Старая история

I. История, о которой я хочу поведать, произошла давным-давно в одной далёкой империи. Была эта империя так огромна и богата, что ни шагом измерить, ни словом описать. И вот однажды нежным летним утром обрушилась на страну беда. Злой колдун – владыка соседних западных земель - послал полчища своих солдат, возглавляемых ведьмами и магами, захватить и разрушить эту империю. С помощью черной магии захватывали враги город за городом, мучая и убивая людей, сжигая и уничтожая все на своем пути. В страшный мрак, развеиваемый только светом от пожарищ, погрузились западные рубежи. И тогда император призвал всех мужчин способных держать оружие в руках встать на защиту родины во имя детей, женщин и стариков. В такое тяжелое время в городе Светоч юная девушка Гальёдэлла выходила замуж за своего возлюбленного Дардо. В свои нежные семнадцать лет молодые люди уже прочно стояли на ногах имея за плечами считавшееся тогда очень даже приличным образование из семи классов школы и курсов счетоводов. Поэтому будущее представлялось им совершенно определённым и вполне обеспеченным. А любовь, считали они, поможет преодолеть все бытовые неурядицы. Как бы высоко не было счастье – несчастье всегда стоит за плечом. Вот и пришлось Гальёдэлле провожать юного мужа на войну через три дня после свадьбы. Сколько было пролито слёз и произнесено клятв известно только сердцам влюбленных. Утопая в слезах от тоски и тревоги за жизнь любимого, Гальёдэлла скоро поняла, что носит под сердцем его дитя. Это обрадовало молодую женщину и придало ей сил в ожидании милого. Шли дни, складываясь в месяцы. В день, когда родился их сын Горий, пришло известие о смерти Дардо. Плёнка слёз отгородила весь мир от юной вдовы и только сын не давал упасть в бездну отчаяния. Долгими вечерами сидела она над колыбелью Гория, смотря невидящими глазами во тьму окна и разговаривала с Дардо, как будто он стоял перед ней. И когда однажды увидела в этой тёмной раме его лицо, думала, что сошла с ума от горя. Опомнившись, выскочила на крыльцо в чём была и бросилась в объятия любимого. Зашли в дом. Дардо был измождён, его кафтан разодран и в некоторых местах пропитан уже засохшей кровью. После долгих объятий и приветствий супруг поведал Гальёдэлле свою печальную историю. Их отряду так и не пришлось поучаствовать в боях. Когда они приближались к линии фронта, магический непроглядный морок опустился на их головы из ниоткуда. Люди впали в панику и, не видя друг друга, стали кричать и шарить руками вокруг. В то же мгновение земля под ногами провалилась и весь отряд полетел вниз в коварно устроенную ловушку. Дардо же, сам того не понимая, как-то исхитрился в момент падения ухватиться за самый край бездны, подтянуться и выбраться наружу. Он слышал, как кричали от боли и ужаса его товарищи, но ничем не мог им помочь. Всё ещё ослеплённый и почти обезумевший от ужаса юноша побежал напролом, не разбирая дороги. Сколько бежал он не помнил, но остановился только когда отказали ноги и рухнул в высокую траву, где и уснул, а может и потерял сознание. Потом долго голодный и замёрзший плутал, боясь попасть в плен к ужасным вражьим монстрам и, наконец, добрался домой. Гальёдэлла со страхом и радостью слушала рассказ любимого. Что же теперь будет? Сам Дардо был настроен с утра пойти к наместнику и объяснить, как все произошло. Но юная жена умолила его побыть с ней и сыном хотя бы один день. Дардо был обессилен, сломлен переживаниями и он согласился. Было очень сладко находиться рядом с любимой женщиной и прижимать к груди наследника. Но на следующий день вечером в дверь громко постучали. Солдаты! Гальёдэлла заметалась по комнате, соображая, куда спрятать мужа, но Дардо только, облокотившись о стол, свесил голову ниже плеч. Дверь с треском вылетела и молодого отца с криками выволокли из дома. Допрашивали не долго. Приговор вынесла комиссия, занимающаяся дезертирами, и через два дня Дардо был казнен за измену родине. Так Гальёдэлла овдовела во второй раз. В день казни мужа к совсем ещё юной матери пришёл чиновник из комисси. Сухо и жёстко он «порекомендовал» ей ради безопасности её самой и сына, навсегда забыть Дардо, сменить фамилию обратно на девичью и никогда не упоминать о нём даже в разговорах с сыном. Так же власти настаивали на скорейшем отбытии матери и сына в далёкие восточные рубежи подальше от большого скопления народа и цивилизованных благ. А иначе государство не отвечает за жизнь семьи дезертира. После моря слёз, долгих горьких размышлений о судьбе сына женщина согласилась и подписала все бумаги. Предстояла ей длинная дорога в незнакомый город Ханск. II. А в это время в южной провинции империи Криане бушевало наводнение. Вражеские лазутчики – маги наслали на неё ядовитые дожди, из-за которых вышла из берегов и так бурная полноводная река Ция. Воды реки стали отравой для людей, животных и растений. В довершение всех несчастий в этих краях завёлся дракон, пьющий эту ядовитую жижу, черпая из неё силы. Бурные потоки яда смывали всё на своем пути. Люди остались без крова, имущества, многие гибли. Да и тем, кто смог остаться в живых было нечего есть. До сих пор поговаривают, что большинства этих бед можно было избежать, если бы император мог, откликнувшись на просьбы народа, укрепить берега реки и взять Цию под контроль. Но стоны народные не были слышны в столице, чем и не преминули воспользоваться враги. Дом семьи Орисенк как и многие другие смыло наводнение. Глава семьи погиб в отравленных водах, спасая детей (а их было четверо) и жену. Успев вскочить на утлую посудину, собирающую оставшихся в живых все пятеро совершенно не представляли как жить дальше. Бурные потоки Ции долго мотали их челн по просторам страны, захлестываясь через край и губя людей уже поверивших в свое спасение. Наконец берега изменились, сменилась и река. Голодные, измученные беглецы причалили к пристани спрятанного в лесах города Ханска, который и стал их прибежищем. Городок этот затерялся где-то в восточных лесах империи и был почти недоступен для путешественников и государственных посланцев, так как попасть в него можно было только с реки в весьма ограниченный период навигации. Эна была старшей ребенком семьи Орисенк, поэтому ей сразу пришлось «закатать рукава», чтобы помочь матери обустроиться на новом месте. В свои 19 лет она прекрасно справлялась с младшими детьми, но этого оказалось мало – надо было где-то добывать пропитание. И она устроилась на работу, чтобы хоть как-то прокормить малышню. Да ещё мама слегла почти сразу по прибытию с приступами тяжелого кашля – последствием вдыхания отравленных паров. Было необходимо покупать снадобья у знахарок. На всё это совсем не хватало средств и Эна стала ещё брать на дом шитьё для богатых горожан. Однако жили они все равно впроголодь. Однажды, когда у мамы случился очередной приступ удушья, Эна привела в дом знахаря. Это был уважаемый человек вдвое старше Эны. Звали его Вэй. Он принёс целебный отвар, который быстро снял приступ больной и, оглядевшись вокруг, произнес: «Да… я вижу вам необходима помощь. Не только знахарская.». И после того дня стал помогать Орисенк всем, чем только мог. Лечил бесплатно маму, приносил сувениры младшим, носил тяжести для Эны. Так постепенно Вэй вошёл в семью. И совершенно никто не удивился, когда они с Эной поженились. А тем временем кончилась война. Злая магия была рассеяна и от колдуна даже пепла не осталось. Ликованию народа не было предела. Эна и Вэй отстроили новый дом, в котором всем хватало места. В новом доме на свет появились и новые люди: их дети – два сына Нид и Юргий да малышка Лю. Они не были богачами, но достаток они восполняли поддержкой и взаимопониманием. III. В день когда объявили о победе в войне, добрые волшебники страны раскрасили небосвод неописуемо красивыми картинами, которые сияли и переливались всевозможными цветами. Народ высыпал на улицу. Люди обнимались, целовались, поздравляя друг друга. Гальёдэлла с трёхлетним сыном на руках тоже вышла посмотреть на торжество света. В отсветах радости и празднества лица людей сияли счастьем. Можно было смотреть на все это всю жизнь. Стоя в ликующей толпе Гальёдэлла плакала. Дардо. Как было бы прекрасно разделить этот миг с ним. Вдруг от одной из компаний отделился мужчина и обратился к молодой матери: «Не плачь, сестрёнка, теперь всё обязательно будет хорошо!». Гальёдэлла слабо улыбнулась. «А что это такой большой мальчик и на маму взобрался? Если не видно иди-ка ты лучше ко мне на плечи!» - не унимался незнакомец. Посмотрев внимательней, можно было увидеть, с каким интересом заглядывает он в глаза матери малыша. Гальёдэлла снова улыбнулась и отдала Гория. Молодой человек представился Сандром. Весь вечер они провели вместе, радуясь победе и развлекая Гория. Уверенность и напор так и пылали во всех движениях мужчины. Казалось, что рядом с ним ничего не страшно, а прошлое лёгким дымком уплывает в даль. У них завязались отношения. Фронтовик Сандр действительно крепко стоял на ногах. Всё у него спорилось и исполнялось. Гальёдэлла поняла, что это её шанс снова стать счастливой. Но, несмотря на то, что у них родились два прекрасных малыша: сын Тал и дочь Лючилла, после свадьбы началась совсем другая жизнь. Оказалось, что Сандр очень привязан к хмелю, который стал пить ещё на войне. И упивался он до такого состояния, что не помнил себя. В такие моменты в нём просыпалось какое-то древнее зло, заставлявшее хорошего в другие дни человека превращаться в монстра, пытавшегося истребить всех вокруг. Гальёдэлла сначала была в ужасе, но так как с тремя детьми одной было не выжить, со временем объяснила себе, что это ей наказание за предательство любви Дардо и смирилась. Да ещё при рождении дочери старая повитуха сказала, что видит на теле девочки следы проклятия, которое сначала будет незаметно, но с годами будет расти и, в конце концов, убьёт её. Всполошившись, несчастная мать обегала всех знахарей, но те лишь пожимали плечами: «Вам придётся научиться с этим жить». IV. Как уже говорилось, город Ханск был самым настоящим захолустьем империи. Это было прибежище всех несчастных выхлестнутых из привычной жизни стихией, гонениями или несчастьями и оставленных проведением на расправу трудностям и испытаниям. Захолустность сего места с лихвой компенсировалась небывалой дикой красотой природы. Летом песчаные плёсы, танцующие на ветвях белки, разноцветье ягод и трав. Зимой трескучие морозы, сугробы, скрывающие человеческий рост и узоры следов на снегу. И круглогодично: размашистые ели, высоченные кедры, покрытые то шишками, а то сияющими шапками снега. В такой красоте и росла девушка по имени Лючилла. Сандр и Гальёдэлла души не чаяли в дочери. Но видя её красоту, ум и добрый нрав, боялись, что дочь возгорится, поэтому никогда не хвалили её, а старались почаще указывать на недостатки. Они помнили о проклятии, которое слабыми симптомами начинало проявлять себя, но старались убедить себя и дочь, что скоро будет найдено средство от него. Девушка очень любила своих отца и мать, никогда им не перечила и была совершенно уверена в своей весьма посредственной привлекательности и невысоких способностях. О проклятии же вспоминала лишь в краткие минуты недомогания. Между тем в городе распространился слух о подрастающей красавице и много рыцарей бросало к ногам Лючиллы свои сердца, однако девушка считала себя недостойной таких даров. Шло время. И когда откладывать замужество стало неприличным, Гальёдэлла кинулась искать для дочери мужа – не менее, чем принца – ведь она-то всегда знала об истинных способностях девушки. Однажды вечером Лючилла от скуки вышла в сад погулять. Там её внимание привлёк юноша, играющий на гитаре и напевающий шутливые куплеты иногда даже непристойного содержания. Она присела послушать. Перед тем как уйти, парень всё так же игриво обратился к Лючилле: «Ты, конечно, не весть что, так и я не герой эпоса. Тебе не кажется, что мы подходим друг другу?». «А почему бы и нет?» - подумала Лючилла, но только молча встала и ушла домой. С тех пор юная особа каждый вечер спешила в тот сад, чтобы послушать куплеты в исполнении Юргия (а это был он). И вскоре ей казалось, что она не может дня без него обойтись. Лючилла представила матери и отцу своего избранника. Если Сандр просто молча пожал плечами, то Гальёдэлла разразилась ураганом проклятий и ругани на дочь за то, что она посмела сделать выбор, не посоветовавшись с ней. После чего юноша был изгнан из дома. Цвели деревья, опадали листья, падали снежинки, а Лючилла всё также сидела заперевшись своей комнате. На все попытки матери устроить её личную жизнь только тихо плакала. И сердце матери дрогнуло. Она позволила Юргию и Лючилле соединить свои сердца, скрепив их узами брака. Сыграли свадьбу. Молодые торжественно въехали в новый дом и тут бы и начаться счастью, но… V. Лючилла, помятуя о своих средних способностях, решила взять крепость домашнего хозяйства усердием и напором. Юргий же немало удивился, когда обнаружил, что его куплеты больше не имеют в лице жены такой же преданной поклонницы. С начала он пытался увлечь супругу лирическими напевами. Но как только Лючилла поднимала голову от кастрюль, в дело ступала Гальёдэлла, напоминая, что мужа пустыми речами не накормишь. И послушная дочь снова погружалась в быт с головой. А когда у молодой пары родилась дочь – славная Натья, Лючилла и вовсе отгородилась от мужа завесой пеленок и распашонок. Юргий сначала просто грустил, а потом стал находить утешение в хмеле, от чего жизнь становилась ещё беспросветней. А тут ещё стало сказываться проклятие, наложенное на Лючиллу. Недомогания превратились в хворь, накатывающую неожиданно и довольно часто. Натья росла ребёнком беспокойным и очень активным. Так как родителям было некогда ею заниматься, то воспитание возложили на умудрённую опытом Гальёдэллу. Бабушка учила девушку стряпать, вышивать и ткать ковры. А Натья мечтала скакать на коне, колдовать и драться на дуэлях. Но она была послушной девочкой. Вздыхая, пожалуй, чаще, чем было положено, она стряпала, вышивала, ткала… Когда пришло время отправлять Натью в Институт благородных девиц, девушка не смогла сдержать своего негодования. Как? Опять ткать и стряпать? Разве не отдала она свой дочерний долг длинными вечерами за прялкой? Лючилла была раздавлена таким поведением дочери. Надежда семьи на лучшую жизнь, в которую было вложено столько сил и нервов, рисковала не сбыться. Это ради неё Лючилла всё ещё мучилась на этом свете, ради одной её выбиваясь из сил работала не покладая рук. И что? Крах! И она слегла. Дало о себе знать старое проклятие. Силы стали покидать Лючиллу. Гальёдэлла в очередной раз кинулась спасать дочь. Она разъезжала по окрестностям в поисках снадобий и знахарей. Дом погрузился во тьму. Все разговоры были только о болезнях и исцелении. Жизнь, казалось, остановилась. Ничего не помогло. И новая страшная потеря полоснула Гальёдэллу, попутно вскрыв старую рану. А Натья… Она чувствовала себя виноватой во всём. Для неё исчезли подруги, учёба и весь мир, замкнувшись в квадрат комнаты, где стоял гроб её матери. Никому не было дела до её вины, стыда и боли. И только внезапно протрезвевший отец удивлял своим сочувствием и желанием поддержать. Ехать в Институт всё-таки пришлось. Юргий безапелляционно заявил, что обещал это матери на её смертном одре, а, значит, обязан исполнить. Вернувшись после четырёхлетней учебы нелюбимому делу, Натья обнаружила отца снова женатым на женщине намного старше его - Мот. Юргий к тому времени уже очень редко выходил из хмельного дурмана. Натья старалась не лезть в жизнь отца и отчасти понимала его, ведь одиночество не сахар. Но всё же… Ей неосознанно не нравилась новая жена Юргия и Натья изо всех сил старалась как можно реже с ней встречаться. Впрочем, это было почти невозможно, потому что жили они все вместе. Вот Натья и задумала на первые заработанные деньги снять себе другое жильё, чтобы не встречаться с мачехой. VI. Но в один из обычных вечеров Натья вернулась домой значительно раньше положенного. Открыв дверь она отшатнулась, потому что то, что она увидела вызывало желание бежать со всех ног. Юргий спал на скамье у стены. А над ним в клубах дыма и пара, раскинув руки в стороны, летала Мот. Всё помещение было наполнено зловонием и негромкими, но весьма четкими шепотками на незнакомом наречии. Языки пламени в камине так и норовили вырваться и спалить весь дом. Мот внезапно обернулась и глянула прямо в душу Натье. «А-а-а!!» - скорее взвыла, чем прокричала она: «Всё-таки застала меня!». Неведомая сила как бы втянула девушку в дом, а дверь за её спиной с треском захлопнулась. Мачеха всё висела над отцом и ноздри её часто-часто раздувались до невероятных размеров. «Ведьма! Ты ведьма!!» - задохнулась Натья. Мот, покрутившись слегка вокруг своей оси, опустилась на пол напротив. Сразу всё утихло и камин мгновенно погас, дым рассеялся. Протянув руку ведьма слегка коснулась пальцем лба Натьи и та как подкошенная рухнула на пол. Очнувшись, Натья удивилась, что всё ещё жива. Мир вокруг слегка покачивался, но всё было на месте. И даже проснувшийся Юргий сидел за столом и ел кашу. Мот восседала напротив, ласково улыбаясь. И вдруг сознание девушки пронзило! Знает! Она теперь каким-то образом знает о Мот всё! Оказывается Мот – это мать первого мужа бабушки Дардо. Когда его казнили, женщина в отчаянии и злости на весь белый свет (а прежде всего на Гальёдэллу, потому то та не уберегла мужа) кинулась к вражьим магам с просьбой помочь отомстить за смерть сына. Они потребовали взамен много смертей других людей, но зато сделали её бессмертной и научили чёрной магии. Мытарства Гальёдэллы, хмель деда и отца, болезни прабабушки и матери (и, конечно же, её смерть) – это всё дело магии Мот. И теперь она высасывает жизненную силу из отца, а потом примется и за неё – Натью. Что же делать? Все сочтут, что это просто дочерняя ревность. Нужно где-то узнать, как разрушаются такие чары. Сделав усилие, девушка встала и вышла вон. Она когда-то ещё в детстве слышала, что в самой лесной глуши на обрыве реки живёт старая колдунья Гоб, которая знает о колдовстве все на свете. Недолго думая, Натья направилась туда. Слухи не обманули. На самом краю обрыва стояла почти провалившаяся хижина. Было страшно даже подходить к ней – казалось, что чуть и всё полетит с огромной высоты в реку. Девушка в нерешительности остановилась. А вдруг уже нет никакой колдуньи? Может она умерла давно. Но явственно услышала голос внутри себя: «Не бойся, заходи. Дом держит древнее заклятие» и повиновалась. Внутри оказалось весьма уютно, если так можно сказать о доме колдуньи. По стенам развешаны травы, на полках, как положено, банки с пауками и разной другой живностью. Сама колдунья сидела в кресле посередине комнаты. Она была неприлично хороша собой и … молода. Гоб повела бровью и усмехнулась: «Неужели ты думаешь, что владея всеми секретами магии, я буду оставаться старой и немощной?», - потом встала – «Я знаю, зачем ты пришла. Твоя проблема решается только одним способом – это любовь. Не хмыкай. Универсальное средство. В твоём случае это беззаветная любовь матери и ребенка». «Но разве никто из моих несчастных родных не любил до меня?». «Любили. Но все они так были задавлены жизнью и обстоятельствами, созданными Мот, что не в силах были сконцентрироваться и поддерживать это чувство на уровне, разрушающем злодейство». Натья шагнула навстречу: «Что мне делать?». «Пей!» - колдунья взяла со стола чашу с зеленоватой жидкостью и протянула собеседнице. Зажмурившись, Натья в один глоток опустошила чашу. «Теперь в положенный срок у тебя родится ребёнок. Люби его так, чтобы никакие чары не могли разлучить вас и Мот развеется как пепел по ветру вместе со своей магией. А я помогу тебе отсюда. Но помни, без твоего большого желания ничего не произойдёт» - она помолчала, - «Теперь иди и не оборачивайся. Я прикреплю тебе на спину защитное заклятие, чтобы Мот не могла ничего с тобой сделать до рождения ребенка». Долго ли коротко ли, но всё случилось именно так, как пророчила Гоб. В положенный срок у Натьи родилась прекрасная дочь, которую она нарекла Данья, что значит «данная свыше». Жаль только, что Юргий так и не смог дожить до этого радостного события, а угас, опустошенный хмелем и Мот. Данья была так любима матерью, что проклятье было снято, чары развеялись и можно было вздохнуть полной грудью. А главное строить новую, светлую и только свою жизнь.