Другая

Шаг... Казалось, что все это ей снится. Потому что так быть не могло. Ведь она была жива. И он был тут. Он был рядом с ней. Он шел с ней рука об руку. И они были вместе – наконец-то вместе... отныне и во веки веков. Только он и она, она и он в целом мире. И если это был сон – то она не хотела просыпаться. Шаг... Все-таки она провалила это задание. Из-за нее свет почти проиграл мраку вечную битву за господство на Земле. Из-за нее гибли маги, стражи и смертные, рушились города и пересыхали моря... Высокую цену заплатил мир за один поцелуй мальчишки с исторической фамилией и бывшего стража света. Но она ради него была готова на все. Шаг... Он держал ее за руку, и она чувствовала жар, исходящий от него. Жуткий, иссушающий, мертвящий жар Тартара. Но она не боялась. Она давно перестала и бояться, и плакать, и страдать. Вся ее жизнь была им. И он был всей ее жизнью. Шаг... Тот первый поцелуй она будет помнить вечно. Ведь с него все и началось. Тот первый поцелуй, когда он был еще обычным пареньком, а у нее на шее еще висели бронзовые крылья... То время, когда стоял дом на Большой Дмитровке и под окнами тарахтел мотоцикл ее стража-хранителя... Страшное землетрясение, насланное им несколько лет назад, превратило дом и всех, кто в нем был, в кровавую пыль. Тогда остались в живых только он и она. Шаг... Давно забыла она свое заточение в Нижнем Тартаре, свои глупые рыдания и никчемные мольбы. Ведь для того, чтобы оказаться на свободе, ей стоило только захотеть. Она не сдавалась из ослиного упрямства. Ей все казалось, что она может еще что-то изменить... Но острый осколок камня, спрятанный под подушкой, в ту ночь ей не пригодился. В ночь, когда он целовал ее окровавленные, исцарапанные руки. Он был ее властелином. А она – его королевой. Шаг... И она знала, что больше ничто и никто в мире не разлучит их, созданных друг для друга. Это было самой страшной ошибкой света – попытаться отозвать ее, оторвать ее, уничтожить их обоих, потому что они были единым целым. Ошибкой, для которой не было расплаты, раной, которая еще не зажила. И она действительно в это верила. Верила и тогда, когда они остановились перед Черным алтарем и взметнулись языки пламени, заключая их в круг. И тогда, когда звучали жуткие слова, казалось, исторгаемые грудью самой земли, соединяя и закрепляя их мрачный союз. Она видела блики огня в его пустых, лишенных зрачков глазах. И чувствовала, как пустота притягивает ее, увлекает, заманивает в свои бездонные глубины. Но она не боялась. Она даже хотела этого. Ее рук коснулся холодный камень церемониальной чаши, и на секунду она поймала взглядом свое отражение в мутном зеркале багровой жидкости. Глаза, похожие на синие льдинки, резкая линия губ, выступающие скулы. Она вздрогнула. Разве такой я была? Мысль промелькнула на одно лишь мгновение, а руки уже поднесли каменную чашу ко рту. В горло хлынуло нечто вязкое, с отвратительным горько-соленым привкусом, и в ужасе она поняла, что это кровь. Вздрогнула, выронила чашу – эхо от падения отдалось по всему тронному залу. Судорожно закашлялась, жадно вдохнула раскаленный воздух подземелья, обжегший горло точно огнем. Но ее не собирались просто так отпускать. Он подался вперед – реакция у него была просто отличная. Схватил ее за руки, резко дернул к себе. Она вскрикнула от боли, и на мгновение их глаза встретились. У нее закружилась голова. Она словно увидела саму себя со стороны – ту себя, которая осталась в прошлом. Белокрылую, веселую, с задорными светлыми хвостами, летящую в «эйфорической атмосфере» Третьего неба. Оживленно спорящую с Улитой. Размахивающую таким нелепым в ее руках деревянным мечом. Гоняющуюся за Депресняком, стащившим ее поздний ужин. Играющую на флейте. Знакомая улыбка со сколотым зубом... Какие у нее слабые плечи! Полночный визит и две беспокойные тени... А потом все вдруг утонуло во мраке. Безжалостные глаза без зрачков надвинулись на нее. Она закричала, но сама не услышала своего голоса. Пустота, такая желанная лишь мгновения назад, снова затягивала ее... Слишком поздно для тебя, Даф, бывший страж света. Слишком поздно, наивная влюбленная девчонка. Слишком поздно.