365

      Обнимая себя двумя руками, я стояла на берегу моря, утопив голые пальцы ног в гладком белом песке. Не то, чтобы погода располагала, но я безумно любила, когда босые ноги соприкасались со слегка влажной поверхностью пляжа. От сильного ветра волосы развивались в разные стороны, и это не смотрелось так же красиво, как показывают в рекламе: со мной всегда всё происходит очень неуклюже, неаккуратно и совсем не сексуально. Я чувствовала, как мой нос стал красным от холода, и я посильнее укуталась в свою теплую шерстяную кофту, надеясь тем самым хотя бы как-то согреться. Мой взгляд был прикован к горизонту, где небо пересекалось с морем, создавая еле заметную тонкую полосу между ними, от чего я ощущала полную гармонию с миром: земным и небесным.       Я улыбнулась про себя, так как в памяти всплыло лицо Тао, который так любил находиться тут со мной и долго наблюдать за закатом, пока солнце, наконец, не сядет и не исчезнет в море. До наступления ночи оставались считанные минуты, виднелся только самый край весеннего солнца. Он не успеет.       Я была уверена, что сегодняшний закат я встречу одна. Как и последующие. По крайней мере, следующие две недели. Он уезжает на гастроли в Китай, а я остаюсь тут, в родном городе вместе с его корейскими друзьями, которые обещали меня развлекать, пока любимого не будет дома. Две недели без его нежных рук, теплых губ и крепких объятий, в которых я засыпала каждую ночь. От картинки одиночества в моей голове, к горлу подкатил ком обиды и жалости, прежде всего, конечно, к себе. Я почувствовала, как тяжелая слеза покатилась по щеке, и я быстро подняла руку, чтобы вытереть ее. Я считала это верхом женской глупости – плакать из-за мужчины. Я усмехнулась, высушив свое лицо, и подумала о том, что вот они – чувства, которые заставляют плакать, даже когда ты сильный и волевой человек, который никогда не идет на какие-то уступки или отступки.       Солнце почти уже исчезло из виду, когда длинные сильные руки легли на мою талию сзади и крепко ее обняли.       — Я успел до заката, — прошептал Тао мне на ухо.       Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке, как я почувствовала бархатные нотки голоса любимого. Он тут. Он пришел. Конечно, он не мог пропустить последний закат в этом месяце, за которым он будет наблюдать в моей компании. Я закрыла глаза в блаженстве и опрокинула голову на его грудь, в тишине наслаждаясь звуком прибоя и ощущением его рук на своем теле: таких нежных, ласковых, родных и манящих.       Я была готова наслаждаться этим моментом вечно, но в голове опять всплыли мысли о том, что он оставляет меня тут одну на пол месяца в полном одиночестве и холоде. Повернувшись к нему лицом и уткнувшись носом в его грудь, я крепко обняла его талию, давая понять, что не намерена его никуда отпускать. Он тяжело выдохнул от моего напора и неожиданности, но руки так и остались обнимать мою талию, а губы прикоснулись к моим волосам. Он знал, из-за чего я переживаю, и он знал, как это тяжело — отпустить его на столь долгое для меня время.       — Я скоро вернусь, ты же знаешь.       Я кивнула. В носу защипало, и я почувствовала, как глаза наполнились влагой.       — Всего лишь две недели. Это недолго. А ты пока разберешься со своей учебой. Сходишь с девочками куда-нибудь и …, — он остановился.       Он знал, что у меня и подруг то нет, все свое время я провожу только с ним и в университете. Я не могла позволить себе такую роскошь, как подруги, особенно с таким длинным языком, как у меня. Я бы никогда не смогла хранить наш с Тао секрет, что мы вместе. Даже если бы я очень постаралась и промолчала, он бы все равно раскрылся рано или поздно, поэтому я общалась только с ним и его друзьями. Но, если честно, я не жаловалась, в то время как Тао чувствовал себя виноватым из-за этого, хотя я его всегда убеждала в обратном.       — Ничего, — сказала я, все еще уткнувшись в его грудь. — Найду, чем себя занять.       Видимо он ничего не понял, что я говорила, потому что он попытался оторвать меня от себя и посмотреть мне в глаза. Я же отчаянно пыталась противостоять его попыткам и еще крепче прижалась к его телу, чтобы он не увидел моего заплаканного лица. Я плакала очень редко, а если и плакала, то в одиночестве, и этого никто никогда не видел.       Он оставил свои попытки посмотреть мне в лицо. С его то силой он, конечно, мог оторвать меня от себя, но побоялся сделать мне больно: я чувствовала, как его руки были нежны и ласковы со мной.       — Ну стой, я хочу посмотреть на твое лицо! — в отчаяние выкрикнул он.       — Нет, — тихо ответила я, еще сильнее прижимаясь к сильному телу.       — Ты, что…Ты, что, там плачешь что ли?       До него наконец-то дошло, в чем дело. Тут он уже не выдержал и применил всю свою силу на мне, и резко оторвал меня от себя. Я опустила взгляд вниз. Я знала, что мой нос и скулы покрылись красными пятнами от слез, и что он это видит.       — Ты действительно плачешь… — прозвучало больше как утверждение, нежели вопрос. — Боже, что же я делаю?       — Все нормально. Ничего страшного, — сказала я всхлипывая.       С громким вздохом он притянул меня к себе и крепко обнял.       — Давай я никуда не поеду? — сказал он, заставив меня оцепенеть от ужаса.       Двумя секундами позже, я с силой оттолкнула его от себя и посмотрела ему в глаза.       — Эй! Ты с ума сошел? Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Какой “никуда не поеду”? — вся моя злость и ненависть к SM Entertaiment, потому что они забирают его у меня, сейчас выливалась на него. — У тебя контракт, забыл? И потом, как ты представляешь эту вашу дурацкую пирамиду на сцене без тебя? Ты хоть думаешь, о чем ты говоришь?       Я почти перешла на крик, но, конечно, я злилась не из-за этого. Я больше злилась из-за того, что он мне говорит такие вещи зная, что никогда не сможет этого сделать, что никогда не сможет остаться тут, со мной. На глазах опять появились слезы. Тао снова притянул меня к себе пытаясь успокоить, поглаживая мои волосы и нежно целуя их: он прекрасно понимал, из-за чего я на самом деле злилась.        — Прости. Прости меня, — тихо шептал он, покрывая мою голову лёгкими поцелуями.       Боже, что же я делаю? Он уезжает завтра утром, а я трачу драгоценные секунды вместе с ним на крики и ссоры. Какая я никчёмная девушка.       Как только моё дыхание пришло в норму, я подняла голову и посмотрела в его глаза, рукой гладя его щеку и скулу. Я не могла оторвать взгляда от идеального лица и небесной красоты глаз, которые смотрели на меня с любовью. Второй рукой я обняла Тао за шею и привстала на носочки, чтобы наши лица хоть как-то сровнялись. Я осторожно провела большим пальцем по его нижней губе, мягко при этом прикусывая свою.       Тао быстро сократил расстояние между нами и накрыл мои губы своими, крепко обнимая меня за талию и прижимая ближе к своему телу. Я утопила свои пальцы в его волосах и полностью отдала ему лидирующие позиции в нашем поцелуе, позволяя быть ведомой хотя бы сейчас, в его руках. Я чувствовала, как страсть внутри него возрастает, и ещё чуть-чуть, и пришлось бы падать на песок прямо тут, забыв обо всех своих принципах и правилах, поэтому я нежно взяла его лицо в ладони, осторожно отодвинулась от него, чтобы резко не шокировать отсутствием моих губ, и с улыбкой посмотрела в глаза.        — Остынь, ковбой, — мягко сказала я и чмокнула его в уголок губ.       Он взял меня за руку и со словами «Уже холодно» потянул за собой в сторону общежития. Я усмехнулась: дешёвая отмазка затащить меня в общежитие, как в первый раз. Тем не менее, я пошла за ним, иногда переходя на бег, потому что за его длинными ногами было не угнаться.       Мы зашли домой, и, быстро пройдя мимо гостиной, где сидели одиннадцать человек, так что я только успела пропищать «Привет» и быстро махнуть им рукой, он затащил меня в нашу спальню.       Мы не спали всю ночь. Мы лежали в объятиях друг друга и пытались запомнить эти ощущения, чтобы хранить их в памяти в дни разлуки. Мы пытались запомнить лица друг друга, чтобы всегда помнить о том, кто ждёт тебя и кого ждёшь ты. Мы говорили без умолку, чтобы помнить голоса друг друга, которые могли бы звучать в наших головах, когда любимого человека нет рядом. Мы любили друг друга, страстно, нежно, горячо, ласково, не обращая внимания на неистовый стук в нашу смежную с Чонином стенку.       Но вот настал рассвет, и лучи солнца обожгли нашу кожу, напоминая о скорой разлуке. Сонные и уставшие, мы лежали, держась за руки и улыбаясь друг другу в полной тишине.       Вдруг громкий стук в дверь вытащил нас из нирваны, и мы будто очнулись ото сна.       — Тао! — кричал Крис. — Вставайте, нам выходить через пол часа! Ты ещё не позавтракал!       Тао повернул голову в сторону двери и крикнул «Сейчас». Повернув лицо опять ко мне, он наклонился и поцеловал меня в лоб, еле-еле касаясь губами.        — Я хочу, чтобы ты сейчас заснула и не видела, как я ухожу. Иначе я не смогу…я не смогу уйти. Ты меня поняла?       Я зажала губы, чтобы не расплакаться на его глазах. Он быстро встал с кровати, натянул джинсы и футболку, которые валялись на полу и, не оглянувшись, вышел из комнаты. Я не обиделась, что он не посмотрел на меня в последний раз, я понимала, что так ему будет легче.       Пол часа я лежала без движения с широко открытыми глазами и слушала, как они собираются уезжать. Все это время я пыталась побороть ком в горле, который так и рвался вырваться из груди в виде горьких слез.       Но когда я услышала, как Крис крикнул «Пока» всем оставшимся ребятам, и входная дверь за ними захлопнулась, я больше не смогла справляться с ним. Горячие слезы брызнули из моих глаз, а сердце заболела так сильно, что мне пришлось надавить кулаками на грудь, чтоб оно хоть как-то успокоилось. Я знала, что Чонин за соседней стенкой слышал, мои всхлипы, и что он знал, почему я плачу, но мне было плевать. Единственное, чего я боялась, что он скажет об этом Тао, который может бросить все и приехать обратно ко мне, что нельзя допускать ни в коем случае. Я решила, что надо предупредить об этом Чонина. И с этой мыслью я погрузилась в глубокий сон.

***

      Я медленно выходила из своего сна, не желая принимать реальность; во сне мы были вместе, и я знала, что как только я открою глаза, то останусь одна. Грудь будто сдавило в тисках от этой мысли, но я заставила себя открыть глаза. То, что я увидела перед собой, заставило меня резко подскочить на месте и немедленно проснуться. На меня смотрели два больших карих глаза, которые улыбались мне со всей искренностью.        — Чунмён! — вскрикнула я и натянула на себя одеяло, прикрывая свою наготу. Чёрт, надо было сразу одеться!       Он усмехнулся.        — Я ничего не видел, не беспокойся, — он сидел на моей кровати у моих ног и улыбался своей красивой улыбкой во все тридцать два зуба.       — Что ты тут делаешь? И вообще, который час?       — Который час? — спросил он, и его брови взлетели вверх. — Лучше спроси, какой сегодня день. Тао уже давным-давно в Китае и звонил раз сто, чтоб поговорить с тобой.       У меня перехватило дыхание. Как я могла проспать весь день и всю ночь? И как я могла так бессовестно проигнорировать его звонки? Боже, как стыдно. Я хотела было вскочить с кровати и побежать за телефоном, но вдруг вспомнила, что на мне совсем ничего не было надето.       Чунмён засмеялся, достал из заднего кармана своих джинс телефон и протянул мне.       — Он есть в последних набранных.       Дрожащими руками я набрала его телефон и приложила трубку к ухо. Гудок. Ещё один. Ещё. И ещё.       — Послушай, — сказал Чунмён с серьёзным выражением лица. — Скорее всего, у него сейчас репетиция. Не стоит отвлекать его.       Он был прав. Я опустила телефон и нажала на «Отбой». Парень заметил, что мои глаза потускнели, а губы задрожали, потому что я была на грани отчаянного плача, который вот-вот норовил вырваться из ноющей груди.       Чунмён взял меня за руку, чтоб успокоить и тихо сказал:        — Я видел его, когда он уходил. И я вижу тебя сейчас. Я и представить не мог, как вы любите друг друга, — на последних словах он усмехнулся. — Я мечтаю о такой любви, как ваша. Искренне.       Я была немного шокирована его словами. Бесстрашный лидер Сухо, у которого было всё, что он пожелает, он ни в чем себе не отказывал никогда, теперь сидит передо мной, держит мою руку и…завидует мне? Несмотря на мою фрустрацию, он продолжил.       — Так вот. У меня тут есть кое-что для вас, — не опуская мою руку, другой он залез во внутренний карман своего льняного пиджака и вытащил оттуда длинную и узкую бумажку, и протянул мне.       Я взяла её свободной рукой и пригляделась в многочисленные цифры и буквы. Когда я наконец прочитала и разобрала, что там написано, сказать, что я была удивлена, значит ничего не сказать. Это был билет. Билет на моё имя в Гон-Конг, где сейчас был мой Тао. Билет на сегодняшнее число. Я сидела в полном шоке и не могла сказать ни слова; я только смотрела то на билет, то на Сухо с открытым ртом, не в состояние собрать мысли в кучу.       Он засмеялся.       — В общем, это причина, по которой я пришёл тебя разбудить. Иначе ты опоздаешь на самолёт.       Я почувствовала, как мои глаза стали влажными, и я сильно сжала руку парня. Я посмотрела в его глаза.       — Когда я оденусь, я обязательно тебя обниму, — сказала я совершенно серьёзно.       Он рассмеялся, отпустил мою руку и встал на ноги.       — Давай собирайся, я отвезу тебя, — он направился к двери. Обернувшись в пол оборота в дверном проёме, он добавил — Даю тебе час.       Он вышел из комнаты и закрыл дверь.       Вау! Что это сейчас только что было? Не веря своему счастью, я вскочила с кровати и начала прыгать от радости. Я увижу его! Увижу скоро. нет, сегодня! Сегодня, а не через две недели! О Боже мой!       Вспомнив, что у меня всего час на сборы, натянув футболку Тао, первую, которая мне попалась под руки, я залезла в его шкаф и вытащила оттуда одну из его дорожных сумок. Кто бы сомневался — Gucci. Слава Богу, кое-какие мои вещи были тут, так что я покидала их в сумку, не задумываясь о том, что я беру с собой. Справившись за пять минут, я побежала в наш душ: главное успеть помыть голову.       Через пятьдесят минут я уже стояла в дверях и торопила Чунмёна.       — Чунмён-оппа! — кричала я. — Давай быстрей!       — Сейчас! — услышала я его голос, который доносился из его спальни.       Пока я стояла в дверях, готовая выпрыгнуть на улицу и побежать в аэропорт, ко мне вышел Чонин. Увидев его, я сначала улыбнулась ему, но вспомнив все, что он слышал за последние сорок восемь часов, мне стало не по себе. Моя улыбка сползла с лица, и я закрыла его руками, промычав «Прости». Когда я услышала его смех, мне стало полегче, и я посмотрела на него.       — Если бы я тебя не слышал, никуда бы ты сегодня не полетела.       Я стояла в недоумении и не могла понять, что он имеет ввиду. Тут к нам подошёл Чунмён и, обняв младшего за плечи, сказал:       — Это он мне сказал, что тебе очень плохо. И тогда я решил, что надо купить тебе билеты в Китай.       Они оба стояли передо мной и улыбались. Не сдержав свои эмоции, я кинулась к ним и обняла обоих за шеи.       — Вы лучшие, — тихо прошептала я и ещё подольше подержала их в своих объятиях. — Спасибо вам большое.       Я не могла вспомнить, когда последний раз люди делали что-то такое для меня. Я была тронута до глубины души добротой и щедростью этих мальчиков, и я была уверена, что делали они это совершенно безвозмездно. Такие люди, как они делали мир лучше, делали его добрее и искренней. Я безгранично любила их за это, любила, как братьев, и не могла представить свою жизнь без них.       — Ну всё, хватит, — сказал Чунмён, вырываясь из моих рук, и я отпустила их обоих. — Поехали! — скомандовал он и, подхватив мою сумку, вышел на улицу.       Я встала на цыпочки, чмокнула Кая в щёку на прощание и выбежала за лидером на улицу.       Когда я села в самолёт, меня всю трясло, и я сидела и улыбалась, как дура: люди смотрели на меня странно. Но мне было плевать, я чувствовала, что лечу домой. Именно домой, потому что в тот самый момент я поняла, что дом – это не место, дом – это где угодно, где я чувствую себя комфортно, где я чувствую себя нужной и любимой. Моим домой был Тао.       Весь полёт я не могла сомкнуть глаз, потому что я была слишком взволнована предстоящей встречей.       Через три часа сорок пять минут самолёт приземлился в аэропорту Гонг-Конга. Слава Богу, мне не надо было ждать багажа: все мои вещи поместились в ручную кладь. Пройдя в зал ожидания, я была приятно удивлена, когда увидела аккуратно одетого водителя с табличкой, на которой было написано моё имя. Я знала, что это, своего рода, привет от Чунмёна. Я улыбнулась и заметила просебя, что надо бы отблагодарить его.       Мы ехали по ночному Гонг-Конгу, мне не сиделось на месте, и я не могла дождаться, когда же встречу наконец-то своего любимого. Двадцать минут поездки показались мне целой вечностью. Когда, наконец, водитель остановил машину рядом с шикарным отелем, я быстро открыла дверь и выскочила из машины.       — Стойте! — услышала я и обернулась.       Водитель подбежал ко мне и протянул мне бумажку, затем развернулся, сел в машину и уехал.       Я осторожно открыла её дрожащими руками. «365». Мне не надо было объяснять, что это. Я знала, что это его номер комнаты. Это всегда его номер комнаты. Даже когда мы только начали встречаться и прятались по дешёвым отелям, чтобы папарацци не нашли нас, он всегда брал номер 365.       Моё сердце застучало чаще. Я кинулась внутрь, не обращая внимание на низкие поклоны и приветствия вежливого персонала. Не дожидаясь лифта, я побежала по лестнице: третий этаж – не так высоко. Когда я шла по коридору, мои шаги гулом отдавались в ушах унисоном с сердцем. Совсем близко. Ещё чуть-чуть. 361, 363, 365…       Подойдя к заветной двери, я глубоко выдохнула, поправила причёску и платье. Я медленно подняла руку и сжала ладонь в кулак. Три удара. Жду.       Я услышала приближающиеся к двери шаги. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Ручка двери повернулась. Я глубоко вдохнула, и губы сами растянулись в улыбке. Дверь открылась. На меня смотрели самые красивые в мире глаза, которые стали круглыми, насколько это возможно, когда до него дошло, что это я. Губы любимого открылись в изумлении. По моему позвоночнику пробежал разряд электричества, и я пожала плечами.       — Привет, — тихо сказала я и увидела самую красивую улыбку на свете, ради которой я была готова пойти на всё.