С тобой я чувствую / You make me feel

Впервые его тело трясло в лихорадке, когда он только стал человеком, лишившись своих крыльев. Он забился, как в нору, в приют для бездомных где-то в Колорадо, согреваемый гриппом и богатством человеческой доброты, предложившей ему сухой участок бетона и старое одеяло. Днями напролет он дрожал от болезни и высокой температуры и мысленно пытался заставить антитела, что достались ему в наследство от Джимми, сражаться чуть активней. Он то проваливался в беспамятство, то приходил в себя, и в бреду ему казалось, что у каждого встреченного им доброго незнакомца – лицо Дина. В то утро, когда лихорадка, наконец, отпустила его, он видел воробья, чистящего свои крылышки, и раздумывал, сможет ли он отыскать достаточно перьев, выпавших из горящих ангельских крыльев и рассыпанных по земле, чтобы сделать себе новую пару. Пусть даже не навсегда, пусть далеко они и не унесут… Он увидел, как воробей взлетел в гнездо к своей подружке, и снова провалился в темноту с именем Дина на устах. *** Сейчас тело Кастиэля лихорадило не от болезни, но от горя. Клинок Метатрона плясал перед его внутренним взором, а слезы на его щеках, такие чужие, казались ему кровью Дина, насмешливо капающей с лезвия. Он оставил Ханну прибраться на Небесах. Если бы он вправду был лидером, он бы сказал, что выбрал ее, потому что доверяет ей. Но Кастиэль не был им и слишком устал, чтобы притворяться. Просто так было удобней всем. Она была там, она горела желанием служить - а Кастиэль сделал бы сейчас что угодно, только бы поскорее попасть к Дину. Он взял такси до Лебанона и оставшуюся часть пути до бункера проделал пешком. Он бы не доверил себе сейчас вести машину, а его руки слишком дрожали, чтобы набрать номер Сэма. Хотя Кастиэль не думал, что вообще сможет сейчас разговаривать. Когда он добрался до бункера, дрожь уже отпустила его. Ему не было ни слишком жарко, ни слишком холодно, и он не терял сознание и не приходил в себя. Но он скучал по своему первому приступу лихорадки. Ему не хватало того счастливого беспамятства, в котором он мог бы мечтать о том, как летит к Дину, как видит его улыбающееся лицо и его веснушки, как находит свой дом... Поднимая руку, чтобы постучать, он подумал о том воробье - жива ли еще его подружка в их гнезде? Когда Сэм открыл дверь, в его глазах не было слез, и если бы Кастиэль мог мыслить ясно, это могло бы показаться ему странным. Вместо этого он кинулся вперед, в отчаянии вцепившись ему в рубашку. Удивленный Сэм втащил его внутрь и успокаивающе положил руку ему на спину. - Кас, приятель, ты только дыши, - сказал он обеспокоенно, видя, что Кастиэль явно забыл, как это правильно делается. Слишком часто, слишком глубоко и слишком шумно. Ангел просто не знал, как контролировать свое дыхание. - Сэм, - прохрипел он. – Пожалуйста. Скажи, что он жив. Он был разбит. Он был в отчаянии. Он был рассеян по полу бункера, как сожженные перья всех его братьев и сестер. И даже в самом сладком бреду он не поверил бы, что можно собрать их снова. Но всего двумя словами Сэм собрал почти все. - Он жив. У Кастиэля подогнулись колени. Он снова заплакал – или он и не переставал плакать? Он чувствовал, как его щеки вспыхнули от радости, и Сэму пришлось крепко схватить его за плечи, чтобы он не упал. - Где он? – с облегчением спросил Кастиэль, отпустив, наконец, рубашку Сэма. Сэм вздохнул и отвел взгляд. Кастиэль почувствовал, как по его спине пробежал холодок. - Сэм, - сказал он громче, - где он? - В его комнате, - тихо сказал Сэм. – Но… Кас, Печать Каина… она вернула его. Кастиэль кивнул: - Из мертвых? - Да, - Сэм закрыл глаза. – Но это не… Он не… Сэм с трудом сглотнул, слишком громко в повисшей тишине. Кастиэль взял его за руку и посмотрел ему в лицо: - Скажи мне, Сэм, - настойчиво попросил он. Сэм вздохнул и открыл глаза. - Он демон, Кас. Это все, что нужно было узнать Кастиэлю. Он уже слышал эти диковинные сказки. Легенды вокруг Каина и Печати, которую он носил. Он знал их и знал, откуда они возникли, он должен был предвидеть, но сейчас он был слишком захвачен мыслью о том, что Дин жив, чтобы огорчиться. Он сжал руку Сэма и мягко направил его по коридору к его комнате. - Иди спать, - посоветовал он. Сэм кивнул и исчез за дверью. То, что он был здесь все время, пока не приехал Кастиэль, давало ему надежду, что братья, в конце концов, смогут найти свой путь обратно друг к другу. Когда он открыл дверь, у него заболело сердце. Это благодать - она все еще внутри него, все еще делает его одним из тех, с кем он не чувствует более родства. Но он все равно ощущает ее огонь в груди. Дин не взглянул на него ни когда он вошел, ни когда он со стуком закрыл дверь. Он молча сидел на краю кровати, глядя на свои руки, и Кастиэль с болью заметил, как напряжены его плечи. - Я не человек, - сказал Кастиэль, но Дин нахмурился еще больше. - Это не одно и то же, Кас, - сказал он, выделяя каждое слово. - Нет. Я знаю, - Кастиэль прошел вперед и сел рядом с ним. – Я не это имел в виду. Когда Дин не ответил, Кастиэль ткнулся коленом в его бедро и продолжил: - Дин, то, кто ты, не имеет значения. Я – ангел. Я был ангелом тысячи лет, но с тобой я ни разу не чувствовал себя им. Дин все еще молчал, сжав зубы. Кастиэль взял его дрожащую руку в свои ладони. - Ты понимаешь это, Дин? Ты понимаешь, как много это значит? С тобой я чувствую себя человеком. С тобой я чувствую. Разве это не имеет значения? Дин сдавленно сглотнул. - Кас, я… - он перевел дыхание. – Я не знаю, что делать. Я не… - Ты - самый достойный из всех, кого я когда-либо встречал, Дин Винчестер, - с нажимом сказал Кастиэль. Он отчаянно хотел заглянуть ему в глаза, но Дин не отрывал взгляда от своих рук. - Да уж, - Дин коротко рассмеялся. – Я не чувствую себя особо достойным. Кастиэлю тоже захотелось рассмеяться оттого, как мало изменился Дин за все это время и как странно было слышать, что этот человек, этот прекрасный человек может думать, будто он ничего не стоит. Но вместо этого Кастиэль придвинулся ближе, так что его грудь почти касалась плеча Дина, а его колено уперлось ему в бедро. - Дин, - сказал он мягко, но уверенно. – Ты стал демоном по воле силы и магии. А не из-за того, что ты делал и какой ты делал выбор. Демоны, на которых мы охотимся, становятся злом, потому что связали свои души с тьмой. Твоя не была связана ни с чем, кроме страстного желания спасти мир. Несмотря ни на что, ты – человек. - Я не чувствую себя человеком, - с трудом вымолвил Дин, и когда он наконец поднял глаза и посмотрел на него, Кастиэль не дрогнул. Его глаза были непроглядно-черными и мертвыми. Кастиэль жаждал увидеть прежние его глаза - зеленые, насмешливые, светлые. Он знал, что эта смеющаяся зелень все еще там. И он знал, что Дин научится контролировать их. Он поднял руку и прижал ладонь к жесткой щеке Дина. Дин дышал прерывисто, и по лицу Кастиэля пробежала легкая, полная эмоций улыбка, когда он нежно провел пальцами по веснушчатым скулам. - Проклятый или нет… - сказал он, и Дин, резко отстранившись, нахмурился. - Что? - Это то, что ты однажды сказал мне, - сказал Кастиэль, чувствуя, как от воспоминаний по венам разливается тепло. – Что ты предпочел бы меня. Проклятого или нет. Губы Дина едва заметно дрогнули, и Кастиэль попытался сдержать собственные чувства. Он взял его лицо в ладони. Когда он говорил, его голос дрожал от волнения: - Я тоже предпочел бы тебя, Дин. И Дин не выдержал. Его глаза закрылись, голова упала Кастиэлю на плечо. Плечи задрожали, его руки вцепились в плащ ангела, словно в спасательный круг. Кастиэль закрыл глаза, слезы жгли их изнутри. Прошло время, прежде чем оба вновь смогли говорить. Кастиэль потерял счет секундам, растворяясь в чувстве Дина - живого, здесь, с ним. - Метатрон сказал мне, что ты мертв, - прошептал Кастиэль, слегка ероша волосы Дина. – Я думал… я думал, ты… - он сглотнул. – Пожалуйста, никогда не бросай меня одного. Дин хмыкнул, не поднимая головы. - Хреново, когда тебя бросают, да? – сказал он, и в его голосе слышалась горечь. Но было в нем и что-то другое. Теплота, словно он прощает. - Я никогда не желал этого, - Кастиэль открыл глаза, отчаянно желая, чтобы Дин взглянул на него и увидел, что он говорит искренне. Дин улыбнулся - пусть слабо, но улыбнулся, – и Кастиэль почувствовал эту улыбку всем своим телом. - Хорошо, - прошептал Дин, и когда он открыл глаза, они были прежними - зелеными, яркими и живыми. Кастиэль судорожно рассмеялся и провел пальцами по мягкой коже под глазами Дина. Когда руки скользнули вниз и взяли его лицо в ладони, Дин тоже слабо засмеялся, и Кастиэлю захотелось пропустить этот смех через все свое существо, словно благодать. - Я клянусь тебе, Дин, мы найдем способ все исправить. Нас трое, как ты и сказал. Но прежде… - сказал он, проведя большим пальцем по его губам. – Дин, с тобой я чувствовал себя человеком так много лет. Позволь мне сделать для тебя то же самое. Дин рассмеялся, и Кастиэль подался вперед, чтобы поймать этот звук губами. Когда ангел поцеловал Дина, он не почувствовал вкуса серы. Он почувствовал - Дина, и дом, и перья, вновь ставшие крыльями. И когда Дин вздохнул, отвечая на его поцелуй, Кастиэль знал, что теперь они со всем справятся. Дин цел, он в безопасности - и он человек. Это самое главное. И пусть где-нибудь наверху Метатрон в своей камере услышит, как его голос пронесется по всем измерениям и, окрепнув, зазвенит на Небесах – "Дин Винчестер спасен".