На холодном берегу горел волшебный костер, от которого не шло дыма. Всюду были расставлены небольшие фонарики и накиданы десятки покрывал, которые именинница Мерлин знает где раздобыла. Царила уютная дружеская атмосфера, и мрак ночи, тихое стрекотание сверчков, мягкий свет огня ей лишь благоволили.
Танцы под волшебное радио, разговоры по душам. Экстримальным было только место празднования, но точно не времяпрепровождение. Хилли потягивала медовуху, играя с подругами на желания. Девушки не обладали извращенной фантазией и поэтому обычно лишь задавали друг другу немного неловкие вопросы. И когда вновь пришла очередь Хилли, их игру прервали:
— Не хочешь потанцевать? — раздался голос за ее спиной.
Девушка обернулась и к своему немалому удивлению обнаружила Джеймса Поттера, протягивавшего ей руку. Хилли спешно заозиралась: значит, пришел и Блэк. Бежать отсюда она вовсе не собиралась, но вот держаться подальше от него и его друзей — очень даже.
— Нет, спасибо, пожалуй, откажусь, — покачала головой она и сделала вид, что не обращает внимания на то, что Поттер никуда не ушел.
— Хилли, сейчас же твой ход. Наше желание — потанцуй с ним, — хихикнула одна из девушек. Джеймс в благодарность подмигнул ей, покрывая щеки гриффиндорки легким румянцем.
— Нет, мы так не договаривались, — запротестовала Хилли.
— Мы играли на любые желания. Поэтому поднимайся и выполняй. Иначе мы придумаем что похуже, — жестко произнесла Тора, лишь недавно сменившая гнев на милость.
— Ладно… — отказать лучшей подруге Хилли не смогла, все еще чувствуя себя перед ней виноватой.
Поттер повел девушку в полумрак, подальше от костра, приобнял и закружил, ступая в такт медленной приятной музыке.
— Ты что-то хотел? Или, может, желаешь позлить Эванс? Ее тут нет, кто позовет старосту в такое место? — спросила Хилли.
— Ей обязательно передадут. Вы ведь не умеете держать язык за зубами, — хмыкнул парень. — Но, если честно, я не за этим. Послушай, хватит уже ненавидеть Сириуса.
— Почему тебя так это заботит?
— Он слышал, что о тебе говорят, и чувствует себя виноватым. И его самокопание грозит превратиться в маниакальное состояние.
— Не знала, что у Блэка есть совесть. Впрочем, он мучается не без повода, так что не буду ему мешать, — хмыкнула Хилли.
— Знаешь, ты ведь тоже виновата. Умей держать себя в руках, ничего бы не случилось. Поэтому злиться стоит на саму себя, — резонно заметил Джеймс, пошатнув уверенность девушки.
— Это не значит, что я буду его успокаивать, — чуть дрогнувшим голосом заметила она.
— И не нужно. Просто поговори. Вон, он у костра на покрывалах валяется.
Взгляд Хилли бегал от Поттера к Блэку. Девушка не знала, как поступить. Горячая злость уже давно прошла, сменившись на спокойную непрязнь. Но в словах парня был смысл, и она понятия не имела, стоит ли его слушать.
— Выпей. Будешь смелее, — предложил Поттер, протягивая ей фляжку.
— Ты шутишь?! Я пила два раза в своей жизни, и каждое утро находила себя в одной постели с твоим другом. Ты нарочно меня споить собрался?
— Я думаю, что теперь ты сможешь себя контролировать. Или ты себе не доверяешь? — хитро улыбнулся он, вновь заставив девушку замешкаться.
— Все я доверяю, — буркнула она, пригубив крепкий напиток. Глоток за глотком жидкость исчезала в ее горле, и Хилли действительно набиралась безрассудства подойти к Блэку. В конце концов, это ведь не пустые слова — он сотню раз пытался с ней поговорить.
— Давай. Если что, я не позволю вам снова переспать, — улыбнулся Джеймс.
— Сама забота, — фыркнула Хилли и нетвердой походкой направилась к Блэку. — Привет, — буркнула она, заваливаясь рядом.
Он окинул ее удивленным взглядом и тоже поздоровался:
— Привет. Как тебе вечер?
— Неплохо. Довольно атмосферно, не правда ли?
— Определенно.
Пауза. Хилли в упор посмотрела на парня и вдруг протянула ему руку:
— Мир?
Блэк с недоумением уставился на девушку, на всякий сучай все же пожав ее ладонь, пока не передумала.
— Ты осторожнее, а то тебя съест стая гарпий, — хмыкнул он, украдкой взглянув на пару девчонок, с раздражением разглядывавших Хилли.
— Почему ты им всем так нравишься? — с усмешкой спросила Хилли.
— Я же неотразим, — фыркнул он и, выдержав небольшую паузу, рассмеялся.
Девушка слегка улыбнулась, стараясь оставаться непоколебимой и строгой. Ей не очень удавалось, учитывая, что медовуха и крепкое пойло из фляжки Поттера уже во всю гоняли кровь по сосудам.
Говорить было не о чем. Действительно, ну не приближающиеся экзамены же обсуждать. А больше ничего общего у них и не было, кроме тех двух ночей, но каждый пытался сделать вид, будто совершенно не испытывает неловкости.
Хилли разглядывала звездное небо, найдя странное развлечение: она то и дело позволяла себе опуститься на волны опьянения и наблюдала за тем, как пляшут миллиарды этих ярких точечек. Потом делала усилие над собой и с трудом возвращалась в реальность, прекращая этот безумный танец.
— Здесь удивительное звездное небо, — произнесла она, растягивая гласные.
— Ну зачем же смотреть на небо, когда рядом с тобой лежит сама яркая звезда?*, — вновь заговорил он тем глубоким бархатным голосом, которым любил бахвалиться перед девушками.
— Прекращай, во второй раз уже не смешно, — сказала Хилли, противореча своему ответу.
— Но ты же смеешься, — резонно заметил Блэк.
И спустя еще пару минут молчания он согнул руку в локте, поднимая ее вверх.
— Дай мне руку.
— Зачем? — настороженно поинтересовалась Хилли.
— Не могу же я не защитить честь дамы. Им станет все равно, что мы делаем ночами, если будут считать, что мы вместе. Я, кстати, это и хотел тебе предложить, но ты все время бегала от меня, как от прокаженного.
— Мне всё равно, я ничего с тобой делать по ночам не собираюсь. Все забыли, — тряхнула головой Хилли, уже решив, что не стоило к Блэку подходить.
— Сама наивность, — хмыкнул он. — Да завтра же о тебе вот те самые гарпии такого понасочиняют. И как думаешь, кому поверят? Брось, встречаться со мной не обременительно. Расстанемся через месяц-два, и ты будешь непорочной девой, и я порядочным джентльменом.
— Как будто последнее тебя волнует, — фыркнула Хилли.
— Ну, так договорились?
Девушка тяжко вздохнула и тоже подняла руку, переплетая их пальцы. По телу пробежали хоть и приятные, но совершенно непрошеные мурашки. Нужно срочно прекращать пить. Больше ни капли. Ну, с завтрашнего дня.
— Выпьем за наш союз? — предложила Хилли, чувствуя, как жжет в животе. От этого ощущения нужно скорее избавиться.
— Смелая, — хмыкнул Блэк, протягивая ей свою фляжку, такую же, как у Поттера.
Теперь жгло не только в животе. Горело все тело, от кончиков пальцев до щек.
— Что вы там намешали? — выдохнула она, чувствуя, что еще чуть-чуть, и начнет испускать клубы пламени.
— Заговорили согревающим заклинанием, чтобы наверняка. Тут же мороз почти как зимой. Переборщили немного, — ответил Блэк, допивая то, что осталось во фляге.
Но только ли от заклинаний и алкоголя непонятный жар выжигал в ней каждую клеточку? Хилли краем глаза заметила, как вдалеке кто-то обвивает ногами пояс ее однокурсника. С другой стороны целовалась еще одна парочка, чуть ли не высасывая друг из друга душу. И от невольных мыслей Хилли ощутила, как пламя в ее животе разгорается с еще большей силой. Она украдкой взглянула на Сириуса, который уже давно рассматривал ее приоткрытые в тяжелом дыхании губы. Они встретились взглядами: его, искрящийся от желания, и ее, напуганный, полный борьбы с собой. Но когда через секунду он прижался к этим губам, перекидывая ногу через ее тело, она сопротивляться не стала, оказываясь во власти Блэка, о котором еще пару часов назад говорила с презрением и злостью.
Хилли вновь отдавалась тому, что уже который раз так легко боролось с ее разумом и здравым смыслом. Желанию, которое выбиралось из оков предрассудков и стеснения, когда алкоголь сметал все мнимые преграды.
Она кусала его за мочку и расстегивала пуговицы на рубашке, наслаждаясь хриплыми вздохами, что вырывались из груди Сириуса каждый раз, как девушка касалась языком его шеи или ушей.
* * *
Морозное утро настало поздно, когда солнечный диск по-весеннему лениво выкатился из-за горизонта. Его яркие лучи осветили и укромный уголок пляжа, спрятанный за кустами, отвоевавшими себе землю у крупной гальки. Совсем неудобной, впивающейся в спину — это Хилли ощутила сразу, как только приоткрыла глаза. Вопрос «что я здесь делаю» отпал, как только она обнаружила руку Блэка у себя под плечами.
Он проснулся от ее бессильного стона у самого уха. Сориентировался быстро и тут же нацепил довольную ухмылочку. Видимо, кто-то из них догадался накрыть обоих согревающим заклинанием, иначе замерзли бы ночью насмерть.
Они какое-то время лежали молча, не нарушая утреннюю тишину возмущенными криками и обвинениями. Хилли разочарованно думала о собственной безвольности, а Сириус гадал, чем эта совершенно обычная девушка так привлекает его нетрезвого.
— Солнце уже высоко, наверное, вставать надо… — тихо сказала Хилли, гулко сглотнув.
— Ты же помнишь, о чем мы вчера договорились? Пожалуй, теперь это еще более актуально, — напомнил ей Сириус.
— Ага.
Блэк вытащил руку из-под шеи Хилли, начал одеваться. Она поспешила сделать то же самое, украдкой отметив, что все тело из-за грубой гальки покрыто синяками, а колени и вовсе разодраны в кровь.
— Слушай, не посмотришь, я поцарапался? Жжет ужасно, — попросил Блэк, задирая майку.
— Да, коне… — Хилли замерла, взглянув на него. Кожа на лопатках и боках пару раз была содрана будто бы лапой гигантского зверя. Девушка глянула на свои сломанные грязные ногти и сглотнула: неглубокие, но длинные царапины с алой корочкой запекшейся крови выглядели весьма пугающе.
— Так что там? — спросил он, поворачиваясь.
Хилли, хлопая глазами, молча провела в воздухе рукой, изображая то, что в порыве страсти происходило ночью.
Сириус неожиданно рассмеялся. Он не мог остановиться пару минут, и, вытирая слезы, сдавленно произнес:
— Какая ты у меня страстная, — и продолжил хохотать.
Когда успокоился, подхватил покрывала, унесенные со вчерашнего праздника, обнял за плечи Хилли и потянул ее в сторону замка.
— Встречаться со мной не так уж и плохо, не бойся, я хороший, — подмигнул он в приступе игривого добродушия.
* * *
О том, что отношения задуманы лишь чтобы отвлечь хогвартских сплетниц, знала одна Тора, уже достаточно простившая подругу, чтобы хранить ее секреты. Ну и Мародеры, конечно. Вряд ли кто-то мог догадаться об этом, ведь отныне Хилли и Сириус проводили вместе так много времени, что сами не заметили, как необходимость видеться стала тайным желанием обоих. Они не признавались в этом даже самим себе, оправдывая частые встречи: «нет, ну а что о ней после этого будут говорить» и «этот чертов пятикурсник меня постоянно тормошит».
Он порой позволял себе вольности. Шлепал ее пониже талии, когда приходила мимо, не обратив на него внимания, или просто попадала под руку в его чересчур взбудораженном настроении; целовал на глазах всего факультета; усаживал к себе на колени, если доводилось проводить вечера в гостиной вместе; утягивал в пустые классы якобы чтобы уединиться (где они на самом деле часами без остановки болтали), отпускал только расстегнув пару пуговичек на ее блузке и растрепав волосы, сам выправлял рубашку, ослаблял галстук, закидывал руку на ее плечи и с гордым видом шествовал по коридорам замка. Хилли ворчала, фыркала, тихо угрожала задушить, но день за днем все больше ждала, когда тот ее подхватит на руки или поцелует. А Сириус делал это все чаще и чаще. На месяц фиктивных отношений даже подарил большой букет цветов, нащипанных с клумб мадам Стебль, за что целую неделю чистил кубки в Зале Славы.
Тора как-то спросила у Хилли, не кажется ли ей, что придуманные отношения становятся вполне себе настоящими, от чего девушка, покраснев, отмахнулась: «глупости, мы думаем ближе к лету расстаться». Эти слова тугим обручем сжали ее грудь. Хилли, отгоняя глупые мысли, продолжила читать.
Джеймс поинтересовался, когда этот цирк с семикурсницей закончится, Сириус небрежно ответил: «как-нибудь в мае», одним движением размазывая упругие щупальца растопырника в зеленую кашу. Римус отобрал у него пестик, заметив, что если тот расколотит всю посуду, Слизнорт его не похвалит.
Долго так продолжаться не могло. Хилли и Сириус приближались к тому самому кульминационному моменту, после которого дружеские отношения парня и девушки перерастают в нечто большее или постепенно сходят на нет. Окончательно к высшей точке напряжения их подтолкнуло празднование победы Гриффиндора в школьном кубке по квиддичу.
