Куда ведут все пути / Where All Paths Lead

Когда губы Дина встретились с губами Анны, Кастиэль наблюдал за ними. А Уриэль наблюдал за Кастиэлем. Он знал, чем все это закончится. *** Кастиэль поймет, что он завидует, и это чувство захватит его, ибо это единственная человеческая эмоция, которую он познал. - Будь осторожен, брат мой, - скажет Уриэль - но Кастиэль не будет осторожен. Он будет находить любые оправдания, только чтобы проводить с Дином больше времени. Дина это не впечатлит, и Кастиэлю придется отступить в тень и наблюдать. *** Но Кастиэль недолго сможет просто наблюдать, ибо не сможет стоять в стороне и бездействовать, пока Дина мучают кошмары. Он сядет очень близко и пробудит Дина от Ада, коснувшись его лба. И Дин отстранится, просыпаясь, и осыплет его ругательствами, и будет отпускать издевательские комментарии, пока пальцы Кастиэля снова не коснутся его. Тогда Дин спокойно проспит остаток ночи. *** Это продлится несколько ночей подряд. Кастиэль не скажет ему, что это необходимо. И он разбудит Дина не для того, чтобы развеять его кошмары. Он разбудит его, чтобы Дин запомнил его появление. *** Дин не будет больше отстраняться и осыпать его ругательствами. Он все еще будет отпускать издевательские комментарии, но перед тем, как пальцы Кастиэля коснутся его лба, он сонно пробормочет: «Спасибо». И Кастиэль ощутит себя довольным и будет сидеть около Дина часами, пока не почувствует, что вот-вот проснется Сэм, чтобы сходить в туалет. Кастиэль будет обижен, немного. Потом он поймет, что обижается на мочевой пузырь, и вознесет молитву Отцу. *** Однажды ночью Сэма там не окажется. Он будет находиться по соседству - вместе с демоном. И Кастиэль будет наедине с Дином, когда разбудит его. Когда Кастиэль уберет руку с его лба, Дин поймает его запястье. Их глаза встретятся в темноте, и Кастиэль поймет, что этим Дин почти попросил его остаться. И Кастиэль ляжет подле него, хоть это и будет неудобно, потому что кровать слишком мала, а на нем все еще будет его плащ, его галстук и его ботинки. Впервые Дин не произнесет ни слова. Он позволит Кастиэлю свернуться калачиком рядом с ним, обнять его и согреть теплом своего сосуда. Все ужасы из его кошмарного сна растают, его дыхание станет глубоким, и Дин заснет сам. И Кастиэль останется. *** На следующее утро Дин проснется поздно, и Кастиэль откроет рот, чтобы что-нибудь сказать. - Не надо, - остановит его Дин. – Просто не надо. Давай без телячьих нежностей, окей? Кастиэль осторожно выберется из кровати. Он не скажет ни слова. *** Он начнет с нетерпением ждать тех ночей, когда Сэма не будет рядом с братом. Иногда, впрочем, Кастиэль будет нужен где-то еще, и Уриэль сможет видеть его волнение так же ясно, как видит его сосуд. - Будь осторожен, брат мой, - скажет Уриэль - но Кастиэль не будет осторожен. Он будет только более нервным и более яростным в битвах. А потом снова полетит к Дину. *** Они будут сражаться вместе, Кастиэль и Дин. Ангел и человек. Они будут стоять спина к спине - они не раз будут спасать друг друга. Уриэль будет насмешливо улыбаться, ибо ни один из них не нуждался бы в спасении, если бы не был так занят заботой о втором. *** Еще одна Печать будет взломана, и человек, внутри которого находится Кастиэль, тоже будет сломлен. Его душа будет страдать от того, что он видел, и Кастиэль мягко отпустит его. Душа улетит прочь, и Кастиэль не будет знать, куда – только то, что и не к демонам в Ад и не к ангелам на Небеса. И он вверит душу своего друга в руки Отца. *** Кастиэль больше не будет ложиться в постель в плаще, галстуке и ботинках. Дин посмеется над его шелковыми боксерами, пока Кастиэль не прервет этот смех чуткими губами. И Дин познает вкус его губ, и скинет свою одежду, и придет к нему. Кастиэль будет выгибаться дугой, в исступлении откидывая голову так, что треснет спинка кровати, и познает удовольствие плоти. Он будет с благоговением касаться каждого дюйма кожи Дина – языком, и руками, и крыльями. Это наслаждение будет настолько велико и непостижимо для человеческого тела Дина, что он будет извиваться, бессвязно умолять, растворяясь в коконе из крыльев, которые он не сможет увидеть, но - несомненно, несомненно - почувствует. И, кончая, он будет проваливаться в беспамятство. И Кастиэль будет бережно держать его и втайне наслаждаться тем, что Дин назвал бы «телячьими нежностями». *** Они будут заниматься этим везде: у стенки (жестко и быстро), в машине Дина (так тихо, чтобы их не услышал Сэм в мотеле), на покрытом зеленой травою холме, которого бы уже не было там, если бы не они (задыхаясь и пьянея от восторга), на руинах города, который они не сумели спасти (грязно и отчаянно). И больше не будет телячьих нежностей. *** Зависть больше не будет единственной известной Кастиэлю человеческой эмоцией. Он познает их все, одну за другой - через Дина. Благодаря Дину. И больше всего на свете он будет хотеть исторгнуть свою благодать и провести остаток своей жизни смертным – рядом с Дином. - Ты не можешь! – вскричит Дин в испуге и ярости. И Кастиэль прошепчет: - Я знаю… Война не позволит им думать о себе, и Кастиэль возненавидит ее за это. *** Уриэль будет впечатлен мощью Кастиэля. - Будь осторожен, брат мой, - скажет он – но Кастиэль не будет осторожен. *** И будут еще телячьи нежности. - Может быть, - ласково, очень ласково произнесет Дин, гладя волосы Кастиэля. – Может быть, когда война закончится. Кастиэль закроет глаза, его влажные ресницы коснутся груди Дина, и он скажет: - Война никогда не закончится. *** Уриэль не знал, что будет дальше. Может быть, Дин умрет молодым. Может быть, Дин не умрет молодым и будет любить Кастиэля до старости. Или, вероятнее всего, он разлюбит Кастиэля, подумал Уриэль с презрением. В конце концов, эмоции людей так же мимолетны, как и они сами. Их страсть настолько пылкая, настолько сильная и настолько яркая, что может поколебать основы Небес, Ада и самого Мироздания, - но она так непостоянна. Сколько людей горячо и искренне клялись в вечной любви – но проходило мгновение, и чувства таяли? Пока это не что иное, как жалкие отголоски однажды испытанных эмоций, вернувшиеся на крыльях памяти о тех людях, которых они когда-то любили, и тех жизнях, которые когда-то были им дороги. Уриэль ненавидел их. Но он должен признать, что страсть Дина будет более пылкой, чем у других, так что, возможно, он и не разлюбит Кастиэля – так же, как никогда не перестанет целиком отдавать свою жизнь брату. Но это не будет иметь значения. Его жизнь едва ли длиннее, чем жизнь бабочки-однодневки - и что будет с Кастиэлем потом? Бессмертные создания никогда не меняются, и Уриэль знал, что его брат никогда больше не полюбит никого другого. И никогда не перестанет любить Дина только потому, что Дин умер и душа его ушла. Сейчас Кастиэль восхищается людьми, но Уриэль размышлял, сколько тысяч лет минет, прежде чем Кастиэль возненавидит их всех до единого за то, что они – не Дин Винчестер. *** Губы Дина разделились с губами Анны, но Кастиэль продолжал наблюдать за ними, не мигая. Уриэль тоже все еще наблюдал - но он не сказал брату быть осторожным. Что бы он ни сказал, ничего не изменится, потому что ангел не может жить среди людей, не полюбив одного из них. Кастиэль не спрашивал, почему их Отец не отпускал их на Землю в течение тысяч лет. Но Уриэль знал: со временем он поймет, почему.