Семья

Огромные ворота единственной дороги, ведущей в Коноху, были, как всегда в это обеденное время, приветливо приоткрыты. Сегодня в селение прибывала торговая делегация настолько далёкой деревушки, что все готовились запасаться диковинками. А кое-кто из городских расположился на обочине, надеясь, что торговцы соизволят что-то предложить и незнакомцам: в Коноху путь был закрыт. Это событие мало волновало двух мальчишек, которые сидели неподалёку. Поднявшись ни свет ни заря, они уже долгое время следили за дорогой. Однако какие бы толпы не сновали туда-сюда из деревни и обратно, они точно знали – брата они не пропустят. Каким бы блестящим ниндзя он ни стал, всё равно слишком яркий, слишком заметный и слишком шумный. Отец, узнав о возвращении сына, лишь закатил глаза и сказал, что сообщит маме: Тора смылся на задание, никого не предупредив, прогулял последнюю в этом сезоне тренировку, да ещё и хитай забыл. Впрочем, его братьев эта идея тоже прельщала. Выпуск из Академии был последним радостным событием в жизни всей троицы. Кто послал им дурацкое испытание работать в тройках с наставниками и друг без друга? Если бы ещё наставники были хорошими… Никто не мог воспротивиться решению Саске забрать к себе в команду представителей сильнейших кланов: Тору Учиху, Рейтетсу Хьюгу и Рейки Узумаки. Хоть команда и получилась очень сильной, другие от этого могли пострадать (если бы слабенькой тройке досталось тяжёлое задание). И Сакура тоже не могла понять такого расклада, ведь мужа состав собственной команды раздражал чрезвычайно. Он ругался на неусидчивого и зазнавшегося Тору, сетовал на отсутствие сильного носителя бьякугана, с которым мог бы консультироваться на счёт Рейтетсу, не находил мотивации для Рейки, который владел большим запасом чакры и имел способности к фуиндзюцу, техникам печати. Сакуру так и подмывало сказать ему «вот тебе и талантливые, но не трудолюбивые дети», но она сдерживалась. Потому что понимала: не заладится что в семье – ей одной придётся сглаживать острые углы воинственного квадрата из трёх сыновей и мужа. Сарада – молодая девушка, ей надо налаживать свою жизнь. Ребятам не возбранялось видеться друг с другом, но они были слишком измотаны своими учителями, муштрующими их так, будто завтра война. Кагуцучи понимал взрослых, но не пожаловаться брату на свою горькую участь не мог. Кто ещё его поймёт лучше, чем мама? - Прикинь, Ита, иду сегодня мимо библиотеки и слышу «Опоздаешь – не видать тебе обеда, как младшему Учихе – шарингана». С каких это пор про меня пословицы сочиняют? - С тех пор, как про меня – песни о бесполезной копии Итачи. И не называй меня «Ита». – Грустно попросил Итачи. - Я ещё слышал «Займись чем-то полезным, а то вечно будешь о шарингане грезить, как Учиха». Ты что, за пару лет успел каждому в деревне про себя рассказать? – Спросил он. - Это не я, это Юкана. Ва-а-а… как же достало. У тебя кто ещё в команде? А то я не знаю. - Никого. - Как это никого? - А вот так. Какаши-сан сказал, что ему и одного меня много. Если много – так не брал бы. - Ничего себе. Так он целыми днями учит лишь тебя одного? И что вы делаете? – Полюбопытствовал Кагуцучи. Итачи перебросил отросшие волосы вперёд и стал накручивать прядь на палец. - Ничего мы не делаем. Я его совсем не понимаю. Фиговый какой-то учитель. Ничего не объясняет, ничего не показывает. Говорит «сам решай». Ну, я и решаю. Некоторые ниндзюцу учу. Мне нравится их запоминать и пробовать на деле. – Задумчиво ответил парень. - Ты хотя бы делаешь, что хочешь, - с обидой произнёс Кагу, - у меня в учителях Конохамару Сарутоби. А это что значит? - Что значит? - Да ты и сам уже понял. Никакого суитона. Что у Джурин, что у Юканы – ветер. Они пытаются научиться делать легендарный расенган. Так что, медленно, но хоть как-то учатся. - А ты не хочешь овладеть расенганом? - С чего бы? Всем известно, что он лучше всего работает с ветром. Мне в жизни им не овладеть. - Вот опять ты отнекиваешься от всего, что тебе предлагают. - Шаринган бы мне предложили. - Это уже болезнь, Кагу. Может, хватит? - Нет. Как ты не поймёшь? Это вот такой же расенган, только для Учих. Я же Учиха. Я могу пробудить шаринган. Значит, пробужу. – Упрямо заявил младший. - Если одна единственная мечта перечёркивает все твои принципы и стремления. Отдаляет от людей и лишает покоя. Так ли она важна? - Это ты сейчас себя спросил? - Возможно. Какое-то время они просто наблюдали за снующими внизу людьми со своей смотровой башенки. Тора нанялся охранять торговую делегацию на всём пути от моря до Конохи. Он всегда хотел себе «нормальные задания». Достойные сильного шиноби. И вот добился своего. Может быть, им тоже стоит проявить свой характер и делать то, что вздумается? Правда, родителей это точно расстроит. - Знаешь, - начал Кагуцучи, - я пойду к Хокаге. - Чего? - Что слышал. Я устал сидеть и ничего не делать. Вчера в шоги с Шикадаем играли, он сказал, что, если я хочу поговорить с Седьмым, то лучше завтрашнего дня ничего не придумаешь. Ну, то есть, не сегодняшнего-завтрашнего, а завтрашнего-завтрашнего. Вся его семья в отъезде, торговцев будет обустраивать Нара-сан. Так что у Узумаки-сана завтра все дела несерьёзные, и работать он будет в кабинете своём. - И что ты от него хочешь? - Не знаю. Но чего-то хочу. Пусть придумает, он же Хокаге. А то у меня сил уже нет. Отцу на меня плевать, в команде все справляются и без меня. Хочешь, про анбу спрошу? - Не надо. Я Иноджина спрошу сам. Я забыл про то, что нужны рекомендации. А ещё у меня чувство, что меня не хотят брать в анбу из-за имени. - Ну и у кого «болезнь»? - У кого? – с улыбкой спросил Итачи, придуриваясь, что не понимает, о чём говорит брат. – О! Смотри! Вон он. - Где? Караван уже показался на дороге, медленная гусеница из людей подползала к воротам. Вокруг торговцев в серых запыленных костюмах мелькали молодые ребята с блестящими повязками на лбу. Тору было не видно, но Кагуцучи знал, что, раз Итачи сказал, то он здесь. Хоть брат и не любил свои красные глаза, пользование ими всё равно волей неволей входило в привычку. Если у тебя есть руки и ноги, разве ты можешь ими не пользоваться? Тора рос быстрее всех и стал рослым статным подростком с вечной ухмылочкой и озорными чертятами в глазах. Вечная стайка девочек за спиной и довольное ворчание воспитателей внушили ему не сбиваемую ничем уверенность в себе. Он постоянно бросался ко всем обниматься, засыпал вопросами и новостями и был душой любой компании. Вот и сейчас он на всех парах летел к братьям, и, несомненно, так же полетит на рассерженного отца и встревоженную маму. И всё будет хорошо. Кроме… - Думаешь, грохнется? - Конечно, когда ещё это шаринган помогал тормозить на такой скорости? - Ну да, здесь маленький уступ. - Я с ним падать не хочу. - Я тоже. Кагуцучи и Итачи одновременно чуть отошли в сторону, и налетевший на них Тора проехался на сандалиях слишком далеко и упал с крыши. Через пару секунд его счастливая физиономия возникла из-за перил ограды. - Как вы тут? Я соскучился! - Представляешь, мы тоже. – Рассмеялся Кагу. – Знаешь, как непривычно просыпаться без твоих воплей? - Э-то по-пра-ви-мо! – Громко прокричал Тора брату прямо в ухо. - Ай, на себя покричи. Или на Итачи. Я буду делать ставки: ты охрипнешь или Ита выйдет из себя и смоется. - Я не Ита, - по привычке сказал Итачи, - пойдёмте домой. - Домой… - довольно протянул Тора. Каким бы победителем по жизни Тора себя не чувствовал, но перед домом он заметно занервничал. Шутка ли, сбежать из дома от строгого надзора мамы и вопреки воле отца! У-у-у… нет в селении никого более грозного, чем его родители. Боруто и то меньше бы получил в своё время. И вот, воображая себе все мыслимые и немыслимые кары, которые обрушат на его бедовую голову, Тора тарахтел без умолку, расспрашивая братьев о тренировках: - Ахаха, погоди-ка, у всех, что ли есть это испытание с бубенчиками? Ну, у папы, ты знаешь, фиг отберёшь что-либо. Спасибо, что в Сусаноо не засел и с концами. Нее, мы его не одурачили. – Вещал Тора. – А у вас? - Какаши-сан прицепил бубенчик на палец руки, которой книгу держит, и стоял читал. От всех моих атак уворачивался. Я, когда время истекало, хотел его вообще в гендзюцу запихнуть, но он, как будто специально, даже не поднимал на меня взгляд. Вообще, сложно одному, конечно. - Глупо как-то, - протянул Кагу, - если ты в команде один, значит, есть ещё команда, состоящая всего из двух человек. Ты не знаешь, кто они? - Нет. - А у тебя как с этим испытанием? - Да тоже безрезультатно. – Сказал Кагуцучи. – Юкана больше мешает, если честно. Если бы слушал меня с Джурин, может что и вышло бы. Сарутоби-сенсей так потом и сказал: «Это командная работа». Хотя… я Юкану понимаю, - проворчал парень, - на него, как и на меня, в собственном клане все забили. - Ничего на тебя не забили! – Возмутился Тора. – Ты слишком многого от себя ждёшь! Даже я не такой нетерпеливый! А что с Юканой? - Видишь ли, для тренировки бьякугана нужна высокая концентрация и усидчивость. А Юкану ты помнишь, он с такими вещами не совместим. Вот и получается, что все носятся с его двоюродным братом Рейтетсу, а он не при делах. - Мда, странная у вас команда. - Не то что странная, несработанная. Надо что-то придумать для нас. О! Об этом тоже Хокаге спрошу. – Довольно заявил Кагу. - Ты всё с этой мыслью носишься. – Протянул Тора. – По-моему, зря. - Попытка не пытка. И ты нам сейчас с Итачи это докажешь на собственном примере. – Парень кивнул на показавшуюся в окошке маму. Они пришли. Так и есть. Тора не выдержал и рванул к Сакуре обниматься, повис на шее и ласково потёрся щекой о её щёку, как кот. Никакие волнения и опасения не могли помешать ему выражать свою нежную любовь к родителям. Папа тоже вышел на крыльцо, бросил сыну с непонятной ухмылкой «Бестолочь» и положил ладонь на голову мальчика. Тот притих, глядя из под отцовской руки снизу вверх, но сказать ничего не успел. Сакура за шкирку потащила его в дом, засунула в ванную комнату и велела всем готовиться к ужину. Саске вздохнул, рассеянно потрепал по волосам Кагуцучи и Итачи, когда те входили в кухню, и вернулся к своим загадочным делам в углу гостиной, к столу, заваленному свитками. - Завтра вечером придёт Наруто, я ему всё выскажу по поводу документации на курирование команды. Почему я должен этим заниматься? – шипел Саске сквозь зубы. Сакура пожала плечами: - Возьми пример с Какаши-сенсея. Он и при нас никогда ничего вовремя не сдавал. - Я так не могу. Ладно. Напишу поперёк бланка «Всё нормально», и отправлю так. Заполнил? Заполнил. Ну, вот и всё. – Мужчина потёр уставшие от долгой возни с бумагами глаза и вернулся на кухню. Кагуцучи как раз дошёл до своих впечатлений о диковинных товарах, которые сегодня представляли торговцы на улицах Конохи. Как он только узнал, что там будет, если с приходом каравана они отправились домой? Итачи, опустив голову на столешницу, внимательно слушал. Саске подождал, пока младший закончит и, скрестив руки на груди, спросил: - Как успехи? - Никак, - хором ответили дети. - Не нравится мне ваше распределение по командам, - поморщившись, сказал Саске, подвигая к себе стул и присаживаясь за стол. - Почему? – Почувствовав расположение к отцу, спросил Итачи. - Потому что Какаши не создаёт тебе условий для борьбы. Их вообще нет. Кто позволил создать команду из одного человека? Ух, этот Наруто! - Саске сжал ладони в кулаки и послал пару мысленных приветов единственному другу. Кагуцучи, заслышав нужное имя, решился узнать: - А Хокаге берёт кого-нибудь тренировать? Ну, вдруг? У него есть команда? - У него есть Коноха, - возразил отец, - И я считаю, с него достаточно. Пусть хоть с этим справится. - Мне кажется, он вполне успешно справляется, - весело заявила Сакура, вернувшись с намытым, раскрасневшимся Торой. - Постой, - начал Саске, повернувшись к жене, - а может это не этот радостный чурбан, а Шикамару мне подкинул ненужную бумажную работу? - Ох, Саске, ну не при детях же, - возвела глаза к потолку Сакура, расставляя на столе тарелки, - тебе удалось в одном предложении обругать двух людей. - Я ещё не закончил. Я возмущён. Я возмущён Какаши, меня раздражает, что Кагуцучи обучает Конохамару, который, в качестве инструктора может и хорош, но как индивидуальный учитель – нет. Куда делась Сарада? В её положении разве можно на долгосрочные миссии? Почему меня никто не слушает? - Вот посмотрите, дети, вы нечасто можете увидеть такое проявление сверхопеки от вашего отца, - рассмеялась Сакура. Саске подпёр щёку рукой и начал барабанить пальцем по столу, не притронувшись к еде. Троица, несмотря на увещевания мамы, опять принялась что-то горячо обсуждать, делиться впечатлениями. После ужина, Кагуцучи, оставив братьев потренироваться друг с другом, пошёл прогуляться вместе с отцом. Саске был погружён в свои мысли, возможно, исчерпав на сегодня лимит слов, а мальчик думал о том, что он завтра скажет такому с виду грозному, но простодушному другу папы. Вряд ли отец станет злиться на то, что сын напрашивается в ученики к Хокаге, его интересует лишь физическое и духовное развитие мальчиков. А вот как не получить твёрдый прямой отказ в лоб от Наруто – ещё вопрос. Кагуцучи пообещал себе, что не уйдёт из резиденции Хокаге, пока не получит хотя бы обещание какого-то результата. Он давно уже понял, хочешь чего-то – сообщи об этом. Если тихо дуться в сторонке, никто и не догадается, что тебе что-то нужно. Поэтому, он уже привык всё всегда спрашивать, узнавать нужную информацию и для братьев, он дружил почти со всеми своими ровесниками в селении и людьми постарше – ровесниками сестры. Он знал, с кем можно договориться, а кому лучше уступить, кто поймёт и выслушает, а кто нет. Поэтому, когда отчаяние захлёстывало его, Кагуцучи думал о братьях, обладающих шаринганом, но при этом не вполне счастливых, и ему казалось, что, если бы он владел этим додзюцу, то стал бы ещё ближе к самым близким своим людям. Мысленные рассуждения прервало какое-то непонятное неприятное чувство. На миг закружилась голова, и по телу пробежалась боль. Кагуцучи поморщился и бросил взгляд на отца. Лицо Саске ничего не выражало, но парню показалось, что тот насторожился. - Са-а-аске-е-е… - донес ветер едва различимый крик. Отец дёрнулся и исчез: так быстро он сорвался с места, чтобы очутиться у дома. Кагуцучи поспешил за ним. Когда он добрался, родители сидели в гостиной и тихо переговаривались. Мама была настолько ошарашена, что, казалось, вот-вот разрыдается, но что-то её останавливало. Она подняла на сына не видящие глаза и, сглотнув, опять повернулась к мужу. - Ты можешь что-нибудь сделать? - Нет. Пусть лучше так, я могу ещё и навредить. Не переживай, циркуляция чакры восстановится, он скоро очнётся. - Что случилось? – спросил Кагуцучи и не узнал собственного голоса. - Иди отдохни, - приказал Саске Сакуре, проигнорировав вопрос. Та покорно кивнула и, тяжело поднявшись с дивана, ушла. Дождавшись, пока она уйдёт, отец схватил парня за плечи и сильно встряхнул: - Слушай меня. Твои братья что-то не поделили и устроили мордобой. Тора Итачи побил, но тот успел засунуть его в иллюзии. Мама Итачи подлатала, а Тора ещё не скоро очнётся. – Отрывисто на одном дыхании выговорил Саске. – А теперь слушай внимательно. Ты сейчас идёшь к Итачи и говоришь ему, что Тора мёртв. - Что? – Кагуцучи показалось, что земля уходит из-под ног. Он не мог выдавить из себя больше ни слова. - Ты напуган, но я повторяю. Скажи Итачи, что Тора мёртв. Гендзюцу – это не игрушки. Оно способно парализовать, сковать, остановить сердце. - Зачем? Н-но… почему я?! - Мне он не поверит. Для твоего брата так будет лучше. Возможно, пробудит Мангекё Шаринган. - Да он и обычный-то шаринган не любит, зачем ему это? – Пытался отвертеться Кагуцучи. Он уже чувствовал себя на грани истерики. Саске отпустил плечи мальчика и поднялся с колен, возвышаясь мрачной угрюмой тенью. Но его голос звучал на удивление мягко и печально: - Ты же сообразительный. Подумай сам. И тут Кагуцучи понял, что лучше бы отец на него надавил. Выбор страшен. Внезапно нахлынули чувства застарелой давней детской обиды. Почему Итачи отказывается пользоваться теми талантами, которыми награждён от рождения? И столько возможностей перед ним откроется… техники, скорость реакции, возможно, он превзойдёт Тору и сможет тренироваться с отцом! А цена… что ж, цена не так велика, как кажется. Пара слов, пара минут душевной боли. Кагу попытался представить, что было бы с ним, узнай он о смерти брата. И не смог. Сложно поверить в то, во что вообще не веришь. Итачи добрый. Он не будет злиться, Кагуцучи в этом уверен. И мальчик, чувствуя отвращение к самому себе, кивнул отцу и стал подниматься по лестнице. Когда он подходил к комнате брата, ему уже было жалко и себя, и Итачи, и маму, и весь род Учих. Он едва сдерживал подступающие к горлу слёзы. С другой стороны, лучшего настроя он придумать для жестоких слов, что должен сейчас озвучить, не смог бы. Дверь тихо, без скрипа, открылась, Итачи валялся на кровати с закрытыми глазами. Но Кагуцучи знал, что он не спит. - Ита… Брат что-то промычал под нос, приглашая говорить дальше. - Ита, Тора … он… Итачи резко всем корпусом рванулся вверх и сел на кровати, распахнув глаза. - Что? Договаривай! – Резко сказал он. - Тора мёртв. – Тут уже Кагуцучи не выдержал и, не в силах подавить постыдные поскуливания, заплакал, стиснув зубы. Он был омерзителен самому себе, он распереживался за братьев, слёзы катились градом. – Т-ты… м-можешь п-пойти… п-посмотреть на него. Рисунок алых глаз брата менялся. Кагуцучи, плача, не мог оторваться от этого завораживающего зрелища. Оно пугало и манило одновременно. В спальню ворвался отец, упал на кровать и прижал к себе их обоих. - Всё, хватит, - он прикрыл глаза Итачи своей большой ладонью, - Тора жив. Ну-ка… Саске подхватил на руки старшего из братьев и, открыв пинком ноги дверь в комнату Торы, посадил его рядом с недвижным телом. Тора спал. Его грудная клетка мерно вздымалась и опускалась, как бы подтверждая то, что он в порядке. Кагуцучи приплёлся следом, яростно вытирая глаза от слёз. И он заметил, как в Итачи что-то надломилось, таким злым он его ещё не видел: нижняя губа дрожала, скулы расчерчивали дорожки слёз, растрёпанные волосы, казалось, наэлектризовались и сейчас начнут метать молнии. Потом отец, кажется, вырубил их, потому как проснулся Кагуцучи уже поздней ночью. В комнате теперь стояло три кровати, сдвинутые друг к другу. С одной стороны лежал Тора, а с другой – Итачи. Итачи смотрел в потолок, почти не моргая, о чём он думал – непонятно. - Эй, ты в порядке? – Шёпотом спросил Кагу. - Нет. - Злишься? - Нет. - Расстроен? - Нет. - Скажи что-нибудь. - Я, наверное, уйду из дома. - Куда ты уйдёшь? У тебя обе руки сломаны. Уйдёт он. - Сильно сломаны? - Ну… - Кагуцучи приподнялся на локте, чтобы свободной рукой потрогать бинты, - на правой – кисть и, скорее всего, пара пальцев, я чувствую лангетку. На левой – плечо. Плечевая кость. Суставы плеча и локтя не повреждены. - И каков ваш диагноз, доктор? - Мой диагноз таков: левую руку, как встанешь, тебе подвесят, чтобы не болталась лишний раз, а правой ты едва ли сможешь сам есть. - Замечательно. - Не уходи. Вот когда-то очень давно ты просил меня не уходить, а теперь я прошу тебя не уходить. Давай вместе со всем справляться. Пожалуйста. - Я подумаю. Кагуцучи подумал, что, возможно, Итачи не может уснуть из-за боли. Он и говорит еле-еле, будто боится лишний раз шевельнуться. Интересно, очнётся ли завтра Тора? Лучше бы нет. Уходить к Хокаге и оставлять братьев, между которыми произошло непонятно что, Кагуцучи не улыбалось. Надо попросить маму взять старшего брата с утра с собой в больницу. Завтрашний день казался важным рубежом в жизни. Вот будет завтра, и все горести можно будет забыть, как страшный сон. Кагу переполняла уверенность в собственных силах, будто и совсем не он всего пару часов назад рыдал и ненавидел себя.