Улицы Страмина полны неожиданностей

- Ну как он? - Тише ты. Спит он, разве не видишь. - А с ним всё будет в порядке? - Четверо его знает, сынок. Я сделал всё что мог – осталось лишь уповать на милость Заступников да молитвы отца Пилипа.       Разговор этот вёлся вполголоса, но тем не менее я без труда узнал и ломающийся голосок Розика, и хрипловатый голос Фиша. Значит нам всё-таки удалось дотянуть до дома. И это, мракобес меня подери, была самая прекрасная новость за сегодняшний день. С трудом приоткрыв глаза, я решил было подняться, но внезапно почувствовал болезненную слабость. Гостиная буквально поплыла у меня перед глазами. - А ну ляжь немедленно! – приказал Фиш. В голосе старика прорезалось столько властности, что я решил подчиниться. Себе дороже спорить в моём нынешнем состоянии. - Тебе нужен полный покой, - отчеканил мой двоюродный дядя, собираясь уйти самому и увести Розика, однако у моего троюродного брата на сей счёт было особое мнение. - Ура, ты очнулся! – радостно завопил он. – Слушай, Гел, а кто это тебя так? - Э, братец, скажу – не поверишь. Вышла у меня размолвка небольшая. Повздорил я слегка с представителями одной очень древней профессии, - попытался отшутиться я. - Ты повздорил с хвыбами, - опешившим голосом пробормотал Фиш. - Нет конечно. С двуногими вымогателями милостыни и похоже с сегодняшнего дня их число слегка поубавилось.       Эта новость произвела на моих родичей убойное впечатление. Если Амброзий просто смотрел на меня с видом стукнутого пыльным мешком грузчика, то старый Фиш больше походил на вышвырнутую на берег рыбу. - Так значит это всё правда, - наконец еле слышно произнёс мой дядя. – А я-то, старый дурень, понадеялся, будто это всё было бреднями нервной девчонки. - Ты имеешь виду Вику? Как там она? С ней всё в порядке? - Сейчас главный вопрос не в том «как там она», а в том, что же мне с тобой делать. Ты хоть понимаешь, что именно ты натворил?! - В смысле… - В прямом! Совершив убийство, ты нарушил закон и я как подданный короля обязан передать тебя в руки правосудия. - Бать, ты чо и вправду собираешься отправить Гела на расправу? – ошарашенно спросил Розик, однако Фиш ничего не ответил и, глядя мне в глаза, продолжил. - Скажи мне только одно, Гелерт: ЗАЧЕМ? Зачем ты снова вляпался в это дерьмо? Тебе мало было того, что ты устроил на свадьбе Гарвея и Масёны? Тебе мало досталось под Верховинами? С тебя до сих пор не снята королевская опала за бесчинства в Винессе, пусть даже тебе удалось в тот раз уйти от ответственности. Так какого, скажи мне, мракобеса ты опять влез… - Какого мракобеса я влез? А что же мне прикажешь делать? Смотреть как кучка грязных ымрюков рвёт девчонку? Или, опустив голову, смиренно пройти мимо, читая молитву за душу новопреставленной? Так я должен был поступить, господин праведник?! - Ты мог бы позвать стражников, - уже менее уверенно возразил Фиш. - Да? И где я бы искал этих дуболомов? Их всегда нет, когда надо, а когда не надо они тут как тут. - Всё это жалкие попытки самооправдания. Всегда есть законные и честные пути – ты пренебрёг ими, поэтому теперь с тобой будет говорить правосудие. Как только ты поправишься, мы пойдём в суд и да смилуются Четверо над твоей душой. Идем, Амброзий.       С этими словами, старик вышел из комнаты и буквально уволок за собой Розика. В последний момент, мой троюродный братец ухитрился таки вывернутся из железной хватки Фиша и ободряюще подмигнуть мне: мол прорвемся Гел, где наша не пропадала. Я улыбнулся в ответ. Фиш уже не первый раз грозил сдать меня властям, однако ни разу не исполнял своих угроз. Полагаю, что и на этот раз он пойдёт жаловаться на меня отцу Пилипу, а уж последний - человек правильный и разумный - посочувствует бедолаге, скажет пару ободряющих слов, зачитает пару цитат из Писания или Деяний, да напоит своим «особенным» чаем. После таких задушевных бесед, дядюшка, бывший по жизни принципиальным трезвенником, обыкновенно приходил домой слегка осоловевшим и покачивающимся, зато и гнев его исчезал без следа. Успокоенный такими рассуждениями, я закрыл глаза и почти мгновенно провалился в сладкую дремоту.        Не знаю сколь долго длился мой сон без сновидений. Он отступил также внезапно как и пришел, однако проснувшись я чувствовал себя куда лучше. Мне даже удалось присесть на кровати, когда в комнату буквально влетел Розик с толстенной книгой в руках. - Вот, Гел, гляди сюда – ты спасён! - Спасён отчего? – недоуменно спросил я. - Как ’’отчего’’?! От тюряги. Я восемь часов, пока ты дрых, искал этот указ. И я нашел его! - Розик, ты чего мелешь? Какой указ? Какая еще, к бубенях собачьим, тюряга? И что это за бандуру ты притащил? - Сам ты ’’бандура’’ небритая, - в голосе моего троюродного брата проскользнула неподдельная обида. – Это «Свод указов Белорских, от основания государства писанных». На, вот тут прочти – как раз твой случай. Я его закладкой отметил.       Недоверчиво глянув на Розика, я открыл книгу и принялся читать. Третий витягский универсал короля Никодима V, написанный архаичным слогом прошлого века, гласил о запрете нищенства в столице и всех крупных городах, вот только какое отношение вся эта писанина имела ко мне осталось для меня загадкой. Прочитав для верности старинный указ еще раз и не найдя в нём потаенного смысла, я вновь обратился к Розику. - Ну и зачем ты тащил этот фолиант сюда? Этому универсалу сто лет в обед исполнится, а толку от него? Нищих запрещали-запрещали, а они цветут и пахнут. - Ну во-первых, не сто, а восемьдесят четыре года, во-вторых ты вообще чем читал? Тут ведь написано: «Понеже те злонравные лжецы посмеют у церкв святых собраться, али у мостов, али еще где и хоть до смерти побиты будут – да не учинится суда над побивателями, а отпустить таковых с покаянием». Это именно твой случай. - Ладно, случай мой, но этот указ… - Так и не отменён! Прикинь, Гел, батя тебя к судье, а ты ему – хрясь – нету на меня суда – пойду я к отцу Пилипу за епитимьёй. И всё в ажуре. Круто, да? Не ну чо ты ржешь?! Чо ржешь-то?! Я ради тебя корячился, а он тут дурку валяет. - Розик, за старания я тебя конечно благодарю, однако за меня беспокоиться не следует. Ни к какому судье твой отец не пойдёт. Он сейчас где? - К отцу Пилипу ушел… у-у-у твою-то через колено! Получается я столько времени горбатился зазря?! – Почему же зазря? Память свою ты развил, мышление, логику опять же… - Иди ты со своей логикой, - обиженно произнёс мой троюродный братец. – Стараешься для таких, беспокоишься, а он только ржёт над тобой. Где здесь справедливость? - Ладно, справедливый ты мой, скажи лучше где сейчас Вика? - Так вот значит как твою подружку зовут. Вовремя она тебя дотащила. Батя сказал, что еще чуть-чуть и яд дошел бы до сердца. И мамырц бы тебе настал. Одного не пойму: как она – маленькая и худенькая - такого лося допереть сумела? - Не просто сумела. Она еще раньше мне жизнь спасла.       И я, как умел, пересказал историю с нищими, монетами и дракой. Розик слушал меня с разинутым ртом лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Известие о том, что Вика является ведьмой не ввергло моего троюродного брата в суеверный страх. В отличие от своего отца, Амброзий относился к магии в общем-то нейтрально, а некие артефакты, типа волшебных фонарей или противочумных оберегов, считал весьма полезными штуками. - Да уж, - наконец произнёс он, когда моя история была закончена. – Повезло тебе, братуха. А еще повезло, что батя пока не знает, что твоя подружка - ведьма, не то бы его ымрюк хватил от такого. - И всё же где сейчас Вика? - Спит она. Отец дал ей выпить немного твоего «лекарственного запаса» с корнем валерианы и отнес её в твою комнату наверх. Надеюсь, что ты не будешь возражать? - А почему я должен возражать? У меня благодаря ей, выходит, сегодня второй день рождения, а его стоит отметить. Так что, Розик, бери ноги в руки и дуй к Соровцу. Нельзя праздновать такое событие одними «лекарствами». - Не выйдет. Соровец еще неделю назад сказал, что покуда мы долг не вернем, не видать нам его стряпни как собственных ушей. - Вот жмот. Ладно, придётся платить. У меня в куртке во внутреннем кармане кошель с сегодняшним жалованием… Розик, ты что на меня так смотришь, будто жмыря какого увидал? - Куртку говоришь? Так ведь я её того… этого… сжёг, короче. - ЧТОООО!!!! - Мне батя сказал, что эта одежда нечистая и ей не место… - АХ ТЫ…       Как же хорошо начинался день и как же гхырово теперь он заканчивается. Я снова с трудом разлепил глаза. Курчавая голова пацана неуверенно показалась из-за двери. - Гел, братка, прости… извини меня, - чуть не плача произнёс он. – Мне батя велел... - А голова на плечах у тебя есть? Карманы сперва проверить не судьба была? - Я… я… - Эх, что теперь делать. Погляди в золе, может чего и уцелело.       Последние слова я чисто для проформы, но Розик воспринял их как руководство к действию. Он стрелой выскочил из комнаты и бросился к печке. Некоторое время было слышно копание в золе, чихи, охи, вздохи и прочие звуки. Наконец, рядом со мною показалась довольная перепачканная физиономия юного пиромана. - Вот, Гел, глянь-ка. Тут вот еще можно монету разобрать. - И что мне делать с этим произведением искусства, а? - произнес я, с горестью глядя на то, что недавно было моим жалованием. - Ну… а давай мы его Арсену-ювелиру загоним. Это же ведь как-никак золото. Может он и отсыпит хоть немного деньжат. - Арсен, говоришь? Он-то отсыпит… люлей по твоей наглой морде. - За что?! Это же золото… - Розик, это – медь! - А как же название - «золотой кладень»? Недаром же написано… - На заборе, знаешь ли, тоже «гхыр» написано, но за ним почему-то дрова лежат.       Закусив губу, чтобы не расплакаться, Розик не сказав ни слова выбежал из комнаты. Мне даже стало немного жаль беспутного братца, по милости которого всей нашей семье на ближайшую пару дней был обеспечен строгий пост. Вот интересно, а как на всё это отреагирует дядя Фиш? Думаю, несмотря на свою набожность, вряд ли он обрадуется такому повороту, и своей порции подзатыльников Розику точно не миновать. С такими мыслями я закрыл глаза и почти сразу же задремал.       Спал я недолго, но за время моего сна комната успела погрузиться в темноту. Именно в таком полумраке я, будучи пацаном, любил рассказывать своему младшему братишке страшилки про злых колдуний и вампиров, просачивающихся сквозь самые мелкие щели в стенах. И хотя, после очередной байки, я говорил, что всё это выдумали глупые люди, Дёмка бывало всю ночь дергался от каждого шороха и завывания ветра в печной трубе. Да и сам я, чего греха таить, в своё время, тоже ждал рассказов деда о чудищах, мертвецах и непослушных детях, служивших им пищей. Что ни говори, а на то, чтобы страшилки сказывать, старик был большой мастер. Порой мне было обидно, когда посреди очередной истории, в комнату входила бабушка и выгоняла деда в шею, ругая за то, что «опять ты, лабырр старый, всякие страсти на ночь дитю баешь». Увы, теперь с нами нет ни деда, ни бабули, ни мамы, ни братика. Призрачная чума, пронесшаяся одиннадцать лет назад унесла многих... - Гел, ты это… не дуйся на меня за куртку, – голос Розика вырвал меня из потока нахлынувших воспоминаний. - Да забей ты на эту куртку, всё равно скоро новую надо будет покупать. Вопрос один: на какие шиши? - Ну вот опять! Ну скоко можно, я может сам не меньше твоего переживаю. А хочешь, я пойду в Догеву и продам вампирам немного своей крови. У меня она молодая, хмелем и куревом не отравленная. Им она нужна… - Не городи чушь, Амброзий! Двенадцать лет пацану, а несешь гхыр знает чего. Ты хоть знаешь где она, эта Догева? Да и если придешь ты туда, то посмотрят кровососы на тебя и заберут всё, что им нужно задарма.        Зря я ему это сказал. Боюсь, что слова мои лишь раззадорили пацана и он вполне мог пойти туда, благо подобное с ним случалось. Года три назад, он попытался увязаться за тремя братьями-воздухоплавателями: Монгом, Гольфом и Ериком. Он даже каким-то образом сумел спрятаться в то, что показалось ему корабельным камбузом. И когда браты-акробаты задумали поднять свое судно на воздух и запустили механизмы, то у них под ногами раздался такой визг, что, пожалуй, его услыхали в соседних деревнях.       Позже выяснилось, что длинные ряды бочонков были совсем не съестными припасами, а набором каких-то высокоточных аппаратов, заполненными различной мудрёной порошковой смесью. В тот момент, когда Розик вздумал перекусить и открыл одну из бочек, то случилось не то замыкание, не то размыкание каких-то слюноидов (не помню уже как они там зовутся), отчего мой троюродный братец и сам чуть не сгорел и вывозился словно трубочист. Думаю, братьев едва не хватил мамырц, как только они открыли подпол и оттуда вылетело перемазанное незнамо в чём существо, которое стремглав бросилось бежать куда глаза глядят. Людям же показалось, будто воздухоплаватели используют для полётов силу мракобесов. Толпа вполне серьёзно пыталась уничтожить аппарат, а «нечестивых колдунов» предать бессмысленному и беспощадному народному суду. С великим трудом страже и дайнам удалось защитить воздухоплавателей от возбужденных людей. Тем не менее, свою долю гнилых овощей и камней ребята заработали, а кораблик едва не пошел на растопку. Не трудно догадаться, против кого был подан иск "о возмещении бесчестия". Естественно, против отца мальчика, то есть Фиша. Деньги оказались немаленькими. Нам пришлось продать множество старых гравюр, висевших когда-то в гостиной нашего дома, старинный меч-бастард, выкованный по утерянной ныне технологии и потому стоящий недешево, «слезу ведьмы», искусно огранённый адамант, подаренный перед собственной казнью некой колдуньей предку Фиша. К тому же, для задабривания братьев, мне пришлось израсходовать почти весь тогдашний годовой «лекарский запас». Нашей наградой за эту беготню было то, что нам не пришлось залезать в долги к ростовщикам. Не избежал «награды» и сам «воздушный пират». В течение недели он вынужден был спать на животе, ибо когда Розик переворачивался на спину, урок, преподанный его отцом, напоминал ему о себе страшной болью.       Как я теперь понимаю, тот урок ничему пацана не научил. Вбив себе в голову очередную блажь, Амброзий окончательно и бесповоротно решил пойти к вампирам, а в нынешнем моём состоянии я вряд ли сумею ему помешать. Однако, по счастью, высшие силы рассудили, что на сегодняшний день я получил неприятностей сполна и пора бы, для разнообразия, подкинуть мне чуток фарта.       Когда с верхнего этажа раздался тихий звук чьих-то шагов, Розик, мигом позабывший о своём намеренье, встрепенулся, боязливо огляделся и скороговоркой пробормотал какой-то заговор. Я лишь улыбнулся. Детские страшилки о проникающей во все щели нежити в этот миг обрели для моего троюродного брата полноценную жизнь. Не придумав ничего лучшего, он схватил стоящую на тумбе деревянную кружку с лечебным пойлом и метнул её в силуэт, показавшийся в дверном проёме. - Ну и порядки тут у вас, - произнёс усталый и слегка насмешливый девичий голос. – Я только вошла, а меня уже потчуют. - Ой-е! – только и вскрикнул Розик. - Вика? – догадался я. – Извини за подобную встречу. Как ты? С тобой всё в порядке? - Бывало и лучше. Я сперва даже подумала, будто мне приснился какой-то кошмар. Вот проснусь – и окажусь у себя в комнате. Однако… - Однако добро пожаловать на Плашку. Я – как ты возможно помнишь – Гелерт, этот румяный подгхыр… карапуз рядом со мной – Амброзий, а тот высокий сухопарый старик, что первым встретил тебя – Фишер – мой двоюродный дядя. - А где он? Я слышала как он ругался на тебя и грозился пойти к какому-то судье Пилипу. Выходит, у тебя из-за меня крупные неприятности? - Успокойся, со мной всё будет в порядке. Да и с тобой ничего не случится. А Пилипом у нас кличут здешнего дайна. Думаю, что сейчас между дядей и святым отцом происходит долгий и плодотворный диспут на тему сегодняшней молодёжи. Таким образом раньше полуночи старика ждать не стоит. - Ага, - подтвердил мой троюродный брат. – Пилип у нас мужик правильный, справедливый. Как начнёт поучать – так до конца проповеди и не поднимешься. Так что суд… - Розик, я уже сто раз тебе объяснял, что никакого суда не будет. К тому же не забывай, что у нас гостья. Поэтому хватай ноги в руки и дуй в подпол за угощением и свечи заодно прихвати. А то как-то невежливо принимать гостей в потёмках.       Тихо ворча себе под нос о расточительстве некоего лежебоки, Розик нехотя побрёл в кладовку. Перспектива зажигать дорогие восковые свечи, пусть и ради спасительницы родича, пацана явно не прельщала. Мой троюродный брат мог бы еще долго ворчать на ходу, если бы не случилось вмешательства нашей гостьи. Произнеся несколько слов на своём колдовском языке, Вика хлопнула в ладоши и с её пальцев соскочил маленький светящийся шарик. Взмыв над нами, он распустился и принялся расти, на манер вьюнка оплетая потолок чудными узорами. Очень скоро наша комната оказалась залита теплым тихим светом, от которого у меня на душе стало легко и спокойно. На какой-то миг мне даже показалось, будто портрет моего прадеда бросил взгляд на гостью и слегка подмигнул. - Надо же, а ведь я сперва и не заметила их? – потрясенно прошептала Вика. - Не заметила кого? – не понял я. - Картины. Это же работа Михая Клопика. А эту картину писал Шиван Тарасец. А здесь… неужели это Гриня Беляк? - Почти угадала. Эту написал его брат-близнец Зенон. Говорят, будто братья владели некой тайной, благодаря которой все созданные ими портреты не только выглядели как живые, но и даже улыбались или грустили, глядя на своих живых родичей. - А ведь это действительно так. Беляки и в самом деле были магами. Мы называем таких дичками. Они не учились в нашей Школе, но те менее могли творить волшебство и сохранять его в своих полотнах. Ты бы видел их морские пейзажи или туман над рекой – красота неописуемая! Кажется, вот чуть-чуть и тебя закружит буря. Или тебя окутает предрассветный туман. Как у них это получалось не знают даже наши архимаги – свой секрет братья унесли в могилу. Хуже того, незадолго до смерти Зенон Беляк скупил большую часть полотен и сжёг их в своей мастерской. Почему он так поступил я не знаю. - Занятная история. Я-то всегда думал будто улыбка прадедушки всего лишь игра моего воображения, а вон оно как на самом деле... Мой дед рассказывал мне, что, будучи мальцом, видел как к ним в дом приходил старый всклокоченный бродяга, который сперва сулил немалые деньги за некий портрет, а затем угрожал всеми карами земными и небесными, если ему его не отдадут. Тогда я думал, будто это обычная страшилка, а оказывается… - Так часто бывает что у многих баек, легенд и сказок есть всамделишная основа. Как бы то ни было, но ты – владелец очень редкого шедевра. Да и другие картины у тебя классные. Представляю себе как когда-то придворные художники выстраивались в очередь – лишь бы совершенно безвозмездно зарисовать кого-нибудь из твоих предков. Заиметь хорошие отношения с мастером-врачевателем дорого стоит. При этих словах нашей гостьи я невольно улыбнулся. История моей семьи отнюдь не была связана с лекарским искусством. Напротив, мы… - Но как же так? Твой же дядя врач? Я видела как умело он тебя перевязывал. Ему явно не впервой сталкиваться с увечьями, ранами и инструмент у него… Погоди, то есть ты хочешь сказать, что он… - Королевский дознаватель и исповедник первой категории. - Так он ПАЛАЧ?!       Ну вот, а разговор ведь только начался. Все девушки, с которыми я пытался завязать хоть какие-то отношения, сразу старались порвать со мной, узнавая про ремесло моей семьи. Однако в глазах Вики не было ни презрения, ни суеверного ужаса. Скорее, в её взоре сквозило любопытство. - Вот никогда бы не подумала, что вечером я окажусь в настоящем музее и буду ужинать в кампании мастеров клещей и верёвки. - Клещи и верёвки – удел площадных костоломов, – в голосе Розика, успевшего сгонять в подпол, заглянуть на кухню и вернуться назад с угощением, сквозило смесь мальчишеской заносчивости и сопричастности к столь нелюбимой им в остальное время гильдии. – Мы – КОРОЛЕВСКИЕ палачи. Еще в 672 году, король Никодим Второй пожаловал нас отдельным гербом… - Розик – прервал я пацана – ты бы так бойко на выпускном экзамене в приходской школе отвечал, а не свёклу изображал. У нас ведь гостья. Не обращай на него внимания, Вика. Располагайся поудобнее вон на том диванчике – в ногах правда нет. Амброзий абсолютно прав. Да мы - королевские палачи. Нас зовут только когда надо вернуть память государственным воришкам или неудачникам-интриганам. Или отправить эту публику к мракобесам тем или иным способом. - Интересный у тебя взгляд на твою работу – Вика слегка ухмыльнулась - А что тут не так? Ко мне попадают именно неудачники и воришки, и то не всегда. Удачники и крупные воры занимают лучшие места в ложах, чтоб понаблюдать, как я отправляю их менее расторопных соперников к праотцам. - Даже и не знаю, что сказать… Ты говоришь о своём ремесле так спокойно и даже с юмором. - Увы, сочувствовать всем этим господам я не имею ни малейшего желания, а другие мне, хвала богам, не попадались. - Я не о том. Просто у моего отца всё устроено не так. У нас просто не нужны такие профессии как у тебя… Ой извини, я не хотела тебя обидеть! Просто я уже шестой год живу в Стармине и до сих пор еще не привыкла к некоторым вещам. - Ух, ты! Да ты княжна или принцесса?! – физиономия Амброзия растянулась в улыбке до ушей. Весь боевой запал юного дамского угодника пропал и теперь он решил приударить за нашей гостьей. - Никакая я не принцесса – смущенно произнесла Вика. – Просто… это трудно объяснить… одним словом, мой отец – торговец. Он продаёт амулеты, чеснок…. - Неубедительно говоришь, девочка моя, - подумал я. - Уши твои красные выдают тебя с головой да и щеки твои как покраснели. Ну, если не хочешь говорить о своей семье, то настаивать я не в праве. Вслух же я произнес следующее: - Чеснок? Это вещь хорошая, особенно по зиме. Не у всех ведь хватит денег и здоровья ходить по врачам. Слушай, а не твой отец ли, случаем, снабжает местных ведьмаков снаряжением, а?       Мои слова ещё сильней засмущали Вику, поэтому и я поспешил сменить тему. - Ты уж извини меня, если я чем тебя обидел. - Ну какие тут обиды? Я просто не могу до конца поверить, особенно после всех тех баек и страшилок, что рассказывали про вас, что вы, палачи, ничем не отличаетесь от простых людей. Глядя на тебе и не подумаешь, что ты… - Что я палач? Ну и глядя на тебя я бы не подумал, что ты магичка. А знаешь, что нас объединяет? Зловещая репутация! Люди, с одной стороны, сторонятся нас, а с другой, когда куснет их за курац жареный крысалак, бегут к нам. - Погоди. Ну почему к нам народ несется – это понятно. Залечить или упокоить. А почему бегут к вам, на Плашку? - Неужели не догадываешься? Да примерно за тем же самым, что и к вам: «залечить или упокоить». Хотя по профессии, нам предназначено калечить людей, работая в застенке, ты поневоле изучаешь анатомию и учишься ликвидировать последствия своих действий. Могу сказать, что если бы не дядины познания в медицине, мы бы давно окочурились от голода. - Теперь-то я понимаю, почему травники чаще других поминают вас в своих ругательствах. Оказывается вы их конкуренты. - А разве мы виноваты, что в последнее время врачи скорее калечат, а палачи – скорее лечат. Вот, например, дядя Фиш. Он в профессии с двенадцати лет, считай уже сорок лет вкалывает, а много ли он отправил народу на тот свет? Да иной травник замучил куда больше народу чем он. Но почему презирают нас, а не докторишек? Из-за репутации… Вику явно развеселили мои слова. Она отвалилась на спинку старого диванчика и хохотала от всей души. Просмеявшись, она произнесла: - Знаешь, Гелерт, я редко встречала людей, находящих нечто смешное в совсем невеселой теме. У тебя же к этому явный талант. - Скажешь тоже, - отмахнулся я. – Разве ж это талант? Вот лучше скажи как ты могла одновременно колдовать и играть на флейте? - Точно, - поддержал меня Розик. – Гел мне про это рассказал. Слушай, а можешь показать как ты это сделала? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуй… - Ну что ж смотрите.       С этими словами Вика уложила на середину стола пару ложек и блюдец, достала из кармана рубахи флейту и заиграла. Повинуюсь веселой мелодии, столовые приборы бодро запрыгали и принялись выписывать круги. С разинутым от удивления ртом, мой троюродный братец зааплодировал такому представлению. Он уже слышал от меня о манящих чарах, однако правильно говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Меж тем представление продолжилось. Теперь блюдца и ложки взлетели под самый потолок и начали выстраиваться в некую фигуру. Мы приготовились узреть очередной фокус, однако внезапно музыка оборвалась. Вику буквально скрутил приступ кашля. - Не видать мне зачёта как своих ушей, - грустно произнесла наша гостья, смотря на разбитые блюдца. – Вот посуду вашу побила. - Да и гхыр с ней, с посудой, - утешил я. - Этим блюдцам красная цена – медяк. - Ага, - подтвердил Амброзий. – Не боись. Если чо, то я виноватый. Я седня вообще во всём виноватый. Блюдца поколол – я, гелово жалование расплавил – я. - Что ты сделал? - Да я когда гелову куртку жег, ну ту драную что в крови была, кошель вынуть забыл. И в итоге… Ну вот чо вышло… - с этими словами мой троюродный брат положил перед Викой мой сплавленный гонорар. - А знаешь, Розик, мне кажется, что сумею вам помочь. Нет-нет со мной всё будет в порядке. Я и так доставила вам массу хлопот, поэтому сделаем вот что.        Совершив пару глубоких вдохов и мудрёных пассов, Вика напевно произнесла фразу на колдовском языке. Плюшка отреагировала мгновенно: запрыгала сама собой, встала на ребро, и, поднявшись в воздух, рассыпалась на части. Монеты, словно большие капельки, разлетелись по комнате, а одна умудрилась заехать Розику прямо в лоб. Постанывая и потирая ушибленное место, Амброзий кинулся собирать новообретенный капитал. Вскоре перепачканный в пыли, но счастливый пацан выложил перед нами мою получку. Маленькой ложкой дёгтя в бочке мёда стало то, что из десяти монет, на двух невозможно было опознать короля Наума. Еще на трёх наш самодержец предстал с такой перекошенной физиономией, что предъяви мы такие деньги в любой лавке, то попали бы мигом в тайную канцелярию за «представление коронованной особы в лике бесстыдном и скверном». И мы, от греха подальше, отложили и их. С оставшимися деньгами Розик побежал к Соровцу. «Я мигом!» - прокричал он, скрываясь за дверью. Ба-ба-х!!! Из прихожей раздался звук падающих тазов, швабр и старой одежды, щелчок сработавшего мышиного капкана и ор бегуна. Будем надеяться, что наш торопыга успеет до закрытия кормильни. - Ну как тебе наша доблестная гильдия? - Обратился я к Вике, после того как мы оба отсмеялись. - С вами точно не соскучишься. Слушай, а неужели твоя гилда и впрямь такая маленькая? - Ну мы ведь не пекари и не плотники, так что нас и раньше было не так уж и много. А сейчас? Я и Фиш – уже двое. Розик, хоть и числится гильдейским учеником, вряд ли пойдёт по отцовским стопам. Он у нас будущий юрист, а мой отец, по болезни, больше не работает. Король выделил ему за службу участок у Дрива. Ты бывала там? - Пару раз проездом. Я тогда совсем малышкой была, и мама с папой возили меня в гости к дяде Ролару и тёте Орсане. Места там действительно очень красивые и народу почти что нет. - Вот там-то он и обустроился вместе со своей женой и моими младшими сестрами. Я у них бываю, когда начальство мне дает отпуск. Вот только в последнее время сенешаль решил подсократить расходы дворца. Угадай, с кого он решил начать? Ни тебе отпускных, ни тебе кормовых, ни отгулов. Сам небось всё под себя гребет. - Не завидую я этому выгурцу, когда он надоест Науму) Лучше всего ему сразу выпить яду. Как я понимаю, в противном случае, казнь его будет долгой и мучительной. - Ну тут-то ты неправа. Я же всё-таки не зверь и казнить его не стану, а вот Розик станет. - ??? - Все когда-то делают ЭТО в первый раз) - Но ведь он совсем не опытен в твоём ремесле. И ты сказал, что он в гильдии только числится. - Я тоже неопытен… был. Так что это не проблема Амброзия. ЭТО ЕГО ПРОБЛЕМА. - Ты говоришь, что сенешаль в последнее время разбогател? Похоже я знаю как можно потрясти этого жирного урюка и заодно хорошенько развлечься. Вот послушай… - НЕ, НЕ, НЕ с побирушками мы уже пошутили! - А кто тут недавно жаловался на недостаток средств? В общем, не отвлекайся…