке, обнажая белые зубы с несколькими клыками. Он любил улыбаться, но показать улыбку он мог только этим двоим. Протягивая руки, они звали к себе, нежно улыбаясь. Они обнимались — и для гармонии им не хватало только его. Змей чувствовал, как быстро бьется сердце, разгоняя холодную кровь по всему его телу, пока он вглядывался в такие родные глаза. Фиолетовые — цвета глубокой дали космоса, и бледно голубые, словно лед. Такие любимые. — Элли, чего так долго? — ...Мы тебя ждали! Продолжая фразы друг друга, они были словно Инь и Янь — идеальные дополнения его и друг друга. — Я... — Завороженно глядя, как голубоглазый парень с короткими волосами цвета лесного снега мягко касается второго, любовно ведет подушечками пальцев по темной коже, дышит с ним в одно дыхание, змей медленно приблизился к ним. — Я... — Коул! — рассмеялся темноволосый демон, шлепая блондина по руке и расплываясь в довольной улыбке, пытаясь делать страшные глаза. — Что такого случилось с нашим любимым змеенышем, что он потерял дар речи? — Не знаю... Серьезно, ты чего, словно приведений увидел? Акира, давай-ка растормошим нашего лорда, пока он совсем в статую не превратился! — весело ответил парень, схватив Тернела за запястье и потянув на себя. Эллеманил чувствовал, как к тому светлому чувству, что трепетало огнем в его груди, добавилась тянущая грусть и боль, пока он все еще неверяще глядел на них... Они здесь... Они сейчас здесь, с ним... Улыбнувшись, наг ощутил, как по его щеке тихо скользнула горько-соленая капля, устремляясь вниз и теряясь в тонких переплетениях травы, что была под под хвостом. Поддавшись порыву, он сгреб их двоих в охапку, прижимаясь к их сильным телам, пробуя раздвоенным языком такой родной запах. Коул и Акира, два самых любимых его существа, понимающе глядели на него, обнимали, зная, как тяжело дается их змее эта встреча. Они целовали его щеки, виски, впитывали катящуюся из глаз влагу, обвивали горячими руками, прижимались плотнее, словно желая никогда не отпускать. — Коу... Аки... — движения становились все интенсивнее, поцелуи настойчивее. Он прижимал этих двоих к себе, обвивал хвостом и боялся, что этот момент их воссоединения закончится. Закончится прямо сейчас. Тихий шепот возлюбленных, горькие поцелуи, распаленные тела... Он извивался в их умелых руках, погружаясь с ними в самую пучину страсти, забывая на время все печали и жестокие посулы судьбы. Только они — весь его мир, все его эмоции. Одна страсть — на троих, одна любовь — на троих. Он погружался все глубже, вслушиваясь в томные вздохи и стоны, впитывал каждой чешуйкой движения, радовался всем сердцем, чувствуя прикосновения. Яркий разряд — словно глоток свежего воздуха, наполнил грудь, заставляя тело содрогаться, полностью растворяясь в них, чувствовать, что их души, вновь соединяются с его. Разомлевший наг лежал на прогретой солнцем полянке, наслаждаясь нежными поглаживаниями, теплыми объятиями. Все трое сплелись руками, чувствуя, что вот-вот настанет момент их расставания. — Элли... — в голосе беловолосого киборга было солнце, что заставляло внутренне трепетать. И кто после этого скажет, что он лишился души? — Тебе пора... — Но... Нет! — Душа вновь рвется на части. — ...иди, наш изумрудный змей, что затмевает собой звезды. Ты ведь знаешь, что мы всегда с тобой. Не забывай... — ...нас... — Я не хочу! Стойте! Нет... Нет! — бесполезные попытки дотянуться, обнять и не отпускать. Теплый туман окутывал сознание парня. Он не мог оторвать взгляд от их искренних улыбок, что становились все более размытыми, пока их полностью не поглотил яркий золотой свет. Наг резко сел на кровати. Сердце бухало в висках, пальцы судорожно впивались в ладони, оставляя на коже глубокие следы от ногтей. Его грудь часто вздымалась, стараясь забрать себе как можно больше кислорода. Разжав бледные кулаки, Тернел провел ладонями по глазам, смахивая тонкие мокрые дорожки. Ему хотелось обратно. Туда, где солнце светит для него и для его частичек души. Он не мог. Хотел заснуть и остаться с ними навечно. Он думал, что он их забыл — слишком давно их оплакивал их в последний раз, — в последний, так он пообещал сам себе — но сердце неустанно билось в его груди, бережно храня яркие воспоминания. Воспоминания, только на троих. Жизнь, только на троих. Сон, только на троих. Ему нечасто снятся сны. А если и снятся, то он всем своим существом стремиться остаться там, но жестокая жизнь вновь возвращает его в реальность, заставляя сердце вновь рваться и рыдать от боли, опустошая душу. И с каждым новым сном, остатки которого сохраняются в его памяти, что-то ломается внутри него, словно бы откалывается кусочек чего-то безмерно важного. Эта жизнь, когда-то бывшая на троих, осталась теперь серой тяжестью. Только на одного.