Повсюду и нигде

В огромном помещении темно, и каждый шаг отдается эхом. Знаки «запасной выход» светятся зеленым над каждой дверью, а от самого бассейна исходит холодное голубоватое свечение. Хару плывет на спине, смотря на колышущиеся тени на потолке, и ему кажется, что он распадается на части. Он не человек – он чувство, находящееся одновременно повсюду и нигде, прямо как вода. – Ты не должен здесь быть. Хару тут же опускает ноги, принимая вертикальное положение. В противоположном конце бассейна стоит Рин в темной толстовке и с хмурым выражением лица. Хару пожимает плечами: – Выгони меня. Рин фыркает и засовывает руки в карманы. – Как ты опять сюда пробрался? – Твоя сестра дала мне ключ. – У Го есть ключ? – Глаза Рина сужаются. – Где она его взяла? – Понятия не имею, – отвечает Хару, однако он подозревает, что капитан команды Рина готов дать Го все, о чем она только попросит. Рин больше ничего не говорит, просто смотрит на него, поэтому Хару возвращается в горизонтальное положение, но ощущение пустоты и невесомости больше не приходит. Присутствие Рина – открытое окно в грозу, готовый закипеть чайник на открытом огне. Оно отвлекает. Когда он поднимает голову, Рин все еще наблюдает за ним из–под спутанной челки, которая выглядит так, будто он помыл голову и лег спать, не высушив ее. Хару не нужно видеть его лицо: он видел это выражение бесконечное число раз. Рину что-то от него нужно, что-то большое и важное, что прячется за его взглядом, безнадежно запутанное годами агонии. – Ты собираешься плавать или нет? – спрашивает Хару, прежде чем направиться к глубокому концу бассейна. Через несколько секунд он слышит всплеск. Он мог бы подождать Рина, но знает, что того это только взбесит. Поэтому он продолжает плыть, не спеша, практически лениво, не ускоряясь и особо не следя за техникой, а просто наслаждаясь водой вокруг себя. Рин догоняет его в середине бассейна, где глубже и прохладнее. – Нас могут заметить, – предупреждает Хару. – Можно подумать, мне не насрать. – Они молчат минуту или две. Рин смотрит на воду так, словно она только что назвала его козлом. – Наперегонки? – наконец предлагает он. – Нет. Рин поднимает на него взгляд. – Не хочется. Плюс ты опять победишь. Рин морщится, явно борясь с раздражением. – Ладно, – неохотно выдавливает он. Они не двигаются какое-то время – Рин смотрит на водную гладь, а Хару смотрит на Рина. С его лица не сходят следы напряжения, особенно заметные под глазами и в уголках рта, словно являющиеся напоминанием о старой боли. Из-за них Рин выглядит неожиданно ранимым, и Хару ловит себя на мысли, что хочет это исправить. В воде он смелее обычного. В воде все происходит именно так, как и должно происходить. Они находятся неподалеку от бортика, и нескольких гребков хватает, чтобы прижать к нему Рина – как тот прижал его к забору, только Хару не собирается кричать. Рин выдыхает – наполовину удивленно, наполовину зло – и отпускает плечи Хару. Бортик за спиной не дает ему возможности отплыть по поверхности, поэтому он опускается под воду, инстинктивно хватаясь за Хару. Через несколько секунд он поднимается обратно, отплевываясь, с горящими глазами, с прилипшей ко лбу челкой. Он откашливается: – Хару, ты что, сдурел?.. – Не брыкайся, – спокойно произносит Хару. Упершись одной рукой в бортик, второй он обнимает Рина за пояс, словно они танцуют, а не плывут. Рин смотрит на него так, словно он сошел с ума. Хару протягивает руку, чтобы убрать волосы со лба Рина, и чувствует, как тот замирает. – Какого черта ты творишь? Хару вцепляется пальцами в мокрые пряди и наклоняется, чтобы поцеловать Рина. Его губы на вкус как хлорка и гигиеническая помада – такая, которую можно купить в любом киоске из серии «Все за 100 иен». Долгую секунду Рин продолжает излучать настороженность и напряжение, а потом его тело обмякает, словно он бежал миллион лет и наконец осознал, что может остановиться. В конце концов он обнимает Хару за плечи (они точно не танцуют?), и они оба так тяжело дышат, что больше сталкиваются зубами, чем целуются. Не очень сексуально. Через несколько секунд Рин сдается и переключается на шею Хару, проводя языком дорожку до местечка под самым ухом. Хару пронзает наслаждением, как молнией, и оно устраивается где-то у него в животе, не собираясь исчезать. Он отпускает бортик, отчего они оба уходят под воду. Рин отпускает его в момент погружения. – Дерьмо, – бормочет он, и в его глазах отражается холодный свет, исходящий от воды. – Поплыли. Последние метров двадцать они все же плывут наперегонки. Рин выигрывает, как Хару и говорил. – Хару… – в его голосе сквозит неуверенность, словно он боится, что между глубоким и мелким концом бассейна что-то изменилось. Хару отбрасывает мокрые волосы с лица и подходит к нему. Теперь, когда он чувствует под ногами твердое дно, ничто не может отвлечь его от вкуса губ Рина, от его кожи, от коротких ногтей, царапающих его спину. Вода вокруг них успокаивается, и тишину нарушают лишь их дыхание и звук движущихся в унисон губ. Хару раньше никого не целовал, но это, кажется, совсем несложно. Рин целует его жадно, почти голодно, проводя ладонью по торсу и плечам, словно стараясь запомнить их форму. Он опускает руки и сжимает задницу Хару, притягивая его еще ближе к себе. Они одновременно стонут и чуть отстраняются друг от друга, чтобы тихо рассмеяться. – Безумие какое-то, – выдыхает Рин, но руки от Хару не убирает. – По-моему, мне это снится. Тебе снится что-то подобное? Хару не спрашивает. Он проводит костяшками пальцев по прессу Рина, чувствуя, как тот напрягается. Эхо от звука захлопнувшейся где-то двери разносится по просторному помещению, напоминая удар грома. Они замирают. Секунды ожидания текут медленно, но больше ничего не слышно. – Черт, – Рин вытирает рот обратной стороной ладони, избегая смотреть на Хару. – Ты живешь один, да? – А? – Хару моргает. – Да. А что? – Ты серьезно? – Рин устало потирает пальцами виски. – Ты правда меня об этом спрашиваешь? Ты знаешь что, придурок. – Оу. – Точно. Секс. Хару пытается представить это, но безуспешно. Внутри него поднимается глупый страх – они выйдут из бассейна, из воды, и все снова станет так, как было полчаса назад. Рин вновь будет ненавидеть и избегать его. Однако Рин уже вылезает, игнорируя липнущие к бедрам трусы. Он поворачивается и протягивает руку, чтобы помочь Хару. После воды воздух кажется особенно холодным, и Хару вздрагивает. Рин делает шаг назад и смотрит на него, и что-то в его осанке заставляет Хару думать, что он все неправильно понял, что выдал желаемое за действительное, что Рин действительно сейчас просто уйдет. А потом Рин зарывается пальцами ему в волосы и целует так, что дрожь пропадает, уступая место пламени, заставившему вспыхнуть сначала щеки, а после охватившему и все тело. – Ты, конечно, не взял полотенце? – на полпути к выходу спрашивает Рин. – Нет. – Ты ведь околеешь. – Пальцы Рина неловко касаются запястья Хару. Пламя никуда не исчезает. И не исчезнет. – Не околею.